Ночной человек

Проснулась Аврора с ощущением усталости. Будто ее ночью молотком колотили по плечам и спине. «Вставай, развалина. Если после тридцати просыпаешься, и у тебя ничего не болит, значит, ты умерла», — мрачно пошутила она сама себе, с трудом отрывая голову от подушки. Солнце через щель в шторах резало глаза, и первая мысль была не о кофе, а о том, чтобы зашторить эту щель навсегда и снова провалиться в пустоту.

Но мир ждал. Ждала Зоя, которую нужно было будить в школу. Ждала работа, где требовались свежие идеи, как апельсины в декабре — свежие и сочные. Но сейчас осень - значит пора в школу.

— Зоя, вставай, солнышко! — голос прозвучал вяло и сонно.

Завтрак тоже проходил понуро. Аврора налила дочери какао и, пытаясь вернуть себе и ребенку бодрое ощущение:

— Ну что, командир, какие сны видела сегодня?

Это была их добрая традиция - рассказать друг другу сны, чтобы они обязательно сбылись. Зоя обычно выдавала подробные отчеты о полетах на ракетах и приключениях с говорящими котами. Но в этот раз она как-то замялась…

— Не помню, мам. Что-то было, но забыла.

Аврора почувствовала легкий укол тревоги. У нее самой в голове была такая же пустота. Вообще ничего. Как будто выключилась вчера и сразу включилась утром. Ни обрывков образов, ни чувств.

— Странно, — пробормотала она. — Вот и я тоже ничего не помню. Раньше такого не было.

Рыжая кошь требовательно терлась о темные брюки Авроры. Начинался день сурка. И начинался он с мелких катастроф.

— Зоя, ключи! Ты не видела мои ключи? Я же их вчера на тумбочку положила! Вот я раззява!
— Мам, а где мой пенал? Он тут был!

Утренняя суета, танец с криками и метаниями по коридору. Сердце Авроры колотилось не от спешки, а от нарастающего беспокойства. Вещи не исчезают просто так. Пенал не мог сам уползти с середины стола вглубь книжного шкафа, а ключи — закатиться под коврик в прихожей.

Именно там, приподняв край коврика в отчаянии, она ее и увидела. На полу лежала идеально круглая бусина. Темно-синяя, почти черная, с крошечным мерцающим бликом в глубине, будто капля ночного неба. Аврора подняла ее. На ощупь она была прохладной и необычно тяжелой для своего размера.

— Тыковка, это твои проделки? — без особой веры спросила она у кошки. Та с любопытством философа наблюдала за хаосом. Все же, завести кошь была отличная идея - все необъяснимое можно списать на молчаливую хулиганку.

Собравшись наконец, Аврора протянула руку к дверной ручке. И тут она поняла кое-что. Ключ в двери не был повернут. Сегодня дверь не была заперта. Забыли.

Она с силой щелкнула замком, звук показался ей неестественно громким в тишине подъезда. Спускаясь по лестнице, она услышала знакомый скрип. Негромкий, навязчивый, как зубная боль. Скрип качелей во дворе.

Аврора выглянула в окно на площадке. Во дворе, в утренней дымке, раскачивались пустые качели. Ритмично, как маятник. Как будто кто-то только что с них встал и растворился в воздухе.

***

Вечер тянулся медленно и уныло. Аврора пыталась заставить себя работать над презентацией для нового клиента — экологичного бренда детской одежды. Раньше такие темы вызывали у нее поток идей: можно было обыграть ростки, поляну, солнечный свет. Сейчас же монитор был пуст, отражая ее собственное усталое лицо. Слова «натуральность» и «радость» вызывали лишь раздражение. Радость-гадость. Какая радость? Где она, эта радость?

Она отвлеклась, чтобы разложить по полкам покупки. Задвигая пакет с крупами в шкаф, она отметила, что полка с банками и пачками была в полном порядке. Слишком как-то. Гречка соседствовала с гречкой, рис с рисом, а все специи были выстроены ровно. Когда же она это сделал? Или не она? Сама Аврора, обычно закидывала все вглубь, чтобы хоть как-то освободить пространство.

