Ночь желтых листьев

Георг, частный детектив в свои двадцать пять лет, сидел в своем небольшом кабинете, наблюдая, как осенний свет, бледный и холодный, пробивается сквозь плотное стекло старого окна. Его известность, невероятная для столь молодого возраста, во многом объяснялась наличием уникального восьмиколесного автомобиля. Это была громоздкая, но поразительно элегантная машина, корпус которой был полностью обит полированной медью. Металл имел глубокий, теплый оттенок и в тусклом свете дня выглядел благородно и немного таинственно. Внутри, салон был отделан темно-вишневым, почти черным деревом, которое источало слабый, сухой аромат старого лака и кожи. Это был дар от убитого друга, который, пав жертвой мафии, невольно подтолкнул Георга к детективной работе. В этом мире, где самодвижущиеся машины были невероятной редкостью, медный автомобиль был визитной карточкой, громче любой рекламы.

В этот предвечерний час, когда воздух уже становился колючим и намекал на скорую ночь, в кабинет вошла женщина. Это была Сильвия, конструктор самолетов, которой на вид было около сорока лет, но время обошлось с ней на удивление мягко. Она была яркой блондинкой, ее волосы цвета платины были аккуратно, но не жестко уложены. На ней было длинное, плотное темно-красное пальто из шерсти, подчеркивающее ее стройный силуэт. Лицо Сильвии было ее самым выразительным инструментом: оно было постоянно подвижным и эмоциональным, мгновенно отражая малейшие оттенки ее внутреннего состояния. Ее глаза, ясные и серые, никогда не задерживались надолго на одном предмете, передавая ощущение внутренней тревоги и глубокого, умного внимания.

Георг, который привык сохранять полное равнодушие к клиентам, почувствовал что-то совершенно новое. Это не было просто восхищение красотой; он заметил в ее мимике и сдержанных движениях нечто более глубокое — отблески мудрости и доброты, которые, казалось, противостояли ее видимой профессиональной хватке. Он поймал себя на мысли, что, несмотря на их разницу в возрасте, он уже был влюблен.

Сильвия уселась напротив, положив на старый деревянный стол ладони в тонких перчатках. Она начала говорить о деле: ее младшая сестра, Эмилия, тридцати пяти лет, была похищена. Похищение было делом рук мафии. Сильвия говорила четко, по-инженерному точно излагая факты, но в середине рассказа ее голос неожиданно дрогнул, и она сделала глубокий, судорожный вдох.

Ее выразительное лицо, до этого момента лишь подернутое тенью беспокойства, внезапно исказилось от внезапной, острой боли. Сильвия резко остановила свой рассказ, и ее глаза, полные слез, уставились в одну точку. Она, неожиданно для себя самой и для Георга, произнесла слова, которые прозвучали как надлом: «Когда-то мафия убила моих родителей, а теперь они забрали и сестру». Произнеся это, женщина сильно расплакалась, ее сдержанность рухнула, и она закрыла лицо руками, издав приглушенный, глубокий всхлип. Красное пальто содрогалось от рыданий.

Георг, абсолютно сбитый с толку этой внезапной, бурной реакцией, но чувствуя острую жалость и сострадание, немедременно поднялся. Он обошел стол и обнял Сильвию. Он осторожно, но уверенно гладил ее по спине, чувствуя под плотной тканью пальто тепло ее тела и хрупкость ее плеч. Сильвия не отстранилась, ей нужна была эта минута слабости, чтобы выплеснуть накопившуюся боль и страх. Ее слезы, горячие и обильные, текли по ее щекам, но она, прислонившись к его крепкому плечу, позволила себе немного выплакаться.

Через несколько минут она немного успокоилась, тяжело дыша, и отстранилась, быстро вытирая слезы. На лице ее осталась краснота, но выражение вновь стало более собранным. Георг, глядя на это сочетание мужества и уязвимости, принял окончательное решение. Он не хотел связываться с мафией, зная, насколько это опасно, но ради нее он был готов рискнуть. Он кивнул, его молодой, но решительный взгляд встретился с ее. Он пообещал ей помочь.

