Низвергнут по собственному желанию

Один из самых старых моих рассказов. Даже забыл про него.)

Полы пиджака развиваются за спиной словно крылья. Говорят, что от страха прошибает холодный пот, но видно врут. Мне жарко. Огонь сжигает меня изнутри – жар, который можно утолить только местью людям причинившим боль моим близким.

– Девочки мои, милые, я уже почти готов.

Определённо схожу с ума. Разговариваю с теми, кого уже нет на этом свете. Впрочем, плевать. Осталось совсем чуть-чуть.

Все семеро передо мной. Меня смешит ИХ поведение. Они словно тараканы, которых застиг за пиршеством включённый на кухне свет. И куда только подевалась их значимость, гонор и манера держаться.

– Что ты хочешь?! – комкая в руке мокрый от пота носовой платок, кричит Первый, челюсть его так и прыгает, мешая произносить слова. Но это не страх, точнее не только страх. Это гнев человека привыкшего всё и всегда держать под контролем. Белоснежная скатерть в его руках трещит по швам.

– Денег?! Мы дадим. Скажи сколько надо?! – вопит Второй.

Смешно. Даже сейчас он уповает на помощь золотого тельца, которому молятся люди его круга.

– Ты только скажи цену, а мы всё решим! – отбрасывая в сторону бесполезный пистолет, молит меня Третий, краешком взгляда зацепляясь за своё отражение в осколках зеркала на полу.

– Может быть, ты хочешь чего-то другого? – ослабляя галстук на толстой шее с тремя подбородками, кричит Четвёртый.

– Будешь весь в шоколаде и с баблом, – лениво бросает Пятый облокотившись о стену.

Детонатор в моей руке, словно волшебная палочка смог бы выполнить любое желание. Я словно могущественный маг волен попросить любую награду. Мне нисколько не лестно это, даже наоборот, противно.

– Не молчи! Только не молчи! – соскакивает с места Шестой, с самого начала молча сидевший в дальнем конце зала во главе стола с огромным тортом, увенчанным покосившимися цифрой "50" и фигуркой пышногрудой красотки в стрингах. – Требуй, настаивай, приказывай! Только не молчи!

– Бабы, наркотики, любые фантазии – всё устроим. Ты хотя бы намекни! – перебивает юбиляра Седьмой, бросая на него завистливый взгляд.

Шестой всё уже понял, слёзы текут по его худым щекам. В таком виде он совсем не похож на того "хозяина жизни", который три года назад стоял напротив нашего измятого и искорёженного, начавшего гореть автомобиля. Богатенькие дяденьки возвращались с охоты навеселе и, пошалив на дороге, устроили аварию. Вряд ли он запомнил меня, мою дочь и жену. Кто мы для него?

Прервав готового снова завопить Седьмого, Шестой, сделал несколько шагов ко мне и осколки стёкол на полу захрустели под подошвами его дорогих длинноносых ботинок.

– Сынок ты говори, говори. Мы внимательно тебя слушаем. Проси всё что угодно. Я гарантирую, что...

Думаю, хватит. Пора заканчивать.

– Охрана и официанты могут покинуть зал.

Всё это время девушки и плечистые молодые люди в чёрных костюмах, словно соляные столбы то там, то здесь бездвижно стояли, уставившись на меня, но после слов сорвавшихся с моих губ они начали выбегать из зала толкая друг друга и крича. Словно крысы с тонущего корабля.

Шестой сорвал с себя пиджак и, бросив его под ноги, упал передо мной на колени.

– Я не знаю, что мы сделали, чем обидели, но выполню любой твой каприз! Слышишь? Любой!

Губы мои вопреки желанию сложились в горькую усмешку.

– Сможешь заполнить чёрную дыру?

– Заполню все, что скажешь сынок. Скажи только чем?!

Не дождавшись ответа, Шестой покраснел, и неловко поднявшись, подвернув ногу, проорал:

– Придурок, это же твой шанс! Зачем убивать НАС, если можно исполнить все свои желания!

Какой он смешной.

– То чего я хочу, вы мне дать не сможете, – спокойно произнёс я, в последний раз оглядев моих жертв, чтобы запомнить. Я видел страх в их расширенных зрачках и каждую капельку пота стекающую по лицам. Их трясло от ужаса, так как они боялись потерять СЕБЯ для СВОИХ богатств. Да именно так. Зачем годами воровать, лгать, выкручиваться и идти по головам, если не сможешь этим воспользоваться, и в один прекрасный день юбилей товарища трагически прервётся каким-то идиотом в зелёном драповом пиджаке и взрывчаткой на поясе?

– Не торопись! Ты не знаешь наших возможностей. МЫ можем всё...

– Нет. Не всё. Их уже нет в этом мире.

Палец легко надавил на кнопку детонатора и все находящиеся в зале мгновенно превратились в пепел. Точно также как моя семья на обочине лесной дороги.

Я видел разлетающееся на куски ресторан сверху, поднимаясь всё выше и выше. Я знал, что совершил плохой поступок, но по-другому не мог. Ведь когда земной суд бессилен, мы всегда вспоминаем о правосудии древнем. То, которое несли своим врагам наши предки. Мы ставим между словами возмездие и смерть, знак равенства, напрочь забыв о своей цивилизованности и толерантности. Сбрасываем их словно пресмыкающиеся старую шкуру.

Догорающее здание уже превратилось в еле различимую точку на земле, а я всё поднимался вверх. Если Рай есть мне туда дорога закрыта, но я знал на что иду.

После трагедии боль разрывала меня на части, и я честно пытался бороться с ней. Ходил в храм, сменил обстановку, истратил круглую сумму на психолога, тщетно. Не помогло. Наверное, просто не смог принять изменившийся мир вокруг меня.

Всё существо моё словно наполнилось тяжестью, и я, на мгновение, зависнув, рухнул вниз с огромной скоростью. Я падал намного дольше, чем возносился. Страха не было, было чувство удовлетворения и странное спокойствие. Да ещё некстати подвернувшаяся мысль:

«Ох уж эти люди! Обрекая себя на вечные муки, мы до последнего отыгрываем свои роли».