Ночное

Лето в деревне у бабушки для Антона было самым прекрасным временем. Речка, лес, поля – где только не бегал мальчишка в одиночку или со своим другом. И почти всегда солнце пекло так, что казалось скоро вокруг появится пустыня. Для Антона настоящая магия начиналась с наступлением сумерек, когда становилось немного прохладнее и пропадали назойливые оводы. Они так больно порой кусались! А вечером пропадал шум, стрекотание насекомых и щебетание птиц становилось тише. Ветер прекращал теребить листья деревьев. Ближе к закату небо приобретало настолько красивый цвет, что усевшись на лавочке Антон мечтал о волшебных странах.

Сегодня выдалась особенная ночь. Дед, Сергей Петрович, прищурившись на низкое солнце, сказал:

– Антоша, собирайся. Пойдешь со мной в ночное. Коней пасти.

Сердце Антона застучало громче кузнечика в траве. «В ночное!» Это звучало как посвящение в тайное братство. Он помог деду вывести из сарая и запрячь в телегу коней Рыжика и Гнедка – двух степенных деревенских работяг, чьи спины были гладкими и блестящими. Сам Антон нес дедов старенький фонарь «Летучая мышь» и мешочек с ржаным хлебом да солью – ночным лакомством.

Солнце почти скрылось за лесом. Путь лежал к заливному лугу у самой речки. Там трава была сочной, изумрудной, самой любимой у лошадей. По мере приближения к речной низине воздух становился прохладнее, влажнее. А когда они вышли на открытое пространство луга, Антон ахнул.

Река исчезла. Луг исчез. Весь мир, казалось, растворился в молочно-белой, непроглядной пелене.

- Туман… - прошептал Антон.

Он стлался по земле густыми, медленно перекатывающимися волнами, поднимался выше, цепляясь за верхушки редких ив, сливаясь с темнеющим небом. Звуки – стрекотание кузнечиков, далекий лай собаки – стали приглушенными, таинственными, будто доносились из другого измерения.

– Вот так штука, – усмехнулся дед, закуривая от фонаря. – Настоящий августовский туман. Не боишься?

Антон хотел ответить «Нет», но голос застрял в горле. Этот белый океан казался одновременно красивым и пугающе безграничным. Он не видел дальше собственных сапог. Весь мир сузился до совсем небольшого пятачка вокруг. Дед развел небольшой костерок на заранее подготовленном месте, выбив искры из кремня. Огонек, маленький и упрямый, пробивал в тумане рыжее окошко, отражался в каплях влаги на траве.

– Сиди, грейся, – сказал дед, усаживаясь на принесенный сноп сена. – А я пойду, гляну, где наши-то гуляют. Фонарь с собой возьму.

И дед шагнул в белую мглу. Его фигура растворилась почти мгновенно, лишь слабый желтый отсвет фонаря плыл, как призрачный кораблик, а потом и он исчез. Антона охватила внезапная оторопь, вокруг разливалась леденящая тишина. Он был один. Один в этом огромном, белом, беззвучном мире. Страх, липкий и холодный, пополз по спине. Каждая травинка, окутанная капельками росы, казалась чьим-то глазом. Каждый шорох – шагом неведомого существа.

Он прижался к теплому снопу, стараясь дышать тише. И вдруг... совсем близко, прямо из тумана, раздалось громкое, влажное фырканье. Антон вжал голову в плечи. Потом – шумное чавканье, звук срываемой травы. Еще одно фырканье, уже с другой стороны. И медленный, тяжелый шаг. Антон замер. Кто это? Воображение рисовало картины одна страшнее другой. Не смотря на прохладу, на лбу выступил пот.

Рыжик и Гнедок, величественные и спокойные, выплыли из белой пелены, словно мифические кони из снов. Их темные силуэты были размыты туманом, влажные бока блестели в слабом свете костра. Они мирно щипали траву, совершенно не смущаясь ни тумана, ни одиночества мальчика. Их дыхание, теплое и ровное, создавало вокруг них маленькие вихри в неподвижном воздухе. Антон смотрел, завороженный. Страх стал таять, как туман под утренним солнцем, уступая место изумлению и странному умиротворению. Эти большие, сильные животные были здесь, рядом. Они словно охраняли его своим присутствием.

Он осторожно поднялся. Подошел к Рыжику, самому спокойному. Лошадь лишь на мгновение оторвала морду от травы, посмотрела на него темным, глубоким глазом, в котором отражался туман и огонек костра, и снова опустила голову. Антон положил руку на его теплую, влажную шею. Шелковистая шерсть, живое тепло, спокойное биение жизни под кожей. Всё было настоящее. Надежное. Он почувствовал себя не потерянным, а частью этой таинственной ночи.

Антон присел обратно к костру, уже ничего не боясь. Туман перестал быть враждебной завесой. Он стал покрывалом, укутывающим мир, делающим его мягким, загадочным и уютным в своей скрытности. Звезды, которых сначала не было видно, теперь проглядывали сквозь редкие разрывы в белой пелене, как далекие алмазы. Лягушки у речки затянули свою хриплую, убаюкивающую песню. Антон слушал дыхание лошадей, треск костра, шепот тумана и чувствовал себя волшебным хранителем великой тишины.

Когда вернулся дед, Антон сидел спокойно, подставив руки к теплу огня. Его лицо было задумчивым и взрослым.

– Ну что, страшно было? – спросил дед, подбрасывая в костер сушняк.

Антон покачал головой. Он посмотрел на лошадей, чьи силуэты теперь были видны чуть четче в рассеивающемся тумане.

– Нет, деда. Не страшно. Здесь... красиво. И они рядом. - мальчишка кивнул на лошадей с серьёзным видом.

Дед тоже кивнул, незаметно улыбнувшись в седые усы.

– Вот и славно. Ночное – оно не только про лошадей. Оно про тишину. Про туман. Про звезды над головой. Про мир вокруг. Запоминай, Антоша. Лето то скоро кончится…

Антон запоминал. Он запоминал влажный холодок на щеках, запах дыма и мокрой травы, тепло лошадиной шкуры под ладонью и бездонную, белую тишину заливного луга у речки. Он запоминал эту ночь, когда туман научил его не бояться тишины и темноты, а лошади показали, что даже в самой густой мгле есть надежное тепло рядом. Хотя... Разве можно запомнить всё лето???