Ночь в Гринфилде

Ночь в Гринфилде

1867 год, Июль.

Город под названием Гринфилд располагался в живописной долине, прямо как на открытке.

Как раз к нему шёл человек, который никогда не спешит — и всегда доходит. На нём была чёрная шляпа с широкими полями, белая, вылинявшая рубашка; на вид ему было лет тридцать пять. Прошлое его легко угадывалось по заношенным военным сапогам и штанам, вытертым до блекло-серого цвета. Пышные усы окончательно выдавали его род деятельности. На поясе — револьвер. В руке — потёртый саквояж, а в зубах — глиняная трубка, потухшая, но прочно вцепившаяся в угол рта.

В нём было что-то от барсука — приземлённого, упорного, будто бы вросшего в землю.

Городок не нуждался в описании: таких в стране — сотни. Сердцем его был, конечно, салун — размашистый, наглый. Пара работяг с пивом, игроки в покер, бородатый пианист — всё на месте. Он подошёл к стойке и заказал пива. Взгляд упал на покерный стол, но внимание отвлёк один джентльмен. Одетый в клетчатый пиджак и фетровый котелок, тот сразу притягивал взгляд. Живые, маленькие глаза, приподнятые брови и едва заметная улыбка — всё в нём намекало на нечто интересное.

Он сел рядом и заказал виски.

— Джон Смит, помощник шерифа, — представился он с короткой улыбкой. — Вы, я гляжу, не местный... военная выправка, револьвер. Охотник?

Он взглянул на него поверх стакана и отпил глоток.

— Всё верно. Том, — ответил он, не оборачиваясь. Его голос был глухим и спокойным.

— Какую работу предпочитаешь? — продолжил Джон, не отрывая взгляда.

— Хорошо оплачиваемую, — усмехнулся Том и вытащил погасшую трубку. Джон сразу понял намёк: протянул спичку и небольшой бумажный свёрток с табаком.

— Сколько на этом? — спросил Джон, пока Том неспешно набивал трубку.

— Два года. Как война закончилась — так и начал, — ответил Том, прижимая трубку к губам.

— Понимаю, сам служил, — кивнул Джон, почти про себя. Улыбнулся горько: — Тогда за это платили жалованьем. Теперь — просто платят. Смысл не меняется.

— И не говори, — отозвался Том, прикуривая от спички Джона. Дым кольцами поплыл в воздухе. — Кажется, другого я уже и не умею.

Джон жестом подозвал бармена.

— Два пива. За мой счёт. — Он повернулся к Тому. — А семья у тебя есть?

— Да какая там семья, — хмыкнул Том, отпивая из кружки. — Как из отчего дома вышел, так и слоняюсь по миру. Даже кровати собственной нет.

— В таком случае, Том, тебе крупно повезло. Для тебя есть работа, — Джон понизил голос, почти шёпотом.

— Давай, — протянул Том, допивая второй стакан пива.

— На юге от города, в нескольких километрах, в одном ранчо засел твой клиент. Ростом чуть выше тебя, носит дорогую одежду, длинные волосы и бороду. — Джон наклонился ещё ближе, голос стал ровнее, почти безэмоциональным. — Разыскивается за убийство нескольких женщин. Наши олухи туда и носа сунуть боятся. Награда — пятьсот долларов, оплата после дела. — Он вновь сделал глоток виски и добавил с усмешкой: — Таких денег в покер не выиграешь, будь я смелее, сам бы его прикончил.

— Да, знаю я... «после дела», — Том поставил пустую кружку на стойку, уже подвыпивший, но взгляд оставался острым. — Без аванса не работаю.

— Понимаю, — Джон вздохнул. — Давай так: я тебе даю двадцать сейчас, остальное — потом. Вдруг ты смоешься?

— Это исключено, — твёрдо ответил Том.

Джон положил на стойку двадцатидолларовую купюру. Том посмотрел на неё, затем подозвал бармена, не отрывая взгляда от денег.

— Ещё пинту! — Том убрал деньги в карман, оставив на стойке несколько долларов, что собирался потратить на выпивку.

— Ты как помощником шерифа стал?

— Бывшему сержанту это легко. Да и связи есть.

— Понятно. — Том, чуть качнувшись, кивнул на покерный стол, где голоса уже звенели выше обычного, а фишки с лязгом летели на зелёное сукно. — Сыграем?

Джон усмехнулся, медленно крутя стакан с виски в руке. Он поднял взгляд, оценивая Тома сквозь полуприкрытые веки. — Почему бы и нет? Время есть. Через несколько часов пьяный Том ввалился в комнату наверху. Он выиграл несколько долларов и не заметил, как его новый знакомый исчез.

На следующий день, к обеду, Том уже был у ранчо «Сан-Рамон». Дом оказался именно таким, каким он его представлял: крепкий, ухоженный, с крыльцом и ставнями, выкрашенными в тёмно-синий. За забором было тихо: ни собак, ни людей. Том перепрыгнул через забор и осторожно, пригибаясь под окнами, подошёл к двери. Она оказалась открыта, он тихо вошёл внутрь. Дом встретил его мягкой тишиной и запахом воска, табака и свежей древесины. Вдоль коридора — ковёр, картины в тяжёлых рамах, высокие потолки. Каждый скрип старых полов выдавал его присутствие, заставляя мышцы напрягаться. Том вытащил револьвер, держа его наготове, и заглянул в первую комнату. То была гостиная с массивными диванами и креслами, залитая светом из окон. Пусто. В конце коридора виднелась лестница на второй этаж. Том, убедившись, что на первом этаже никого нет, заглянул во вторую комнату — тоже ни души.

Вдруг сверху, неторопливо послышались шаги. Деревянные ступени скрипели, и звук приближался. Том прицелился в пустоту проёма и затаил дыхание. Через несколько секунд с лестницы вышел молодой человек с длинными волосами, аккуратной эспаньолкой и очками.

Он замер, увидев Тома. В глазах вспыхнуло изумление, но секунды на реакцию не было. Грянул выстрел.

Парень отпрянул, захрипел и рухнул на пол. Кровь хлынула из шеи, заливая дубовый паркет. Том опустился на колено, обыскал карманы и вытащил бумажник. Там — документы на имя Майкла Гаррисона, рождённого в Саванне, тридцать один год. На пальце — тяжёлый золотой перстень с гравировкой. Том снял его, не торопясь, спрятал всё в саквояж. Больше ему здесь делать было нечего. Он вытер руки о носовой платок, бросил взгляд на лестницу — пусто. Развернулся и вышел тем же путём, каким пришёл. День был всё ещё ясным. Путь обратно в город занял получаса.

Говорят, нельзя привыкнуть к убийствам, но Том, судя по его поведению, не только привык, но и устал от них. В салуне его вновь встретил Джон, на этот раз в бархатном зелёном пиджаке.

— Ну что? Готово? — спросил Джон, едва Том подошёл к стойке.

— Готово. Вот его перстень и документы, — Том без колебаний вытащил их из саквояжа, протягивая Джону.

Тот резко отпрянул, словно от чумы. — Не в салуне же! Пойдём выйдем, — возмущённо и приглушённо процедил он, оглядываясь по сторонам.

Они вышли за заднюю дверь салуна, в пыльный переулок.

— Зачем эта секретность?! Что-то не так? — Том пробурчал вопрос, невнятно держа потухшую трубку в зубах. Его взгляд был острым, несмотря на вчерашнее.

— Нет, всё нормально, — сухо ответил Джон, быстро просматривая документы. В его глазах мелькнуло что-то похожее на поспешную радость. — Слушай, пока тебя не было, в город приехал сам шериф, — поправил он себя, — иди лучше к нему. Его дом в конце улицы, не ошибёшься. К тому же настоящей цены за его голову он не знает; потребуешь больше, он и не заметит. — Джон ухмыльнулся, подкурил сигару и выпустил клуб дыма. — Всё, давай. Удачи. — Он торопливо пожал Тому руку и, не дожидаясь ответа, ушёл обратно в салун. Том, довольный таким поворотом и немного заторможенный после вчерашнего вечера, поправил шляпу и направился к особняку шерифа, предвкушая лёгкие деньги.

Дом шерифа действительно было несложно найти — он выделялся на фоне остального Гринфилда. Массивное строение из белого камня стояло на пригорке в конце улицы, будто наблюдая за городом сверху.

Том замедлил шаг, разглядывая дом. Фасад с арками и толстыми колоннами, резные наличники вокруг окон, крыша из черепицы и тяжёлая дубовая дверь с коваными петлями — всё говорило о людях с положением и деньгами. Вокруг — аккуратный сад с гравийными дорожками, ухоженными кустами и круглым фонтаном посреди двора, в котором лениво плескалась вода.

Дом выглядел красиво, даже благородно — но в этой благородности сквозила холодная, выверенная строгость. Это не был уютный очаг, а скорее крепость человека, привыкшего отдавать приказы и ожидать, что их выполнят.

Том остановился у ворот, поправил саквояж и вытащил трубку. Она давно остыла, но он привычно сунул её в рот, как будто это придавало уверенности.

