Но мы не боги

_______

— Случилось чего? Привет, - я бросил пальто на спинку пустующего кресла, плюхнулся в соседнее и озабоченно оглядел початую бутылку. Лед в нетронутом бокале почти растаял. Мы выбирались в этот бар только ради непростых разговоров. Давняя договоренность, выросшая в обычай.
— Не знаю. Не понял, - товарищ выглядел, мягко скажем, растерянно-подавленным. - Ты мне скажи.
Он подтолкнул ко мне смартфон с наушниками:
— Посмотри видео. Я писал не с самого начала, но главное… Твою мать, - он хлопнул ладонями себя по лицу. Что с ним? Давно его таким не видел, - короче, просто посмотри.
— Что там? - я с недоверием покосился на телефон.
— Блин… Помнишь я рассказывал о волонтерской программе?
— Что-то было. Помощь старикам, да?
— Ага. “Добрый час” называется, прикинь? В общем, это дом престарелых, куда я хожу пару раз в неделю. Помочь по мелочи, но чаще всего пообщаться о всякой фигне типа погоды, проблемного поколения, политики. Но сегодня…
Он снова умолк. Выдохнул и со стуком приложился головой о стол.
“Да что же там такое?!” - я снова взглянул на смартфон. Все еще сомневаясь, потянулся к наушникам. Воткнул оба, поглядывая на замершего в том же положении друга, активировал экран.

“Запись #1”.

В кадре глубокий и ухоженный старик в инвалидном кресле. Собранный, даже напряженный. И смотрит так, будто видит меня сквозь объектив. Аж дрожь по телу.
Я отвлекся от его слепяще-голубых глаз, поднял взгляд на собеседника:
— Ну, ладно. Давай посмотрим.

Жму кнопку. Разум наполняет голос друга.

* * *

— ...Согласно одной из теорий, объясняющих этот феномен, мы одновременно живем в миллиардах параллельных вселенных, и каждый случай возникновения этого чувства происходит в тот момент, когда две вселенные пересекаются. Когда ты, живущий в двух разных мирах, делаешь одно и тоже, - диктор вещал с пылом, активно жестикулируя. - Знаете, на мой взгляд это самая интересная версия, объясняющая дежавю. И она же, кстати, весьма неплохо дополняет теорию множественности миров Эверетта… Возможно, вы слышали о ней. Если помните, согласно теории, любое действие, имеющее более одного возможного результата, приводит к расколу вселенной. И созданию копий мира, со всем его прошлым и настоящим, но уже со своим уникальным будущим для каждого из результатов.

— Они называют это “распад”.

Диктор запнулся.
— Что, простите?

Старик, не поворачиваясь, повторил:
— Распад. По аналогии с химическим процессом деления ядра атома.
— Это я услышал. Вы сказали “они? Они - ученые, в смысле?
— Что-то вроде. Картографы, - старик прикрыл глаза рукой, прячась от выглянувшего из-за крон солнца,- Организация, которая осуществляет регистрацию и контроль всех вселенных. Кропотливая работенка, хе-хе.
— Вы сейчас серьезно?
— Вполне, - он фыркнул, - я у них работал.

Старик бросил полный укора взгляд на оператора, посмотрел в камеру и снова отвернулся. Продолжил разглядывать безмятежный пруд в низине за деревьями и ленивых птиц в нем.

— Отработал почти семьдесят лет.
— Ого! А вам сейчас…
— Восемьдесят четыре. Начал как раз в твоем возрасте. Как сейчас помню. Письмо на электронный адрес, приглашение на собеседование.

