Ноа и Дэнжер

Каждый из нас плавает в бесконечных водах, не осознавая масштабов окружающего мира. Однажды я попытался найти край, но безуспешно. Кругом была лишь вода. Это и есть наш дом. И мы живем здесь бесчисленное количество затемнений. Затемнение – это период, когда наше светило становится тусклым. Что-то заслоняет его свет. В такие периоды нам приходится засыпать, иначе мы умрем. Сколько затемнений прожил каждый из нас, никто не знает. Но мы наслаждаемся жизнью. Нас ничто не тревожит. Мы спокойны, как и мир вокруг.

Порой я проплываю мимо собратьев и удивляюсь, как идеально наши тела подходят для жизни в воде. Но кто нас создал такими? Когда появился я? Почему мы выглядим так, как выглядим? И кто был первым? Я бы хотел спросить его о многом…

Толкаясь щупальцами, тело каждого из нас по инерции движется вперед. Проплывая расстояния, мы видим мир таким, какой он есть, с помощью двух глаз, абсолютно черных. Мы их закрываем, чтобы погружаться в забытье. Всевозможные звуки мы воспринимаем отверстиями у основания щупалец. Они защищены тонкой пленкой так что внутрь ничего не попадёт. По большому счету, мы состоим из двух частей: головы и щупалец.

Иногда мне кажется, что любопытство присуще мне одному. Но при контакте я понимаю, что собратья нисколько не уступают мне в интересе к миру. Они тоже временами размышляют о том, как устроены мы и мир вокруг нас. Я чувствую их пытливость и неравнодушие. Мы можем общаться, передавая мысли на небольшие расстояния.

Несмотря на тягу к размышлениям, мы продолжаем беззаботно плавать. Больше мы ничего не делаем. Просто плаваем и плаваем. Ещё нам часто приходится подниматься очень близко к поверхности. Светило нас кормит, и мы с удовольствием поглощаем его лучи. Если мы не будем подниматься, то, скорее всего, уснём навсегда. Правда, я не встречал того, кто рискнул бы долго жить на глубине.

Однажды я решил проплыть как можно дальше. В очередной раз попытался отыскать край воды. Я никуда не спешил. Спокойно плавал у поверхности, поглощая свет. Я радовался своему существованию и тому, что могу наслаждаться безмятежностью. В какой-то момент послышался шум. Я не слышал подобных звуков раньше. Когда показалось что-то большое и громкое я немного испугался, но не переставал наблюдать. Объект приближался к поверхности воды. Несколько собратьев отплыли подальше, а прочие остались на месте. Все мы смотрели вверх. Происходящее увлекло нас. Мы были заворожены. Вдруг из летающего объекта появилась какая-то штука, она опустилась, подхватила нас вместе с водой и подняла. Мы не понимали, что происходит, попытались выбраться, но не смогли.

Вскоре мы оказались в прозрачном, но сильно ограниченном пространстве, заполненном водой. Нам было тесно, ведь мы привыкли к свободе. И, что самое удивительное, на нас смотрели какие-то огромные создания. У них было по четыре щупальца. На двух они ходили, а двумя другими брали разные предметы.

На головах у них располагалось много чего. А ещё они тоже умели передавать друг другу мысли, но только с помощью звуков.

Один из них склонился к нам, постучал в прозрачную стенку и попытался передать мысли:

– Вы разумные? Вы понимаете нас?

Мы хорошо слышали его, но понять смысл звуков не могли. Тут же к гиганту обратился сосед:

– Смотри, как они наблюдают за нами.

– Ага. Изучают. Как мы их.

– Думаю, они точно не тупее собак…

Мы хотели разобраться в их методах общения, но ничего не получалось. Я посмотрел на собратьев с мыслью: «Что будем делать?». Они дали понять, что ничего сделать нельзя, а значит, нет смысла пытаться искать выход.

Несмотря на возможную угрозу, мне были интересны эти гиганты. Хотелось поскорее научиться понимать их.

Через некоторое время несколько собратьев закрыли глаза и перестали двигаться. Они впали в спячку. Гиганты их выловили и куда-то унесли. В какой-то момент они поняли, что нам необходим свет. Без него мы становимся малоподвижными, а потом и вовсе уходим в гибернацию. Я тоже чувствовал, что у меня заканчиваются силы, но гиганты исправили свою ошибку. Правда, их свет казался каким-то другим. С ним лучше, чем без него, но мы понимали, что он лишь отсрочит спячку. Была ещё одна очевидная проблема – теснота. Даже после того, как унесли заснувших собратьев, нас так и не догадались переместить в пространство побольше.