— Ну, — сказал он себе под нос, — посмотрим, что за птица этот ваш шериф.

Он толкнул калитку и зашагал по гравию к двери. У двери его встретил вооружённый мужчина в кепке. «Я к шерифу, я охотник за головами, пришёл за оплатой», — отчеканил Том, опередив охранника.

— Оружие оставь тут.

— Ты явно высокого обо мне мнения. Я просто заберу деньги и уйду. — Попытался Том уговорить его, но, увидев каменное лицо усталого охранника, он отдал ему револьвер. Охранник встал и проводил Тома по большой лестнице до кабинета шерифа. Вокруг были разные картины и статуи, которые, несмотря на намерение казаться благородными, вызывали ощущение «богатого и пафосного наполнителя». Кабинет шерифа встретил их лакированной дубовой дверью с квадратными узорами. Охранник постучался. «Войдите», — отозвался властный голос шерифа. То был солидный мужчина с седой гривой и бакенбардами. Из-под высокого лба светили чёрные соколиные глаза. Образ его непременно вызывал ассоциацию со львом или, скорее, со старым вороном. Одет он был в серый, хорошо подогнанный костюм. Он стоял у окна, взглянул на часы на золотой цепочке, затем с еле заметным недовольством и напряжением взглянул на Тома. Шериф был старой закалки, из тех, кто и с похорон бы выгнал за плохую осанку.

— Какого чёрта тебе нужно?! — резко оторвал он, садясь за стул. Том, вероятно, уже пожалел, что сдал оружие, но сдержался и подошёл к шерифу. Тот всё так же язвительно смотрел на него, словно каждая секунда, потраченная на Тома, стоила доллар.

— Майкл Гаррисон мёртв, я здесь за наградой. Как только эти слова дошли до шерифа, лицо его исказилось от ужаса и удивления. Он широко раскрыл глаза и посмотрел на Тома. Лицо его быстро побледнело.

— Ты уверен? — осторожно переспросил он. Басовый голос его надломился, он навис над столом.

— Застрелил сукиного сына, тот и опомниться не успел, вот его документы и перстень, — уверенно и горделиво сказал Том, вытащив на стол доказательства. Шериф застыл в изумлении, казалось, вот-вот его хватит удар. Том не сразу понял, что не так. В груди появилось лёгкое беспокойство. Потом что-то внутри него оборвалось. «Это мой сын!» — заорал он и набросился на Тома. Том отшатнулся, в глазах мелькнуло понимание. «Какого черта?! Джон сказал, что он убийца!» — успел подумать он, прежде чем шериф перелетел через стол. Том инстинктивно попытался увернуться, но в тесном кабинете это было невозможно. Несмотря на возраст, шериф повалил его на землю, но Том не сдавался — перекатился, вывернулся из захвата и попытался вскочить. Охранник ударил его дубинкой по ребрам, Том согнулся, но успел схватить шерифа за воротник: «Меня обманули! Джон Смит велел его убить!» В комнату вбежало несколько мужчин которые сначало не решались остановить его, но вскоре все же оттащили обезумевшего шерифа от побитого Тома. Шерифа держало двое, он все рвался вперед и проклинал не менее удивленного Тома который медленно вставал и пятился от него. “Ублюдок! Я тебя убью! Бросьте его в подвал! Завтра же я вздерну его на площади!” закричал он переводя дыхание. «Слушай, старик!» — хрипел Том, отплевываясь кровью. — «Твой помощник сказал, что парень — убийца женщин! Где этот сукин сын Джон?!»

В следующее мгновение, шокированного и обескураженного тома потащили вниз по лестнице. Он понял — его подставили. Но кричать об этом бесполезно. Охранники волокли его по коридору, а Том машинально считал повороты, запоминал планировку. Привычка. В тюрьме или в могиле — разница небольшая, если не знаешь, как выбраться. Вскоре его бросили в пустой винный погреб. “Джон. Этот гладкий ублюдок в клетчатом пиджаке. "Разыскивается за убийство женщин" — чушь собачья. Подстава. Чистая подстава. Но объяснять это разъяренному отцу — все равно что свистеть против урагана.” Том сел на холодный каменный пол и потрогал разбитую губу. Кровь. Завтра его повесят, а настоящий заказчик будет пить виски в салуне и смеяться. Его раздирала злоба и досада, не успел приехать как уже оказался на эшафоте.

Том оглядел свою темницу. Погреб был размером с небольшую комнату, стены — грубый камень, потолок низкий, сводчатый. В углу валялись пустые бочки и ящики из-под вина. Единственный источник света — узкая щель окна под самым потолком.

Он встал и принялся за осмотр. Дверь — массивная, дубовая, с железными петлями. Замок снаружи. Стены крепкие. Том потрогал оконную щель — слишком узкая даже для кошки.

“Ладно," — пробормотал он, голос едва дрожал, — "не первая западня в моей жизни." Во время войны ему доводилось сидеть в похожих местах. Тогда выручала смекалка и терпение. За окном стемнело. Где-то наверху хлопали двери, слышались приглушенные голоса. Том сел на пол и стал думать. Побег отпадает — времени мало, инструментов нет. Значит, надо было искать другой выход.

Завтра утром его поведут на площадь. По дороге — единственный шанс. Охранники расслабятся, думая, что дело сделано. Он невольно усмехнулся сам не веря в свой план.

"Если доживу до утра," — мрачно подумал Том. Шериф был вне себя от горя. Такие люди способны на все — даже прийти ночью с пистолетом и покончить с ним прямо здесь.

Том привалился к стене и стал ждать. Разбитый глаз начал опухать и наливаться кровью, закрывая обзор, грудь и голова сильно болели. Через несколько часов, возле его камеры послышались шаги, он затаился в углу по левую сторону от двери. Шаги приближались, их было двое. Ключи врезались в замок, Том напрягся и глубоко вдохнул. Дверь отворилась. Охранник не торопился заходить, он прошел в центр комнаты ища его, Том же был за его спиной и колебался между благоразумием и импульсивным желанием убить охранника. В полутьме он различил в руке охранника револьвер. Времени было мало. Том набросился сзади на охранника крепко обхватив его шею в удушающем приеме. инстинктивно дернул за курок и выстрелил в пол пытаясь вырваться, звук выстрела ударил прямо в уши, но Том лишь сильнее сжал его шею и посмотрел в дверной проем. Там стоял шериф и целился ему в голову. Том резко попытался спрятаться за охранником думая, что его хотят убить. “отпусти его, мы не за этим пришли. Я хочу поговорить” холодно и громко сказал шериф. “отпусти револьвер!” ответил Том. Шериф, поколебавшись, засунул пистолет в кобуру. Том отпустил дёргающегося охранника, тот сразу же начал кашлять, хватая ртом воздух. Шериф с лампой в руке зашёл в комнату, освещая сырые, замшелые стены погреба. Лицо его напоминало каменную статую, выжженную изнутри. Он поставил лампу на одну из перевёрнутых бочек, и свет мягко лёг на Тома, выхватывая его опухшее лицо, разбитую губу. Тишина повисла в воздухе, прерываемая лишь тяжёлым дыханием охранника.

«Так это ты убил моего Майкла» — Голос его был ровным, будто чужим, он отдавал стальным холодом, более опасным, чем любая ярость. Шериф подошёл ближе, остановившись в нескольких шагах. Том медленно выпрямился, потирая шею.

«Я только вчера приехал в город. Меня подставили. Тот, кто нанял меня, представился твоим помощником, Джоном Смитом. Сказал, что Майкл — убийца женщин. Заплатил аванс».

Шериф лишь слегка махнул рукой и охранник, будто по невидимому сигналу, бесшумно вышел, закрыв за собой дверь. Они остались одни.

«Конечно... — протянул Шериф, поглаживая гладкий подбородок. — Иначе зачем тебе это». Он присел на край бочки, не сводя глаз с Тома. «Однако, ты стоишь одной ногой в могиле, и завтра в обед тебя повесят». Спокойно сказал он, словно читая газету. «Только ты знаешь, как выглядел заказчик. Ты расскажешь мне всё, что знаешь, затем пойдёшь искать его. На рассвете не принесёшь его головы — твоя будет болтаться в петле. Надеюсь, ты понимаешь, что уехать из города у тебя не выйдет».

Шериф умолк, давая своим словам осесть в погребе, который внезапно показался Тому слишком тесным. Том чувствовал, как внутри всё сжимается от отчаяния и беспомощности. Это не гнев, это холодный, расчётливый приговор. Он был в ловушке. Выбора не оставалось.

Том медленно кивнул, поднимая на шерифа взгляд, в котором читались усталость и обречённость. Он принялся рассказывать ему всё, что мог вспомнить.

“Ты закончил?” — спросил шериф, когда Том умолк. Голос его был таким же спокойным, как и в начале разговора.

Том кивнул, опуская голову. «Всё, что помню».

Шериф поднялся, подошёл к двери и открыл её. Снаружи стоял тот же охранник, который привёл его сюда, и ещё один, с более суровым лицом.