* * *

— Так, Саня, ну это же бред! - я не выдержал ощущения ковыряния в черепушке, - какие к черту копии вселенных? Какие Картографы?! Мужик, старикан просто сбрендил, а ты загоняешься!
— Ты дальше, - он щелкнул зажигалкой, затянулся. Ну что такое! Бросил ведь, - дальше смотри.
— Саня, ну епрст! Ты сам подумай: какое приглашение на электронную почту, если лично ему век почти?! Тогда даже транзисторов не было! Само слово “интернет” ещё не придумали! А возраст? Ну это же простейшая арифметика! Если он начал в твои “примерные” двадцать пять, а сейчас ему восемьдесят четыре, ну не мог он проработать семьдесят лет. Не-мог! Не бьется.
— Бинго!. Точь-в-точь мои мысли, - друг отхлебнул из бокала. Поморщился, но мимика булыжника не исчезла, - Сильные аргументы. Но потом, - он внезапно ухмыльнулся, - ты вот сейчас кнопочку нажмешь, и посмотрим кто из нас троих псих. Смотри-смотри.
— Я тебя предупреждаю, если в ближайшие две, окей, три минуты, он не скажет ничего адекватного, я покупаю вторую бутылку и мы идем искать женщин. Понял?

Но друг не изменился в лице. Только заглянул мне в глаза, на долю секунды задержался, и отвел взгляд, уставившись куда-то в сторону. Он отвернулся, а ощущение необъяснимой, бесконечно-необъятной тоски осталось. Будто бы он ее там - в глазах - и оставил.

— Ладно, - я пробурчал про себя что-то невнятное, выдохнул и нажал кнопку.

* * *

— ...У меня тогда с работой непонятно было. Помогал много кому, светился в разных проектах. Все думал, как мир лучше сделать. Идеалистом был, хе-хе. Ну в общем, приглашение оказалось весьма кстати. Есть сигарета?
— Простите, Александр Федорович, здесь не курят.
— А. Ну и хорошо. Столько раз пытался бросить, да все срывался. Самое долгое, помню, три года продержаться удалось.

Старик разочарованно выдохнул, опустил руку на рычаг, покатил коляску по дорожке, прячась в тени кипарисов.
— Так вот. Пришел я, помню, к ним в пятницу. А вышел… Ну как вышел, отпустили. Так, попрощаться, на следующие сутки.
— В смысле? Они вас взаперти, что-ли держали?
— Нет, мы просто очень долго говорили. Причем вопросы такие странные. Для двадцатипятилетнего меня, это вообще не имело никакого отношения к работе. Например, кого вы первым спасете при пожаре? Или, там, подадите ли мелочь попрошайке? И каждый ответ записывался. Тест у них такой, понимаешь?
— Ну так.
— Вот и я тогда “так”. А потом меня снова позвали в кабинет, девушка, красивая, ух! Словно лебедь с тонким станом... Она произнесла ровно две фразы. Сначала: “Вы уверены, что хотите работать у нас?”; а после того, как я, очарованный, согласился, вторую: “Значит теперь я ваша головная боль”. Юмористка. Кокетничала она, ага. А оказалось прокляла.

* * *

Я молча поставил запись на паузу. Чуть-чуть подтянул рукав. Прошло 02:47. Ладно, обещанные 13 секунд, и все. И то только потому, что он просит.
В последний миг перед тем, как нажать, замечаю, что он смотрит на меня. Как смотрит.
И тут я понял сразу две вещи.
Я обязан досмотреть это до конца. Как бы я того не хотел.
Ибо он ищет моего понимания в том, что не до конца понимает сам.

Жму на белый треугольник.

Гравий продолжал шуршать под колесами, чуть мешая воспринимать рассказчика. Те самые тринадцать секунд я постоянно отвлекался. То на яркое солнце, то на редких прохожих. Нет, я правда старался. Вслушивался. И незаметно для себя втянулся.

***

— ...в тот раз я увидел ее впервые, и, одновременно в последний раз. Такую. Или ту самую. Пока однажды, спустя несколько десятилетий не встретил вновь. А еще, что любопытно, я тогда испытал настолько стойкое чувство дежавю, какое не возникало более ни разу.
— Расскажите, как это было?

