Ночной император - 1

Очень люблю нашу русскую зиму, но именно в XXI веке. Сейчас, в наше чудное время, погода заметно потеплела. Просто какая-то Африка, ха-ха. Трескучие сибирские морозы за минус тридцать градусов стали уже редкостью, а то и вообще не появляются за всю зиму. А очень часто бывает морозец в десять – пятнадцать градусов с мелким снежком. Это считается лишь весьма банальной банальностью, позволяющей совершать длительные прогулки в нашем провинциальном городе.

Впрочем, не стоит нагнетать на себя, любезного. Или, наоборот, приукрашивать свой, гм, черный облик. Долгие городские прогулки по асфальту я люблю, причем в любой сезон, не только в сумеречную зиму. Только, к сожалению, так сказать, не имею такой хорошей возможности. Напряженная, хоть и довольно любимая работа в тамошнем педагогическом институте, личная жизнь, подчиненная, в основном, ей же. В итоге, все, что остается уличной природе – короткие марш-броски от общежития до работы и обратно. И даже сегодняшний поход – это не собственно прогулка, а переход из пункта А в пункт Б только не по текущему рабочему моменту, а только по личной амурной тяготе.

Да, господа, я тоже обычный gomo sapiens и мне приходится выделять немного в жизни времени на амурные шалости. Благо, появилась и у меня, гм… как ее определить? Жена, нет. В наше бюрократическое время жена сразу определяется четким штампом в паспорте, а оного (штампа, а не паспорт, я законный полноправный гражданин России) еще нет. Сожительница? Фу, как звучит нехорошо, чем-то напоминает разврат.

Тогда прелестная любовница? Уже как-то ближе, но тоже нет. Амурные шалости имеют, так сказать, место быть, но не превалируют, вот так скажем по-умному. По-моему, ближе всего будет приличное определение подруга с постепенным дрейфом в любовницы, а потом уже, наконец, и в жены.

Типичное, в общем-то, положение, когда два немолодых человека (пожилых еще не скажешь, молодых уже) сближаются и, наверное, все же сблизятся. Ибо социальные тяготы (общество и государство не так сильно, как в СССР, но давят), как и биологические (ничто человеческое нам не чуждо) не спешно, но постепенно нас сближают. Прямо-таки две звезды, которые пусть медленно, но исподволь сходятся под влияние гравитации.

Не знаю, как Дайана, так звали мою интимную подругу, но меня это положение, скажем прямо, устраивало. Работе не мешает, личную жизнь не баламутит, так, не торопясь, меняет текущую реальность… к лучшему? Так, вроде бы, жизнь идет, бурная, но тягучая, а радикальное ее изменение произойдет в будущем. Так что нечего спешить, спешка хороша только при ловле вредных кусачих блох. Не так ли, моя дорогая?

Вот и сегодня идет суббота, служба уже потихонечку прошла. Тем более, это ленивая январская суббота. В этот зимний месяц академические занятия не идут. Так что штатные доценты обязаны провести лишь курсовые экзамены. А они трудные лишь для студентов, а для преподавателей весьма легкие. Лично я, например, за день сходил на часок в учебный корпус, очень близкий к моему общежитию. И то исключительно для прогулки на свежем воздухе, заодно в ближайший продовольственный магазин. Ну, или, скажем, наоборот. Проходил с субботним рейдом, затарился на недельный запас продуктов, заодно и протащился на работу, мать ее ректорскую за ногу. Главным же образом работал над научной статьей по списку ВАК уже в комнате.

А ближе к темному зимнему вечеру, переговорив с Дайаной по мобильному телефону об интимной аудиенции, с чувством исполненного долга доцента некраснознаменного института, прошел на свежем воздухе – прошвырнуться по улице в морозную погоду (умеренный вариант), ну и потом увидеться со своей подругой. Неделю ведь не встречались, если не считать сиюминутные встречи на кафедре.

Дайна, в отличие от меня, была местной жительницей и не мучилась понапрасну со студенческим общежитием. Зато с другой стороны жила со своими родителями, уже пожилыми со своими проблемами. Тоже своего рода сугубый геморрой, м-да.