Сильвия, собрав остатки самообладания, рассказала ему все, что знала: примерное место, где Эмилию могут удерживать, и скудные детали о похитителях. Когда она ушла, в кабинете уже сгустились сумерки. Георг быстро собрал свое нехитрое снаряжение, его сердце билось сильнее обычного не от страха, а от решимости и нового, сильного чувства.

Когда наступила ночь, Георг сел в свой медный, восьмиколесный автомобиль. Громоздкая машина с ее деревянным салоном мягко тронулась с места. Он ехал на окраину города, к заброшенному складу, который, по его расчетам, тайно принадлежал преступной группировке.

Ночь была удивительно тихая и хорошая. В воздухе стоял влажный, осенний аромат, а под колесами автомобиля шуршали желтые осенние листья, создавая единственный, мерный звук. Небо освещали две полные луны, их сияние делало ночь светлой, почти прозрачной. В небе, обычно шумные и громкие птеродактили (эти ночные летающие существа) не кричали, их голоса не нарушали покой. Единственным недостатком был дождь — мягкий, моросящий, но, к удивлению, теплый, не приносивший холода. Подъехав к нужному месту, Георг, облаченный в темный, неброский плащ, остановил свой уникальный автомобиль на почтительном расстоянии, скрыв его за развалинами и густым кустарником, и решил для начала последить за складом.

Склад представлял собой массивное, серое строение из потрескавшегося бетона, лишенное окон и освещения, кроме тусклого света, пробивавшегося сквозь щели в воротах. Территория вокруг была завалена ржавыми бочками и строительным мусором, что только усиливало ощущение запустения. Георг, бесшумный и сосредоточенный, пригнувшись, добрался до дальней стены здания. Он обнаружил небольшую, небрежно заколоченную доску, которая сдвинулась под легким нажатием, открыв узкую щель для обзора. Через эту щель он мог видеть часть внутреннего пространства склада.

Внутри было пыльно и слабо освещено единственной лампой под потолком, свисающей на длинном шнуре, которая давала желтоватый, болезненный свет. Пол был бетонным, грязным. И он реально нашел Эмилию. Она сидела, связанная, в одном из самых дальних углов, ее спина была прислонена к холодной стене. У нее были светло-каштановые волосы, собранные в неаккуратный пучок. На ней была простая темная блузка и серые брюки, которые выглядели помятыми и грязными. Она была бледной, а ее глаза, опухшие от слез и недосыпа, выглядели пустыми и испуганными. Рядом с ней стояла старая, грязная картонная коробка и пустая бутылка из-под воды.

Георг уже собирался действовать, его сердце забилось в ожидании броска, когда в поле его зрения появилась какая-то женщина. Она была одета в свободный, бесформенный медицинский халат светло-голубого цвета, который был ей явно велик. Ее внешность была необычной: короткие, очень кудрявые, темные волосы плотным облаком обрамляли ее лицо. На носу у нее сидели круглые очки в тонкой металлической оправе, которые придавали ей вид слегка сумасшедшего ученого или, скорее, медсестры-садистки. Ее лицо было тонким, с острыми чертами и странной, липкой улыбкой.

Эта женщина приблизилась к Эмилии, держа в руке крошечный, белый пузырек и стакан воды. Она говорила тихим, но зловеще ласковым голосом. Она держала в пальцах таблетку, похожую на маленький белый диск. «Кто тут у нас такая хорошая девочка?» — проворковала она, наклоняясь. «Хорошая девочка хочет таблетку?»

Эмилия, увидев ее, вся съежилась от ужаса, ее голова резко дернулась, а связанное тело попыталось отодвинуться от приближающейся фигуры. «О, хорошая девочка не хочет таблетку?» — тон женщины стал чуть более резким. «Ну что ты, не капризничай, это же не яд, ты чего?» Она покачала головой с притворной печалью. «Не будешь пить, буду через воронку совать, а ты ведь хорошая девочка». Сказав это, она достала из кармана маленький, блестящий металлический воронку, показав, что не шутит.

Угроза воронкой подействовала мгновенно. Эмилия, чьи глаза были полны безнадежного ужаса, поняла, что у нее нет никакого выхода. Ее тело обмякло от осознания неизбежности. Женщина в очках не стала дожидаться добровольного согласия. Она ловко, с поразительной хваткой, начала пальцами разжимать Эмилии рот. Ее движения были быстрыми и профессиональными, как у человека, который проделывает это не в первый раз. Эмилия, не в силах сопротивляться, подалась вперед, и в следующий момент белая таблетка была брошена ей в рот.