После прилета на новую планету нас долго распределяли. Меня передавали несколько раз от одного гиганта к другому – до тех пор, пока я не оказался в достаточно просторном «аквариуме». Так они говорили про эти сосуды. Вокруг стояли какие-то предметы. Я услышал, как их называли «датчиками» и «камерами». Через мгновение после погружения я понял: вода здесь другая, не такая, как на нашей планете. Но ещё я знал, что могу это исправить, а значит, не закрою глаза.

Этот гигант постоянно пытался обменяться со мной мыслями. Снова встав передо мной, он приложил к себе щупальце и сказал:

– Я человек. Ты понимаешь меня? Я и подобные мне – люди.

Он поправил что-то на голове, затем снял и протер. Я наблюдал за его движениями, и он это заметил.

– А это, – он потряс предмет в руке, – очки. – Человек тише добавил: – Наверное, я единственный на Земле, кто их еще носит.

Он надел очки, немного подумал и заговорил вновь:

– Если ты понимаешь меня, моргни.

Слово «моргни» уже звучало в беседе двух гигантов, и я хорошо запомнил, что это значит закрыть и тут же открыть глаза.

И я моргнул…

Пока нас держали на корабле, я все же немного изучил их способ общения и сумел понять смысл некоторых звуков. Например, они называли то место, где находились прямо сейчас, «кораблем». Правда, что значат многие слова я ещё не знал. Требовалось ещё немного времени, чтобы научиться как следует воспринимать речь.

…Человек побледнел. Его глаза забегали. Он вновь заговорил, но по-другому, более сбивчиво:

– Я человек, – растерянно повторил он. – Ты понял это?

Я моргнул, и гигант вновь заговорил, тоже не совсем разборчиво:

– Так-так-так-так-та-ак. Надо задать тебе вопрос, на который ты ответишь, моргнув два раза. Что спросить, что спросить? – его глаза бегали, осматривая помещение.

Человек начал ходить взад-вперед, а перед тем, как задать вопрос, остановился.

– Ты с моей планеты? Моргни два раза, – он показал пару коротких щупалец… То есть пальцев, – если ты с другой.

Я понимал его. И я моргнул два раза.

– О, черт! – воскликнул он и быстро вышел из комнаты.

Через некоторое время он пришёл с другими людьми и доказал, что я понимаю его. Гиганты поддержали своего собрата и один из них сказал:

– Ноа, да ты молодец. Продолжай изучать его. Установи уровень интеллекта. Подсади к нему кого-нибудь. В общем… В общем, экспериментируй.

Люди были рады из-за того, что установили со мной контакт.

– А как дела с другими пришельцами? – спросил Ноа.

– Они вроде как пока не научились понимать нас и почему-то умирают.

– Им нужен солнечный свет… – сказал Ноа.

– Это мы и так поняли.

– И, видимо, пространство побольше, – продолжил он.

– Хм, об этом мы пока не думали. Хорошо, посмотрим, что можно сделать.

– А что с анализами воды? – тут же поинтересовался Ноа.

– Пока нет никаких отклонений от нормы. Но мы… – говорящий отвлекся, пристально смотря на меня. – Он что, нас слушает?

– Скорее всего, пытается разобраться в нашей речи. И как мы видим, у него это неплохо получается, – ответил Ноа.

– Тогда не будем выдавать всех секретов, – ухмыльнулся мужчина.

Ноа улыбнулся в ответ. Незнакомец продолжил:

– Наконец-то мы нашли разумную жизнь. Почти всё человечество об этом мечтало, а удалось только нам. Возможность прикоснуться к этому чуду представилась лишь тебе и ещё нескольким учёным. Не подведи нас, Ноа.

– Хорошо, сэр, я сделаю все, что от меня зависит.

Вскоре собратья Ноа ушли, и он обратился ко мне:

– Надеюсь, ты понимаешь, что я учёный… – он намеренно сделала паузу. Я единожды моргнул. Учёные – это те, кто изучает нас. – И моё имя Ноа. – Я повторил движение тем, что человека называет «веками».

– Отлично, друг, отлично!

Он назвал меня «другом». Наверное, это что-то хорошее.

Через несколько затемнений, а они здесь наступают гораздо чаще, чем на моей родине, Ноа предложил мне:

– Слушай, друг, я принес кое-кого. Ну, чтобы тебе не было скучно. Ты не против, если я подсажу его к тебе в аквариум?

