Ножками...

Военно-транспортный корабль Под-101, а по-солдатски Подсолнух, приближался к поверхности планеты на которой вот уже неделю шли упорные бои между имперскими войсками и Конфедерацией. Новостные ленты не пестрели заголовкам, просто очередной локальный инцидент на границе…

Внутри трюма надёжно закреплённый гравиозахватами подрагивал от вибрации массивный прямоугольник мобильного склада боеприпасов с рисунком на борту жёлтого цветка с чёрной сердцевиной.

- А почему каргеры? - спросил ефрейтор Подливалов здорового рыжеволосого сержанта с квадратной челюстью копавшегося во внутренностях податчика.

- Да хрен его знает, - пожал плечами Ебнер. - Наверное от слова груз на английском.

- А почему на английском, а не на имперском, на нашем? – сразу же задал новый вопрос мальчишка прибывший на службу только неделю назад и сразу угодивший в боевую операцию.

- Да потому что давно повелось.

- Давно? – озадаченно спросил ефрейтор, почесав переносицу покрытую веснушками. А сколько лет назад?

Сержант раздражённо зарычал и стукнул отвёрткой по крышке податчика.

- Дядя Миша, убери от меня нахер этого молодого! Он мне мешает! Не дай бог, что-то напутаю, а нам садиться уже скоро!

- Коленька, - ласково по-отечески обратился к мающемуся от скуки ефрейтору командир каргеров прапорщик Коростылёв, - иди-ка лучше проверь работу робота-сортировщика, чтобы он чего не напутал когда прилетим и боеприпасы отгружал не все в кучу. Давай сынок, ножками-ножками.

- Сто раз уже проверил. Так и скажите, что надоел вам. Есть проверить робота-сортировщика! - обиженно надул губы ефрейтор, но тут же принял суровый вид потому как вспомнил, что в учебке его дразнили из-за не слишком мужественного внешнего вида. Уж больно он был похож на румяного, щекастого мальчишку на агитационном плакате, а не на сурового пехотинца со штурмовой винтовкой защищавшего его.

- Надоел! – вслед ему бросил Ебнер снова берясь за работу. - Я тебе сто раз уже сказал! Ты же не понимаешь!

- Карл полегче! Ты вон поначалу тоже всё вопросами сыпал, - рассмеялся пожилой прапорщик, посмотрев на своих подчинённых как на родных детей. Те же тоже и ссорятся, и мирятся. Ничего притрутся друг к другу со временем. Эх, сколько он таких уже видел.

БАБАХ! – корабль неожиданно вздрогнул и ушёл влево. Сержант чертыхнувшись свалился на колено, ефрейтора приложило о стену так что искры из глаз сыпанули. Понимая, что пилот маневрирует в воздухе не просто так, Коростылёв бросился в кабину Подсолнуха. Ефрейтор, воспользовавшись неразберихой последовал за ним.

- В общем так каргеры, мы возвращаемся на «Селиванов» - бросил через плечо пилот, поворачивая штурвал. - По нам работают ракетно-зенитные комплексы среди Под-101 большие потери.

- Стоп! – рука прапорщика легла на плечо поручика. – А как же 116-й внизу. Был запрос: «заканчиваются боеприпасы».

- У меня приказ, прапорщик! – взглянул на руку старика на плече пилот, но тут же смягчил тон, ибо ветеран перед ним такого тона не заслужил, судя по нашивкам и где он только не воевал и чего только не видел. - К тому же нам не дадут долететь до точки посадки. Там сейчас бой кипит. Противник наступает. Сам посмотри.

Глянув на экран на приборной панели, старик провёл рукой по только-только начинавшейся пробиваться на лице седой щетине и облизнул губы кончиком языка.

- Ты что поручик? Груз должен быть доставлен и точка! Ребята, что пойдут в рукопашную против пушек, пулемётов? Я егерей хорошо знаю, они могут, но потери-то, потери какие будут... Сбрасывай нас. Где можешь сбрасывай сами доберёмся! Не в первой.

- Вы с ума сошли! – сжал зубы пилот, но понял, что спорить бесполезно, к тому же ребят и правда было жалко.

- Сбрасывай! – поддержал командира ефрейтор и в горле от страха пересохло.

- Да МСБ не выдержит падения! Рассыплется! Погибните не за грош!

- Кого ты учишь? – неожиданно мягко, и снова по-отцовски улыбнулся Коростылёв. - Я в армии с шестнадцати лет, от князя Долголевского благодарность имею! От Адмирала Седова! Сбрасывая я сказал! Баюн выдержит…

- Ну смотрите мужики… удачи вам!

Когда гравиозахваты были отстёгнуты, а люк трюма раскрыт, забравшиеся в МСБ «Баюн» каргеры включили магнитную подушку и выпорхнули наружу.

- Удачи… - ворчал прапорщик, подмигивая побледневшему, вцепившемуся в подлокотники кресла Подливалову (не каждый день с высоты в металлическом утюге падаешь). - Ни пуха ни пера желают, летуны…

МСБ выдержал сиганув с девятиметровой высоты. Машину только тряхнуло и поднявшись над землёй на свои положенные по ТТХ полтора метра, она рванула вперёд по разрушенной городской дороге под огнём противника.

- Командир, автоматические пушки отказали! – раздалось в наушниках по внутренней связи. Ебнер в отличии от своих товарищей находился в задней части «Баюна».

- Гадство, видать от удара коротнуло что-то! – лихо лавируя между танков и БМП врага с досадой сказал Коростылёв. - Говорил я Самоделкину проверь предохранители!