Нотка тревоги, притупившаяся за день, снова зашевелилась в груди холодным червячком. Она оглядела гостиную. Что-то было не так. Что-то едва уловимое. Она подошла к стеллажу с книгами. Ее взгляд скользнул по корешкам — и споткнулся. Там, где должен был стоять томик Булгакова, красовался сборник детективов, который она помнила на нижней полке. Она провела пальцем по ряду. Здесь должна была быть книга о путешествиях в Азию - она теперь справа. Тут - детские рассказы, а они - на самом верху.

— Зоя! — позвала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты не переставляла тут книги?

— Книги? Не-а, — донеслось из комнаты дочери. — Я бы сама их в руки не брала, мам.

Аврора медленно опустилась на диван и достала из кармана бусинку. Та была идеально круглой, размером с крупную горошину. Цветом — глубокий индиго, почти черный, но если присмотреться, в его глубине угадывались крошечные искорки, словно вкрапления звездной пыли. Поверхность была абсолютно гладкой, отполированной до зеркального блеска, и на ощупь она всегда была холодной, как камешек со дна ручья. Она казалась неестественно тяжелой для своего крошечного размера. Не пластмассу не похоже.

Мысли путались. Может, это она сама? Может, у нее начинается ранний склероз, расстройство кратковременной памяти или что-то похуже? Она встала и почти машинально начала проверять ящики комода. Драгоценностей у нее не было, только бижутерия. Все было на месте. Ничего не украли. Шкатулка с наличными - на месте. Но это не успокаивало. Было ощущение, что в доме кто-то побывал.

Она подошла к окну и тихонько раздвинула шторы. Двор тонул в сумерках. И снова — тот же скрип. Монотонный, настырный. Качели. На них снова раскачивалась высокая темная фигура.

Сердце Авроры заколотилось. Без раздумий, на автомате, она накинула куртку и выскочила из квартиры. Она не знала, что скажет этому типу, но что-то жаркое, о чем потом будет стыдно. Просто не могла больше наблюдать.

Выбежав на улицу, она заставила себя идти медленно, стараясь дышать ровнее холодным воздухом. Она подошла к детской площадке почти спокойно.

Качели качались. Совершенно пустые. Цепи чуть скрипели, но ветра не было. Качели двигались так, будто на них только что сидел человек.

Аврора обернулась по сторонам. Никого. Только огни в окнах домов, чьи-то чужие, нормальные жизни. А посреди этого двора стояла она одна, чувствуя себя мнительной дурой.

Она вернулась в квартиру, тщательно, с двойной проверкой, закрыла дверь на все замки. Щелкнул не только язычок, но и цепочка, и задвижка на двери.

Тишину в квартире нарушала непонятная нечеловеческая возня. Это кошь что-то гоняла по полу.

***

На следующий день был единственный луч света в этом тускнеющем мире — встреча с Леной. Подруга детства, вечный двигатель и генератор бредовых, но веселых идей. Сейчас, ради прикола она была побрита налысо и ей это очень шло.

Встречались они не часто, но всегда — с громким смехом и парой сплетен. Они бродили по торговому центру, и Аврора пыталась втянуться в привычный ритуал. Лена, как всегда, заряжала энергией: «Смотри, какие ботильоны! Осень же, надо обновляться! А это платье? Под цвет глаз, смотри!».

Но Аврора чувствовала себя пустой скорлупой. Ботильоны казались ей просто кусками кожи, а платья — пестрыми тряпками. Ее не радовали ни цвета, ни фактуры. Внутри была только серая вата апатии.

— Лен, я, кажется, больше не могу, — призналась она, отодвигая от себя стойку с блузками. — Словно кто-то щелкнул выключателем. Никаких желаний. Никаких идей. На работе ждут от меня креатива, а у меня в голове — бетон.

— Ой, Авка, да у тебя просто выгорание, — отмахнулась Лена, но посмотрела на подругу пристальнее. — Ты и выглядишь помятой. Не спишь?