Я моргнул. Место для собрата у меня было, правда, только для одного.

– Замечательно. – Он повернулся к выходу и громко сказал: – Заносите!

Зашёл человек с контейнером.

– Если что-то пойдёт не так, я вытащу его, – пообещал Ноа.

Судя по всему, ученый волновался, одновременно пытаясь успокоить меня. Я не чувствовал подобных эмоций, но легко догадался, что в контейнере был не собрат, а кто-то другой. Мне хотелось поделиться мыслями, что это плохая идея, но ученый не реагировал на мои сигналы. Люди не способны читать мысли.

Он вытащил из контейнера существо, издали напоминающее меня и моих собратьев.

– Друг, – обратился Ноа ко мне, – это осьминог. Вы даже чем-то похожи. Сейчас я положу его в аквариум, и мы посмотрим, что будет дальше. Попробуй установить с ним связь. Они тоже умны, но, конечно же, не настолько, насколько умён ты.

Я моргнул. Мы наладили отношения с Ноа, и мне не хотелось портить их.

Он опустил осьминога в аквариум. Человек, которого я не знал, в этот момент ушел. А Ноа, не отрываясь, наблюдал за мной и осьминогом. Я тоже смотрел на своего гостя. У него явно были неплохие умственные способности, но, к сожалению, он не понимал меня. Осьминог забился в угол и улегся на дно. Я посмотрел на Ноа. Он сказал:

– Как ты думаешь, если я оставлю его на ночь, ничего страшного не произойдёт?

Я вновь посмотрел на осьминога. Он был сильнее меня, но будто испытывал страх.

– Хорошо, друг, я уберу его.

В то же мгновение я моргнул два раза.

– Ты хочешь, чтобы я всё-таки его оставил?

Я моргнул, и Ноа улыбнулся:

– Ты делаешь мне одолжение?

Я вновь моргнул.

– Слушай, если честно, я переживаю за твою безопасность... – ученый немного подумал. – И знаешь что? Мы перестрахуемся.

Он отошел в сторону, достал из шкафа клетку и погрузил в аквариум.

– Перед тем как закрыть глаза, залезь в эту клетку и закрой дверцу. Попробуй, чтобы я знал, что ты понял меня.

Я залез внутрь и с легкостью выполнил просьбу человека, ставшего мне другом.

– Ты молодец… Кстати, прямо сейчас мне пришла в голову одна идея. Тебе следует придумать имя. А ещё лучше – я напишу несколько, и ты сам выберешь, какое тебе подходит больше. Договорились?

Я моргнул.

– Тогда до завтра, друг.

Когда я проснулся, осьминог лежал на дне и не двигался. Он не дышал. Я знал, что практически каждое существо на этой планете дышит. Это мне рассказал Ноа. Я тут же подумал, что он расстроится, когда увидит осьминога. Я выбрался из клетки и подплыл к своему гостю. Не было ни одной мысли о том, что я мог бы сделать, чтобы Ноа не расстроился. В этот момент он зашёл. Увидев мертвого осьминога, Ноа подбежал к аквариуму. Учёный на какое-то время замер, всматриваясь сквозь стекло, после чего протянул:

– Чё-о-орт. – Он посмотрел на меня и спокойно спросил: – Это сделал ты? Ты убил его?

Я моргнул два раза. Ученый верил мне. И я это знал.

– Тогда… – Ноа задумался, после чего медленно продолжил: – Тогда получается, что… – не договорив, он быстро вышел из кабинета. В его голове родилась очередная идея, но почему-то он решил пока не делиться ею.

Мне это не понравилось, но я надеялся, что человек всё же расскажет, в чем дело. Его эмоции меня насторожили.

Вскоре осьминога достали из аквариума, после чего Ноа подошел ко мне и сказал:

– В том, что осьминог умер, нет твоей вины, ну, то есть… – он считал меня равным себе и боялся огорчить. – Я знаю, что ты это сделал не специально. С твоими выжившими собратьями происходит то же самое. Через неопределенное время все животные, которых мы запускаем к ним в аквариумы, умирают. Но мы не можем обнаружить в воде ядов, токсинов или чего-то подобного… Руководство приказало нам с коллегами найти ответ. Радует хотя бы, что мне позволяют работать одному, и что мы с тобой друзья. Сообща нам будет проще найти ответ… Кстати, я не забыл про своё обещание. Ты же помнишь, что я тебе обещал?