«Выведите его», — приказал шериф.

Охранники проводили Тома на улицу. Холодный ночной воздух ударил в нос, принося с собой запахи пыли, свежей травы и отдалённого дыма. Дверь за ним с грохотом закрылась. Том вновь стоял на гравийной дорожке, под звёздным, равнодушным небом.

Всего несколько часов назад он наивно рассчитывал обмануть старого шерифа и забрать свои шестьсот долларов, а теперь... Теперь единственное, на что он мог рассчитывать, это на себя и на то, что Джон Смит не успел уехать из города. В кармане всё ещё лежала двадцатидолларовая купюра — аванс, который привёл его прямо на виселицу. У него было всего восемь часов, чтобы найти по имени Джон Смит и спасти свою шкуру. Рассвет не за горами.

Окна гасли одно за другим. Улица, тускло освещённая редкими фонарями, тянулась в сторону ранчо Сан-Рамон.

Том остановился. Его посетила безумная мысль:
пойти туда. Спросить у них.

Ведь кто, если не родственники, знает о врагах Майкла?
Его самого они не видели. Осталось лишь представиться старым другом — и попробовать выудить у скорбящей матери имя возможного заказчика.

"Чёрт возьми. Это же отвратительно."
Он на секунду взглянул на себя со стороны:
"Убийца идёт к матери убитого — чтобы узнать, кто его убил." Однако время неумолимо подталкивало его к виселице, другого выхода не было. Том провел потными руками по лицу. Нащупал в кармане трубку, она была сломана. Он тихо выдохнул и пошел к ранчо.

Дорога петляла меж замшелых стен и покосившихся оград. Том шагал молча, засунув руки в карманы и опустив голову. Где-то внутри давило ощущение что он уже не человек, а тень или призрак. “Ублюдки, чемодан забрали, в нем пальто, а без него меня не отличить от бродяги” прошептал он себе под нос. На въезде к ранчо — покосившийся почтовый ящик. Фамилия: "Мис. Рейнс"

Он подошел к двери, в которую зашёл несколько часов назад, и постучал — неуверенно, сначала раз, потом ещё. Изнутри — медленные, едва слышные шаги.
«Может, шериф тут?!» — резанула мысль, как лезвие.

— Кто там?.. — женский голос. Сухой, натянутый, сдержанный.

— Простите, мэм… — голос Тома был сдавлен и охрип. — Я… старый друг Майкла. Мартин Робинсон. Получил от него письмо — он звал в гости… Простите, что так поздно.

— Погодите.

Дверь Скрипнула
На пороге стояла женщина в халате. Лет под шестьдесят. Усталая, чужая, будто выжженная горем. С минуту она колебалась глядя на его побитое лицо.

— Вы… не знали? — голос сорвался.
-О чем? переспросил Том, губы его дрожали, он пытался не отводить взгляда.

— Заходите, — сказала она после паузы. Ответа не последовало. Она лишь отступила внутрь, делая несколько тяжелых шагов назад, приглашая войти. Том переступил порог, ощутив, как воздух стал густым, пропитанным запахом старого табака и чая.

— Майкл… — слова вырывались из её горла с трудом, словно каждое наполнялось горечью и слезами. — Майкла убили. Несколько часов назад.

Том посмотрел на лестницу, там где он убил его.

— Тут мы его нашли, — сказала она тихо, будто боялась потревожить что то.

Она остановилась рядом, смотрела туда же.
Холод будто вполз под кожу. Возле лестницы на полу темнели пятна — кровь, не до конца вымытая, въелась в паркет. Она зажала рот рукой, на глазах показались слезы. Том застыл рядом. Его тело одеревенело. Он не знал, куда смотреть — то ли на женщину, то ли на кровь, то ли в пустоту лестничного пролёта, из которого вновь и вновь выходил юноша в очках. Рядом с ней он чувствовал себя особенно грязно, как вор ограбивший нищего...

Он стоял, глядя, как она сжимает рот, чтобы не зарыдать. Старые пальцы, тонкие, как сломанные веточки, дрожали, прижимая платок к лицу. Из-под лестницы — вонь сырости, слабый привкус железа. — Я… — голос сел. Он прокашлялся. -Примите мои соболезнования. “Это я сделал. Вот тут. В этом доме. А теперь стою, как будто имею право на её горе. Мне бы на колени пасть и выть, а я — стою, и думаю как расспросить ее о проблемах мертвого сына”

Она не ответила. Лишь медленно села на край кресла и прижала платок к губам. Вдруг с лестницы спустилась сестра Майкла, лет тридцати, с растрепанными волосами и опухшими глазами. Она казалось даже не удивилась Тому, лишь поздоровалась скромно и подошла к матери. “на кой черт я это делаю!? Проще было застрелиться!” мысли будто чужие, проникали в его холодное сознание оставляя за собой гнилые борозды.

-Пойдем те же, я налью вам чаю. Наконец проговорила мать и встала со стула.

-Спасибо. Ответил Том, ему тут же захотелось ударить себя, застрелиться или хотя бы убежать. Все трое прошли в кухню. Она была просторная, гротескная, с тяжелой мебелью, массивным столом и гранитной плитой, на которой стоял грязный чайник. На окнах были ядовито желтые занавески в цветочек. На столе стояла тарелка с печеньем, к которой никто не прикасался. Том закрыл лицо руками, словно прячась от взглядов.

-Это старый друг Майкла, Мартин Робертс. Представила она Тома. -Что с вами случилось? Вас ограбили? Настороженно спросила она не оборачиваясь.

-Да, не поверите, час назад, напали, чемодан еще отобрали с письмом...

-Мой муж должен заниматься этим... тихо сказала она будто самой себе. Хатем поставила на стол три кружки теплого чая.

— У него были враги? Кто мог сделать это?.. — пересилив себя, спросил Том. Слова приходилось вытягивать клещами.

Сестра Майкла молча сидела, сцепив руки на коленях.

— Я не знаю… — наконец сказала мать. — Он не делился. Он был… такой. Замкнутый. Добрый, но молчаливый. Ни о чём не просил. Всегда всё сам. И друзей почти не водил. Только книги, работа.

Она замолчала, сделала глоток чаю. Потом продолжила, почти шёпотом:

— Я иногда думала… может, он влез куда не следовало. У него в глазах в последнее время появилось что-то… будто он знал, что не доживёт до старости.

Том глотнул чаю — приторного и горького, еле тёплого. Его чуть не стошнило. «Ты слышишь, что она говорит? А ты — убил. Без слов. За двадцать долларов! Просто — выстрелил. И теперь пьёшь её чай».

— Я, наверное, каждый вечер буду смотреть туда… на лестницу. Пока сама туда не упаду, — серьёзно сказала мать, смотря на кружку невидящим взглядом.

Сестра всхлипнула.

— Майкл что-нибудь говорил в письме?.. — вдруг спросила она. — Вы сказали, он звал вас? Вы давно были знакомы?

Он посмотрел ей в глаза и солгал:

— Мы познакомились во Фриско. Он тогда вроде учился. Разговорились. Простой, хороший парень. Он… прислал письмо. Говорил, хочет показать, как тут живёт. Писал, что всё наладилось.

— Во Фриско?.. — медленно повторила женщина, будто вспоминая. — Он ведь… ни разу не упоминал...

— Обо мне? — продолжил Том, не дожидаясь, пока она закончит. — Я знал, вы сами сказали, что он был замкнутым.

Над столом повисло молчание. Каждый смотрел в свою кружку.

— У него была ссора с этим бухгалтером... как его... Трэвисом, — вдруг неуверенно продолжила сестра. — Я слышала от мужа: Майки от него что-то требовал - не знаю...

Мать вздрогнула, подняла на неё взгляд.

— Опять ты за своё, Марта, — выдохнула она. — Это всё слухи. Ты же знаешь, Майкл не был злопамятным. И тем более — не искал конфликта.

Том наконец ожил и выпрямился будто имя «Трэвис» ударило в грудь. Он попытался не выдать интереса, но рука непроизвольно сжалась на чашке. — Что за Трэвис? Может, мне удастся поговорить с ним?

— Мерзавец, я видела его пару раз, — ответила Марта, игнорируя мать. — Вечно в костюме, прилизанный такой. Я не знала, чем Майки занимался, но они вечно спорили, иногда кричали. Я как-то видела, как Майкл вышел из банка, весь красный. А этот Трэвис шёл за ним и только говорил что то. Майкл тогда остановился и сказал ему прямо в лицо: «Если ты ещё раз тронешь бумаги — сам себе пиши завещание». Я это запомнила. Я не знаю, где он живёт, но работает в банке. Что вы собираетесь сделать? Немного наивно спросила она.

— Я, наверное, поговорю с ним, не знаю ещё, — ответил Том и взглянул на мать. Та была явно недовольна раскрытием семейных ссор. -Извините, мне пора, и еще раз, примите мои соболезнования, он был хорошим человеком. С этими словами он встал и мать проводила его на улицу.

“Трэвис, работает в банке, в костюме. Ага, в банке... там наверняка есть справочник или адрес этого ублюдка” проговорил он, быстро почти бегом шагая в сторону города. Он был безоружен.

