Новогоднее желание

Так трудно я просыпался только наутро после поступления в институт, но тогда больше донимала тошнота и головная боль. Сейчас болели кости. Все сразу. Даже пальцы на руках и ногах. Позвоночник вообще вел себя паршиво, словно кто-то перебрал все мои позвонки и собрал их не в том порядке, что надо. Я лежал, свернувшись в клубок, скуля от боли – поясница ломила нещадно. Меня точно вчера избили. Только я не помню этот момент. Наверно, это было после того, как мы курнули с Гризли. Точно. Я когда затянулся, почувствовал жопой, что все через эту самую жопу и выйдет.

Все болит, и странный звук выедает остатки мозга. Телефон. Явно бабский. Пацан такую хню на вызов не поставит.

Попробовал разогнуться. Моя поясница! Вчера явно получил по почкам. Но я ж мужик. Разогнулся, открыл глаза – постельное белье в розах.

Ля! Я у бабы! Это стопудово бабская постель. Ткнулся носом в подушку. Мффф! Духи.

Наконец-то это свершилось, и я не умру девственником!

Надеюсь, ей понравилось. Если бы не понравилось, то уже выгнала.

Я, несмотря на боль, откинулся на спину и в районе груди что-то подозрительно колыхнулось. Лежу, смотрю в потолок на люстру. Это птичье гнездо ведь люстра, да? Почему-то мне страшно заглянуть под одеяло и посмотреть, что мне мешает в районе груди. Страшно еще и потому, что на лице у меня прядь темных волос. Надеюсь, что это ее волосы. Той, с которой я был этой ночью. Я аккуратно снял с лица локон и чуть не заорал, увидев руку. Рука была женской. Видно было, конечно, плохо – шторы плотно скрывали белый день, создавая сумрак, но маникюр и кольцо с крупным камнем, кажущимся в полумраке черным, не оставляли сомнения. Вторая рука, вынырнувшая из-под одеяла, отличалась от первой отсутствием кольца. Я приподнял одеяло и… Так не бывает! На месте моей груди женские буфера оттягивают от тела ткань пижамы. Мерещится! Офигеть, конечно. Что мы вчера курили?

Я уронил одеяло. Не могу это принять. Дотронулся сквозь одеяло до груди. Сжал. Отдалось внутри теплой волной. Монгольские боги! За что? Член? Я нырнул рукой под одеяло, наткнулся на грудь, надо будет в будущем учитывать, что она есть, и положил свою пятерню туда, где должен быть член и все к нему причитающееся. Должен быть. Но его нет. За что мне это? Ну, почему я? Мироздание! Вселенная! Боженька! Заберите, что дали, и верните то, что отняли. Я это не хотел! Не просил!

Но память услужливо подкинула Гризли с заговором из сети.

Я же вчера под бой курантов загадал желание и пробормотал заговор, который перекинул бы меня в прокаченного попаданца с гаремником.

– Гризли! Чтоб тебе поносом ноги оторвало! Верни мне мой член!

Телефон опять зазвонил, и я попытался встать. Просто так сесть из позиции лежа я не смог – спина отказалась делать простое, на первый взгляд, действие. Пришлось поворачиваться на бок, ощущая перемещение груди, и из этой позы вставать. Вставать? Голова закружилась, словно я обкурился, а колени чуть не подломились от боли.

Но я встал и выпрямился. Опустил голову, чтоб взглянуть на грудь и услышал подозрительное урчание живота. Монгольские боги! Не успел поносом проклясть друга, как проклятье бумерангом вернулось в жопу. Причем мою! Схватив ноющий какую-то стонущую мелодию телефон, я, сжав булки, двинул по квартире, искать туалет.

А вдруг я кого-то встречу? Вдруг эта баба живет не одна. И я тут такой – “Извините, вы не подскажите, как пройти в туалет?” Вышел из спальни в залитое мягким светом пространство и не понял куда попал – куча дверей квадратной без окон комнаты, а в простенках между ними небольшой диван со столиком, зеркала, комод, напольная ваза, картины.

Монгольские боги! Я щаз в вазу насру! Так. Включаем логику. Бронированная дверь не может быть входом в туалет. А дверь рядом с ней точно туалет, прибежал домой и первым, так сказать, делом туда. Дергаю за ручку. Опа, гардероб! Если не найду где, то вернусь сюда. Вторая дверь – ванная. Тоже хорошо. А богато тетя живет, и ванная есть и душевая кабинка. Следующая дверь – туалет! Влетаю, зажигается свет и включается вытяжка. Чтоб я так жил. Хорошо как!

