Ночные ведьмы

Ночные ведьмы

Окситания, окрестности Тарна, декабрь 1442 г.

-- Нет, -- говорит капитан наемников, -- она не была одной из наших. – Он поднимает кружку с вином, делает глоток. – Я бы не оставил в беде кого-то из своих, будь то командир или кто-то из подчиненных!

--Я бы тоже не оставил! – рычит генеральный капитан Нормандии. – Но я тогда был в плену!

Капитан-генералу - впрочем, обычно его величают по-другому, - за пятьдесят, он невысок ростом, широк в плечах, с мощными руками опытного бойца. При ходьбе заметна хромота – но сейчас он сидит, вольготно раскинувшись в плетеном кресле. У него хриплый голос, когда он его повышает, у многих по спине бегут мурашки. Впрочем, говорят, в последние десять лет он старается избегать ругани и божбы. А вот от гасконского акцента он не избавился за тридцать с лишним лет службы наемником.

Его собеседник кажется моложе, ему лет тридцать, а может, сорок, у него сухое, вытянутое лицо с тонкими чертами, над которым возраст, кажется , не имеет власти. По-французски он говорит без всякого акцента, как впрочем, на любом употребляемом здесь языке. Французы называют его сьером Кристофом, шотландцы – сэром Кристофером, наваррцы – эном Кристобалем. Почему-то считается, что он испанец. Впрочем, какая разница, наемник есть наемник.

Голоса он не повышает никогда.

--Это всем известно, -- примирительно произносит сьер Кристоф. – Вы были заточены в крепости Дурдан, и лишь потом король выкупил вас. – Он вертит кружку в пальцах - пальцы у него длинные и сильные—и внезапно уточняет: -- Да, она не была из наших, а вот та, что нынче называет себя дамой дез Армуаз – да. Но она дезертировала.

Смена темы заставляет капитан-генерала забыть, что он собирался гневаться.

--Ах, вот оно как! Я не видел ее, хотя слышал, конечно. Но я сразу не поверил, что она та, за кого себя выдает – когда стали болтать, что она мол, творит чудеса – может сделать целым разбитый кувшин или утварь пуститься в пляс. Наша Дева на такие глупости не разменивалась.

Он берет кувшин и наполняет кружки. Вино здесь хорошее. И это единственно хорошая вещь, заметная в сложившейся ситуации.

Два капитана сидят в палатке, над которой хлопает стяг де Куси с изображением трех виноградных гроздей. Полог откинут, и сколько может охватить взгляд – кругом военный лагерь, и множество других штандартов.

А дальше, скрытый зимним туманом, - город Тарн, где заселили англичане. Не самая мощная крепость в этих краях. Но она – ключ ко всему юго-западу Франции.

Осада началась в начале декабря, и довольно быстро стало ясно, что затянется она, по меньшей мере, до весны. Поэтому главнокомандующий Жан д' Альбре, граф де Дрё, призвал под знамена с королевскими лилиями всех, кто продавал свои мечи. Первыми явились те, кого во Франции страшились даже больше английских захватчиков, притом что в основном он были уроженцами прекрасной Франции. Их называли бриганами, ибо вместо рыцарских лат они носили легкие бригандины. Впрочем рыцари среди них тоже имелись, равно как те, что назывались дворянами по праву войны , а на деле – мужики, сменившие орала на мечи, и монахи-расстриги. Именно они, после того как между Англией и Францией было достигнуто перемирие, и надобность в их услугах отпала, превратили в недавние годы Францию в пустыню. Но теперь снова начались масштабные военные действия, и спрос на наемников вырос. Сюда, под Тарн, явились самые знаменитые из них: стяжавший страшную известность Робине Флоке, он же Робер де Флок, и успевший славно повоевать на обеих сторонах Потон де Сентрай, предводитель рутьеров Антуан де Шабанн и ,конечно, же самый прославленный – капитан-генерал Нормандии Этьен де Виньоль, сьер де Куси и Лонгвиль, более известный под прозвищем Ла Гир. Но даже этих отважных мужей было недостаточно, чтобсломить сопротивление англичан. Ибо среди тех, кто защищал Тарн были такие полководцы, как Гатьен де Фуа-Грайи, капталь де Бюш, и Джон Холланд, граф Хантингтон и герцог Эксетер, оба - герои Азенкура и Понтуаза. Соседнюю крепость Сан-Север занимали Эдмунд Бофорт, граф Дорсет и сенешаль Гиени Томас Ремпстон из Ноттингемшира. И, помимо того, что гарнизоны Тарна и Сен-Севера были невелики, но отлично вооружены и состояли из опытных латников и лучников, крепости могли не бояться голода и жажды. Закрома были полны, а через Тарн протекала река. Так что рассчитывать на то, что, что Тарн скоро падет, не приходилось. Нужны были либо абсолютно превосходящие силы, либо чудо. Поэтому Жан д, Альбре принимал на службу не только известных ему по прошлым кампаниям рутьеров и бриганов, но и вольные отряды, прибывшие из других краев – германских княжеств, всегда поставлявших рубак нанимателям, шотландцев, которым лишь бы подраться с англичанами, жадных до платы итальянцев, и прочих, порою таких , которых и называть-то вслух боялись. Вроде того, который возглавлял сьер Кристоф.