Город спал, еще недавно оживленные улицы опустели, их освещали лишь редкие газовые фонари. Он остался один, как пешка на пустом поле. Визит к на ранчо занял у него бесценный час. Том ориентировался по памяти, вспоминая путь от ранчо к центру. Он миновал несколько тёмных лавок, проскользнул мимо открытого салуна, из которого все еще слышались голоса местных пьяниц. Наконец он нашел знакомое здание банка. Его массивные колонны и строгий фасад выглядели особенно внушительно в ночной тишине. Каблуки сапог звонко стучали по мраморным ступеням. Он дернул ручку крепкой двери - заперто, окна тоже закрыты. Он прижался лицом к холодному стеклу, пытаясь рассмотреть что-либо внутри. В глубине он различил тусклый огонек за стойкой. Ночной сторож.

Он сжал кулак и изо всех сил ударил по стеклу, стараясь не разбить его, но создать максимум шума. Внутри зашевелились тени. Свет свечи качнулся в глубине, вынырнул из-за стойки.

Том подбежал к двери и стал ждать. Дверь слегка приоткрылась, и в щели показалось испуганное, помятое лицо пожилого охранника.

«Чего вам? Банк закрыт!» — просипел он.

«Мне нужен Трэвис», — голос Тома прозвучал жёстче, чем он ожидал. Охранник напрягся, его рука скользнула к поясу.

— Пошёл прочь, псих! — Он попытался захлопнуть дверь.

Том рванул вперёд, вбил ногу в проём. Боль пронзила голень, но он не отступил. — Мне нужен его адрес!

Сторож лихорадочно схватился за револьвер на кобуре. Том увидел это и подался вперёд, вышибая дверь плечом. Глухой удар сотряс проём, охранник отступил, выронив свечу, которая погасла, ударившись о пол. В тот же миг сторож поднял револьвер, целясь. Том, не раздумывая, прыгнул к нему и изо всех сил ударил по руке. Пальцы Тома мучительно заныли, но револьвер вылетел из рук старика, с лязгом отскочив в сторону.

— Не надо, — сказал Том, уже мёртвой хваткой зажав его кисть. — Просто дай его адрес. И никто не пострадает.

Глаза старика метнулись к железной трубе у него на поясе. Том взял его за воротник и подтянул к себе. «Ты меня слышишь?!» — перешёл он на крик.

Охранник, потупившись, закивал. «Есть старый реестр с адресами… сейчас принесу». Том взял себе револьвер охранника лежавший на полу. Через минуту старик вернулся с толстым и пыльным справочником.

Через несколько минут он уже шел по улице, в голове крутились два слова “Дубовая тринадцать”.

Дорога к улице Дубовой оказалась длиннее, чем он ожидал. Время неумолимо таяло. Луна клонилась к западу, предвещая скорый рассвет. Том прибавлял шагу, несмотря на ноющую боль в рёбрах и опухшем глазу. Каждый шаг отдавался пульсирующей болью, но мысль о петле гнала его вперёд. Несколько раз он останавливался перевести дыхание, но каждая уходящая минута подстегивала его как загнанную лошадь. В темноте сложно было разглядеть названия улиц, он несколько раз заблудился.

Наконец он свернул на улицу Дубовую. Это был район добротных, но не роскошных домов, утопающих в тени развесистых деревьев. Номер тринадцать нашёлся быстро — двухэтажный дом с аккуратным палисадником, за которым виднелись тёмные окна. Он вытащил револьвер, спрятал его за спиной и постучал в дверь. Настойчиво но не слишком громко. Вскоре дверь слегка отворилась, она была на цепочке, Том не видел кто открыл ему дверь.

“Мистер Трэвис? Извините, что беспокою среди ночи! Я проезжал мимо и заметил кое-что странное у вас на участке. Кажется, дымит что-то в сарае! Подумал, стоит вас немедленно предупредить” сказал он напускным тревожным голосом. Ему не ответили, но за дверью послышались шевеления. Дверь отворилась и в ту же секунду Том толкнул ее и вошел в дом. Воздух прорезал женский крик, на полу сидела жена Трэвиса. Комната была слабо освещена одной лампой что сейчас лежала на полу. Том секунду поколебался, но не растерялся. “Встать! Тихо, молчи и никто не пострадает!” приказал ей Том и ткнул пистолетом в лоб. Та тут же замолкла и встала. “так даже лучше” подумал Том, “Будет чем шантажировать”

— Где Трэвис?! — рявкнул он.

— Наверху, он спит! Пожалуйста, не трогай меня! — ответила жена, срываясь на крик. Том поднял лампу и подошел к ней снова пригрозив револьвером.

— Веди. Если дёрнешься — пристрелю, — жёстко сказал Том, подталкивая её в спину.

Она всхлипнула, но покорно двинулась к лестнице, ведущей на второй этаж. Том шёл за ней, держа револьвер наготове. Каждый скрип ступенек казался невероятно громким в ночной тишине дома. За дверями спален не было слышно ни звука. Женщина остановилась у одной из дверей, указывая дрожащей рукой.

«Здесь…» — прошептала она.

Том кивнул. Он толкнул дверь ногой. Она со скрипом отворилась. Тусклый свет лампы еле освещал комнату. На кровати сидел перепуганный мужчина с всклокоченными волосами, в руках у него был револьвер который он вероятно держал под подушкой. Том не видел его лица, но блеск стали он разглядел вовремя. Тот целился в него.

«Трэвис!» — резко позвал Том. “одно резкое движение и голова твоей жены упадет тебе на колени! Положи оружие! Выкини его!” приказал он. Глаза Трэвиса метались между женой и незнакомцем что взял ее в заложники.

Через секунду бухгалтер выбросил револьвер. Он заполз еще выше на подголовник и стал нащупывать на тумбе очки. Том не выпустил жену, лишь подошел ближе к клерку и встал над ним, держа револьвер у виска его перепуганной жены. “Ублюдок!” закричал Том поняв что Трэвис не Джон Смит, и ударил его по лицу рукояткой револьвера, жена вырвалась у него из рук и упала на пол. Трэвис закрыл лицо руками, изо рта у него шла кровь.

-Сейчас ты говоришь мне кто заказал Майкла Гаррисона! Приказал он, за волосы поднимая заплаканную жену. - если не скажешь я убью ее. У тебя пять секунд. Трэвис плевался кровью на пол и пытался что то сказать но получался только озлобленный стон. Трэвис был тощий и немощный, большую и плешивую голову обрамляли огромные уши и тонкие очки.

-Раз.

-Два.

-Стой! Я не знаю кто его заказал, я только сейчас узнал что он мертв! Жалобно закричал бухгалтер.

-Можешь продолжать этот бред если хочешь остаться без жены. Том прижал ее к кровати за волосы и приставил к голове ствол.

-Подожди! Я бухгалтер Майка! Я не убивал его!

-Очевидно, ведь я его убил. Тебе нужно сказать кто его заказал. Кто мог это сделать.

-Майк был ростовщиком, у него было много должников! Я не знаю!

-Пять. Том нажал на курок. Прогремел выстрел, жена взвизгнула и дернулась. Трэвис подскочил с кровати но Том тут же перенаправил револьвер на него. Том специально выстрелил в нескольких сантиметрах от головы женщины.

-Фрэнк! Фрэнк докер должен был Майку больше всех! Выпалил Трэвис прижавшись к стене и смотря на дуло револьвера у его груди.

-Где он?!

-Я не знаю клянусь! Он не показывается! Спроси в салуне!

-Хорошо, если ты врешь, то лучше сразу собирай чемоданы. Бросил Том уходя из дома.

Том оглянулся. Утро уже не просто маячило на горизонте — оно наступало. Бледная полоска света медленно, но верно окрашивала восточное небо. У него оставалось не более четырёх часов. Доки. Салуны. В голове крутилась мысль, что Фрэнк — это его последний шанс.

Трэвис вскочил с кровати и, не обращая внимания на жену, которая кричала в истерике и обвиняла мужа, бросился к шкафу. Он быстро накинул пальто и выбежал на улицу. Бухгалтер оглянулся через плечо и помчался в сторону, противоположную той, куда ушёл Том. Через несколько кварталов он подбежал к неприметному деревянному дому и забарабанил в дверь.

«Мистер Андерсон! Мистер Андерсон!» — позвал он, его голос был высоким и писклявым, напоминая кричащую кошку. Дверь отворилась, и бухгалтер ввалился внутрь, задыхаясь. Андерсон только проснувшийся, в пижаме сел в кресло в темном углу, его фигура была лишь силуэтом в плохо освещённой комнате.

— Что случилось?! — спросил он, скрестив ноги, его голос был стальным, но с примесью волнения.

— Он пришёл ко мне! Я не знаю как, но он нашёл меня! Ищет заказчика! — выкрикнул Трэвис, дрожа.

— Что ты ему сказал? — ответил холодный и жёсткий голос Андерсона.

— Он угрожал мне и жене, я сказал ему про Фрэнка-докера!