Пришла смс: “Если ты не возьмешь сейчас трубку, я позвоню в полицию и скажу, что ты хотела самоубиться, а сейчас не берешь трубку. Выбирай!” Полицию видеть не хотелось, пришлось взять трубку, когда опять позвонил абонент “Светочка”:

– Але!

– Ты знаешь, как ты меня напугала? – противно заверещал женский голос из динамика. – Я думала, что ты выполнила свое обещание.

– Какое?

– Тебе память отшибло?

Спасибо тебе, Светочка, что помогла мне придумать отмаз.

– Свет, ты не поверишь, но я, поскользнувшись, хорошо приложилась головой.

– Где ты поскользнулась? – голос из динамика насторожился. – Ты же неделю из дома не выходишь?

– В прихожке.

– В чем?

– В прихожей, – исправляюсь.

– Ты же прихожую всегда называешь – холл!

– Я же говорю, головой приложилась, упала, когда бежала в туалет, спину зашибла, вот сижу и с унитаза встать не могу. Где, кстати, туалетная бумага?

– Панель выступающая справа.

Трубка отключилась. Этот звонок принес мне сразу несколько радостных новостей – полиции не будет, баба эта живет одна, иначе Светочка позвонила бы домочадцам, и я нашел туалетную бумагу. При нажатии на панель, снизу появился краешек розового листа, я потянул за него, и вылезла лента розовой многослойной бумаги, пахнущей какой-то цветочной дрянью. Зашибись, тетя живет. Моя жопа будет пахнуть фиалками. Где-то я недавно прочел, что уровень благосостояния человека определяется количеством слоев в туалетной бумаге. Тетка очень крутая. Очень.

Я снял пижаму в ванной комнате и посмотрел в большое, отображающее полный рост, зеркало. Она брюнетка. Под сорок. Каре прямых как пластиковый парик волос, доходящее до плеч. Симпатичное лицо с пухлыми, возможно, подкаченными губами. Я сгреб ладонями чуть опустившуюся грудь и приподнял, если бы она, грудь, была в бюстгальтере. Размер, примерно, троечка, а может и четверка. Там, между ног, стрижка коротких волос. Не выбрито, как у порнозвезд, а, как сказать, прилично, что ли. Небольшой животик. Ровные ноги. Развернулся к зеркалу спиной – красивый зад. Я бы вдул, как говорится, но тетка старая.

Открыл дверцы душевой кабины, посмотрел на панель управления и, поняв, что не справлюсь, взял с полки шампунь, залез в ванную. Вы пробовали когда-нибудь помыть голову с длинными волосами, если всю жизнь до этого у вас был короткий, не больше трех сантиметров, волос? Это жесть. Я намочил волосы, втер в них шампунь, намылил остальное тело и смыл. На голове мочалка, между ног печет, и кто-то настойчиво звонит в дверь. Мне захотелось плакать. В дверь стучали уже ногами, и кто-то орал на лестничной площадке. Я выскочил из ванны, руки сами завернули на голове тюрбан из полотенца и накинули на тело пушистый халат. Вот замок я открыл с первого раза ни о чем не думая. На площадке стояла крашеная блондинка в леопардовом пушистом пальто.

– Спасибо, – кивнула она кому-то сбоку и втолкнула меня вглубь квартиры, замкнув за собой дверь. – Наташ, ты мне можешь объяснить…

– Помоги мне, – заплакал я. Точнее тетка. – У меня тело печет от этого шампуня.

Мне, почему-то стало стыдно уточнять – где конкретно у меня печет. Тетка на меня посмотрела так, словно я признался ей, что в теле этой бабы восемнадцатилетний парень. Я расплакался еще сильнее, и стянул с головы полотенце.

– Что ты сделала с волосами? – ужаснулась тетка, взяла меня под руку и отвела в ванную комнату.

Я быстро сбросил мокрый халат, уселся на дно ванной, подтянул к себе ноги и обхватил их руками. Тетка вошла уже без пальто, закатила рукава, вынула из душевой кабинки кучу бутылочек и начала колдовать над моими волосами. Я смотрел и старался запомнить – что за чем идет.

– Как все сложно. Неужели нельзя все помыть одним средством?

– Наташ, может тебе к врачу показаться? Из всех средств ты выбрала для мытья шампунь после окрашивания волос с охлаждающим эффектом. Смывай быстро.

Пока я смывал всю эту ароматную пену, она выдала вопрос, от которого я впал еще в больший ступор:

– Тебе интимку с лактой или антибактериальную?