Вот почему я шел к ней именно в субботу. Не потому, что завтра долгожданный выходной. Ведь, в в ленивом январе, кроме немногих дней экзаменов, все дни условно выходные. Нет, к сожалении, потому что ее трудолюбивые родители выехали в родимую деревню на приусадебный участок с обязательной ночевкой и Дайана, как молоденькая девушка, поспешила меня пригласить домой. А я, как в свою очередь, как молодой любвеобильный человек, а не солидный доцент, естественно, сразу согласился.

Вот пришел, куда деваться, дорога короткая. Дайана, немного смущаясь, слегка обняла меня, коротко поцеловала в щеку. Я частично из любопытства, частичного из прикола, поинтересовался, одна ли она, а то какая-то девочка – приповочка.

Мы уже встречались более долгого года. и у нас уже все было, как и положено, у нормальных мужчины и женщины дееспособного возраста. Поэтому и спросил, лениво любопытствуя. Если бы хоть немного хотел жить, поинтересовался понастойчивее. Но где там! Задним умом мы все умны, все сообразительны. А если больше не будет следующих дней?

Как вы понимаете, если между двумя любовниками возникает неловкий выход, надо срочно идти к хоть немного накрытому столу, пить банальный, но все равно вкусный чай. Благо и я не свалил дурака, принес сладкое угощение – зефир в шоколаде, очень дефицитный десерт к обеду в далеком радостном детстве в СССР. Ну, а сейчас просто невинное сладкое, совсем без капельки спиртного и без всякого ГМО.

Попили чаю и, разумеется, поболтали обо всем и ни о чем. Тяжелое время сессии для студентов, а для доцентов – как приятное время отпусков, личный состав кафедры почти не видишь, впрочем, и они тебя. Женщины, понятно дело, все равно болтают друг с другом, как у них только времени хватает, а вот мужчины и не встречаются. Поэтому я даже с некоторым интересом слушал последние женские сплетни обо всем.

Как и следовало, это был общий словесный винегрет из последних ужасающих новостей в целом по великой России и нашей маленькой кафедры в частности. И тут, касаясь страны, Дайана не только рассказывала, но и понемногу спрашивала о моих аналитических оценок.

Есть такой старый немудреный прикол, когда люди говорят – одна голова хороша, а полторы гораздо лучше. Голова, это понятно, у моей шалунишки Дайаны, а полголовы как раз у меня. Я совсем не обижался н нее, чем бы дурное дитя не баловалось, лишь бы не плакало и не выло. А так, все шутки уже обговорили и давно никак не обижались. Я же говорю, больше года уже встречаемся! Ха, может, уже и женится пора! (это, кстати, невинная шутка).

Потом постепенно разговор перешел непосредственно на кафедру, ну и в целом по нашему институту. Как это говорят женщины – кто-то с кем-то подрался, это мужской пол, студенты и чуть немного преподаватели. Кто-то сумел, наконец-то забеременеть. Или, как вариант, залететь, смотря, как рассматривать ситуацию. Сами понимаете, это студентки и, опять немного, молодые преподавательницы.

Ну это ладно, обычная женская болтовня, я уже даже не слушаю, элементарно пью недурственный чай со сладостями, киваю головой, иногда совсем не в такт. Дайана тоже уже не обращает на это внимания. Главное, есть молчаливые уши, в которые можно сливать любую информацию. И я не тороплюсь сам болтать, высказать свой материал, который, по правде говоря, никому не нужен. Как впрочем, по большей степени, и ее информация. Но я все равно, невозмутимо пью чай и киваю совсем не в тот момент, когда это необходимо.

И вдруг послышалась знакомая фамилия. Ба-а, опять квалифицированные бабы, доценты с кандидатами, мусолят мои, якобы, дурные приключения. Что же делать, это не я такой хороший или плохой, это дурное гендерное соотношение полов в сфере российской педагогике.