— Сплю. Но просыпаюсь разбитой какой-то. И сны… Я вообще перестала их помнить. И Зоя тоже.

Лена замедлила шаг.

— Серьезно? А у меня на прошлой неделе такое было. Два дня подряд. Встаешь — и в голове пустота. Как будто тебя ночью выключили и заново собрали, но кое-что забыли вставить на место. Рассеянная стала — то кошелек не найду, то зарядку. Вещи куда-то проваливались, - Лена сделала неопределенное движение своими огромными глазами.

Аврора замерла.

— И… ты ничего не находила взамен? Необычного?

Лена нахмурилась, копнула пару пластов в своей огромной сумке и через секунду протянула Авроре маленький предмет.

— Нашла вот эту штуку в ванной. Красивая, но откуда — ума не приложу. Думала, может, сережка от старой бижутерии, но вторая не нашлась.

На ладони у Ленки лежала бусина. Не синяя, как у Авроры, а цвета темного янтаря, теплого, с золотистыми прожилками внутри. Но она была той же идеальной формы, того же размера и, как Аврора тут же почувствовала, прикоснувшись к ней, — такой же неестественно холодной и тяжелой.

Ледяная волна прокатилась по спине Авроры.

— Лен… а дверь в ту ночь ты случайно не забыла закрыть?

Лена смотрела на нее с нарастающим недоумением, которое постепенно сменялось осознанием.

— Блин… А ведь и правда! Муж тогда ругался. Я из магазина зашла, руки занятые, и… забыла закрыть. Ты думаешь, это…?

Она не договорила, но ее взгляд на бусину стал тревожным.

— Я уже не знаю, что я думаю, — тихо сказала Аврора, сжимая в кулаке свою, синюю, бусину. — Но такое совпадение - не случайность.

Они доели свои суши в «Ноппэра-бар» в подавленном молчании. Веселая болтовня не клеилась. Аврора смотрела в окно на темнеющую улицу. Ей снова почудился отдаленный, назойливый скрип. Ей показалось, или в темноте парка действительно раскачивались пустые качели?

На прощание Лена, уже серьезная, взяла ее за руку.

— Авка, завязывай с этими мистическими штуками. Не верь в ночных маньяков. Сходи к врачу, проверься. Выпей витаминов, БАДы какие-то. Или вина выпей, прическу поменяй. Это же нервы.

Аврора кивнула, но знала — это не нервы. Нервы не переставляют книги. Она шла домой и чувствовала, как тревога сменяется странным облегчением. Она не сходит с ума. Она не одна. Есть и вторая бусина. Хотя это открытие было самым пугающим из всех.

***

Творческая тупка к середине недели достигла стадии катастрофы. Руководитель проекта, молодая и ядовитая девушка с идеальным маникюром, на планерке прямо спросила: «Аврора, вы с нами? Мы вас в этом проекте вообще потеряли». В голове у Авроры вертелась только одна идея — идея о том, как бы поскорее оказаться дома под одеялом.

Она сбежала с работы пораньше, сославшись на мигрень, и зашла в «Кофеманию» — не за кофеином, а за возможностью посидеть в углу одной, глядя на суету улицы. Она уставилась в экран ноутбука, где мигал курсор на чистом листе, и думала о бусинах. О синей и янтарной. О том, что их уже как минимум две. А сколько их всего?

Краем уха она услышала приглушенный разговор за соседним столиком. Двое симпатичных парней, похожих на дизайнеров или музыкантов, с горящими глазами обсуждали что-то.

— ...и я тебя уверяю, это не розыгрыш! — говорил тот, что в клетчатой рубашке. — Я лег спать, все было нормально. Просыпаюсь — а мои виниловые пластинки не по алфавиту стоят, а просто… по цвету обложек! Белые, черные, синие. Я чуть с ума не сошел!

— Домовой, — флегматично ответил его друг, скинувший на спинку стула кожаную куртку. — У бабушки в деревне такое бывало. Сапог спрячет или носки в печку засунет.

— Какой домовой?! Я атеист!