Держались они наособицу, а о тех, кто рискнул к ним сунуться, говорили такое, что повторять не след.

Капитан-генерал Ла Гир, однако, подтвердил свою репутацию человека, который не боится ни бога, ни черта. И не только общался с испанцем на военных советах у главнокомандующего, но и пригласил к себе выпить, вспомнить былые дни. Дело в том, что им уже приходилось сталкиваться, причем не в самых приятных для Ла Гира обстоятельствах.

Что бы не говорили о Ла Гире, каким бы безбашенным отморозком не считали, он всегда воевал на стороне дофина Карла, нынешнего короля. Сэр Кристофер, было дело, раньше поддерживал англичан. Никто бы его эти не попрекнул, ибо то же самое можно было сказать о многих присутствующих, в том числе о лучшем друге капитан-генерала – Потоне де Сентрае. Однако отряд сьера Кристофа был причастен к одному крайне неприятному инциденту в боевой биографии Ла Гира и его тогдашнего командира, Великого Бастарда, нынешнего графа Дюнуа. Потом, правда, сьер Кристоф из-под Орлеана ушел, и отряд свой увел, а судьба ла Гира, Дюнуа, а если подумать, и всей Франции резко изменилась. Но что было, то было.

Было дело, при упоминании некоторых событий Этьен де Виньоль приходил в ярость, оправдывая свое прозвище. Но теперь по прошествии двенадцати лет, мог над ними даже посмеяться. То же поражение при Руврэ, где отметился эн Кристобаль , в сущности, глупая стычка из-за обоза с селедкой. Пускай англичане получили свою селедку, много удачи это им принесло?

Эн Кристобаль также рассуждал сходным образом, и за следующей кружкой они помянули «день селедок» только для того, чтобы перейти к последующим событиям. Капитан-генерал упомянул, что ходили слухи, будто после Руврэ сьера Кристофа и его отряд сманил другой наемник – Франсуа де Сюрьенн. Настоящее имя того было Франсиско Сурено, и был он предполагаемым земляком эна Кристобаля. Тогда-то эн Кристобаль примкнул к бургиньону Перине Грессару. оборонявшему богатый торговый город Шарите-сюр-Луар.

--Это Сюрьенн тебя уболтал к Перине уйти?

--Отчасти, -- спокойно отвечает эн Кристобаль. – Но в основном я ушел туда потому, что получил вести от Угетты де Корволь, она прежде была в нашем отряде. Она сообщала, что Грессар – человек достойный и нуждается в помощи. А дальше случилось то, что случилось.

О том, что случилось дальше, здесь все не любили вспоминать. Королевская армия, незадолго перед тем одержавшая блистательную победу под Орлеаном, под Шарите потерпела полное поражение. И даже присутствие Девы не помогло.

Господин д’Альбре, не нынешний командующий, а племянник камергера Ла Тремуя, королевского фаворита, неизменно объяснял, что отступил из-за плохой погоды и отсутствия провианта. Но Ла Гир, которого под Шарите –сюр-Луар тогда не было, догадывался, в чем было дело.