В том числе и в современных вузах России, и в нашем педагогическом институте. Один мужчина приходится на десять женщин с копеечкой. А если учесть, что и на уровне студентов все так же плохо, если не сказать хуже, то это объективная реальность и тебя будут полоскать всю свою жизнь в педвузе. А то и уже после.

Я посмотрел на подругу, вежливо подождал, пока она нажмет на кнопку ВКЛ своего персонального болтолога. Спросил ее, что она так сильно занервничала при сплетне обо мне, ведь не первый же раз идут такие злословия обо мне. Как, впрочем, периодически про любого преподавателя-мужчину в институте.

Дайана уклончиво сказала в ответ, как-то слишком пасмурно, но почему-то влюблено смотря на меня, мол, на этот раз сведения оказались с очень правдивого источника и, вообще, кажутся весьма реальными. Что же ты так ведешь себя, а я что же?

Я в ответ хохотнул. Знаем мы эти «правдивые источники», все, как один из разряда ОБС – одна баба сказала. И такого же уровня правдивости.

- Дайана, ты же умная женщина, - сказал я проникновенно, - зачем ты слушаешь эти лживые сплетни, в них нет ни единого грана правдивости. Просто две пьяные бабы с повышенным уровнем фантазии сцепились языками на кухне. Ведь я же обычный мужчина, кстати, не столь уж и молодой, как и ты. А послушаешь тебя, так я Казанова в расцвете сил и сексуальность у меня уровня большой гипер. Зачем это тебе, милая. Сталинский НКВД хочешь переплюнуть?

Подруга моя немного помолчала, видимо, не зная, что ответить мне конкретно. Ведь кроме пустых фактов из сплетен у нее ничего не было. Она хоть и была простой женщиной и доцентом (по званию и должности), то есть верила всему, что вербально разносилась по белому миру, но понимала, что я-то этим фактам верить не обязан. И обязательно цинично, с фактами на руках легко развею ее так называемые доводы.

Наконец, она нашла «железный» аргумент, который я ни за что не смогу отвергнуть, с ее точки зрения.

- Тогда скажи, - предложила она торжествующе, - почему ты стал заметно реже встречаться со мной? Хитрый ведь, официально от меня не ушел, но на практике, как будто в другом городе живешь!

Я опять лишь хохотнул. С женщинами почему столь трудно спорить? Ты строишь силлогизмы спора на основе логики и трезвыми размышлениями, она складывает доводы из кирпичиков чувств, совершенно не слыша тебя. Именно поэтому в честном споре мужчина никогда не переспорит женщину. Ты или не разговаривай с ней совсем или просто жестко приказывай. Вообще, перейдя через полувековой рубеж жизни, я сделал циничный, хотя и правдивый для себя вывод: с женщинами можно легко и правильно заниматься только семейным сексом. Все остальное с ними только очень трудно и неправильно, и обязательно наперекосяк.

Лениво заговорил с любимой женщиной, которая вдруг прочно втемяшила в свою голову (она к ней есть, как это не странно и необычно), что она мной уже не любима. Ну ладно, что хоть мне сказала, а то ведь я и не знал! Но как сейчас ее успокоить, вот еще невыполнимая дилемма. Поссорится еще со мной. Из-за того, что я якобы ушел от нее, уйдет сама и реально!

Понимаю, что словами это делать невозможно, женщина в этот момент не слышит. Так что просто лал вволю рукам. Правой гладил ее головушку, прямо по волосам медного цвета, левой по податливой спине. Одновременно на ушко что-то говорил даже самому непонятное, но априори ласковое и приятное для нее.

Минут через пять Дайана, наконец, успокоилась. Интересно, а что она такая эмоционально неустойчивая – беременная? Нет, не пугайте меня, да и не было у нас такого секса. Месячные начались? Так она бы предупредила, зачем я ей тогда в ее доме?