Сразу же после этого похитительница подала Эмилии стакан воды. Она также умело заставила ей выпить таблетку, придерживая голову Эмилии и слегка приподнимая стакан. Эмилия сделала несколько судорожных глотков, проглатывая воду вместе с горьким препаратом.

Как только все было кончено, женщина отступила, ее лицо смягчилось в странной, почти милой улыбке. «Ну ладно, чего ты так, это ведь просто шутка», — сказала она, поправляя круглые очки на носу. «И там просто немного снотворного, да и все».

Георг, наблюдавший за всем этим через щель в стене, инстинктивно понял: это не так. Интонация, профессионализм, с которым действовала похитительница, — всё указывало на то, что это не было простым снотворным. Тем не менее, Эмилия, измученная и лишенная воли, поверила в это успокоительное объяснение. Она закрыла глаза и слабо кивнула.

Георг в этот момент пытался рационально оценить ситуацию. С одной стороны, он думал: «Ну а реально, что там могло быть, не яд же, какой тогда смысл?» Ведь если бы это был яд, мафия не получила бы выкуп, а похищение с выкупом было наиболее логичным мотивом. Это могло быть что-то, что облегчит ее транспортировку или сделает ее более управляемой.

Наконец, эта женщина, довольная своей работой, кивнула сама себе и ушла, исчезнув в темноте склада. Едва она скрылась, как Эмилия, уже сидящая более расслабленно, уснула. Ее голова мягко опустилась на плечо. Георг решил, что это идеальный момент для действия.

Для Георга внезапный сон Эмилии не был проблемой, а скорее подарком судьбы. Спящую жертву было намного легче унести и транспортировать. Он быстро, но осторожно отжал доску еще шире, чтобы протиснуться, и бесшумно проник внутрь склада. Воздух внутри был тяжелым, пропитанным запахом пыли, машинного масла и бетона.

Склад, как он и предполагал, был почти не охраняем. Мафия, видимо, была чрезмерно самоуверенна, полагая, что об этом месте не знают, и что отсутствие большого числа охранников не привлечет лишнего внимания. Георг, двигаясь как тень, быстро достиг угла, где спала Эмилия.

Она выглядела совершенно беззащитной в своем глубоком сне. Георг, не тратя времени на развязывание, взял спящую Эмилию на руки. Он приподнял ее, стараясь не разбудить. Ее тело было легким и мягким. Он чувствовал слабое, ровное дыхание. Осторожно, он вынес ее через ту же узкую щель в стене, через которую проник сам.

Ему повезло — он не только легко нашел это место, но и выбрал идеальный момент для спасения, когда охрана была минимальной или отсутствовала вовсе, а похищенная была в состоянии, облегчающем побег.

Проникнув обратно в заросли, Георг быстро, но аккуратно положил Эмилию в свой автомобиль. Медный восьмиколесный гигант ждал его в тени. Он уложил ее на мягкое деревянное сиденье и, прежде чем сесть за руль, быстро набросил на нее свой плащ, чтобы защитить ее от теплого, но назойливого осеннего дождя. Запах полированного дерева и меди заполнил салон.

После этого Георг сел за руль, и автомобиль, тихо шурша восемью колесами по мокрым листьям, уехал со склада.

Он привез Эмилию в тайное убежище — небольшую, но уютную квартиру, которую он арендовал специально для таких конфиденциальных дел. Это место было хорошо скрыто и, по его мнению, мафия не смогла бы его найти. Там их ждала Сильвия. Она сидела на старом диване, ее лицо было измучено ожиданием, и она резко поднялась, увидев дочь.

Увидев сестру, спящую и без сознания, Сильвия подбежала. Они обследовали спящую Эмилию. Несмотря на ее глубокий сон, с ней, казалось, все было в порядке. Пульс был ровным, дыхание спокойным. Они аккуратно уложили ее спать в постель в небольшой спальне, покрытой чистым, белым одеялом, и остались дежурить рядом, ожидая, когда она проснется от «снотворного».

