Новогоднее

Тикси

До Нового года оставалось всего несколько дней, и настроение уже должно было быть праздничным, но, видимо, не в тех обстоятельствах, что прямо сейчас сложились в жизни некогда успешного комсомольского организатора.

Рашид Фархатович Самедов только что проснулся в до чертиков надоевшую реальность крайнего Севера, вышел наружу, вдохнул арктической прохлады, и теперь принимал важное решение о том, что делать - вернуться спать в тепло или поискать знакомых собутыльников и погреться иначе. Тикси не баловало его разнообразием выбора. Слегка покачиваясь, он стоял возле своей бочки, и смотрел на медленно разгорающееся северное сияние. За полтора года, проведенные на краю мира, к холоду и темноте он стал относиться с изрядным пренебрежением, а вот мрачная красота сияний по-прежнему впечатляла. На фоне этого торжественного явления и он сам, и все события его жизни, казались такими маленькими и незначительными, что становилось смешно и одновременно грустно от того, какая ерунда его беспокоила раньше, на что он тратил силы и время…

Как человек, полагающий себя теперь культурным и начитанным, ведь за последние полтора года он прочел в разы больше, чем за всю предыдущую жизнь, Самедов знал, что якутское словечко "тикси" можно перевести по-разному - место встречи, пристань, а также отстой. Теперь-то уж стоило быть честным, прямо сейчас он ощущал себя именно отстоем. Жизнь за полярным кругом вообще быстро стирала все наносное и несущественное, в том числе желание врать самому себе.

Чего он там хотел раньше? Отомстить Ивлеву за то, что пришлось уйти из МГУ и перейти на работу на Старой площади? Ха! Или за то, что тот не согласился работать под его началом в новой версии Прожектора, только уже при ЦК? Три раза ха! Все это теперь казалось таким неважным. Но ведь должно быть и в нем что-то важное, настоящее…

В этот момент северное сияние полыхнуло как-то особенно сильно, и в глубине Самедова шевельнулось, отозвалось то, что он все это время старался заглушить бесконечным чтением библиотечных книг и водкой. Он никогда не был религиозным и даже суеверным, но сейчас душа его затрепетала, как огонек свечи на ветру. Будто что-то неизмеримо могущественное обратило на него взор, и все его бытие было изучено за один миг.

Жизнь промелькнула перед глазами, и почти все в ней было несущественным. Почти, но не все… Перед глазами как живые встали лица его жены, детей, и на мгновение даже показалось, что он видит глаза своей малышки, маленькой дочки, которая родилась уже после его вынужденного переезда из Москвы.

Лицо Самедова замерзло, и он понял, что плачет, но на место привычной уже жалости к самому себе пришло нечто новое - он понял, что должен, просто обязан увидеть свою семью на этот новый год. И плевать ему на мнение каких-то там изнеженных москвичей, пусть и высокопоставленных! Может быть Тикси - все же не отстой, а место встречи? С самим собой!

Приняв решение, далее он действовал быстро и уверенно. Чего греха таить, он думал о побеге из Тикси с момента приезда в это суровое место, и за долгие, иногда очень долгие месяцы, его план наполнился всеми необходимыми деталями. На улице было слегка морозно, но ясно, и Самедов не хуже коренного якута на глазок определил, что снежной бури в ближайшие сутки не будет.

Тревожный чемоданчик он собрал давно, в библиотеке скажется больным, а заместо себя даст подежурить Коле Листикову, большому любителю чтения, учителю из местной школы. Листиков вел географию и математику, но при необходимости мог подменить учителя по любому другому предмету. Он и библиотекаря подменит с той же непринужденной легкостью человека, что даже здесь, в Тикси, неустанно тянется к свету.

Иногда Самедову казалось, что Листиков за новые книги и истории готов отдать вообще все на свете. В этом же случае от него нужно было не все на свете, а лишь машина на несколько дней, которых он даже не заметит в окружении книг, так что с транспортом вопрос был решенный. Одни бессонные сутки спустя он уже будет в Якутске, а там самолетом в Москву. Отогреется по-настоящему у семейного очага в новогоднюю ночь и назад, никто и не заметит в праздничной суете, что он вообще куда-то уезжал!

***

Якутск

Николай Рыкунов лично сопровождал комиссию аж из Владивостока. Они рассказали, что на ленинградских верфях готовится к вводу в эксплуатацию новый атомный арктический ледокол, для развития Севморпути, поэтому сверху решили, что пора оценить потенциал Тикси, как важного порта на этом маршруте. Огромная страна жила и развивалась, и иногда это можно было ощутить вот так, лично.

Планы у комиссии были обширные - познакомиться с городком, наметить возможности его роста, ведь если Северный Ледовитый океан станет судоходным и зимой, то людей прибавиться может и вдвое, а их всех нужно расселить, организовать магазины и дополнительный транспорт, построить склады. В общем-то, работы наметили много, вот только со временем не угадали - погода испортилась и сразу выехать их Якутска не вышло. А потом уже и не захотелось.