Этот человек заставил меня думать, что всё случилось не зря. Налаживать общение с представителем другого вида оказалось гораздо интереснее, чем плавать бесконечное число затемнений на пустой планете. На ней не было ничего, только вода и мы. Никаких растений, никаких животных, какие есть здесь.

Но самое интересное в этом мире – люди. Дружелюбные существа, способные думать. Жаль, что они не могут читать наши мысли.

Ноа произнёс незнакомое слово, пояснив, что это имена и я должен выбрать для себя одно из них. Мне не понравилось Ривер, и тогда он произнёс второе имя:

– Хейз.

Я моргнул два раза.

– Колдер.

Звучание показалось неподходящим.

– Дэнжер.

А это было то, что нужно.

Я моргнул.

– Хочешь, чтобы я называл тебя Дэнжер? Ну, хорошо. Боюсь только, его нельзя произносить в присутствии других людей. – Ноа улыбнулся и пояснил: – Они могут нас неправильно понять…

Ноа постоянно был чем-то занят, но иногда отвлекался и разговаривал со мной.

– Слушай, Дэнжер, мы тут недавно провели очередной эксперимент. Одного из твоих собратьев пересадили к другому, и вскоре один из них умер. Мне жаль твоих друзей, но нам необходимо понять, почему они погибают – так же, как и земные животные. Разница лишь во времени, твои собратья держатся гораздо дольше. Наверное, ваш вид не терпит конкуренции?

Я ответил «нет».

– Тогда, – продолжил Ноа, – он умер от старости?

Нет. Почему до них никак не дойдет, что для комфортной жизни нам необходимо пространство? Если его мало, кто-то из собратьев закрывает глаза, и ждёт пока ситуация не изменится. Если же во сне он понимает, что все по-прежнему, то анабиоз длиться до тех пор, пока не кончится энергия. И только тогда собрат погибает. Люди даже не выяснили, что мы можем общаться на небольшом расстоянии, и уж тем более не подозревают о нашей способности передавать импульсы во время спячки – а именно так спящий понимает, стоит ли выходить из сна или пожертвовать собой, чтобы выжил другой. Также им неведомо, что мы не умираем от старости. Лишь благодаря Ноа я узнал, что такое старость и смерть. И как мне все это объяснить своему двуногому другу?

Я моргнул два раза.

– Но ведь должна быть причина… – размышляя, произнес человек. Я продолжал смотреть на него, вновь пытаясь передать свои мысли. Перед тем, как повернуться к своему рабочему столу, Ноа сказал: – Жаль, что ты не можешь говорить.

Еще как жаль, друг.

Через несколько дней к Ноа зашел начальник. Я, как всегда, плавал в аквариуме и наблюдал.

– Ты в курсе последнего решения? – строго спросил главный.

– О заморозке нашего проекта?

– Именно.

– Но время еще есть.

– Осталась неделя, Ноа, не-де-ля! Что ты готов мне рассказать об этих тварях? Как мы можем их использовать? Или хотя бы с каким гарниром их лучше подавать к столу?

– Сэр, они разумны. И понимают нас.

– Да мне плевать, что они разумны. Они беспомощны, как дети, и от них нет никакой пользы.

– Как вы можете говорить такое? Сам факт разумной жизни доказан. И это открытие века, если не тысячелетия.

– Вся шумиха от этих новостей уже прошла. Они стали никому не интересны. И спонсорам в том числе.

Учёный опустил голову и тихо сказал:

– Я понимаю…

– Что толку от того, что ты понимаешь?! Представь, что к нам придут спонсоры... Что ты, – мужчина ткнул пальцем в Ноа, – именно ты им скажешь?

– Я сообщу всё, что знаю.

– Например?

– Например, что у них интеллект практически равен человеческому, а, возможно, они даже умнее нас. Ведь он, – Ноа указал на меня, – начал понимать меня полноценно за считаные дни.

– Это все?

– Вода, где они обитают, непригодна для живых существ и любой растительности.

– И почему же?

– Судя по всему, они выделяют какой-то токсин. Но мы не можем понять, какой именно. Наше оборудование не способно его выявить. Аппаратура говорит, что эта вода схожа по составу с земной.

– Так-так, – неожиданно для Ноа начальник задумался. – А может, продать их каким-нибудь военным? – Он присел на стул и уставился в одну точку. Видимо, мужчина представлял переговоры на эту тему. Через мгновение он медленно продолжил: – Надо подумать над этим.

Ноа молчал. Судя по лицу, он не был в восторге от этой идеи.

– Что еще ты можешь сказать?