Старик ненадолго замолчал. То ли вспоминал детали, то ли решался, стоит ли. Думал долго, периодически поглядывая по сторонам, на персонал и обитателей дома, гостей. Здоровался. И в конце концов заговорил:
— Я уходил в отставку. Оперативники Картографов живут очень недолго. Именно в силу специфики работы. Нет, риска практически нет, только психика стачивается. Просто к середине четвертого десятка начинаешь понимать, где-то ты свернул не туда, хе-хе. Вот. Я тогда занимался закрытием вселенных. “Вариант избыточного риска”. Так они называли ветви развития, при которых вселенная могла бы выйти из под контроля. Они просчитывали все множества вариантов, и тщательно следили за каждым. Представляешь, Саша, следить за каждым из почти восьми миллиардов человек, в каждом из бесконечного числа миров? Да я даже цифр таких не знаю! А они, Картографы - они почти что боги. В том самом ужасном смысле, что лезут туда, где человек должен разобраться сам. Тьфу.
— Простите, а как это происходило?
— Да, прости, отвлекся. Картографы разработали технологию, которая позволяет перемещаться между вселенными. Причем не в случайный мир, а указывая точные координаты. Естественно с рядом ограничений. Во-первых - ты никогда не знал, куда тебя закинет, ибо тебе говорили: “Готовься”. А ты такой: “Есть!” И погнали. То есть мир ну очень похож на твой, но с какими-нибудь отличиями. Там небольшое несоответствие, сям. Не в глобальном масштабе, а связанное лично с твоей персоной. Там пошел не в одну школу, а в другую. Или выбрал не этот факультет, а другой. Причем интересно, что эти самые вселенные множатся даже не в геометрической прогрессии. И начинают они развиваться с самого детства. Одна ветка превращается в две-три, потом каждая разбивается еще на две-три-пять, потом еще и еще, и так вырастает целое дерево. Я видел порой такие, что там целые отделы работали над одним только вариантом. Представляешь? Прости, опять отвлекся.
— Ничего. Вы рассказывайте.
— Ну, в общем. Во-первых, да, ты не знал, где окажешься. Во-вторых, ты перемещался в самого себя. Без вариантов. Да-да. Ты вместе со своим сознанием попадал в другое тело, в другого, но тебя. В его жизнь и его мысли. В его жену, хе-хе.
— Ээээ…
— Вот я тоже самое сказал, когда мне объяснить пытались, хе-хе.
— Погодите… То есть вы перемещаетесь в другой мир и начинаете жить чужой жизнью. То есть как бы своей, потому, что оказываетесь в том же теле…
— Не совсем.
— Секунду. Оказываетесь в том же теле, но не совсем, потому, что эта жизнь с самого начала идет по другому пути, нежели ваша. Так?
— Что-то вроде. И перемещаешься ты не в начало, а строго в свой возраст. Вплоть до минуты. Понимаешь?
— Ну, наверное. Ладно. Опустим. А для чего это?
— Когда ты перемещаешься между Вселенными, та Вселенная, откуда ты убыл, гаснет.
— В смысле?
— Исток гибнет.
— В смысле?
— Исток - та личность, которая является основоположником. Родоначальником и владельцем своей вселенной. Ну, тот, чьи решения создают новые ветки.
— Ага…
— Вот. А когда ты занимаешь чужое тело, ты убиваешь его сознание. Хотя, скорее поглощаешь. Перенимаешь знания, опыт и даже навыки. С навыками посложнее, конечно, но бывает. Вот. А потом ты уходишь. И забираешь с собой свое же сознание, но в котором растворилось сознание истока. Понимаешь?
— Блин. Вроде. Но я не понимаю зачем это делать. Ну, у каждого своя вселенная. Ну, много этих вселенных. Какая разница?
— Понимаешь, бывает так, что Картографы признают ту или иную вселенную ненужной. Черт знает почему. Может потому, что для них она опасна, или еще что. И тогда они берут какого-нибудь тебя, из одной из твоих веток, и отправляют в другую твою ветку. Все дерево срубить не получится, а вот аккуратно состричь лишние ветки, хе-хе, очень даже.
— У меня сейчас череп лопнет.
— Хе-хе, понимаю тебя, Саша. Прекрасно понимаю. Так вот. В один из таких переходов, он, по-моему, даже последним должен был быть, я попал в тело себя-гения. Как он мне понравился! Физик, мечтатель, здорово разбирающийся в железе. Невероятная, конечно, у него жизнь была. Яркая. Не жизнь, а гирлянда из вспышек. Ну так вот. Он открыл возможность перемещения во времени-пространстве. То есть примерно тоже самое, что смогли осуществить Картографы, только прыгнуть он мог в любую точку ветки.
— Нихрена.
— Точно.
— Так это же…
— Да. Считай не просто машина времени, а канадский ножик. С возможностью бессмертия.
— Александр Федорович, не поймите меня, пожалуйста, неправильно, но если все то, что вы мне сейчас рассказали правда, как вы воспользовались этой машиной?