Контакты с местными военными у Рыкунова были налажены давно, так что сначала отправились в частную баньку, выпили и закусили, отдохнули, вышли на улицу… и решили продолжить. Быстро стало ясно, что в эту предновогоднюю комиссию отрядили лишь бы кого, не самых важных людей, так что Рыкунов, безнадежно засидевшийся в майорах у черта на куличках, нашел полное взаимопонимание с коллегой по несчастью, майором Петельниковым. А про Тикси он и на пальцах может все рассказать, что он там не видел в этом Тикси!

Время пролетело незаметно, все косточки начальству и блатным коллегам, что готовятся к Новому году в тепле и уюте, а не в солнечной Якутии, были перемыты, и не по одному разу, и настало время комиссии улетать. Рыкунов довез своих новых замечательных друзей до аэропорта и теперь с необыкновенным умиротворением наблюдал, как немного помятый майор с точно такими же помощниками собираются с силами перед посадкой.

Внезапно и весьма неожиданно он заметил шагающего к кассам Самедова, библиотекаря, бочку которого он знал не хуже своей собственной. Вид у того был целеустремленный, решительный и даже, показалось, немного мрачный.

Рыкунов хотел окликнуть его, но тут поплохело майору Петельникову, а потом вспомнили, что забыли сумку в багажнике машины. Много было суеты, что-то еще напутали с билетами, так что про Самедова майор вспомнил только перед возвращением в Тикси, благо погода наконец-то наладилась.

Но оставлять это дело так было нельзя, ведь Рыкунов не зря сблизился с Самедовым - в свое время его попросили за ним присмотреть. Просили, и не только словами, московские коллеги этого самого Самедова, так что его необычное поведение их точно заинтересует. А там как знать, может его сигнал окажется настолько полезным, что он сможет, наконец, перебраться из Якутии в более теплые края.

Он нашел в своей записной книжке контакт на этот случай - Гончарук Иван Николаевич из Пролетарского райкома Москвы. Дозвониться удалось быстро, но ему рассказали, что Гончарук там больше не работает, перевелся в московский горком, и дали другой номер. Пришлось заказать еще один звонок и на этот раз он смог поделиться своей историей, причем пришлось повторить дважды, что никто Самедова никуда не посылал, а еще Рыкунов, впечатлившись карьерой неведомого Гончарука, зачем-то решил сообщить, что Самедов, отправляющийся куда-то из Якутска, выглядел непривычно жестким, даже угрожающим.

***

Москва

Гончарук положил трубку и задумался. Куда мог отправиться Самедов? Только в Москву, больше некуда. А зачем он туда летит, да еще вот так внезапно? Вспомнились слова звонившего про угрожающий вид Самедова. Угрожать он если и может, то только Ивлеву, ведь именно Ивлева он пытался подставить, но крайне неудачно для себя. Конечно, с тех пор прошло немало времени, но кто знает, какие мысли могут в любой момент прийти в голову человеку, живущему на краю мира, в холоде и мраке?

На Ивлеве держится многое, очень многое. До знакомства с этим удивительным человеком Гончарук и представить не мог, что можно выстроить их, мягко говоря, не совсем законную деятельность настолько безопасно, да еще и так, что опекаемые ими предприятия активно развиваются, а обычным людям работать на них становится все лучше. Ивлева нужно подстраховать!

Гончарук набрал Мещерякова, который еще недавно единственный отвечал в их группировке за вопросы прикрытия, и объяснил ситуацию, не пытаясь преуменьшать возможные риски, да и своих пару опасений добавил, на всякий случай. Мещеряков сработал быстро, перезвонил уже через пару часов. Ему удалось узнать по своим каналам, что Самедов действительно зарегистрировался на рейс в Москву, а обратные билеты умудрился заказать на утро второго января, так что если он и замыслил чего угрожающего, то предпринимать это станет в новогоднюю ночь. Ивлев же планирует встречать праздник в кругу семьи и друзей, дома.

Поэтому Мещеряков сразу же и предложил отправить троих проверенных ребят прямо в Новый год к дому Ивлева, чтобы присмотрели, если тот соберется выйти из квартиры. Вдруг он решит запустить пару хлопушек или пожечь бенгальские огни на радость детворе, которую в такую ночь не оторвать от ивлевской детской площадки. А там все устанут, лягут спать, и возможная угроза благополучно минует, всю ночь дежурить не придется.

Совместно решили не портить настроение лишний раз ни Захарову ни Ивлеву, уж с Самедовым-то если что, их люди справятся.

Мещеряков отдал распоряжения своим людям, отдельно упирая на то, что с головы Павла Ивлева не должен упасть ни один волос! С высоты его прошлого милицейского опыта вся эта ситуация с Самедовым не казалась сильно опасной, но Гончарук был заметно взволнован, поэтому если они недооценили риск и Ивлев как-то пострадает, то всем станет очень плохо, особенно когда об этом узнает Захаров. И Бочкин, будь он неладен!

И тут Мещеряков вспомнил, что с Ивлевым в одном доме живет отставной военный, сам Павел обычно звал его по имени, Григорием. А с сыном Григория, Родионом, Павел и вовсе дружит, так что Новый год они вполне могут встречать вместе! Здесь-то Григорий и сможет подстраховать наших парней, изнутри, так сказать. Как удалось выяснить ранее, когда собирали информацию по жильцам дома Ивлева, фамилия этого Григория - Гончаров, и ныне он работает преподавателем в Академии советской армии.