– Они зависимы от Солнца. Без света они засыпают, а если лучи отсутствуют определенное время, то умирают…

Незнакомец встал со стула. Судя по всему, у него из головы не выходила мысль о военных. Он подошел к аквариуму вплотную, наклонился и посмотрел на меня. Я также не отрывал взгляд от него.

– Слушай, – заговорил начальник, – а как они размножаются?

– У них нет полов.

– У себя на планете они как-то расплодились.

– Верно, но мы пока не видели, как это происходит.

– А версии. Версии есть?

– Возможно, они сами себя оплодотворяют, но в неволе это, скорее всего, невозможно. Или просто не прошел определенный срок.

– Как они появились на той планете? – более настойчиво спросил начальник.

– А как появился человек? Никто точно не знает ответ на этот вопрос.

– Ладно. Пора прекращать этот бестолковый разговор. У тебя есть семь дней. Докажи, что эти существа ещё нужны нам, а я пока подумаю над своей идеей.

Через неделю Ноа зашел в кабинет. Он явно нервничал.

– Дэнжер, послушай меня. Какое-то время тебе надо будет пожить у меня. Я уже подготовил аквариум и план побега. Тебе нужно притвориться спящим или уйти в анабиоз по-настоящему. Я покажу тебя ответственному, а затем отнесу на утилизацию. Там поменяю тебя на вот эту штуку, – он показал мою копию в виде куклы и сказал: – Я распечатал его на 3D-принтере. Почти один в один, правда?

Я согласился.

– Ну что, приступим?

Я думал. И тогда Ноа добавил:

– Они признали твой вид нерентабельным. Типа, от вас никакой пользы. А это значит, что вас, скорее всего, отправят в утиль, то есть убьют. Теперь ты понимаешь, зачем я всё это придумал?

Этот вариант меня не устраивал, и я согласился на побег.

Открыв глаза, я сразу понял, что нахожусь в доме Ноа. Точнее, в квартире. Он так представил своё жилище. Из окна открывался вид на город, а напротив стоял проекционный телевизор. Аквариум оказался просторнее того, в котором я жил раньше. Это меня радовало. Но моего друга не было рядом. Видимо, он ушел на работу, чтобы не вызывать подозрений у начальника. Надеюсь, он все мне расскажет, когда придёт.

Когда оставалось совсем немного до затемнения, то есть до захода солнца, Ноа вернулся. Он тут же заговорил:

– Для нас, мой друг, всё прошло хорошо. – Ноа был в приподнятом настроении, но через мгновение замялся. – Но вот твоих собратьев я так и не видел. Я не знаю, что с ними.

Скорее всего, они мертвы. Мне было жаль их, но я не мог как-либо им помочь.

Ноа подошел ко мне ближе и присмотрелся, после чего задумчиво спросил:

– А что это у тебя на щупальце?

На моей конечности образовался небольшой волдырь.

– Ты знаешь, что это?

Я моргнул.

– Неужели это то, о чем я подумал?

Но я не знал мыслей друга. Ноа продолжил:

– Это твой… отпрыск?

Непонятное слово.

– Надеюсь, это так, а не какая-нибудь инопланетная болезнь…

За несколько дней волдырь раздулся и вскоре отделился от меня. Ещё через несколько дней у него появились маленькие щупальца.

Когда Ноа это заметил, он с удивлением сказал:

– Так вот как вы размножаетесь. Делением. – Он почему-то заулыбался, еле сдерживая смех. – Обычным делением. Я думал об этом, но так и не решился предложить эту версию.

Отпрыск. Кажется, я понял, что тогда имел в виду Ноа. Отпрыск – это тот, кто появился исключительно из-за меня. И это мой растущий собрат. Теперь нас двое. Теперь мне будет немного веселее.

Ноа продолжал рассматривать маленького собрата.

– Те, кого забрали с тобой, были точными копиями друг друга. Мы изучали каждого, в том числе и тебя, Дэнжер. И знаешь что? Мы пришли к выводу, что все вы клоны. Все организмы, которые мы исследовали, генетически идентичны... Ну ладно, не буду тебя забрасывать терминами, но скажу одно: ты и твои собратья абсолютно одинаковые. Скорее всего, Дэнжер-младший тоже твой клон. Видимо, когда-то очень давно все вы произошли от одного существа. Интересно, жив ли ваш исходник?

Ноа на несколько секунд замер. В его голове опять зрела какая-то идея. За множество дней я изучил поведение своего друга.