Ночь прошла в напряженном ожидании. Когда наступило утро, Эмилия не проснулась. Они ждали весь день, обмениваясь обеспокоенными взглядами. Но она и вечером не проснулась.

Прошли вторые сутки, и напряжение в убежище росло с каждым часом. Ночью, сидя у кровати, где бездвижно лежала Эмилия, Сильвия заплакала. Ее слезы были тихими, но горькими, и капали на белое одеяло. Видеть, что Эмилия не просыпается, было для нее невыносимым горем. Георг, его обычно невозмутимое лицо впервые выражало сильное беспокойство, начал волноваться. Он подошел к Сильвии и обнял ее, стараясь быть для нее опорой.

Самой большой проблемой было то, что они не могли обратиться в больницу или к врачам. Мафия могла легко отследить такой запрос и найти их, что поставило бы под угрозу и Эмилию, и Сильвию, и самого Георга.

Георг снова прошептал, скорее самому себе, чем Сильвии: «Ну ведь не яд они ей дали, какой смысл?» Он пытался убедить себя в логичности мафиозных действий, исключая наихудшее.

Однако, когда они снова проверяли Эмилию, произошло нечто, что усилило их тревогу. Они увидели, что Эмилия описалась, так и не проснувшись. Это был явный признак того, что её тело находилось в состоянии глубокого, нездорового ступора, а не простого сна.

Сильвия, увидев это, снова начала сильно плакать, ее рыдания стали громче и отчаяннее. Георг попытался ее успокоить, ласково гладя по волосам и повторяя, что это не проблема, и он обязательно придумает план. Он отпустил ее, и его разум заработал с детективной точностью.

Первым делом он еще раз внимательно проверил пульс и давление у Эмилии. Пульс был слабым, но стабильным, давление немного пониженным. Он решил, что самое главное сейчас — объективные данные. Он взял свой записной блокнот и ручку и решил постоянно замерять эти показатели и записывать их, чтобы отслеживать любые изменения.

Затем он пошел к своему шкафу, где хранились разные редкие вещи, и открыл медицинские книги, которые когда-то приобрел для общего развития. Он почитал разное о глубоком сне, комах и воздействии неизвестных веществ.

Прочитав несколько глав, он пришел к важному выводу: чтобы не допустить пролежней и взять важный материал для анализа, надо использовать не подгузник, а катетер, что бы взять мочу для анализа. Кроме того, чтобы предотвратить захлебывание (на случай рвоты, которая может быть вызвана неизвестным препаратом), надо, чтобы Эмилия всегда лежала на боку.

Георг объяснил Сильвии необходимость процедуры. Георг и Сильвия вместе, используя книгу как инструкцию, очень аккуратно поставили Эмилии катетер. Когда, спустя время, моча собралась в специальном контейнере, Георг решил действовать. Он надел свой плащ и, взяв образец, съездил в лабораторию, которую он знал по другим делам и которой доверял. Он сдал образец на анализ, заплатив большие деньги за срочность.

После поездки в лабораторию и возвращения в убежище, Георг снова погрузился в свои медицинские книги. Он искал ответы, которые могли бы ускорить процесс диагностики. В одной из статей, посвященной необычным случаям комы, он нашел важное указание. В книге говорилось, что в ситуациях, когда причина потери сознания неясна или носит, возможно, психогенный характер, поиск врача или мага разума, а лучше и того, и того, обязателен, потому что существует вероятность, что Эмилия сама не очнется.

Георг решил действовать по порядку, начиная с самого необычного, но, возможно, наиболее информативного. Он решил сначала обратиться к своему знакомому магу разума. Для него сейчас было критически важно понять, что произошло с разумом Эмилии. Не была ли она жертвой какого-то ментального воздействия, и не потеряла ли она уже свой разум навсегда. Это был ужасный сценарий, о котором он, конечно, не стал заранее говорить Сильвии, чтобы не добавлять ей страданий.

К счастью, маг разума жил недалеко от города и был хорошо знаком с Георгом, а потому довольно быстро пришел в тайное убежище. Это был мужчина средних лет, с очень проницательными, но спокойными глазами и длинными, тонкими пальцами. Он носил простую серую робу и излучал невероятное спокойствие.