Мне опять захотелось плакать. Что это за хрень такая, что я все время хочу плакать?

– Все равно, – ответил ей.

Она протянула мне флакон с дозатором и продолжала на меня смотреть.

– Может, ты выйдешь из ванны и дашь мне помыться?

– Наташа, мы с тобой вместе ходили на шугаринг бикини. Объясни мне, пожалуйста, что у тебя там отросло, что ты стесняешься мне показать?

Тетка развернулась и вышла.

Шугаринг бикини! Интимка с лактой! Ею достаточно полить там снаружи или надо залить внутрь? Я хочу обратно. В свое тощее тело с прыщавой мордой, мечтами вставить Инге Морозовой, учебе в институте, покуривании с Гризли. Гризли! Вот кто должен все знать. Включая то – где сейчас мое тело.

Я завернулся в противно влажный халат, уже привычно закрутил на голове тюрбан и вышел из ванны. Засвистел чайник и я пошел на его звук. Тетка заваривала чай, глядя на меня из-под сведенных вместе бровей. Ее это старило еще больше. Интересно, сколько ей. Я сел за стол и внезапно она с грохотом поставила передо мной пустую бутылку.

– Что ты натворила?! – выкрикнула она мне. Нет, не мне, конечно, а тетке, в которой я сейчас нахожусь. – Ты идиотка, Наташа! У тебя есть почти все! Хорошая работа, квартира, машина, счет в банке. Ты можешь вообще больше никогда не работать, а серфить по миру. Может, найдешь нормального мужика, а не этого бабника – Альфа-Ромео!

Бутылка была маленькая, грамм на двести или чуть больше. Родной этикетки не было, но я заподозрил, что это тара от коньяка. Криво наклеенная бумажка в клетку интриговала надписью: “от тоски”. Не хватает сюда только кусочка мешковины, обтянутой веревкой, чтоб этот артефакт смотрелся как ведьмино зелье.

– Это что?

– Это ты купила у бабки-травницы на ярмарке. Не помнишь? – тетка задрала на лоб брови. Живая у нее мимика, очень живая. – Ты еще сказала, что нет сил жить, а она тебе эту бутылочку и продала. Сказала, что после этого все пройдет, но это крайнее средство. После него все! Ничего больше не будет!

Этой тетке надо в театр кабуки – она так трагично корчит рожи.

Открутил крышку – на запах обычный самогон, который не перебился даже тонким грибным ароматом. Может это настойка на мухоморах или каких-то поганках? А может, действительно волшебное зелье, которое поменяло меня с Наташей местами.

– Как видишь этим отравиться невозможно, я жива, не совсем здорова – ничего не помню, но жива. Ты мне не расскажешь – чем занималась Наташа?

Тетка поставила на стол чашки с чаем и так странно на меня посмотрела. Я что-то не то ляпнул. Как, интересно, зовут эту тетку?

– Давай я сейчас позвоню своему врачу, он организует санаторий. Полежишь, отдохнешь, память восстановишь?

– В дурке? – догадался я.

– Сейчас так не говорят, – обиделась тетка. – Знаешь, сколько приличных людей туда после Нового года привозят?

– Приличных? – меня разобрал смех. – Тетя, ты хочешь сказать, что вы, буржуи, упиваетесь до скотского состояния, ловите белку и родня отвозит вас на капельницу, и это прилично?

– Ну, ты и хамло, – зло поджала губы тетка, и вымелась из квартиры, не забыв забрать свою леопарду из гардероба.

Живот предательски заурчал, но в этот раз это было голодное урчание. Я подошел к холодильнику, открыл его и понял, что попал в рай – все полки были забиты едой. Я не знал, за что хвататься. Если у меня дома мать традиционно готовила оливье, мимозу, шубу, картошку с курицей и консервированные огурцы с помидорами, то здесь в красивом блюде был только экзотический для меня салат, в составе которого я опознал маслины. Остальное пространство холодильника забито прозрачными контейнерами, фруктами и тортом. И где-то в холодильнике был шашлык – его аромат я опознаю даже в коматозном состоянии. Стал вываливать на стол все эти прозрачные боксы, вскрывать, хватать пальцами кусочки деликатеса, закидывать в рот и закрывать обратно. Как же тетка жировала. И что ей мешало жить?