Так что Григорий товарищем был очень непростым, домашнего телефона у него не было, а заходить в гости без спроса крайне нежелательно. Но донести до него весточку вполне возможно, вот только действовать нужно уже сейчас. Пошли с Чарой к таксофону, тот набрал Академию, вежливо представился сотрудником горкома и сказал дежурному, что у него есть срочное сообщение для вашего преподавателя, Гончарова Григория, по поводу его друга Павла Ивлева, которому требуется деликатная помощь с безопасностью в новогоднюю ночь из-за старых врагов.

***

Дежурный, капитан Востриков, не был допущен ни к каким сведениям о Павле Ивлеве, но, как и все в Академии, являлся разведчиком, так что был в курсе никем не подтвержденных, но от этого не менее невероятных слухов о похождениях этого самого Ивлева на Кубе. В курилки просачивались будоражащие воображение подробности, что Ивлев лично знаком с Фиделем Кастро, а может даже его родственник, но даже если не родственник, то семьями они дружат точно. Намекали, что Ивлев оказался на Кубе не просто так, а с секретной советско-кубинской миссией и в этом как-то участвовал сам генерал Куликов, чью фамилию произносили исключительно шепотом, потому что выше Куликова был только Он, и, к тому же, никто так-то не должен знать, что Куликов вообще на Кубе есть. Самые отчаянные даже поговаривали многозначительно, что в эту игру пытался влезть сам Громыко, но это оказался не его уровень. Непростой человек этот Ивлев, и раз уж он знаком с одним из их преподавателей, то надо обязательно передать сигнал, тем более о возможной угрозе от старых врагов. Ведь у людей такого уровня и враги должны быть такие же влиятельные и опасные.

Тут Вострикову банально повезло, ведь Гончаров оставил номер телефона, по которому его можно найти в какой-то очень срочной ситуации даже в праздник. А эта ситуация именно такой и была!

***

Гриша, как ласково звала его Мариночка, уже настроился на праздничную атмосферу. За сыном в праздник обещал присмотреть Паша Ивлев, так что можно было расслабиться в гостях, и эти пару дней побыть исключительно Гришей.

Он вспомнил, как заговорил с Ивлевым о том, где можно было бы найти жену, а Ивлев сразу же порекомендовал ему заняться лекциями по линии общества Знание. И насколько это был мудрый совет, ведь выступая с трибуны перед неравнодушными коллективами он выглядел серьезным и знающим, надежным и уверенным! Не было ни одного шанса оказаться обделенным женским вниманием.

Марина Лемешева работала парторгом на заводе Хроматрон, где выпускалась отечественная электроника и, в том числе, там было немало режимного производства. Когда он пришел с лекцией про будущее советских технологий, Лемешева встретила его на проходной, с энтузиазмом рассказала какой у них замечательный директор, Машин Юрий Дмитриевич, и как много он в свое время сделал для советского хоккея. После выступления она уже была тут как тут, предложила выпить чая с баранками, вручила скромный презент от предприятия, а заодно поинтересовалась планами уважаемого лектора на Новый год.

Так что Гриша еще раз мысленно поблагодарил Ивлева и хотел предложить помощь с уместной празднику перестановкой мебели, как зазвонил телефон.

Марина еще с утра обзвонила ближайших подруг и поздравила их с наступающим праздником, чтобы потом не отвлекаться от приятного вечера. Поэтому подумала, что теперь и ее кто-то решил поздравить, но вряд ли это надолго. К ее удивлению мужской голос попросил к аппарату Григория Гончарова по срочному служебному вопросу.

Григорий оставил этот номер дежурному по академии на случай, если произойдет что-то важное, например, объявление войны со стороны блока НАТО, или присвоение лично ему внеочередного генеральского звания, или хотя бы высадка марсиан в Австралии. Короче, он уже собирался высказать дежурному все, что он думает о дурной природе такой вот инициативы, которая обязательно будет наказана.

Но тот сообщил, что звонили из горкома и предупреждали о возможной угрозе Ивлеву прямо в новогоднюю ночь, и еще там что-то было про старых врагов. Даже одного Ивлева без упоминания горкома было достаточно, чтобы отнестись к сигналу серьезно, а ведь там будет еще и его собственный сын! Григорий с досадой понял, что в ближайшие полчаса Гришей ему точно уже не быть, а еще он понял, что ругать дежурного не станет, а наоборот, похвалит за проявленную бдительность.

Что же до Ивлева и его безопасности, то работа в академии ГРУ давала некоторые интересные возможности, которые он тут же и задействовал.

***

Ленинградская область

На пульт дежурного 1071-го отдельного учебного полка, где с самых недавних пор готовили спецназ ГРУ, поступил звонок, а звонить сюда обычные люди не могли, так что лейтенант Маркин быстро снял трубку и ответил "Слушаю". На том конце провода оказался подполковник Гончаров из Академии в Москве, он попросил связать его с подполковником Большаковым.