Маг разума, не говоря ни слова, подошел к спящей Эмилии. Он закрыл глаза и положил ладони над ее головой, не касаясь ее. Он оставался в таком положении около пяти минут, затем глубоко вздохнул и открыл глаза.

«Ее разум нормальный», — сказал маг тихим, уверенным голосом. — «Она не потеряла его, он просто глубоко спит или, скорее, заблокирован». Он нахмурился. — «Но я не знаю, что произошло с Эмилией и как ее разбудить».

Георг рассказал магу историю про таблетку, подробно описав женщину в очках и ее странное поведение. Маг внимательно выслушал, но лишь покачал головой: «Я не знаю. Не знаю, что это. Это не похоже ни на одно известное мне зелье или препарат». Он развел руками, признавая свое бессилие, и вскоре удалился.

Прошло уже больше суток с тех пор, как Эмилия была привезена, а в сумме более двух суток с момента похищения и принятия таблетки. Эмилия не просыпалась, и Георг чувствовал, как драгоценное время уходит. Ждать результата анализа мочи надо было еще пять дней.

Сильвия опять начала постоянно плакать, ее нервы были на пределе, и она едва могла контролировать себя. В этот момент, когда отчаяние было близко, Георгу повезло: он вспомнил об одном своем старом знакомом враче. Это был блестящий, хотя и эксцентричный медик, который когда-то помог Георгу в расследовании. Доктор согласился помочь тайно.

Вскоре доктор прибыл в убежище. Он был высоким, худощавым мужчиной с седеющими, аккуратно зачесанными назад волосами и очень острым, аналитическим взглядом, который проникал под кожу. Его одежда состояла из безупречно чистого, старого костюма-тройки темно-синего цвета, и он нес с собой небольшой, старомодный кожаный саквояж.

Доктор внимательно осмотрел Эмилию. Он проверил ее рефлексы, дыхание и пульс, а затем прочитал записи Георга о ее давлении. Его лицо оставалось бесстрастным.

«Неизвестное вещество, вводящее в ступор», — пробормотал он себе под нос, открывая саквояж. — «Поскольку мы не знаем, что это, мы можем только поддерживать ее организм и противодействовать потенциальным токсинам».

Он достал из саквояжа набор для капельницы. Искусно, почти нежно, доктор сделал Эмилии капельницу с питательным раствором, чтобы предотвратить истощение, а также добавил туда препарат, который, возможно, блокирует многие яды и стимулирует детоксикацию, не нанося вреда. «Теперь остается только ждать», — констатировал доктор, закончив свою работу. — «Мы дали ей шанс, но только ее тело может справиться с этим».

После отъезда доктора, Георг понял, что не может просто сидеть и ждать результатов анализов и пробуждения. Он решил, что должен узнать, что это была за таблетка. Если она была так важна для мафии, ее следы должны были остаться.

Он принял рискованное решение: опять поехать на склад мафии, хотя он сильно рисковал быть пойманным, если преступники вернулись. Но необходимость узнать правду перевешивала страх.

Медный автомобиль снова мягко покатил по мокрым осенним листьям. Прибыв на место, Георг обнаружил, что на складе никого не было. Мафия, видимо, решила не рисковать и сбежала, опасаясь, что их убежище раскроют после исчезновения заложницы. Склад был пуст и тих, лишь эхо разносилось по бетонным стенам.

Долго все там изучая, осматривая каждый угол в тусклом свете, Георг наконец нашел то, что искал. В трещине в бетонном полу, почти скрытая пылью, он нашел такую же таблетку, как та, что дали Эмилии. Она была идеально белой и круглой, размером с горошину.

С облегчением и новой надеждой, Георг быстро покинул склад и поехал прямо в ту же лабораторию, куда он сдавал образец мочи. Он сдал ее в лабораторию на анализ, требуя самого срочного и полного исследования ее химического состава.

Два дня тянулись мучительно медленно. Спустя 48 часов после того, как доктор поставил капельницу, и пока Георг ждал результатов анализов таблетки, произошло чудо.