Аврора не выдержала. Она встала, подошла к их столику, чувствуя, как краснеет от собственной наглости.

— Простите, что вмешиваюсь… Я случайно услышала. А вы ничего не находили после этого? Бусину, например…

Глаза парня в клетчатой рубашке округлились и стали похожи на такие же круглые глаза Авроры. Он порылся в кармане и положил на стол небольшой предмет. Даже на расстоянии она узнала ту самую идеальную форму, тот неестественный блеск.

— Нашел на комоде. Но я такое не покупал.

Бусина была цвета старого серебра, матовая, но с тем же мерцающим наполнением.

Аврора замерла, перестав дышать.

— А дверь в ту ночь была закрыта?

Парни удивленно посмотрели на нее. Тот, что с бусиной, смутился.

— Э… Ну, вообще-то… нет. Не закрыл. А вы откуда знаете?

Вместо ответа Аврора достала из кармана свою синюю бусину и положила ее рядом с его серебряной. Они были как родные сестры — одинаковые по форме, размеру и той ауре нездешней холодности, что от них исходила.

— Офигеть, — прошептал второй парень. — У тебя тоже.

— И у моей подруги есть, — тихо сказала Аврора. — Янтарная. И у нас всех одно и то же: забытые сны, переставленные вещи… и открытая дверь.

Они смотрели на бусины, лежащие на столе, как на вещественные доказательства необъяснимого преступления. В кофейне пахло кофе и свежей выпечкой, играла легкая музыка, а они втроем сидели в эпицентре тихой сверхъестественной эпидемии.

— Я его видел, — внезапно, почти неслышно, сказал парень в клетчатой рубашке. Его лицо побледнело. — В ту ночь. Я встал попить воды. И в коридоре… была тень. Высокая. Я думал, показалось, от фонаря за окном. Я щелкнул выключатель… а там никого. Но мне показалось… что у нее не было лица. Просто… смутная темнота.

Аврора почувствовала, как по спине бегут мурашки. Ее домыслы, ее страхи получили чужое, мужское подтверждение. Это был уже не разговор с впечатлительной подругой. Это было свидетельство.

На прощание они обменялись номерами телефонов, создав подобие странного клуба пострадавших. Выйдя на улицу, Аврора ощущала странную смесь ужаса и облегчения. Она была не просто не одна. Их было как минимум трое. А значит, это реально.

Она шла домой, и ее пальцы сжимали в кармане обе бусины — свою и ту, серебряную, которую клетчатый парень почему-то отдал ей на хранение, словно боялся оставлять у себя. «На всякий случай», — сказал он.

Подходя к своему дому, она машинально подняла глаза на детскую площадку. Качели были не пусты… Две девочки весело раскачивались и хохотали.

Она улыбнулась тихо, отвела взгляд и застыла. Потом повернулась и присмотрелась снова… На мгновение, в тени под горкой, ей показалось, что она видит высокую, темную фигуру, неподвижно стоящую и смотрящую в ее сторону. Фигуру без лица.

Аврора резко опустила голову и почти побежала к подъезду, не оборачиваясь. Она знала — он здесь. И он знает, что она что-то поняла.

***

Кабинет терапевта пахло лавандой и дорогим деревом. Доктор Ильина, женщина с мягкими манерами и внимательным взглядом, вела запись в планшете.

«...и вы утверждаете, что находите эти бусины после ночей, когда дверь оставалась незапертой?» — уточнила она, глядя на Аврору поверх очков.

«Да. И я не одна. Моя подруга, два незнакомых парня... У всех одно и то же: открытая дверь, пропавшие сны, переставленные вещи и вот эти... бусины». Аврора выложила на стол три бусины — свою синюю, янтарную Лены и серебряную парня из кофейни. Они лежали на полированной поверхности, как неопровержимые улики с другой планеты.

Доктор Ильина внимательно их рассмотрела, но не стала брать в руки.

Она умолкла, понимая, что с каждым словом звучит все более безумно. Доктор Ильина отложила планшет.