В свое время они многое прошли вместе, но потом дорожки разошлись. Казалось, что у Большакова карьера сложилась получше, его вон поставили руководить новой учебной частью. А хотя, положа руку на сердце, сейчас и Григорию уже не на что было жаловаться.

Вспомнить былые деньки очень хотелось, но было категорически нельзя, так что Григорий просто попросил по старой дружбе помочь обезопасить объект по нужному адресу - может и пустышка, но отнестись нужно очень серьезно. Пусть ребятишки, которые смогут прибыть в Москву этим вечером, потренируются в составе разведвзода под прикрытием в условиях городской застройки и присутствия мирного населения. В общем, нужны те, что посообразительней - если угрозы в итоге не возникнет, то чтобы никто и не догадался, что ГРУ вообще тут что-то забыло.

Продиктовал адрес, максимально подробно описал Павла Ивлева, и попросил особо отметить, что гости Павла Ивлева в новогоднюю ночь не должны пострадать ни в коем случае, а с головы его самого чтобы и волос не упал!

Договорились как-нибудь пересечься в менее формальной обстановке, тепло попрощались, и Григорий тут же снова стал Гришей, которого ждал чудесный вечер с Мариночкой. Служба в ГРУ приучила его быстро переключаться, чтобы не упускать возможностей для хорошего отдыха вообще, и в частности, отдыха в компании энергичного и красивого парторга. Кстати, пора ее успокоить, пока она не надумала себя всякого.

А за Ивлевым с Родькой присмотрит спецназ, так что если кто-то и посмеет испортить им праздник, он даже пожалеть не успеет о своем намерении.

***

Москва, Лубянка

Новый год неумолимо приближался, но суета в коридорах второго главного управления КГБ мало походила на праздничную. Произошло неслыханное - смежники из ГРУ готовили какую-то акцию, причем на территории Москвы. Из крайне удачного перехвата звонка по незащищенной линии удалось узнать адрес и имя объекта их интереса, и это был объект, уже некоторое время очень интересный и Комитету! Павла Ивлева нужно было страховать на случай недружественного внимания иностранных разведок. Другие подробности выяснить по горячим следам не удалось, но судя по отсутствию информации по спецканалу межведомственной связи это было или что-то очень срочное, или наоборот, не стоящее внимания, но проигнорировать сигнал было нельзя.

Олег Иванович Третьяков ликовал, ведь ему наконец повезло - и ГРУ как-то странно зашевелились там, где им шевелиться не положено, и Ивлев, из-за которого у него возникло столько проблем в первом главном управлении, оказался в самом центре намечающейся акции. Если Ивлеву угрожают иностранные спецслужбы, то его, конечно, нужно будет прикрыть, а если наоборот, они хотят помочь ему сбежать, чтобы работать на врага? Тогда радость Третьякова от будущего неизбежного успеха этой операции второго главного управления и вовсе станет незамутненной, как у младенца!

Но в любом случае, нервы этому зарвавшемуся студенту потрепать удастся точно.

Из-за праздников высокое начальство не стояло над душой, и Третьяков решил, что справится сам. Вызвал своего помощника, майора Телегина, и приказал подготовить операцию прикрытия, но чтобы до поры с головы Ивлева и волос не упал! А вот если он окажется перебежчиком, то Третьяков сам с удовольствием ему волосы-то повыдергает, а заодно сотрет с лица то нахальное и самоуверенное выражение, что иногда снилось ему в кошмарах. Там Третьяков снова встает после лекции и снова задает Ивлеву провокационные вопросы, и чем дальше, тем глупее они звучат, а поделать ничего нельзя, это же сон! Ну а Ивлев в ответ с самодовольной ухмылкой размазывает авторитет Третьякова перед лицом всех собравшихся офицеров и генералов КГБ. Снова…

***

Резидент ЦРУ в Москве Дэн Миллер получил срочный сигнал от одного из завербованных агентов в КГБ, во Втором управлении. Человек там был звания невысокого, к особо ценной информации допущен не был, но если начиналась хоть какая-то суета, то мог предупредить вовремя. С облезлой овцы хоть шерсти клок – так тут принято говорить?

Однако в этот раз сообщение было крайне интересным, по всему выходило, что вокруг Ивлева не только комитетчики будут хороводы водить, но и военная разведка каким-то боком участвует. Миллер досадливо цокнул языком - он представил, как пошлет туда своих людей и сразу понял, что идея эта очень плохая. Даже если сотрудники американского посольства просто пройдут мимо такой необычной активности, это уже будет подозрительно, так что своих людей там быть не должно, даже случайно.

Миллер отметил, что агента в КГБ надо как-то поощрить, подарить бутылку виски и добавить сладких обещаний о будущем особо ценных для Запада людей, это ведь ничего не стоит, а эффект производит стабильно хороший.

Но все же интересно, что там такое закручивается вокруг этого Ивлева! И тут он припомнил, что Ивлевым последнее время очень интересовался японский посол, так что есть возможность сбить одним камнем сразу двух птиц. Или там зайцы были? Эти русские, и особенно Ивлев, точно сведут его с ума. Миллер помотал головой, возвращаясь к своей новой идее.