– Так это что получается? – заговорил он вновь. – Ваша популяция растет только в том случае, если это позволяет площадь обитания?

Наконец он пришел к правильному выводу.

Я моргнул, и Ноа тут же затараторил:

– Это нужно срочно записать.

Обычно он так говорит, когда нервничает.

Ноа отошел, а я обратил всё внимание на Дэнжера-младшего. Он уже мыслил, но получалось у него плохо. Я не мог четко понять, о чем он думает. Мысли постоянно сбивались и путались. Наверное, так постепенно формируется наше восприятие. Раньше мне не приходилось наблюдать за еще маленькими собратьями.

В свой выходной Ноа был дома. Он включил телевизор, и мы втроем смотрели новостной канал. Там говорилось о многих вещах, но в основном связанных с людьми, их проблемами и отношениями между странами и народами. Вскользь затрагивалась тема исследований дальнего космоса. Ноа пояснял нам каждый блок. Говорил, что на планете происходит много нехорошего, и, как правило, из-за того, что люди не могут договориться между собой. Но больше всего его интересовали новости науки и космоса. Порой он заслушивался и забывал про нас. Тогда я напоминал о себе: подплывал к поверхности воды и делал всплеск, давая понять, что мне тоже интересно. Ноа принимал сигнал и тут же растолковывал тему.

Но однажды мы увидели репортаж, где засняли моего собрата. Ноа прибавил громкость.

«Группа молодых людей производила съёмку собственного отдыха с помощью самоуправляемого дрона. Неожиданно в кадр попало иноземное существо. Напомним, ещё два месяца назад исследования внеземной формы жизни были прекращены ввиду того, что у них не было обнаружено практической ценности. Исходя из выводов ученых, эти существа не представляют пользы для науки и других отраслей. По всей видимости, одному из них всё же удалось каким-то образом оказаться на воле. Взгляните ещё раз на этот кадр. На нём хорошо видны очертания инопланетного осьминога. Складывается ощущение, что оно наблюдало за…»

Ноа остановил видеорепортаж и посмотрел на меня:

– Это может плохо закончиться для людей, – с волнением произнес он.

Вся исследовательская группа, где работает Ноа, знает, что мы уничтожаем всё живое вокруг себя. А мой друг единственный видел, как размножается мой вид. Но исследования прекратились, а значит Ноа не может сообщить о способе размножения, иначе его коллеги поймут, что он украл образец. За это его как минимум уволят, а как максимум посадят в тюрьму.

Он говорил об этом весь остаток дня. После новости о моём собрате замеченном в реке собрате плохие мысли не отпускали Ноа. Он часто заострял внимание на том, что ни один ученый так и не увидел появления потомства. Большая ответственность за судьбу людей легла на плечи моего друга. Он представлял, чем может обернуться бесконтрольное размножение моих собратьев. Выводы были неутешительны.

Вечером раздался звонок. Мой друг сказал:

– Принять вызов.

– Ты уже видел новость? – сходу заговорил начальник.

– Да.

– У нас срочное собрание по этому поводу. Вызывают каждого причастного к исследованиям пришельцев…

Переодеваясь, Ноа размышлял вслух:

– Мне придется им рассказать. Иначе будет катастрофа. Хотя… – мой друг сильно нервничал. – Хотя я им просто намекну. Скажу, что нужно исследовать то место, где обнаружили пришельца. Скорее всего, они найдут там нескольких.

Я создал всплеск. Ноа подошел ко мне и спросил:

– Что ты хочешь мне сказать? Сколько их там может быть? Сто?

Я знал цифры, но не умел считать. Ноа продолжил, размышляя:

– Двести? Судя по тому, что твой клон сформировался за несколько дней, их может быть больше... – Ноа замер. У него расширились глаза. – Больше тысячи, – медленно подытожил он.

Я знал одно: моих собратьев там много, – и Ноа это понял. Людям вряд ли удастся устранить всех. Мои собратья умны. Они поймут, что за ними охотятся, и скроются на глубине, подплывая к поверхности только по необходимости.

Перед уходом Ноа сказал, что ему нужно спешить.

Моего двуногого друга не было несколько дней. Я начал переживать за него. В итоге он всё же вернулся домой с новостями. Ноа сказал, что его хотели обвинить в том, что пришелец оказался на воле. Потом переключились на другого учёного, а Ноа отпустили и попросили сопроводить команду для ловли моего собрата.