В комнате повисла короткая, напряжённая тишина.

— Хорошо, — наконец произнёс Андерсон. — Скажи ребятам, пусть проследят за тем, чтобы всё прошло гладко. И предупреди Фрэнка, он мне ещё нужен.

Трэвис судорожно кивнул и, не теряя ни секунды, выскочил из дома. Он направился прямиком в игорный дом, что находился напротив, его силуэт быстро растаял в предрассветной тьме. Через несколько минут из игорного дома вышли шесть человек. Им было приказано убить Тома.

Том толкнул скрипучую дверь «Грязного Джека». Сразу же его обдало волной густого, удушливого запаха дешёвого виски, застоявшегося пива и немытых тел. В полумраке копошились сгорбленные фигуры. Несколько пьяниц с покрасневшими глазами обернулись на него, но тут же потеряли интерес, возвращаясь к своим бутылкам.

Лицо Тома горело от боли, горло жгло от невыносимой жажды, а язык прилип к нёбу. Усталость давила, камнем выжимая последние силы. Он, как лошадь с шорами, бежал по лезвию бритвы; любая остановка означала смерть. Время не просто утекало — оно бежало, смеясь над ним, и он чувствовал, как каждая минута приближает его к виселице.

Он начал с самого трезвого, потом перешёл к другому, третьему. Пятнадцать долгих минут Том вытягивал информацию из этих опустившихся, мутных глаз, чувствуя, как каждая секунда утекает сквозь пальцы. Он хрипло задавал вопросы, его голос срывался, но в ответ был лишь бессвязный бред, ни единого намёка на Фрэнка-докера. Ярость медленно закипала в нём, смешиваясь с отчаянием.

Терпение Тома лопнуло. С резким, сухим щелчком он выхватил револьвер; его тяжёлая сталь легла в потную ладонь. Дуло блеснуло в тусклом свете, мгновенно отрезвляя ближайших пьяниц. «Где Фрэнк-докер?!» — прорычал Том, перекрывая гул голосов. Только тогда Том смог выудить у них несколько обрывочных сведений. Ещё раз прогнав всё это в голове, он наконец вывел: «квартирный дом у лодочного магазина». Его клонило в сон и навязчивая мысль “вздремнуть на минут десять” кружила в голове как шмель. Том взял из кармана щепотку табака и положил в рот, это помогало ему взбодриться во время войны и долгих засад.

До предполагаемого дома оставалось около километра. Ноги налились свинцом, пятки ныли в стоптанных сапогах, а мышцы ныли кислой, тупой болью, переходящей в слабость. Спустя несколько минут Том заметил его. Один и тот же человек в коричневом макинтоше. Он то и дело мелькал в переулках, появлялся из-за угла, словно тень, постоянно сокращая расстояние. Том напрягся, его инстинкты, притупленные усталостью, начали кричать об опасности. Он не мог понять, знаком ли ему этот человек, но само его появление, слишком настойчивое и слишком повторяющееся, било тревогу.

Вскоре их стало двое. Холодный пот выступил на лбу Тома. Он быстро огляделся — улицы были пустынны, лишь редкие утренние тени скользили по стенам. Рука сама собой легла на рукоять револьвера.

«Чёрт, кто это? — мелькнула мысль. — Может, люди шерифа следят, чтоб я не сбежал? Но почему я тогда раньше их не видел?»

Он знал: зайти в переулок сейчас — всё равно что застрелиться самому. Нужно оставаться на главной улице, искать укрытие в отеле или где-то ещё.

Впереди показалось какое-то кафе, его кричащая вывеска хорошо различалась в предрассветной тьме. Том ещё раз обернулся: их было трое. Они явно догоняли, у всех рука в кармане, на курке. Сердце его бешено заколотилось, заглушая все остальные мысли. Он выплюнул табак и припустился в лёгкий бег.

Они не отставали и тоже побежали. Всё стало окончательно ясно — за ним охотились. Том метнулся к ближайшему кафе, и почти сразу за спиной рванули выстрелы. Пули пронеслись мимо, одна задела край шляпы. Он пригибался и петлял, как мог, но толку было немного — стреляли четверо, и они умели стрелять.

Внезапно плечо пронзила жгучая, тупая боль. Том пошатнулся, его повело в сторону, рубашка становилось теплой. Ранили несильно, просто задело содрав кожу и мясо.

Последние десять метров — как сквозь воду. Пара выстрелов разбила кирпичи рядом с дверью, крошка ударила в лицо. Он влетел в дверь — заперта. Сердце стучало в горле. Еще секунда, и он рухнет под градом пуль.

Он в отчаянии ударил по окну револьвером — стекло с треском разлетелось. Прыжок, ладони в клочья, горячая кровь заструилась по щеке. Он перекатился на пол, вскинулся и уже целил в окно, тяжело дыша сквозь слипшиеся губы. У него в запасе было всего несколько секунд. Том, пробираясь сквозь перевёрнутые столы и стулья, рванулся к кассе — там наверняка должен был быть дробовик, стандартное оружие любого уважающего себя заведения.

Ещё один выстрел, и тут же — взрыв невыносимой боли где-то в голове. Ужасный звон пронзил его уши, дезориентируя, лишая остатков ясности. Том, словно подкошенный, рухнул на пол, сильно ударившись головой о угол стола с кассой.

Пуля разодрала ухо, оставив на его месте кровавые лохмотья. Том неосознанно прижал руку к голове, но тут же одёрнул её — резкая, тупая боль пронзила череп, словно раскалённая стрела. Разбитый лоб сильно кровоточил, по ощущениям, череп был сломан. Самое ужасное, револьвер выпал из рук.

Через разбитое окно уже перелез ублюдок в плаще, его силуэт вырисовывался на фоне рассвета. Он неспешно шёл к Тому, словно к раненому зверю, которому некуда деться. Сквозь пучину боли и водоворот отчаяния Том открыл глаза, на которых от удара выступили слёзы. Он поднял окровавленную руку и, сквозь пелену в глазах, стал лихорадочно искать на полке под кассой заветный дробовик.

Через окно пролез второй убийца, его шаги глухо отдавались по дощатому полу.

Рука Тома беспомощно шарила по пыльной полке — взад-вперёд, вверх, вниз. Пусто. Все внутри него кричало, от боли и страха. Шаги все приближались, а он глядел в потолок не в силах шевельнуться. Еще один рывок. В самый последний миг, когда шаги первого убийцы почти замерли рядом с ним, а тень легла на его лицо, пальцы нащупали что-то холодное и тяжёлое. Дробовик. Прижатый к самому краю, скрытый от взгляда.

Том, не тратя ни секунды, приподнялся на локтях, стиснув зубы от пронзившей боли. Голова раскалывалась, а перед глазами плыли красные круги, он вскинул дробовик почти в упор. Наемник встал над ним и поднял револьвер. Глухой рев выстрела сотряс кафе. Голова убийцы разлетелась кровавыми ошмётками, окрашивая стену за ним в багровый цвет. Безжизненное тело рухнуло на пол как мешок. Тут же раздались еще выстрелы, к нему бежали остальные. В дробовике один патрон. Том резко поднялся на ноги, вынырнул из за стойки и выстрелил в сторону наемника, тот закричал и ударился о стену зажав разорванную грудь руками. Том ничего не слышал, голову раздирал звон и боль от отстреленного уха, вероятно барабанная перепонка лопнула. Он с трудом держался на ногах, состояние близкое к опьянению. Остальные уже забегали в кафе. Том бросил пустой дробовик и поднял с пола револьвер и метнулся за угол. Все тело умоляло его остановиться, казалось еще хоть сантиметр и он упадет без сознания. Еще один выстрел сзади. Сбивая стулья и спотыкаясь он бежал до задней двери. Погоня не отставала, за спиной снова загремели выстрелы, Том, как зверь, загнанный в угол, резко развернулся и выстрелил — наугад, почти вслепую. Несколько коротких хлопков — и в ответ тишина. Наёмники знали своё дело, сразу ушли за укрытия, словно растворились.

Эта короткая пауза — едва уловимая, почти случайная — стала для него окном.

Он рванул к двери и ударил в неё плечом. Простреленная мышца словно лопнула изнутри — тело отозвалось тупой, глубокой болью, но дерево поддалось. Дверь качнулась, и он вывалился на улицу.

Воздух был плотный и сырой. Пахло гарью и пылью.

Он побежал. Без оглядки, не разбирая дороги — только вперёд, пока ноги держат. Боль в плече гудела в такт шагам, по спине стекал пот, смешанный с кровью. Шум за спиной — приглушённые крики, топот, выстрел. Всё слилось в глухой гул, как будто доносившийся из-под воды. Сердце казалось вот-вот лопнет и он на полном ходу свалиться на землю. Через сотню метров он наконец остановился.

Лёгкие горели огнём, а каждая клеточка тела кричала от боли. Он сделал лишь пару шагов, как в тусклом свете уличного фонаря заметил сгорбленную фигуру, приваленную к стене старого склада. Бродяга, завернувшийся в засаленный брезент, храпел, издавая сиплые, булькающие звуки. Запах мочи, пота и дешёвого пойла ударил в ноздри, но Том не обратил внимания. Гончие псы уже шли по следу.