Аврора смотрела на врача в оцепенении. Это была либо блестящая терапевтическая техника, либо самое безумное предложение, которое она когда-либо слышала. Подписывать приглашение для того, в чьем существовании она пыталась убедить врача?

Выйдя из кабинета, Аврора не чувствовала облегчения. Идея сознательно оставить дверь открытой вызывала у нее животный, первобытный страх. Но рациональная часть мозга цеплялась за логику врача. А что, если это правда невроз? Что если, оставив дверь открытой и убедившись, что ничего не случится, она наконец избавится от этой паранойи?

Вечером она стояла в прихожей и смотрела на дверной замок. Рука сама тянулась повернуть ключ. Это было инстинктивно.

- Нет, — прошептала она себе. — Это эксперимент. Научный.

Она убрала руку. Маленький металлический язычок остался в стороне. Дверь была не заперта. Один толчок — и она откроется.

Она сделала несколько шагов назад, словно боялась, что дверь сейчас распахнется сама собой. Сердце колотилось где-то в горле. Она зашла в комнату к Зое. Дочь спала, беззаботно уткнувшись носом в подушку. Рыжая Тыковка, свернувшись калачиком у ее ног, подняла голову и уставилась на Аврору своими желтыми глазами. В ее взгляде читалось некое древнее, кошачье знание.

«Ты же никого не впустишь, да?» — тихо спросила Аврора, гладя кошь по голове. Тыковка мурлыкнула, но ее хвост нервно подергивался.

Аврора вернулась в гостиную. Она не ложилась. Она сидела в кресле, накрытая пледом, и смотрела в темноту прихожей, на полоску света из-под двери. Она ждала. Каждые полчаса она подходила к двери и проверяла — да, она все еще не заперта. Это было изматывающе.

По телевизору шел полуночный выпуск новостей. Диктор с каменным лицом рассказывал о политике, а потом вдруг перешел к курьезным сообщениям от зрителей.

«...а наши зрители продолжают присылать сообщения о так называемом "Ночном человеке". Городская легенда обрастает новыми подробностями. Люди утверждают, что некий субъект проникает в квартиры через незапертые двери и оставляет после себя странные артефакты. Полиция пока не комментирует...»

Аврора вскочила и прибавила громкость. На экране мелькнули смазанные кадры, присланные «очевидцами»: темный силуэт во дворе, чье-то дрожащее видео пустых качелей. Это было уже не ее личное безумие. Это стало частью городских новостей. Значит, их много. Очень много.

Она выключила телевизор. В тишине ее мысли проносились со скоростью света. Доктор, эксперимент, новости... И тут ее осенило. Камера. Почему она не подумала об этом раньше?

Она нашла в закромах старую камеру для видео-няни с функцией ночного видения. Руки дрожали, когда она устанавливала ее на книжную полку в гостиной, направив объектив прямо на входную дверь и часть прихожей. Она подключила ее к пауэбанку, чтобы не зависеть от розетки. Если что-то случится, она будет доказательство. Или опровержение.

Глубоко вздохнув, она вернулась в кресло. Эксперимент продолжался. Она смотрела на красный огонек камеры, означавший, что запись идет. Это придавало ей немного уверенности. Теперь она была не просто жертвой. Она — исследователь.

Она не заметила, как глаза сами начали слипаться. Борьба со сном была проиграна. Последнее, что она почувствовала, прежде чем сознание поглотила черная пустота, — леденящий холод, будто кто-то открыл окно в самый разгар зимы.

А красный огонек камеры продолжал мерцать в темноте, как единственный свидетель в ночи.

***

Аврора очнулась от резкого запаха больничного антисептика. Белый потолок, капельница, привязанная к руке, и обеспокоенное лицо над ней. Мама.

Голова была тяжелой и ватной, все тело ломило. Она попыталась сесть, но ее мягко удержали.

- Ты в больнице, у тебя был нервный срыв. Все хорошо. Зоя у меня, с кошкой. Все в порядке.

Но, блин, ничего не было в порядке. Воспоминания вернулись с волной паники. Запись. Фигура. Зоя. Она схватила маму за руку.