После того, как группа поняла, что пришельцев может быть сильно больше одного, пришел приказ о массовом устранении инопланетной жизни. В реку запустили подводные дроны. Но больших результатов им достичь не удалось. Мои собратья слишком умны. Они ломали оборудование либо отплывали на безопасное расстояние или глубину. Ноа пришёл домой, чтобы отоспаться, а затем вновь отправиться убивать моих собратьев.

Ноа понимал: ловить или убивать пришельцев по одному бессмысленно. Нужны более радикальные меры. Требовалось как минимум ограничить распространение собратьев, а дальше… дальше действовать по обстоятельствам.

Перед очередным уходом Ноа сел позавтракать и включил телевизор. Новости не радовали нас.

«Огромное число рыб выбросило на берег. Очевидцы сообщили об этом ещё вчера, но утром оказалось, что ситуация намного сложнее, чем предполагали экологи. Ранняя информация о том, что ситуация находится под контролем, была опровергнута. Появились версии, что это могло случиться из-за расплодившихся пришельцев, выпущенных по неосторожности на волю. Возможно, к этому причастны военные. Также сообщается, что число представителей внеземной фауны постоянно увеличивается…»

У Ноа пропал аппетит. Он отстраненно обратился к цифровому помощнику:

– Луиза, позвони Броуди.

– Уже набираю, – сообщил нежный женский голос искусственного интеллекта.

– Какого черта ты звонишь в такую рань? – недовольно раздалось с другой стороны соединения.

– Включите новости, сэр.

– Что там? Объясни вкратце.

– На берегах реки повсюду дохлая рыба. Площадь выходит за пределы городского округа.

– Дьявол. Есть мысли, что делать?

– Надо подключать всех, кого можно. Мы не справимся собственными силами. И нужно каким-то образом остановить их распространение. Перекрыть русло было бы сейчас правильным решением.

– Перекрыть реку?!

– Сэр, через несколько дней пришельцы могут оказаться в океане. И когда они окажутся там – будет экологическая катастрофа.

– Всё летит к чертям.

– Это точно, сэр.

– Ладно, я сейчас в штаб. Передам твои слова. Пускай делают все, что могут. Жду тебя через сорок минут на рабочем месте.

– Хорошо, сэр.

В последующие дни Ноа не был общительным. Он казался подавленным, и я не хотел беспокоить его.

Однажды он подошел к аквариуму. Его голос казался другим. Слова явно путались, а в руке у него была бутылка, о содержании которой Ноа высказывался в плохом ключе. Он склонился к нам и обратился к собрату, назвав его моим именем. Он никогда раньше не путал нас, но в этот раз обознался. Я плеснул водой и Ноа понял, что ошибся.

– Чёрт. – Его язык заплетался. – Прости, друг, не узнал. Не заметил метку… Ты спросишь, почему я пьян? Хм. Да потому что всё… всё очень плохо. Твои собратья в океане потихоньку уничтожают там жизнь.

Я моргнул, но человек не смотрел на меня. Он продолжил:

– Все водные, подводные, надводные животные вымрут. А за ними вся растительность… И кораллы, и планктоны, и птицы, которые питаются рыбой. И так как в природе Земли все взаимосвязано, вымирание коснется и других животных. – Он ухмыльнулся и добавил: – Посмотрим, что с этим всем сделает человечество. Может, наконец поймет, что природа важней многих вещей. Без природы нам не выжить. А знаешь, что делают те, кто может повлиять на ситуацию? Эти бездари готовятся к концу света. Прячутся в своих бункерах, предчувствуя бунты из-за недостатка пищи. Уплывают на свои личные острова с большими запасами. А что делать нам, простым людям? Биться за последние куски съестного. Если наступит день, когда я пойму, что это конец, то я не буду прятаться. Не буду бояться. Лучше сдохнуть и не мучиться… – глаза Ноа непроизвольно закрывались на какое-то время, и он все неохотней их открывал. – Нужно искать выход. А они прячутся… Боятся и прячутся…

Ноа уснул, хотя за окном ещё был день. Я посмотрел на собрата. Я читал его мысли: он хотел бороздить океаны и моря. Он хотел больше пространства и свободы. Для него жизни людей мало значат. Наверное, мы все же не полностью идентичны друг другу, как говорил Ноа, иначе собрат пожалел бы людей.

Через месяц Ноа перестал ходить на работу. А по телевизору всё чаще и чаще говорилось об отравлениях. Больницы были переполнены. Ноа пояснил, что люди начали болеть и умирать из-за круговорота воды. Отравленная вода испаряется под воздействием Солнца, пары́ уходят вверх, и вскоре проливается дождь, в котором содержатся вещества опасные для всего живого. Капли падают на землю, орошают посевы, собираются в водохранилищах, смешиваются с водой в реках.