Японцы у себя в Японии явно что-то готовят, и хотя они с США союзники, планами делиться не спешат, а значит, оказать японскому послу ценную услугу сейчас полезно для укрепления отношений. Миллер решил передать сигнал Фудзите, только так, чтобы не напугать. Пусть они своих людей пошлют, может хоть так, но получится узнать, что вообще там творится.

***

Посол Японии в СССР Тору Фудзита даже в этот день не изменял своим привычкам - он работал. Разбирал входящую почту, сам писал письма чиновникам в Японию, держал руку на пульсе праздничных мероприятий. В Японии празднованию Нового года традиционно уделяли намного больше внимания, чем в СССР, поэтому у дверей кабинета уже стояла наряженная конструкция из бамбука, сосны и папоротника, помещения украсили еловые ветки с фигурками из моти, а повара посольской кухни с самого утра готовили особые закуски.

Текущие задачи шли своим чередом, но снова и снова в мыслях он возвращался к результатам советско-японской конференции, прошедшей в декабре. Докладчики, собранные со всего Советского союза в теме футурологии были откровенно слабыми, никто из них и близко не смог бы оценить программу японских инвестиций, понять масштаб грядущих изменений так же, как это сделал Павел Ивлев.

В этот момент в дверях показался помощник, поклонился коротко и энергично, чтобы показать, что дело важное и замер в ожидании. Сотрудники посольства знали, что отвлекать посла от важных мыслей нельзя.

Тору Фудзита дописал очередное поздравление, затем выслушал помощника, а затем позволил себе целую минуту посидеть с удивленным лицом, что мало кому удавалось увидеть в этих стенах. Миллер через своего человека сообщал, что вокруг Ивлева в новогоднюю ночь затевается какое-то подозрительное шевеление, но не указал, что имеется какая-то явная угроза. Выходит, это не план ЦРУ, или МИ-6, а что-то местное. Посол понял, что он не сможет спокойно встретить праздник, если не узнает, что там такое затевается. Он должен быть уверен, что с Ивлевым в итоге все будет в порядке. Ивлев стал слишком важен для Японии, с его головы и волос не должен упасть!

***

Двор дома Ивлевых

Стемнело, последний день 1973 года выдался необычно теплым, так что вся Москва наполнилась праздничными огнями и громкими звуками, люди гуляли по улицам целыми семьями. Всем хотелось растянуть удовольствие – эти улыбки, радость, веселье, предвкушение хорошего стола и приятной компании, и потому никто не спешил расходиться по домам.

Во дворе дома Ивлевых царил ажиотаж. Это место и в обычные дни как сильнейший магнит притягивало внимание детей от мала до велика, а сегодня еще и день был особенный, праздничный.

Никто точно не знал, чья это инициатива, но похоже было, что в честь Нового года кто-то из жильцов дома договорился, потому что прямо сейчас рядом с детской площадкой стоял ПАЗик с таинственно занавешенными окнами. На его крышу установили прожектор, ярко освещающий двор, и в свете этого мощного прожектора металлические конструкции и качели сверкали особенно нарядно. Они и так вызывали детский восторг, а теперь и вовсе казались чем-то волшебным. Из автобуса периодически выходили улыбчивые мужчины и раздавали родителям бенгальские огни, а счастливым детям доставались хлопушки с конфетти и конфеты. Но в этом автобусе явно было еще много чего интересного - по слухам, что распространялись детьми быстрее лесного пожара, после полуночи оттуда вынесут и запустят настоящий фейерверк.

В ПАЗе сидела группа наружного наблюдения Второго главного управления КГБ, усиленная парой оперативников, и они готовы были немедленно отреагировать на любые угрозы. Пока все было спокойно, если только это вообще можно было так назвать. Объект в этот раз был очень сложный, люди все время ходили из двора во двор, двери подъездов хлопали не переставая, а дети будто взбесились. Но работа есть работа – офицеры снова и снова натягивали на лица искренние улыбки и мужественно шли навстречу этой праздничной волне, конфет и хлопушек в автобусе было еще с большим запасом.

Капитан Головин собрался с силами и в очередной раз вышел наружу, где его уже очень ждали. Раздавая очередную порцию сладостей и хлопушек детям, поздравляя с наступающим взрослых, он прогулялся по периметру двора, многозначительно подмигивая всем, кто спрашивал о готовящемся фейерверке. Ничего подозрительного на глаза не попадалось. Одна из бабушек, уже давненько сидящих у подъезда, попросила конфет для внученьки, Аленушки. Головин поделился конфетами, пожелал счастья в новом году и получил в благодарность жменьку семечек. Семечки были отборные, крупные, да и прожарены хорошо, вкусно!

Возвращаясь в автобус, он подумал, что суета со смежниками, похоже, оказалась дезинформацией, новогодней шуткой, никаких сотрудников ГРУ в поле видимости не наблюдалось.

***

Паня, Чара и Макс в новогоднюю ночь по приказу Мещерякова дежурили во дворе дома Ивлевых, но просто прийти туда и слоняться с подозрительным видом было бы непрофессионально, не этому их учили все эти месяцы. Они съездили к себе, в Выхино, прошлись по родным и знакомым, и рассказали, что на праздники планируют быть в центре, где установлены потрясающие детские площадки, так что троих маленьких детей, если найдутся желающие, могут взять с собой, а взамен будут за ними следить, вкусно кормить, а уж с развлечениями и вовсе никаких сложностей не предвидится.