- Телефон... Где мой телефон?

Телефон нашли в сумке и протянули ей со строгим напутствием «не волноваться». Руки дрожали так, что она едва могла удержать устройство. Она открыла папку с видеофайлами. Последний был записан ночью.

Включила, приглушив звук. Камера с ночным видением зафиксировала ее спящую фигуру в кресле. Затем — плавное, бесшумное движение. Дверь в прихожей отворилась. Не рывком, а как будто ее толкнул порыв ветра, которого не могло быть в закрытой квартире.

В проеме возникла та самая высокая, темная фигура. Она была размытой, будто сотканной из копошившейся теневой материи. Лица не было. Ни глаз, ни рта, ни носа — лишь гладкая, безликая маска тьмы. Он вошел, и холодный ужас сковал Аврору.

Фигура скользнула по коридору. Она на мгновение остановилась у двери комнаты Зои, и Аврора вжалась в подушку от страха. Но пришелец не вошел. Он проследовал на кухню. Несколько секунд — и он вышел, направившись в гостиную. Двигался не как человек, а как тень, плывущая по воздуху.

Он подошел к креслу, где она спала. Наклонился. И тут видео исказилось, помехи поползли по изображению, но было видно, как от ее спящего лица потянулся легкий, светящийся туман. Он втягивал его в себя, в ту самую безликую пустоту. Длилось это недолго. Затем фигура выпрямилась, повернулась к камере — и словно посмотрела прямо в объектив. На секунду изображение вовсе пропало, а когда вернулось, его уже не было.

А потом произошло самое жуткое. Камера, направленная на прихожую, зафиксировала, как через несколько минут дверь в спальню Зои тихо приоткрылась. На пороге стояла дочь. Она шла, не просыпаясь, с остекленевшим взглядом лунатика. Подошла к тому месту в гостиной, где только что был Он, и села на пол. А потом... начала что-то собирать с ковра. Она подняла одну, вторую, третью... Она собрала все бусины, которые Он, должно быть, оставил. И, держа их в руке, так же молча вернулась в свою комнату.

Видео закончилось. Аврора сидела, не в силах пошевелиться, по лицу текли слезы, которых она не чувствовала. Он был реальным. И он был с Зоей.

Пришел врач, та самая доктор Ильина, но уже в больничном халате.

Доктор Ильина посмотрела запись. Ее лицо оставалось непроницаемым, профессиональным.

Врач вздохнула.

Больше Аврора не могла слушать. Она отвернулась к стене. Ее не слышали. Ей не верили.

Вечером ее навестила Зоя с бабушкой. Девочка была тихой и задумчивой.

Аврора похолодела.

Зоя пожала плечами.

Взрослые переглянулись — мол, детская фантазия. Но для Авроры эти слова стали ключом. Он не вор. Он — потребитель. Паразит, питающийся их снами, их мечтами, их внутренним миром. А бусины — это отходы, шлак, пустая оболочка, которую он оставляет после своего «пиршества».

Когда их отпустили, Аврора лежала и смотрела в потолок. Страх медленно превращался в нечто иное. В холодную, яростную решимость. Она нашла в телефоне номер одного из парней из кофейни и отправила сообщение: «Вы все еще хотите узнать правду? Я нашла способ все исправить».

Ответ пришел почти мгновенно: «Я уже в курсе. Нас таких много. Есть один человек, который кое-что знает. Семен. Давай встретимся завтра».

Впервые за долгое время Аврора почувствовала не пустоту, а жгучую необходимость действовать. Она нашла свою цель. Она должна защитить свою дочь. И чтобы сделать это, ей предстояло спуститься в кроличью нору городских легенд и встретиться с тем, кто, возможно, знал правила этой игры.

***

Парня из кофейни звали Костей. Встретились они в тихом сквере, вдали от чужих ушей. Костя выглядел неважно — круги под глазами, нервные движения.