Рядом что-то взорвалось так, что на секунду ефрейтору Подливалову показалось, что вот сейчас они перевернуться, и он не сдержался…

- Мамочка!

Сделав вид, что ничего не слышал прапорщик наигранно-бодрым тоном прокричал по внутренней связи:

- Слушать мой приказ! Карл, давай садись за заднюю пушку. Тебе не впервой. Коленька за ту что в башенке, посередине. Помнишь, как я тебя учил? Ловишь цель, выдох и жмёшь на спусковой крючок. Бегом! Ножками-ножками!

Шокированный свалившемся с неба МСБ, противник, стрелял по лавировавшей среди наступающих солдат и техники машине, но либо чуть-чуть запаздывал, либо боялся угодить в своих.

- ОГОНЬ! ОГОНЬ! – только и кричал прапорщик, радуясь каждому меткому попаданию своих солдат (вот только что БМП с орлом на борту расцвело огненно-чёрным цветком!). – Сейчас на финишную прямую до своих выйдем и по нам так влупят, что мало не покажется!

Так и вышло. «Баюн» содрогался от попаданий, но пока держался. Ебнер жал на гашетку мелкокалиберной пушки и думал о том какого цвета будут глаза у его сына. Варвара должна была вот-вот родить. Хорошо бы как у супруги, редкого василькового цвета. Подливалов же думал о родственниках плачущих над закрытым гробом на похоронах, было грустно и одновременно грудь наполнила гордость – на красной подушечке маме вручили медали. А прапорщик… прапорщик Коростылёв, для которого армия и была всей его жизнью, без преувеличения, а любой солдат его ребёнком (своих к большому сожалению так и не случилось), о том, что каждый доставленный им на передовую патрон, граната, спасут чью-то жизнь.

ТА-ДА-ДАМ! - два точных попадания реактивных ракет в хвост и кабину МСБ заставили машину подпрыгнуть в воздухе, но всё-таки каким-то чудом она переправилась через сетку старых траншей, полузасыпанных окопов и только оказавшись среди выбежавших встречать её радостных егерей замерла на месте, с металлическим щелчком отстегнув грузовой блок уже готовый к раздаче боеприпасов.

Смахнув катившиеся из разбитого носа капли крови, ефрейтор Подливалов развернул истерзанное тело Коростылёва и на мгновение закрыл от ужаса глаза. Легкая защитная броня «Путник» не смогла полностью защитить тело ветерана от осколков.

- Как Карл? – напугав ефрейтора внезапно распахнул глаза Коростылёв вцепившись в него рукой.

- Я ему укол промезо… промедо… тьфу, обезболивающий поставил. Он ранен в плечо.

- Умница Коленька. Горжусь тобой. Главное груз доставили, и вы живы. Теперь всё хорошо. Теперь ребята пойдут.

- Куда пойдут – чувствуя, что вот-вот заплачет спросил Подливалов приподнимая голову командира.

- Вперёд, - прямо на глазах прапорщик побелел словно простыня.

- И как же они пойдут, дядя Миша? – стирая слёзы, катившиеся по щекам окровавленными руками, спросил ефрейтор.

- Как… как… ножками. До самой победы.

Кабина распахнулась, выпустив на улицу клубы дыма, и к ним заглянул штабс в исцарапанной и покрытой копотью тяжёлой броне.

- Спасибо огромное мужики, а то боеприпасы совсем кончились! – начал он протискиваясь внутрь. - Выгружай пацаны! Теперь повоюем! А ты чего плачешь малец?

Слова эти были обращены к Подливалову прижимавшему руку лежащего на полу окровавленного прапорщика к груди.

- Так дядю Мишу… господина прапорщика, убили. Это он вам вёз…

- Не он, а мы, - быстро оценил обстановку штабс-капитан, рука егеря коснулась шеи ветерана. - Да живой он ещё! Раньше времени не хорони! Есть у нас тут фельдшер от бога! ГНОМ! По твоей части…

Когда офицер егерей выбрался наружу, в кабину тут же забрался шустрый старший сержант невысокого роста, на грудной пластине которого почему-то помимо фельдшерского значка был ещё и значок «мастера-сапёра».

Распахнув забрало «Мымрика», внутри шлема ефрейтор увидел лицо взрослого короткостриженого мужчины с бородкой на подбородке, тот принялся смело ворочать туда-сюда тело прапорщика Коростылёва. «Раз инъекция, два инъекция, - повторял он про себя. Поживёшь ещё дед. Заслужил. И наша тебе егерская благодарность». В порез на шее посыпался порошок с мелкими серо-синими гранулами.

Костяшки на кулаках Подливалова побелели от напряжения, он пытался лихорадочно вспомнить молитву и не вспомнив ни одной торжественно пообещал Богу, что выучит их если не все, то пару-тройку точно. Сейчас ему почему-то казалось, что бог — это высокий бородатый мужчина в адмиральских золотых погонах с улыбающимися глазами. Ну а что? Суворов же говорил, что бог наш! Имперец! А Александр Васильевич между прочим сам святой, егеря и штурмовики ему молятся, ему виднее.

Наконец всё было закончено и зеленоглазый или сероглазый (точно ефрейтор из-за скудного освещения в разбитой кабине не разобрался) старший сержант с позывным Гном, подмигнул Подливалову:

- Не печалься ефрейтор! Стабилизировал старика. Зуб даю выживет. Соберись! Нам ещё к победе идти.

Коленька помотал головой стряхивая слёзы и шмыгнув носом и не побоявшись выглядеть глупо, зачем-то спросил:

- Ножками?