Королевские войска отступили. Грессар фактически стал правителем города, и женился на Угетте де Корволь. В последующие голы он рассорился с герцогом Бургундским и заключил мир с королем Франции, который назначил его пожизненным капитаном Шарите, а жизнь его закончилась четыре года назад. До того эн Кристобаль служил в Шарите, а после так и остался на стороне французов.

--И теперь ты не ушел вместе с Сюрьенном.

После смерти прежнего командира Сюрьенн однозначно принял сторону англичан. Теперь он, к зависти некоторых товарищей-наемников, вроде Сентрая, удачно грабил Нормандию.

--Все так, -- кивает испанец. – Я весьма уважал Грессара, мало кто из полководцев нынешнего времени может сравниться с ним. Со стороны выглядит, будто он, как и многие, менял стороны, услужая и бургиньонам, и арманьякам, Генриху Английскому и Карлу Французскому. Но в первую очередь он заботился о тех, кто ему присягнул – своих солдатах, своих горожанах. В Шарите ему удалось создать то, чего я не видел во Франции – вольный город, сохраняющий нейтралитет.

--Он ведь собирался сделать Сюрьенна своим наследником, верно?

--Да, тот был его учеником и свойственником. Но арагонец, будучи отличным воином, плевать хотел на благо горожан. Потому Грессар лишил Сюрьенна наследства. Ничего, не пропадет, такие никогда не пропадают.

Капитан-генерал хмыкнул.

--А Угетта стало быть, была из ваших. Получается, они уходят, когда захотят.

--Женщины есть женщины. Рано или поздно они меняют войну на замужество. Или на что другое. Была у нас одна из самых одаренных, Кристина ее звали – так она литературой занялась. Фантастической!

Последнее слово в устах невозмутимого испанца прозвучало оскорбительно.

--Коль женщина решила уйти, ее никаким приказом не удержишь. Потому я провожу это по статье «небоевые потери». И вреда от того особого не вижу. Разве что Клод…

--Это да, -- Ла Гир нахмурился. – Говори за своих, что хочешь, а Жиля она с пути сбила, и куда это его привело, ты знаешь.

Жиль де Рэ, сьер де Лаваль, давний товарищ Ла Гира по кампаниям, совершенным вместе с Девой, уже год как был мертв, но разговоры о том не утихали, и обрастали все боле мрачными подробностями. Потому что одно дело, когда на костер отправляют безродную крестьянку , и со всем другое, когда так поступают со знатным дворянином и маршалом Франции.

--Тут Клод не при чем, -- возразил эн Кристобаль. – Сами знаете. Как это бывает – захочет сеньор прибрать к рукам владения вассала – какой может быть предлог лучше колдовства.

Тут капитан-генерал совсем помрачнел, и похоже, разом позабыл и про даму дез Армуаз, и про Жиля де Рэ, и про герцога Бретонского, заполучившего земли и состояние последнего.

--Бывает и хуже. С колдовством, бывает, господа наши и смирятся, тебе ли, сьер Кристоф, не знать. А вот если еретиком объявят, тут такое начнется, что потом и сто лет, и двести камней не соберешь. Потому эта кампания и будет тяжелей многих других. Про катаров слышать приходилось? Хотя откуда иностранцу знать… Да и давно был тот крестовый поход. Но я в этих краях родился и вырос, и вот что я скажу – ничего не забыли здесь. Сотни лет прошло, а Монфором до сих пор детей пугают. Это в Орлеане нас как родных ждали. А тут для многих англичане лучше северян. Сеньеры местные присягнули Генриху Английскому, хоть он и коронован неправильно, и на всю голову больной. Потому что для них войско короля Франции – это как в прошлый раз, пришло превратить Лангедок в прах и пепел. А ведь это как-то неправильно.

Неизвестно, что понял собеседник из путаной речи капитан-генерала, но он примирительно кивнул и сказал:

--В любом случае, мы все здесь добрые католики.

Странно было слышать это от дона Кристобаля, учитывая, кем он командовал, но Ла Гир не стал спорить, а ударил кружкой о кружку.

--На том стоим!

Ла Гир, как истый гасконец, мог пить вино словно воду, не пьянея. Но и эн Кристобаль, возвращаясь к себе в лагерь, выглядел вполне трезвым. К тому времени наступила полная тьма, как и подобает декабрьскому вечеру, но эн Кристобаль шел твердо, и ни разу не споткнулся, будто путь ему освещал десяток факелов.