Том бросился к бродяге, почти рухнув рядом. Его рука, в которой всё ещё был револьвер, рывком дёрнула брезент. Дуло ткнулось в ребра спящему. «Если дёрнешься, убью. Скажешь что-нибудь, убью», — прохрипел Том, голос был сухим и хриплым, без тени сомнения. Каждый мускул кричал от боли, но взгляд оставался стальным. Бродяга, испуганно всхлипнув, открыл мутные, пьяные глаза, уставившись в окровавленное лицо Тома.

«Вставай! Быстро! И освободи эту дрянь!» — Том ткнул стволом, указывая на место под брезентом. Бродяга, трясясь, поспешно поднялся, спотыкаясь и бормоча что-то неразборчивое. Том, тяжело дыша, рухнул на его тёплое место, судорожно заворачиваясь в вонючий брезент. Он приказал шепотом: «Сядь! Прямо передо мной! Закрой меня! И притворись, что спишь!»

Бродяга, напуганный до смерти, покорно опустился на землю перед Томом, его спина стала единственной защитой. Том лежал на земле, завернутый в брезент, с револьвером, приставленным к спине бродяги, который теперь сидел перед ним, уткнувшись лицом в колени, притворяясь спящим.

Шаги стали ближе. Том слышал их, ощущал вибрацию земли. Четверо наёмников пробежали мимо. Они остановились. Он чувствовал их присутствие, их взгляды, ощупывающие темноту. В воздухе повисла напряжённая тишина.

Наёмники остановились буквально в нескольких метрах от него. Том слышал их тяжёлое дыхание, скрип кожи. Они оглядывались, их тени скользили по стене склада, где Том лежал, притаившись. Сердце его заколотилось, заглушая звон в голове. Он чувствовал, как пот смешивается с кровью, стекая по виску. В этот момент, когда каждая секунда казалась вечностью, Том едва заметно, но сильно ткнул стволом револьвера в спину бродяги.

«Эй, ты, старик! Ты не видел здесь никого? Человек бежал, раненый?» — один из наёмников, его голос был грубым и нетерпеливым, он пихнул бродягу ногой.

Бродяга поднял мутные глаза, моргнул, словно пытаясь сфокусироваться. Он неуверенно махнул рукой куда-то в сторону, в противоположный конец переулка. «Туда… побежал… как угорелый…» — пробормотал он, его голос был сиплым и сонным, идеально имитируя глубокий похмельный сон.

Наёмники переглянулись. Время было дорого. «Шевелись!» — рявкнул другой, и вся группа, не тратя больше ни секунды, бросилась по указанному направлению, их шаги быстро стихли в предрассветной мгле.

Том оставался лежать, не двигаясь, пока звуки погони не затихли совсем. Только убедившись, что опасность миновала, он осторожно отпустил револьвер.

«Вставай», — прохрипел он, поднимаясь. Голова кружилась, но теперь он мог дышать. Бродяга, дрожа, поднялся. Его глаза, протрезвевшие от страха, с опаской смотрели на Тома.

Том сунул руку в карман. Достал несколько мятых долларов и сунул их в грязную руку бродяги.

Он уставился на деньги, затем на Тома, его лицо выражало смесь недоверия и удивления. Он что-то пробормотал в ответ, но Том уже шагнул в сторону, исчезая в лабиринте предрассветных улиц.

Такого с ним не было даже во время войны, когда каждый день был боем, а смерть витала в воздухе. Весь город, казалось, желал его смерти. Том опёрся спиной о холодную стену. Глаза жалобно щурились от света фонаря, грудь горела. Он позволил себе глубокий вдох — тяжёлый и надрывный. В этот миг до него донёсся отдалённый звук — прерывистый стук лодочных весел в пустом доке. И вновь: шанс, пусть мизерный, но шанс найти того, кто подставил его, дал ему сил собраться и шагнуть вперёд.

Через несколько минут, кашляя и давясь воздухом, Том с трудом пришёл в себя после чудовищного забега. Он заставил себя выйти в следующий переулок, в конце которого, едва различимый в наступающем рассвете, виднелся тот самый лодочный магазин. Его единственная надежда.

Но подойдя ближе Том резко замер, спрятавшись за покосившейся телегой. Его нюх, обострённый страхом, уловил сквозь смрад масла и портовой сырости, едкий запах табачного дыма. Из-за угла едва отчетливо клубился серый дым, и в полутени появился человек в поношенной кожаной куртке с тяжёлой трубой в руке.

Затем из-за угла лодочного магазина, откуда доносился приглушённый говор, вышли двое крепких парней в таких же рабочих куртках. Один из них, плюнув на землю, похлопал другого по плечу. Оба держали в руках ружья. «Сукины дети, и эти тоже?» — мысленно выругался Том. Он не слышал их слов, но по их виду, по тяжёлому, уверенному шагу понял: они его ищут. Они были частью этой охоты. Теперь он знал, что и люди Фрэнка хотят его смерти. Новая схватка равнялась смерти, нужно было действовать тихо, либо уходить. Смерть от ружья докера, и через несколько часов в петле, один исход, но сдаться он не мог, просто не тот человек.

Пробираясь от одного укрытия к другому, Том приближался к старому, кирпичному дому, где жил Фрэнк-докер, самый крупный контрабандист в городе. Каждый шаг давался с трудом, раны ныли, но ещё сильнее давил груз собственных мыслей. “Чёрт возьми, что я делаю? Эта улица кишит головорезами Фрэнка! А я иду прямо к нему в квартиру! Пешка против ферзя! Жалкая пара против флеш-рояля! Ради чего? Призрачной надежды, что эта сволочь и есть заказчик? И что я сделаю? Как я, чёрт возьми, уйду из этого болота после его убийства?!”

Через несколько мучительных минут пряток и ползаний он наконец подобрался к дому с гнилыми красными, кирпичами. Возле двери стояли двое стрелков. «Невозможно», — выдохнул Том одними губами. Он спрятался за грудой ящиков, рядом была перевернутая лодка. Том сел на землю, достал из кармана ещё щепотку табака, но открыть рот и тем более жевать он не смог — ухо ужасно болело, каждый нерв пульсировал. Он глубоко вдохнул терпкий, сырой воздух, пахнущий портом и гнилью, и снова посмотрел на дверь.

Она открылась. Из темноты проёма вышел высокий мужчина в зелёном твидовом пиджаке, рядом с ним кто-то пониже. В тусклом свете мерцающей лампы Том не смог разглядеть его лица, лишь смутный силуэт. Они отошли от двери и остановились. Том прищурился, каждый мускул напрягся, и двинулся вперёд, стараясь оставаться в тени.

Человек в костюме очевидно был Фрэнком, но он ничуть не походил на Джона Смита. Ещё одна нить внутри оборвалась. Пять утра.

«Твои люди убрали его?» — голос того, кто пониже, был глубоким и жёстким, отдавал страхом и беспокойством.

«Нет, мистер Андерсон, — Фрэнк сплюнул. — Мои ребята уже полчаса здесь торчат, никого не видели. Я дал им приказ стрелять на поражение. Может, ваши его прикончили?»

Голос Андерсона прозвучал глухо: «Ранили. Говорят, он сбежал».

«Скорее всего, истёк кровью где-то в подворотне, — Фрэнк пренебрежительно махнул рукой. — Не о чем беспокоиться».

-Не о чем беспокоиться, говоришь? — голос Андерсона стал ледяным, опасным. Он остановился прямо перед Фрэнком. Если он не сдох, он устроит нам большие проблемы. Его надо найти и прикончить, сейчас. Принеси мне его голову. Процедил он сквозь зубы, затем отошел от Докера поправил его воротник и скрылся в тени. Фрэнк остался стоять как обиженный ребенок.

Голос Андерсона был точь-в-точь голосом Джона Смита. Надежда на спасение покидала его, уходя в сопровождении двух охранников. Единственный и последний вариант — устроить охоту на охотника. Рискованно и самоубийственно, но это была его последняя нить, как доска для утопающего.

Солнце уже вставало, не оставляя ни секунды на промедление. Том побежал назад, к центру, на главную улицу. Самоубийственная идея скрежетала у него в голове. Всё тело ломило как от лихорадки, колени подкашивались, а взгляд мутнел. Через десять минут Том уже шагал по главной улице, прямо посередине. Его легко мог убить снайпер или кто-то из засады, но это был его последний шанс. Заманить одного из них в переулок, обездвижить, допросить. Если не принести голову заказчика, то хотя бы сказать кто он и где живет.