Старик ухмыльнулся. Задумался. Не удержал смешок и, хлопнув по подлокотнику, начал:
— Моя головная боль. Я добился ее.
— Та самая?
— Да, девушка из Картографов. Я прожил с ней целую жизнь. Счастливую. По-настоящему счастливую жизнь.
— Здорово…
— Да. Здорово, - он мгновенно преобразился: только радостно, по-мальчишески, улыбался, а теперь вот едва не плачет. - Мне удалось это только с девяносто седьмой попытки.

Где-то внизу крякнула утка, а за поворотом, метрах в двадцати позади, послышался хруст гравия под колесами другого постояльца.

— Да, парень, ты не ослышался. Я пробовал девяносто семь раз. Я ошибался, пробовал все вернуть, возвращал, снова ошибался. Раз за разом. Я хоронил ее трижды. Дважды она умирала у меня на руках. Один раз по моей вине. В конце концов я прожил с ней только одну жизнь.
— Охренеть… Погодите… То есть получается, вы… закрыли…
— Нет. Не так. Я запомнил, что сделал тот я, который гений, запомнил все чертежи. И вернулся к нему в прошлое, где мы с ним вместе доработали прибор. Теперь я, ну и он, конечно, могли и можем оставлять маяки. Когда что-то идет не так в отдельно взятой ветке, у нас есть возможность вернуться к маяку. Да, это будет новая ветка, но она создается копией, и вот именно ее ты замещаешь. Блин, ну как будто сохраняешься. И загружаешься, когда угодно. А потом мы и вовсе научились перемещаться, не затрагивая собственные копии, живущие в ветке.
— Я. Мне надо передохнуть.
— Понимаю, хе-хе. Подожди, самое интересное осталось.
— М?
— Когда я вернулся к нему в прошлое, я почувствовал…
— ...дежавю.
— Бинго!
— Черт. Простите, Александр Федорович, мне правда надо пройтись.
— Конечно, парень, конечно. Пойди проветрись. Я все понимаю. Только ты, это, не ходи завтра на собеседование.

* * *

Я смотрел на белый кругляш с подписью “Повтор” в центре экрана. Похоже, у меня был идеальный взгляд сумасшедшего, потому что Саша молча наполнил мне бокал, протянул сигарету. Также молча, держа папиросу уголками губ, забрал у меня свой телефон, тремя нажатиями удалил запись. Выдохнул облако дыма. Хлебнул из одного на двоих бокала. Что-то там потыкал, и снова развернул мне экран.
Там, на белом фоне почтового клиента, красовался заголовок:

“НИИ “Картограф-Юниверс” приглашает Вас на собеседование”.

— Завтра. В пятницу.

Я замер. Все еще не верилось. Просто не хотелось.

— Пойдешь?
— Да.
— Но он же сказал не ходить.
— Да. Сказал. А еще он сделал девяносто семь попыток прожить жизнь с той, кто завтра будет там.

Я откинулся в кресле. Скрестил руки на груди. Разглядел оживший огонек в глазах друга.

— Девушка, нам еще одну. Со льдом и бокалом, пожалуйста. Мы здесь надолго.

______
ноябрь 2019