Его отряд встал довольно далеко от шатров командующих, на краю лагеря французской армии , и в случае внезапного нападения первым попал бы под удар. Эн Кристобаль это знал, и это его нисколько не волновало. Он миновал расположения других отрядов: кое-где часовые спрашивали у него пароль, и он спокойно им отвечал, другие, узнав испанца, истово крестились , бормотали молитвы и делали знаки от дурного глаза.

Лагерь эн Кристобаля в каком-то смысле напоминал передвижную крепость. Только вместо защитных башен здесь были повозки, поставленные кругом. Говорили, что сьер Кристоф позаимствовал этот прием у еретиков-гуситов, но только не ему в глаза – как истый испанец, командир еретиков очень не любил.

В начале осады несколько особенно отчаянных парней их отряда Робине Флоке, который среди бриганов числился отморозком, не послушавшись приказа капитан-генерала, рискнули сунуться за эти повозки. Потом, когда их выкинули наружу, бедолаг пришлось долго откачивать. А когда они пришли в себя, наотрез отказались рассказывать, что произошло внутри. Посему их слава отчаянных вовсе не поколебалась. Однако повторить их подвиг никто не решился.

Эн Кристобаль щелкнул пальцами, повозки раздвинулись как бы сами собой, и он прошел в образовавшийся проем.

Внутри было почти так же, как в расположении других отрядов, разве запахи стояли не столь удручающие. Сказать, что совсем ничем не пахло, нельзя – горели костры, тянуло дымом и жареным мясом, а боле ничем. В свете пламени можно было разобрать полоскавшийся на ветру отрядный стяг. Который поверг бы в изумление самого опытного герольда. Даже виноградная гроздь де Куси по сравнению с символом отряда выглядела куда как более почтенно. На знамени была изображена метла. Точнее – красная метла в белом поле.

--Приветствую, командир! – раздался едва ли не над ухом жизнерадостный молодой голос.

Эн Кристобаль поморщился. Не любил он этих штучек с отведением глаз, плащами-невидимками и прочими фокусами. В империи Тан он и не такого навидался. Однако по опыту знал, что в молодости подобных увлечений не избежать.

--Докладывай, тененте.

--Сообщаю капитану: за время отсутствия командира происшествий в отряде не было . В дозоре Марис, Юэ и Перхта. Проведены учения, согласно высшему распоряжению…

Лейтенант, носатый, глазастый и кучерявый, был одет не без претензий на щегольство, и доспехов в лагере не носил, хотя они у него имелись. Итальянец, ну что тут скажешь.

--И что Ла Гир? --спросил лейтенант, закончив докладывать.

--А это, Бальзамо, отдельный разговор. Позови Бриджет и приходите ко мне, нужно будет обсудить дальнейшие действия. Да, и пусть Ли Юэ приходит после дозора.

Вообще-то капитан считал лейтенанта Бальзамо вполне одаренным. Был тот родом то ли из Венеции, то ли из Генуи – эти города постоянно враждовали, что совершенно не мешало Джузеппе называть каждый из них своей отчизной, в зависимости от настроения. Он вообще был врун отменный, что при его ремесле только шло на пользу. Италия – родина наемных отрядов, и неудивительно, что именно Бальзамо пришла в голову идея создать кондотьерский отряд подобного типа. К тому времени в самой Италии особо ловить было нечего, но во Франции то бушевала, то затихала затяжная война с англичанами. У Бальзамо имелись некоторые связи в английском стане, давно, еще со времен Хоквуда, поэтому он повел свой отряд к англичанам, и поначалу все складывалось весьма удачно,однако после Азенкура у него начались трения с командованием, настолько серьезные, что он мог всерьез опасаться за свою жизнь. Но тут объявился эн Кристобаль, которого Джузеппе числил своим наставником. Он сумел уладить все проблемы, вытащил Бальзамо из клетки, где тот сидел, и Джузеппе охотно передал ему командование отрядом. Не всякий бы так поступил на его месте. Но Кристобаль Хунта был значительно старше и опытней, а Бальзамо, как ни крути, был довольно молодым магом, ему еще и трехсот лет не исполнилось, хоть он и врал для солидности, что ему больше тысячи. И эн Кристобаль признавал, что никто раньше не додумался до идеи летной эскадрильи. При том, что учитывая, как передвигаются по воздуху ведьмы и некоторые волшебники, идея лежала на поверхности. Но ведьмы слишком недисциплинированны, чтоб самим до нее додуматься. Перед ними обязательно нужно ставить задачи. А ставить задачи эн Кристобаль умел.