Каждый шаг отдавался глухим стуком в висках. «Это конец. Неужели это действительно конец? — не кричал, а стонал обрывок разума внутри, заглушаемый собственным рваным, удушливым дыханием. — Нет никакого спасения. Ты просто выходишь навстречу смерти танцуя на тонкой из остатков здравомыслия. Дьявол уже ждет тебя, Том. И ты идешь к нему сам, с распростертыми объятьями» Он чувствовал себя обнажённым мишенью под этим предательски ярким утренним солнцем, которое должно было быть символом нового дня, а стало лишь прожектором для его смертельного танца. Страх липкой паутиной обволакивал его изнутри, мышцы сводило судорогой. Руки дрожали, и ему приходилось сжимать их в кулаки, чтобы хоть как-то контролировать предательскую тряску.

Глаза то и дело шарили по сторонам, цепляясь за каждую тень, за каждое окно. Он чувствовал их взгляды, словно иголки на коже. Паранойя? Возможно. Но в его ситуации паранойя была лучшим другом. Он должен был стать приманкой, заманить одного из них, оторвать от стаи. Тогда у него появится шанс. Хорошо. Никаких общих фраз, только показ этого момента, с его стыдом и отчаянием.

В какой-то момент, на грани безумия, он потянулся к тому, что когда-то было якорем. Молитва. «Отче наш…» Губы дрогнули, шепча знакомое начало. Но дальше – лишь туман, клубящийся в голове. “сущий на небесах...” Слова рассыпались, превращаясь в бессмысленный шепот. Пустота. Ядовитый, жгучий стыд обжёг его. Как можно забыть такое? "Насколько же глубока твоя пропасть, если даже это забыто?"

Он дошёл до пересечения с Центральным переулком, грязной щелью между двух обшарпанных зданий. Идеальное место для его западни. Том притормозил, нарочито медленно оглядываясь, пытаясь изобразить панику, уязвимость. Он ждал. Ждал того, кто решится подойти ближе. И тут он заметил движение. Из дома вышел мужчина в куртке и кепке. Том притворился что не увидел его и зашел в переулок. Драться сил не было, руки не слушались, остается только выстрел, тогда его найдут быстрее... Он спрятался за углом, достал револьвер. Том прижался спиной к холодной кирпичной стене, чувствуя, как шершавый камень царапает кожу сквозь тонкую ткань рубашки. Револьвер в руке казался невыносимо тяжелым, чужим. Дуло смотрело в сторону входа в переулок, туда, откуда должен был появиться его охотник. «Последний шанс». Тяжелые шаги приближались.

Наемник прошел в переулок, он держал в руке револьвер. С каждой секундой он отдалялся от него, Том поднял руку, прицелился в колено. Взгляд мутнел, приходилось часто моргать, рука дрожала как флаг на ветру. Человек уходил все дальше, ноги его быстро передвигались, Нужно было поймать ритм его шага...

Выстрел, почти наугад. Убийца громко закричал и рухнул на спину. Его крик наверняка услышала половина города. Точно в сустав. Том подбежал к нему и пнул в лицо, затем сел сверху, приставив револьвер к голове. Рука охотника потянулась к сапогу, в котором был спрятан нож, он не переставал кричать. Том ударил его рукояткой револьвера в нос, выхватил нож из сапога, схватил руку наемника и прижал к земле, приставил тяжелое лезвие к мизинцу.

— Говори, кто тебя нанял. И где его искать. Еще хоть звук, и останешься без пальца.

Наемник, плюясь кровью, сжал челюсть так, что заскрипели зубы. Из напряженной, вздувшейся шеи вырвался протяжный стон. Том надрезал кожу на его пальце. Глаза охотника, и так выпученные, чуть не выкатились из орбит.

— Говори, сволочь!

— Я не знаю! Я не встречался с ним, я просто наемник, сказали убить тебя и все! Я не знаю, о ком ты! Я не знаю босса! Не знаю! Только Трэвиса, но он не Босс! Я шестерка! — завопил он не останавливаясь, все на одном дыхании.

Том привстал и всем весом надавил на острие ножа, кость затрещала, а наемник закричал еще громче, темная кровь текла по пыльной земле.

— Последний шанс сказать правду.

— Я правду! Я не вру! Я не знаю! Я не знаю! Хватит! Умоляю, хватит! Остановись, ради бога! — кричал он, разрывая связки.

Том убрал нож и прижал его поперек открытого рта, заставляя замолчать. Где-то сзади послышались быстрые шаги, даже бег. Том резко встал и кинулся вперед по переулку, петляя и заворачивая, он пытался скрыться от наступающей подмоги.

Через двадцать минут солнце окончательно встало. Время вышло, ничего не получилось. Заказчик влиятельная фигура в криминальном мире Гринфилда. Том сидел в каком то кабаке, голова лежит на стойке, в руке бутылка виски. Дешёвое пойло, но оно глушило голос в его голове, хоть на пару минут. Погоня по переулкам выжала из него последние соки.

Заказчик был неуловим, как призрак. Тот, кого он допрашивал, оказался лишь мелкой шестеркой, выброшенной на убой. Том проиграл. Все, ради чего он гнал себя до полного изнеможения, растворилось в лучах восходящего солнца. Через несколько минут дверь салуна со скрипом распахнулась, впуская полосы утреннего света, в которых вырисовались грубые силуэты людей в широкополых шляпах. Звезда на груди одного из них тускло блеснула. Они бесцеремонно взяли Тома под руки. Казнь в обед.

Город просыпался, а весть о казни убийцы сына шерифа распространялась вместе с утренней прохладой. Они вошли в особняк, вдалеке, у лестницы стояла толпа людей в трауре, они высказывали соболезнования шерифу. Тот был сломлен. Тома вели вперед, по залу, под лестницей, он отпустил голову и еле волочил ноги, сил на планирование побега не осталось, только желчное, всепоглощающие отчаяние. Когда Том проходил мимо лестницы, из оцепенения его вырвал до боли знакомый голос. Голос, который поднял бы его из могилы. Он дернулся из рук охраны, как будто ударили током, подался вперед. В окружении скорбящих стоял шериф, его обнимал никто иной как Джон Смит...

Искусная маска скорби опустилась на его лицо, пугающе безупречная в своей театральности, выверенная до последней мелочи. Его рука скользнула на плечо старика — медленно, почти ласково, с той едва заметной тяжестью, что бывает у человека, искренне сочувствующего. Он склонил голову на плечо шерифа, легко похлопав того по спине. Но затем взгляд его резко скользнул по Тому и охранникам. И в тот же миг он замер, глаза его дико расширились, а траурная маска дала глубокую трещину. Плечо шерифа вдруг оказалось сдавлено его рукой, и это оказалось гораздо сильнее, чем требовала лицедейская роль. Мир внезапно сузился до одного пятна: черного костюма, бледного лица и глаз, в которых на мгновение вспыхнула недопущенная паника.

Через минуту он вновь сидел в подвале. В голове клубился ледяной туман, запутывая мысли и разливая страх. «Заказчик... приближённый шерифа, родственник, я нашёл его, но что толку? Кто мне поверит?»

Билл Андерсон покинул шерифа, спешно поднялся по лестнице на второй этаж, миновал кабинет с резной дубовой дверью и вошёл в свой кабинет. Там сидел Трэвис, курил толстую сигару и читал газету. — Приведи сюда несколько ребят, он жив, — с дрожью в голосе сказал Билл и налил себе коньяка. Руки у него еле заметно дрожали. — Жив? Здесь?! — переспросил удивлённый бухгалтер. — Да! Здесь! — вскричал он и сел на стол. Затем резко вскочил и вытащил из полки револьвер. Трэвис небрежно потушил сигару в массивной пепельнице и вышел из кабинета. Он быстро прошёл по коридору в бильярдную, где подозвал к себе хмурого крупье. «Приведи двух солдат. Приказ Билла», — прошептал он. Крупье кивнул, надел шляпу и вышел на улицу. Механизм запущен.

Том встал и постучал в дверь. “охранник, подойди сюда пожалуйста!” прокричал он. В ответ тишина. Он еще несколько раз ударил по двери. “Охранник, мне нужно рассказать шерифу кто заказчик! Ты меня слышишь?!” еще громче закричал Том, затем начал монотонно пинать дверь надеясь вынудить его ответить.

“Прижмись к стене” наконец ответил он не открывая двери, Том повиновался. “Готово”. В комнату вошел охранник и взвел затвор винчестера.

-Слушай, приведи сюда шерифа, мне нужно рассказать ему кто заказал его сына! Срочно! Потребовал Том еще плотнее прижавшись к стене и подняв руки.

— А с чего это я должен тебя слушать? — медленно произнёс охранник, лениво опустив винчестер стволом вниз, но держа палец на спусковом крючке. — Мне приказано никого к тебе не пускать.

-Я серьезно! голос его сорвался на крик. Речь идет о его сыне! Я знаю кто за этим стоит! Охранник прищурился, его взгляд скользнул по лицу Тома, оценивая. Казалось, он обдумывал каждое слово, наслаждаясь своей властью. — И что же ты знаешь такого, что должно заставить меня нарушить прямой приказ?

— То, что через несколько минут он придёт сюда, чтобы избавиться от свидетеля! И не думаю, что тебя он попросит выйти покурить! Охранник лишь улыбнулся, затем издевательски засмеялся.