Семен оказался мужчиной лет пятидесяти, с седыми висками и пронзительным, слишком внимательным взглядом. Он жил в старом доме на окраине, и его квартира напоминала кабинет исследователя: повсюду лежали стопки бумаг, на стенах висели карты города с помеченными булавками местами, а на полках стояла вереница прозрачных баночек. В каждой баночке лежали бусины. Десятки, сотни бусин разных цветов, но одинаково идеальной формы. Зрелище было одновременно завораживающим и пугающим.

Он указал на банки.

Аврора сглотнула.

- Что он такое? И что ему нужно?

Семен медленно пожал плечами

Он помолчал, хрустнул пальцами.

Он подошел к одной из банок и достал горсть бусин.

Аврора сжала кулаки. Холодная ярость начала вытеснять страх.

- Как его остановить?

Семен развел руками

Он ткнул себя пальцем в висок.

Он протянул Авроре маленький черный брелок — фигурку безликого человечка из дерева.

***

Наступила весна.

Аврора наводила порядок в шкафу, готовя вещи к смене сезона, и в кармане старой куртки пальцы наткнулись на знакомый холодный комочек. Еще одна бусина. Не синяя и не серебряная, а цвета темного изумруда. Она лежала там, как последняя невысказанная фраза прошлой осени.

Раньше такая находка вызвала бы приступ паники. Сейчас Аврора лишь покатала бусину в ладони, чувствуя ее привычную тяжесть. Да, Ночной человек забрал не только сны. Он унес с собой какие-то обрывки прошлого, воспоминания о ней самой — той, более легкомысленной и беззаботной, — которые уже не хочется вернуть. Но вместо щемящей тоски она почувствовала странное спокойствие. Плата была уплачена. Она договорилась с собой.

Она подошла к книжному стеллажу, где между томами по дизайну и детскими сказками стояла не то мензурка, не то невысокая стеклянная ваза. Аврора бросила новую бусину внутрь. Она с легким стуком присоединилась к своей пестрой россыпи — синему ночному небу, золотистому янтарю, холодному серебру и десятку других оттенков.

Ваза с бусинами стала ее личным талисманом и источником странного вдохновения. Она не украшала интерьер, а стояла как напоминание. Когда на работе требовалось нестандартное решение, Аврора брала вазу в руки, рассматривала бусины, слушала их тихий перезвон. Она вглядывалась в эти капли застывшей пустоты, и в голове сами собой рождались идеи — острые, чуть колючие, но невероятно цепкие. Она научилась видеть красоту в дырах, оставленных в реальности, и превращать тревогу в искусство. На работе дела шли в гору. Руководитель проекта теперь смотрела на нее не с жалостью, а с восхищением.

Конечно Аврора выполнила все «технические» условия безопасности. На двери красовалась надежная автоматическая защелка, которая с тихим щелчком запирала ее сама. Рядом с дверью в подъезде висел маленький сейфик с запасным ключом — на случай, если Зоя снова его забудет. Камеру она убрала за ненадобностью. Физическая дверь была наглухо закрыта.

Перед выходом ее взгляд упал на брелок с деревянным Безликим, подарком Семена. Он висел рядом с ключами, трогательный и хрупкий. Не оберег, а инструкция-напоминалка о том, что главная дверь — та, что внутри. И ее Аврора научилась закрывать первой. Она больше не корила себя за провалы и не позволяла усталости брать верх. Она просто делала свое дело.

В итальянском ресторане ее ждал Костя. Сегодня он был в джинсах и в бабочке, рядом - яркий букет из ее любимых пионов. Увидев ее, он улыбнулся — не той обезумевшей улыбкой выжившего, какая была у них в кофейне, а счастливой.

— Привет, моя прекрасная — сказал он, протягивая цветы. — Вот и наши первые полгода. Как ты?

— Все двери закрыты, — ответила Аврора, принимая букет. И это было самым честным и полным ответом из всех возможных.

Наверное, где-то в городе, она знала, кто-то другой сейчас забывал закрыть дверь. И ночь готовила ему свой безмолвный визит и свою холодную плату. Но это была уже не ее история.

Ее история только начиналась. Она лучезарно улыбнулась и взяла меню.