План был в том, чтобы изображать молодых родителей с детьми, которым во дворе дома Ивлевых уже точно никто не удивится. Но в этот план закралась чудовищная ошибка – когда они обещали всячески развлекать доверенных им детей, эти самые дети все слышали.

Дежурили по двое, давая третьему отдохнуть и перекусить в машине. И сначала энергичные малыши радостно покоряли невиданные аттракционы и занимали очередь на качели, как и было задумано. Вот только желающих было слишком много, поэтому чаще приходилось придумывать для детей что-то еще. Прямо сейчас Чара с троюродной племянницей Леночкой на плечах изображал диковинного зверя кенгуру, в его задачу входило прыгать вокруг горок, а Леночка, весело хохоча, руководила сверху этим внезапно обнаруженным увлекательным аттракционом. И по ее личному мнению это было лучшее во всем дворе.

Чара остановился перевести дух, а заодно незаметно осмотрелся. Самедова, фотографии и описание которого им показывал Мещеряков, не было и в помине. «Кенгуллууу!» - раздалось сверху и Чара снова получил маленькими ручками по ушам. Увлекательный вечер неумолимо продолжался.

***

В какой-то момент во двор ко всеобщему удовольствию торжественно зашел Дед Мороз, с ним необычно рослая Снегурочка, а еще один участник представления изображал елку. Ух, что тут началось, дети на полминуты даже замерли, не понимая, чего им хочется больше – пускать хлопушки, кататься на горках или толпиться вокруг сказочных персонажей.

Нет, сначала сотрудники японского посольства собирались просто прийти по нужному адресу и осмотреться, изображая выходцев из южных советских республик, но уже на подходе стало ясно, что во дворе дома Ивлевых для этого слишком людно, просто посидеть на лавочке не получится. Пришлось импровизировать.

Театр кабуки посещали все, а Итикава Носукэ, изображающий сейчас Снегурочку, даже пробовал в свое время стать настоящим актером. Кроме того, специальная подготовка для работы в посольстве включала многие интересные умения, так что раздобыть реквизит и нарядиться проблемой не стало. Новоявленная труппа бродячего театра зашла чуть издалека, чтобы это казалось естественным, потому двор дома Ивлевых был уже четвертым в их внезапных гастролях. Что ж, еще пару-тройку часов они продержатся, никто не смог бы упрекнуть японцев в недостаточном трудолюбии.

А дальше в ход пошли принесенные куклы, веселые конкурсы, хороводы, призы за выступления и детские стишки, хо-хо-хо!

Выступление вызывало небывалый ажиотаж, родители подходили и участвовали чуть ли с не большим удовольствием. Даже две бабушки, до этого мирно сидящие у подъезда, подошли и изумленно качали головой, но видно было, что им тоже нравится. Искусству все возрасты покорны!

***

У подъезда Ивлевых

Элла Родионовна, глядя на возвращающихся к скамейке товарок, спросила сварливо: «Ну и чего там, стоило оно того, чтобы вы как маленькие подорвались? Семеновна, у тебя ж в боку колет, а ты, Ильинична, чего? Живая елка, живая елка!»

Ильинична лишь усмехнулась, поправила теплую шаль и достала пакетик с семечками, которые, казалось, вообще у нее никогда не кончаются. Причем лузгу она аккуратно убирала в другой мешочек и сильно ругалась: «Не в хлеву живете!» - если кто начинал кидать шелуху под ноги.

А Семеновна, согрев руки в карманах, внезапно достала вязание и принялась что-то там править. «Что? - сказала она, заметив, что на нее удивленно уставились соседки по лавочке. – Внучок мой, Павлик, мерзлявый больно, да все тянется снежки лепить, варежки ему вяжу. А то мама егойная такая ворона, у нее одни финтифлюшки на уме. Ох-ох, что деется, кто бы энтим молодым уму-разуму в голову вложил!»

На это даже Элла Родионовна, причем она требовала величать ее только вот так, по имени-отчеству, слегка сгорбилась и покивала сочувственно. А то ишь, сидела все, как царица морская, будто штырь проглотила.

Старшему группы спецназа, Олегу Тальникову, изображавшему прямо сейчас Эллу Родионовну, стало ясно, что необычное пришествие японского Деда Мороза и компании явной угрозы не несет, иначе Ильинична, она же Степа Карский, переложила бы семечки в левую руку.

Подходы к квартире объекта они перекрыли надежно, мимо этой лавочки муха не пролетит, а на другой подъезд вид у них был как из первого ряда. Деятели в автобусе, судя по всему, были из Комитета, их повадки за километр видно. Еще на детской площадке крутились какие-то подозрительные молодые люди, регулярно сменяющие друг друга, но специальной подготовки у них не прослеживалось. Теперь вот еще азиаты переодетые подошли, причем за Снегурочку у них тоже мужик!