И вопрос-утверждение сумела сказать на таком уровне, что я быстро понял, что главная проблема совсем не в женском ритме состояния здоровья. Между прочим, такой, на который я так и не смог ответить. Спросила, уже затихнув и выплакав положенное количество слез:

- Если у нас все так все хорошо и здорово, то почему мы все меньше занимаемся любовью? Что ты соврешь на это, мой дорогой?

Офигеть, не встать, а чем мы занимаемся в каждый конец недели? Вопрос был у меня хороший и своевременный, жаль только, он не успел прозвучать. А потом, увы, было слишком поздно. Простая душа, я и не подумал, к сожалению, что она так болезненно примет наше пскдорасстование. Ведь и не собирался уходить! А моя Дайана, в отчаянии и бешенстве, дошла даже до того, что решила просто меня отравить. И ничего, что она всего лишь не рассчитала с порцией. Не молодая девушка, должна была разобраться.

Ведь со всем остальным она сделала весьма изумительно. Чтобы меня отвлечь, попросила принести книгу из ее комнаты, мол, на стала ее читать и она очень понравилась. Она почитает и успокоится, Эта интересная книжка для спокойствия самое то. Я же, еще ни о чем не догадываясь, спокойно прошел. Курьера нашла, понимаешь!

Вот пока я и ходил, она положила мне в чайную кружку крысиную отраву. Замечательный яд, им еще, по некоторым данным, И.В. Сталин был отравлен. Он еще идет в качестве послеследствия, как признаки инсульта. Как историк, она это знала. А чтобы я не понял по изменившемуся вкусу, что меня банально отравляют, добавила нам в чашки с чаем – мне и себе – раскрошенную траву валериану. Дескать, себе положила для спокойствия и, ой, машинально тебе. Ты ведь не будешь возражать, милый, против валерианы?

Конечно, я не стал возражать. Хотя вкус чая, надо сказать, все же изменился изрядно и отнюдь это была не трава. однако опять я не стал возражать, мало ли какие ошибки происходят ненароком. Особенно у взбаламученных женщин, им сам бог велел ошибаться.

Может быть, у Дайаны были еще и весьма далекие цели. Интересно, наверное, заниматься любовью с почти мертвецом. Морально удовлетворена и, может быть, физически.

Но увы, тело мое изрядно с годами дряхлея, уже было не в состоянии жить спокойно в таком состоянии. Или подруга моя «любезная» неправильно поняла инструкцию к бытовому яду для мелких млекопитающих типа обычной крысы. И я уже был не в состоянии не только спокойно жить, но и просто контролировать свое бренное тело. Сидел на столе на кухне в ее доме и потихоньку чувствовал, что разум в голове находится сам по себе, а тело как-то сам по себе. Затем сначала перестали работать руки, потом ноги, наконец, тело вообще перестало слушаться головы.

Единственно, что в первое время глаза все равно видели, а уши что-то слышали. Но и они работали все хуже. Если поначалу после отравления я мог видеть кухню и мою любимую отравительницу, то очень скоро я видел только цветистыепятна, а из звуков слышал только свои же громкие стоны. А туловище мое уже рухнуло на пол кухни. Не знаю, может я ушиб чего или разбил до крови. Я уже не ощущал себя физически.

И, видимо, та же Дайна сначала связала мне руки бельевой веревкой. Наверное, потому как я не чувствовал, но сильно дергался, мог сломать какую мебель и стукнуть ее саму. Так же заткнула мне рот кухонным полотенцем, если мне обманывали ощущения. Сознание мое быстро перестало существовать в этом мире, так что я перестал чувствовать и тело, и осознание себя.

Успел еще подумать, что вот так и умирают люди. Единственно хорошо – совсем не больно. Валяюсь на кухне, «дохожу до кондиции». Мир праху моему, а ты Дайана-охотница, нет уже Дайана-отравительца, живи нормально, сумей найти другого любовника, может, сумеешь с ним проживешь прекрасно. Даже получится, как возможный вариант, заведете семью. Детей же вряд ли родишь, стара уже.

Голова сильно закружилась, как финальный итог отравления. Я уже не понимал, где и в каком вообще состоянии, умер или еще жив? Неужели именно так умирают?