Пригодной для людей воды остается все меньше. Даже Ноа начал чувствовать себя плохо. Он часто кашлял и сильно похудел за последнее время. Ноа постоянно о чем-то думал и постоянно что-то записывал. Сделав очередную запись, он встал со стула, выловил нас из аквариума и переместил в совсем уж маленький сосуд.

Он нёс нас через город. Улицы были пустыми. Везде валялся мусор. Ноа шел медленно и тяжело дышал. У него совсем не осталось сил. Я смотрел на него снизу, но он молчал. Просто шел и молчал.

Когда мы оказались недалеко от пирса, он наконец-то заговорил:

– Дэнжер, ты, наверное, заметил, что на улицах совсем нет людей?

Голос Ноа был сдавленным.

– Многие умерли. Ты знаешь почему… Некоторые уехали. Я решил остаться. Не вижу смысла куда-то убегать: человечество обречено. Через несколько лет умрет последний человек. Я не виню тебя или твоих собратьев. Такими вас сделала природа.

Слова давались тяжело. Он понимал, что обречен на скорую смерть. Я продолжал на него смотреть.

– Кстати, я узнал, почему вы умираете в тесном пространстве.

Я моргнул, и Ноа продолжил:

– Скорее всего, это моё последнее открытие. Мы, да и ты, Дэнжер, давно поняли, что ваш организм выделяет какой-то токсин. Но оказывается, он вреден и для вас. Вы не способны сознательно вырабатывать токсин или контролировать его количество. Он выделяется потому, что так устроены ваши тела. Я переосмыслил прошлые эксперименты и сделал выводы. Когда из-за тесного пространства один уходит в спячку, а другой бодрствует, первый жертвует собой, чтобы не погибли оба. Таким образом вы регулируете свою популяцию. Вы контролируете это на инстинктивном уровне. В этом смысле вы более совершенный вид, нежели человек. – Ноа остановился и закашлял. Он приложил ладонь ко рту, и, когда кашель прошёл, я заметил кровь на его перчатке. – Но если площадь вашего обитания обширна, то вы размножаетесь, пока не достигните предела популяции, максимального уровня токсина в воде. После этого размножение останавливается.

К этому моменту мы оказались на деревянном пирсе.

– Надеюсь, на Земле для вас двоих осталось место. Храни мои знания, Дэнжер, возможно, они пригодятся когда-то.

Он выпустил нас в реку. Дэнжер-младший уплыл сразу, а я остался. Свысока на меня смотрел Ноа.

– Ты свободен, друг, будь счастлив. – Он улыбнулся. – А я пойду погуляю. Когда людей было много, я мечтал спокойно пройтись по городу… – Он осмотрелся. – Пойду исполню свое желание.

Из глаз Ноа катились слезы.

– Прощай, друг.

Ноа развернулся и побрел обратно. Я смотрел ему в спину ещё какое-то время, а когда силуэт превратился в маленькую точку, поплыл исследовать новые воды. Этот человек стал для меня настоящим другом. Мне будет его не хватать.

К сожалению, Ноа не научил меня считать, но я прекрасно понимал, что прошло много времени с тех пор, как он отпустил нас. Я возвращался к пирсу несколько раз. В последний раз я увидел, что все здания исчезли. Скорее всего, они разрушились от времени. «Ничто не вечно», – так говорил Ноа. Мне же хотелось согласиться и добавить: «Кроме нас», – меня и собратьев.

Когда от прибрежных городов остались только воспоминания, я увидел в небе какой-то объект. Он подлетел к поверхности воды, провёл каким-то лучом, и невидимая сила вытащила из воды меня и несколько моих любопытных и затянула в летающий транспорт. Оказавшись внутри, я понял, что мы попали в ловушку созданий похожих на людей. Правда, они не носили одежду, на их телах не виднелось волос, они были худыми, с более крупными, чем у людей, головами.

Они практически сразу поняли, что без воды нам не выжить. Дав нам пригодную для жизни среду обитания, они принялись нас рассматривать с ещё бо́льшим интересом. Они управляли предметами, не касаясь их, и наш сосуд сам перемещался по воздуху за одним из созданий. Когда корабль прибыл на планету, мы увидели, как много воды на этой планете. Правда, она имела странный оттенок, но, думаю, мы легко приживемся и в ней.