Когда Тальникову, отличнику боевой и политической подготовки, выдали срочное задание собрать подгруппу и выдвинуться на важное задание в Московском дворике, он, конечно, удивился, но приказ есть приказ, и сделано все должно быть так, будто они не в Москве, а где-нибудь в Праге в 1968. На кону всегда стоят жизни и судьбы, халтурить их не учили.

Теперь же становилось ясно, что это не просто очередная тренировка. На первый взгляд, из всех собравшихся никто агрессии и не проявлял, но происходило что-то и правда странное. Поэтому Элла Родионовна привычным жестом поправила строгие очки, ловко придержала за капюшон бойкого мальчугана, что заигрался и чуть не упал, и назидательно сказала подоспевшему взмыленному парню, что уже несколько часов кряду неумело изображал родителя: «А в наше время дети умели себя вести!»

***

ПАЗ-672 у дома Ивлевых

Капитан Головин подводил неутешительные итоги. Ивлев с семьей, как и его гости, вели себя достаточно активно, гуляли, отмечали, радовались новому году и новому счастью, но ни разу, даже в удобные для этого моменты, как-то угрожать им никто не пытался. Все шло свои чередом, скоро все утомятся и отправятся спать, а операция, казавшаяся многообещающей, закончится ничем.

ГРУ вообще не явились, вражеские спецслужбы творили свои злодеяния где-то еще, Дед Мороз еще этот узбекский или кто он там, поди разбери! В прошлый выход из автобуса он ловко подхватил капитана и пришлось водить хоровод по всему двору, да еще петь «У леса на опушке».

Головин представил, что он напишет в рапорте и у него заныли все зубы сразу. Только казенные средства потратили, радуя детей во дворе, да психику свою слегка повредили необходимостью все время улыбаться.

Капитан догрыз семечки, полученные у бабули, и скомандовал группе на выход. Надо пойти уже запустить обещанный фейерверк, подождать, пока в квартире объекта погаснет свет, и сворачиваться, наконец.

***

Квартира Ивлевых

Праздник удался, собрались все друзья, близкие, вот за эту особую, теплую атмосферу я и полюбил свою новую жизнь, и ни на что ее не променял бы. А когда все уже подустали от тостов и вкусной еды, во дворе запустили фейерверк. Мы подошли к окнам и полюбовались огненными цветами. Кстати, было ощущение, что сегодня во дворе собрался весь район, но по такому поводу больше радостных участников всегда лучше, чем меньше.

Гости, жившие рядом, постепенно разошлись, дети с Галией умаялись и заснули, мама, Ахмад, Загит с Анной поднялись к себе, часть гостей, приехавших издалека, уложили у нас, часть выше. Новый, 1974 год стартовал на самой позитивной ноте, так что я тоже уже подумывал отправиться на боковую. Это в будущем новогодние праздники станут праздновать чуть ли не пару недель, а в этом времени так расслабиться народу не позволяли. И, может это и к лучшему.

Но тут мой взгляд упал на коробку с пустыми бутылками и подумалось, что вдохнуть свежего воздуха перед сном будет самое то. Тузика, наевшегося сегодня вкусняшек на год вперед, брать не стал, мне же только туда и обратно.

***

Изрядно уставшие и замерзшие наблюдатели во дворе смотрели на свет в окне квартиры Ивлевых и мысленно повторяли: «Погасни!» Свет вдруг погас, и показалось, что с облегчением вздохнул сразу весь двор.

Но не успели все расслабиться толком, как распахнулась дверь подъезда, а на пороге стоял он, Ивлев собственной персоной. Одна и та же мысль молнией пронзила головы оперативников - если в эту ночь что-то и должно было случиться, то вот оно, сейчас или никогда!

***

Я вышел на улицу и вдохнул с удовольствием. В этом времени Москва еще не испорчена автолюбителями и свежий воздух по-настоящему свежий.

Показалось, что весь двор замер и смотрит прямо на меня, но я лишь тряхнул головой и не спеша пошел к мусорным бакам. Наверное, я слишком часто выступаю с лекциями, вот и чудится везде аудитория, а я перед ней – гвоздь программы. Конечно, в этой жизни я уже многого достиг, публикуюсь в газете, выступаю на радио, написал пьесу для театра, знакомлюсь со все более влиятельными людьми. Но это не повод считать, что мир теперь крутится вокруг одного меня.

Оставил мусор, хотел уже возвращаться, но вдруг накатило удивительное ощущение. Мир будто приостановился, снежинки медленно-медленно опускались, выписывая удивительные кружева в воздушном танце, и пришло такое всеобъемлющее чувство единения, вселенской гармонии, что я однозначно понял – именно здесь, в этом времени мой настоящий дом.

Затем в носу засвербило, я чихнул и пошел к себе. Нужно выспаться и возвращаться в ритм, дела сами себя не переделают.

Поднялся в квартиру и будто толкнуло еще разок посмотреть во двор, где новогодняя сказка сегодня вскользь коснулась и меня. Смотрю, а люди-то, наконец, расходятся. Прожектор погасили, и дети начали быстро рассасываться, аниматоры тоже сразу свернулись. Даже бабушки потихоньку пошли по домам, а то мне уже стало казаться, что они вечно вот так могут сидеть у подъезда, обсуждая и осуждая все на свете. Только какая-то маленькая девочка у горок заметила меня в окне и помахала рукой. Я помахал в ответ, и на этом все свои дела на сегодня счел завершенными.