-Знаешь если бы меня через час повесили, я бы придумал что то, креативнее! Том почувствовал, как кровь приливает к лицу, а в висках начинает стучать. Насмешка охранника была последней каплей. Он резко выдохнул и сделал шаг вперёд, забыв обо всём на свете.

— На кой чёрт мне врать? — спокойнее произнёс Том, его голос вдруг стал ровным, почти безмятежным, что резко контрастировало с предыдущим отчаянием. — Меня сегодня вздернут что бы я ни сделал. Думаешь, я настолько тупой, что надеюсь разжалобить тебя? Купить свободу? — Он слегка усмехнулся. — Я знаю, ты не поведёшься, таких профессионалов, как ты, обмануть невозможно. Охранник помедлил, его насмешливая улыбка слегка дрогнула. Он приподнял бровь, явно удивлённый таким резким изменением тона и лестью. Его взгляд стал более внимательным, словно он пытался разгадать новую тактику Тома. — И что, по-твоему, я должен сделать? Слушать бред обречённого? — процедил он, но уже без прежней уверенности.

— Нет, — спокойно начал Том, — мне нечего терять, а вот твоя смерть будет совершенно напрасной. Он в этом доме, он видел меня. Это какая-то семейная интрига. Он всю ночь пытался убить меня! Посмотри, я же не сам это сделал! — Том резко поднял окровавленную руку, показал на разорванное ухо. — И сейчас ему ничего не мешает прийти сюда и подстроить мою смерть, конечно, кроме тебя. — Он впился взглядом в глаза охранника. — Приведи шерифа и своих друзей. — Попросил Том, почти ласково, медленно опускаясь на пол.

Охранник отступил, опустил оружие и еще раз посмотрел на Тома, тот сидел на полу делая вид что ему все равно. Охранник вышел заперев дверь.

Том отпустил голову и еле слышно засмеялся, широкая улыбка расползлась по его лицу, он был доволен свое игрой.

Трэвис в сопровождении двух солдат зашел в кабинет Билла. Тот сидел на стуле и вертел в руках пустую рюмку.

=Пойдем? Спросил Трэвис.

-Да, обставим как нападение. Быстро проговорил он и встал с кресла. -Оставайся тут. Сказал он Трэвису, Билл с наемниками вышли из кабинета направляясь в подвал.

-Что с охранником? Спросил наемник.

-То же что и с тобой.

-В смысле?

Я куплю его, как тебя. Мимо них прошел охранник Тома, зашел в кабинет шерифа.

-Мистер Бронсон! Наш заключенный, говорит что знает кто заказчик, он срочно зовет вас. Ворвался он без стука. Шериф раздраженно поднял голову.

-И ты идиот ему поверил?

-Он говорит заказчик... что он в этом доме. Нерешительно произнес он. Вам нужно выслушать его.

-выслушать? Мне нужно!? тяжело произнёс Шериф, неспешно поднимаясь из-за стола. Его усталое, опухшее лицо было красноречивее любых слов.

-Он говорит что его скоро убьют!

-В этом он прав. Я его сам убью. Сказал он и последовал за охранником. Они вышли из кабинета и шериф увидев уходящего Билла окликнул его. Билл пошел дальше, сделав вид что не услышал.

-Билл! Вновь позвал его шериф, на этот раз Биллу пришлось обернуться так как этим криком шериф разбудил половину дома. Они сблизились.

-Куда ты идешь? Спросил шериф непринужденно. Билл секунду помолчал потом ответил. - В магазин, нужно принести мешки с мукой и крупой. Он махнул рукой на своих “помощников”.

— Это подождёт. Сходи, распорядись, чтобы приготовили виселицу, — сказал Шериф. Билл едва заметно напрягся, его челюсть дёрнулась. Но через мгновение он кивнул и резко развернулся. Шериф Бронсон неспешно прошёл ещё несколько поворотов и спустился в подвал. Том же сидел в углу, обливаясь холодным потом. Дверь тяжело скрипнула, открываясь. Он вскочил и прижался к стене. В комнату вошли Шериф Бронсон с охранником. — Шериф! У нас мало времени! Я знаю, кто заказчик! Это ваш приближённый! Я видел его, когда зашёл в дом, он обнимал вас! Его люди всю ночь за мной охотились! Он не хочет, чтоб я рассказал вам! Он хочет убить меня! Выпалил Том. Шериф остановился, он ожидал чего то похожего.

-Что ты несешь?!

-Ты не понимаешь! Старик, в твоем курятнике лиса! И она уже лишила тебя наследника! Сейчас он придет убить меня! Дайте мне ствол! В его голосе и выражении лица было то что заставило Шерифа заколебаться - уверенность.

Шериф Бронсон молчал, не отрывая взгляда от Тома. Его разум лихорадочно перебирал факты, словно шестерёнки старого, но мощного механизма. Он тяжело дышал, и каждое мгновение тишины мучительно растягивалось. Перед ним был человек, чьи руки, были обагрены кровью его единственного сына. И этот убийца, этот лжец, теперь с дрожащей мольбой во взгляде просил о доверии. Просил поверить в дикую, немыслимую историю о заказчике, который скрывается в этом же доме. Просил дать ему оружие. Каждый инстинкт кричал: ложь. Но что-то в глазах Тома — Та дикая уверенность — заставляла его колебаться. Он внимательно рассматривал лицо Тома, пытаясь найти хоть одно подтверждение, хоть одну брешь в его, казалось бы, безумной истории.

Внезапно тишину разорвали быстрые и тяжёлые шаги, приближающиеся к двери. Шаги были уверенными, стремительными. Сердце Тома забилось в груди диким, безумным ритмом, отдаваясь глухим стуком в ушах. Он мгновенно, словно загнанный зверь, прыгнул к охраннику, его глаза горели лихорадочным блеском. Потные пальцы, вцепились в кожаную кобуру, пытаясь выхватить тяжёлый револьвер. На отчаянном, искажённом страхом лице Тома читался немой крик.

Охранник перехватил руку Тома, и испуганно взглянул на шерифа, Том также бросил на него полный отчаянной надежды взгляд. Поставив на карту все, шериф еле заметно кивнул. Охранник разжал руки и Том выхватил револьвер. Остальные последовали его примеру.

Шаги остановились. Через секунду дверь с грохотом распахнулась. Через несколько секунд обоюдно изумленного молчания загрохотали выстрелы. Шериф бросился за груду ящиков. Охранник же выстрелил в одного из наемников и сам свалился от ответного выстрела. Их осталось четверо.

Билл выскочил из комнаты прячась за порогом. В комнату заволок едкий пороховой дым, Том завалился в угол. Вбежал наемник, он тут же заметил Тома и развернулся к нему. Том вскинул руку с тяжелым револьвером, палец быстро нажал на тугой спусковой крючок. Несколько оглушающих хлопков смешались в один грохот. Том заметил как наемник навел на него револьвер, он зажмурился и еще раз нажал на спуск. Грудь пронзил жар, будто молотком забили раскаленную спицу.

Наемник закричал, согнулся и попытался убежать но ноги его подкосились и он рухнул на пол. Том вновь закрыл глаза, прижал руку к груди и повалился на бок.

Шериф медленно поднялся из укрытия, его револьвер был опущен. Он огляделся, пронзительно вглядываясь сквозь дым, словно пытаясь понять, остался ли кто-то в живых. Несколько секунд его силуэт мерцал в едком дыму. Он повернулся к Тому и сделал шаг — когда в дверном проёме снова появился Билл. Тот мгновенно вскинул револьвер, целясь шерифу в спину.

Том, тяжело и прерывисто дыша, лежал в теплой луже крови. Он заметил Билла – и, превозмогая боль, поднял окровавленный револьвер. Бледные пальцы с трудом удерживали холодный металл. Взгляд мутнел, но, собрав последние силы, он всё же взвёл курок и прицелился. Шериф, заметив движение, инстинктивно решил, что Том целится в него — и мгновенно вскинул свой револьвер.

Билл целился в шерифа, шериф — в Тома, Том — в Билла. Троица в дыму замерла.

Один выстрел. Сзади раздался хриплый крик, Билл хватаясь за угол порога рухнул на пол. Шериф резко развернулся, подошел к лежащему на полу Биллу. Слова были лишними, еще два выстрела пронзили тишину. Когда подвал прибежали несколько человек, в ответ на вопросы и вскрики шериф лишь приказал: “Отведите его к врачу” и указал на истекающего кровью Тома.

Через две недели, когда раны затянулись, Том встал, вытащил из-под койки саквояж и оделся в дорогу. Выходя из дома он был остановлен помощником шерифа.

-Уходишь?

— Да, — ответил Том и шагнул в сторону, но тот преградил путь.

-Это тебе, от шерифа. Сказал помощник и вытащил из кармана конверт.

-Что это?

-Он Сказал чтоб ты взял, без вопросов. Ответил он и настойчиво протянул конверт. Том кивнул и взял.

На выходе из города, там где, начинается цветущая прерия, он достал конверт и раскрыл его. Там лежала пачка банкнот. Сто долларов. Он постоял секунду, засунул конверт обратно в саквояж и пошел дальше.