Утром, когда Георг и Сильвия сидели рядом с кроватью, обсуждая план дальнейших действий, Эмилия наконец-то проснулась. Ее глаза, до этого момента закрытые, медленно распахнулись. Они были по-прежнему утомленными, но в них появился осмысленный, хотя и немного растерянный взгляд.

Сильвия вскрикнула от радости, не в силах сдержать эмоций, и припала к сестре.

«Эмилия! Ты меня слышишь? Ты как?» — Сильвия плакала, но теперь это были слезы счастья.

Эмилия попыталась заговорить, ее голос был слабым и хриплым.

«Я... что случилось?» — спросила она, пытаясь пошевелиться. Ее взгляд был совершенно чистым.

Вскоре выяснилось, что она ничего не помнила после момента, когда ее похитила мафия. Все, что было после захвата – транспортировка, склад, женщина в очках и таблетка – стерлось из ее памяти, словно этого и не было.

Все были очень счастливы. Сильвия была вне себя от радости, ее выразительное лицо сияло, и она не отходила от сестры. Георг, хотя и держался более сдержанно, чувствовал огромное облегчение и гордость за успешно завершенное дело.

Прошло еще несколько дней, и физическое состояние Эмилии значительно улучшилось. Спустя время, когда все уже почти забыли о формальностях, пришел результат анализа мочи Эмилии и той таблетки. Георг вскрыл конверты с лабораторными отчетами в присутствии Сильвии и уже оправившейся Эмилии.

Прочитав сложный химический текст, Георг нахмурился. Результат был совершенно непонятным. Отчет гласил, что оба образца содержали одно и то же неизвестное вещество. Оно не было классическим ядом, не было и обычным снотворным. Ученые в лаборатории также были в замешательстве. В отчете говорилось: «Похоже, это было какое-то новое вещество, с уникальной химической формулой». Более того, аналитики осторожно предположили, что при правильном применении, это вещество, возможно, даже может принести пользу в медицине, обладая сильным, но обратимым седативным эффектом.

Таблетка мафии оказалась странным научным прорывом. Георг задумался. Мафия оставила после себя не просто преступление, но и потенциальное научное открытие.

Обнаружив потенциальную ценность вещества, Георг обратился к Эмилии, которая, хотя и не помнила самого инцидента с таблеткой, стала его недобровольной, но выжившей испытательницей.

«Эмилия», — начал Георг, держа в руках отчеты. — «Это вещество — что-то совершенно новое. Мафия вряд ли собиралась его патентовать. Ты, можно сказать, заслужила это право». Он предложил ей тайно запатентовать это вещество.

Эмилия и Сильвия переглянулись. Эмилия, чувствуя, что это единственный способ превратить свой ужасный опыт в нечто положительное, согласилась. Георг объяснил, что мафия вряд ли будет рыться в тайных патентах, она не настолько заинтересована в науке, если только это не оружие. Патент будет оформлен на нейтральное лицо, чтобы избежать обнаружения.

Когда вопрос с тайным патентом был улажен, Сильвия, чувствуя себя обязанной, достала толстый конверт с деньгами.

«Георг, пожалуйста, возьми это», — сказала она, протягивая его. — «Ты спас мою сестру и прошел через такой риск. Это меньше, чем я должна тебе».

Георг, однако, мягко, но твердо отказался от денег. Он посмотрел на нее, на ее яркое, но теперь спокойное лицо, и понял, что деньги для него ничего не значат по сравнению с тем, что он почувствовал к этой мудрой и сильной женщине.

Он опустился на одно колено прямо в скромной гостиной тайного убежища. Он не сказал ничего о своем молодом возрасте или ее чуть более зрелом; он говорил о мудрости, доброте и отваге, которые он увидел в ней. Он достал из кармана старинное, серебряное кольцо, которое хранил с тех пор, как решил стать детективом.

Вместо денег он сделал ей предложение.

Сильвия была ошеломлена. В ее эмоциональных глазах стояли слезы, но на этот раз — от абсолютного счастья и шока. Она посмотрела на Георга, молодого, но такого решительного и надежного, и улыбнулась сквозь слезы.

Она согласилась. Снаружи моросил тихий, осенний дождь, но внутри убежища, в тишине и безопасности, двое людей нашли то, что было важно.