***

Эф, старший куратор хроноветок класса «Б», прибыла в эту точку континуума, чтобы лично проконтролировать ситуацию. Аналитики в один голос заявили, что в этот самый момент прогнозируются большие возмущения ткани мироздания. Неясно было, угрожает ли это объекту или нет, но проверить стоило.

Конкретно эта хроноветка была особенной – раньше она была не интересной никому из-за низшего класса "Ф", что означало скорый коллапс. Настолько нестабильные миры быстро накапливали внутренние напряжения и затем это выплескивалось в войны, катаклизмы, падающие астероиды, мутировавшие грибы. В общем, мир погибал, а его хроноветка отмирала. Впрочем, учитывая их множество, к такому все в Управлении как-то привыкли.

Но затем все изменилось, класс хроноветки внезапно вырос, причем сразу до уровня «Б», а некоторые аналитики заикались даже о «Б+». Но это были гептаподы, у которых свои особые отношения со временем, так что они могли выдавать за реальность обычный вариант.

Управление провело расследование и обнаружило, что переломным для этого мира событием стало появление очередного квантового транскриптора, в теле 16-летнего Павла Ивлева, судьба которого до этого момента не представляла ровным счетом ничего интересного.

Квантовыми транскрипторами, по терминологии Управления, иногда становились личности, что проводили свои жизни без резонанса с окружающим миром. Как будто ты родился не в то время и не в том месте, и это чувство не проходит никогда, как заноза в мозгу. Жизнь в мире, который тебя до конца не принимает, всегда заканчивается одинаково – смертью, причем обязательно не своей. Ты все время ходишь по тонкому льду – можно попасть в нелепую аварию, а можно подавиться сосиской. И если в момент гибели рядом есть хроноветка с высоким резонансом, новоявленного транскриптора втягивает в другой мир. Он помнит прошлую жизнь, но дальше ему жить предстоит в новой.

Вселенная была равнодушна к большинству разумных, но некоторых отмечала вот так, особо. Почему это происходит никто точно не знал, поэтому мудрецы в спорах на эту тему любили потаскать друг друга за волосы, ложноножки, щупальца и клешни. Возможно, это у Вселенной такой механизм равновесия срабатывает иногда, а может это результат сочетания массы уникальных факторов, а может быть, чистая случайность.

И вот, очередное подтверждение! Собственными глазами, точнее, глазами девочки, в сознание которой она подселилась на время операции, Эф наблюдала легендарное чувство резонанса, возникающее у транскрипторов, когда мир принимал их полностью. Ивлев, чью сигнатуру она уже запомнила до каждого кванта, замер на мгновение и вдруг слился с этим миром – будто там не человек с глуповатым видом пялится на падающий снег, а сама ткань мироздания во плоти. Момент быстро прошел, а он, наверное, и сам не понял, что прямо сейчас произошло самое важное событие во всех его жизнях. По сути, этот мир теперь полностью вращается вокруг одного человека.

Всем этим людям, что водили сегодня хороводы вокруг Ивлева, невдомек, что это сам мир обратил на него исключительное внимание, вот и им всем внезапно Ивлев стал так интересен. А ведь они тоже получили свою долю малую, пусть и не поняли, но всем им отныне будет везти чуть больше.

Теперь можно утверждать, что мир помогал ему в прошлых событиях, и впредь помогать не прекратит. В некоторых культурах это называют удачей, но Эф считала такой подход несколько наивным. Просто миру нужен этот Ивлев, а если сам мир на твоей стороне, то кто против? С такой поддержкой его враги падут, их козни обернутся против них же, союзники не прекратят усиливаться, и вообще любые события сложатся исключительно благоприятно.

С легкой грустью Эф вспомнила транскрипторов, которые загубили свои миры. Несмотря на высокий стартовый резонанс, они часто начинали активно использовать знания и опыт оттуда, где они были чужими. И чем больше было этого, так называемого, прогрессорства, тем меньше становился резонанс транскриптора с новой реальностью. В итоге, вся его сила и полученная поддержка от мира оборачивалась таким же мощным противодействием, мир уничтожал своего героя и погибал вместе с ним. Сколько таких погасших хроноветок в их специальном архиве на 14 этаже… Хотелось бы надеяться, что здесь этого не случится, и история Ивлева будет продолжаться, радуя всех в Управлении новыми поворотами!

Тем временем, Ивлев поднялся к себе домой, выглянул в окно, и Эф помахала ему особым жестом, знакомым всем опытным транскрипторам. Но он ответил неправильно, так что версию о перспективном новичке в их клубе можно считать подтвержденной. С этой мыслью она активировала протокол возврата, следить за Ивлевым лично незачем, странички его жизни итак регулярно подгружаются в архив активных хроноветок. Ее отдел сейчас, наверное, там и собрался в полном составе, опять все будет в крошках, волосках, жгутиках и ошметках от того, что они там лопают вместо чипсов. - Вернусь, наведу порядок, не в хлеву же работаем!