На совещании у капитана присутствовали также две ведьмы, каждая из которых командовала крылом. Бриджет-шотландка была в отряде сравнительно недавно – присоединилась в Шарите-сюр-Луар, заменив дезертирку Клод. Будучи шотландкой, она крайне враждебно относилась к англичанам, и, как многие ее соотечественники, воевала во Франции, чтоб иметь возможность навалять проклятым сассенахам. Какова бы ни была причина, эта крепко сбитая рыжая тетка являлась очень сильной ведьмой и быстро вошла в командный состав.

Ли Юэ, напротив, работала с эн Кристобалем довольно давно – еще с тех времен, когда они вместе служили императору Гао-цзуну, и воевали с Аббасидским халифатом. Они вместе покинули Чанъань после мятежа Ань Лушаня, когда Поднебесную заполонили орды варваров. В некоторых ситуациях боевая магия бессильна. Вместе же они пошли на службу к Шарлеманю, а после того, как это не слишком удачно закончилось, Юэ на несколько столетий удалилась медитировать в горы – то ли Альпийские, то ли Тянь-Шаньские. Однако явилась на зов прежнего командира, когда снова ему понадобилась. Эта невысокая сухощавая женщина отличалась, помимо прочего, тем, что летала не на метле, как остальные, а стоя на своем мече. Говорила, что у них в Поднебесной так принято, и переучиваться она не собирается.

К тому времени, как все четверо собрались в палатке командира, эн Кристобаль успел внимательно изучить карту Тарна и окрестностей. Такой подробной не было и у мессира д,Альбре – поскольку никто из его лазутчиков не мог зарисовать все стратегически важные объекты с высоты птичьего полета.

В палатке было темно, и Бальзамо, не обладавший, в отличие от командира, даром ночного зрения, выщелкнул небольшой огненный шарик, зависший над головами собравшихся. Бриджетпроворчала, что можно было бы и не выпендриваться и плошку зажечь.

--Итак, -- начал эн Кристобаль, -- все обстоит, как мы и предполагали. Граф де Дрё не намерен идти на штурм, пока не подойдет подкрепление. До этого он собирается держать Тарн в осаде. Задача бриганов – перекрываться все возможные пути поставок провианта.

--Все, как в Орлеане, только наоборот, -- хохотнул Бальзамо.

--Вот именно. Ла Гир, похоже не слишком этому рад. Потому он меня и вызвал. Прямо не сказал, но дал понять, что ждет от нас вылазок.

--Это как всегда, -- пожала плечами Бриджет.

--Мы ударный отряд, мы не для осад, -- почти пропела Юэ.

--Но англичане и местные бароны не собираются выходить в поле, -- заметил Бальзамо. –По нашим данным провианта у них пока в достатке. Они будут сидеть за стенами и ждать. Ведь королевская армия будет грабить окрестности. Непременно будет, иначе никак невозможно. И Лангедок взбунтуется. Именно этого опасается Ла Гир, верно?

При всем своем легкомыслии он был не дурак, определенно не дурак.

--Наша задача – выманит годдэмов и подставить под удар, -- сказал командир.

--Опять вся слава Сентраю с его живодерами достанется, - недовольно заметила Бриджет.

Она не то, чтоб особо не любила Сентрая. «Живодерами» его отряд именовался практически официально, и наемники с гордостью носили это прозвище.

--Какая разница? Мы не ради славы воюем, -- отрезал капитан.

Бальзамо был с ним согласен. Он тоже предпочитал наличные. Хотя и от толики славы бы не отказался.

--Я изучил диспозицию, и предлагаю сделать следующее….

Какая светлая мысль посетила капитана, осталось неизвестным. Послышался дикий, душераздирающий вой, как будто орала баньши. Собственно, она и орала – в отряде её завели на случай необходимости в сигнале тревоги.