В одном из контейнеров наткнулся на красную рыбу в полосках от гриля. Пахнет как шашлык, но это не он. Тот еще прячется от меня где-то в холодильнике. Закинул все обратно, кроме рыбы и бутербродов с икрой, и сел есть. Монгольские боги, как это вкусно! Больше не буду курить, прогуливать пары, пялиться на Ингу Морозову. Хочу заработать и так вкусно жрать. Можно было, конечно, пойти учиться на шеф-повара, но, сколько там пожрешь?

Рыбу с бутерами доедал уже с трудом, хотя думал, что сразу сожру половину из холодильника. Две чашки чая напомнили, что есть еще большой торт. Жрачки явно больше чем на одного человека. Что там тетка говорила про Ромео? Наверно, Наташу бросил мужик. Вот она настойку с мухоморами и выхлебала. Я достал торт. Шоколадный! Снял листик, украшавший верхушку торта, и откусил. Ммммм! Насколько шоколад для богатых отличается от голимой сладкой плитки для всех остальных. Хотел взять нож, чтоб порезать торт. Да ну какого черта! Он ведь мой. Где моя большая ложка? Если у меня когда-нибудь спросят – что такое счастье? То я отвечу – это торт большой ложкой!

Потянулся за чаем. Засомневался – какую чашку выбрать и вспомнил про Гризли. Где мой телефон? Вернее, Наташкин.

– Здарова, Гризли, – наконец-то я попал на своего друга, не сразу вспомнив номер.

– Здравствуйте, – робко поздоровался он.

Монгольские боги! Я ведь могу его разыграть!

– Я слышала, Гризли, что ты еще девственник. Хочешь потрахаться! – быстро протараторил я, пока Гризли с проклятиями не заблокировал мой номер.

– Что? Кто вы? – голос друга был таким испуганным, как в тот раз, когда физрук застал нас курящими за углом школы.

Я не выдержал и засмеялся:

– Гризли, ты не поверишь, но это Птица Синица, – назвал ему прозвище, которое он дал мне в младших классах. – Приколи, я очнулся в теле бабы. Здесь столько вкусного, и бумага туалетная пахнет фиалками. Одно плохо – баба старая.

– Женщина, вы издеваетесь?

– Ты мне не веришь? Океюшки. Тогда слушай. Это знаем только я – Егор Синицын, и ты – Вадим Грызлов. Ты подрочил в карман пальто Мартышке. Ирке Мартыновой. Ты сказал…

– Этого не было, дамочка. Я это ради прикола придумал, – очень серьезным голосом ответил Гризли.

– Не веришь? Я кучу историй могу про тебя и себя рассказать. Мы же с детсада вместе. Вспомни, что было под новый год. Ты принес траву и заклинание, исполняющее самое заветное желание. Помнишь? Мы курнули, и я прочитал то заклинание. Помнишь? – трубка молчала.

– Гризли, ты здесь? – позвал друга я.

– Здесь, – прошептали где-то там.

– А помнишь, что я загадал? Я хотел стать попаданцем в магический мир с супер силой и чтоб у меня был гаремник. Помнишь?

– Помню, – ответили почти неслышно.

– Гризли, ты чо умираешь?

– Не я, – загадочно ответил мой друг.

– Слушай, давай ко мне сюда. Тут холодильник ломится от еды. И ты такого точно нигде не пожрешь. Тут торт из шоколада, а шоколад такой, какого я в жизни никогда не пробовал. И шашлык. Здесь всего столько, что я носом чую шашлык, но еще не нашел его в холодильнике. Приезжай!

– Куда? – спросил Гризли почти через минуту молчаливого сопения в трубку.

Действительно – куда?

– Я не знаю, – признался я. Подошел к окну и увидел дом с муралом на котором плыли дельфины. – Это дом напротив дельфиньего, их там две свечки. Сейчас выйду на площадку и назову квартиру. Ты приедешь?

– Да.

Я заметался по квартире, приводя себя в порядок. Снял в ванной полотенце с волос, а там… Лучше бы я не мыл голову – до этого вид был лучше. Ничего. Должны быть где-то резинки для волос. Раненым лосем, прихрамывая на обе ноги, побежал в спальню. В комоде женское белье. Монгольские боги! Мечта фетишиста. С трусами проблем не возникло. Промучившись с верхней частью, я нашел спортивный лифчик. Трусы к нему не подходили. Немного покопавшись, нашел трусы от лифчика. К тому моменту, когда позвонил консьерж! Я чуть с ума не сошел – консьерж! Я был собран: спортивный костюм, кроссовки, волосы в высокий хвост. И я нашел паспорт – Наталья Викторовна Носова. Сорок пять лет! Монгольские боги! Разница в двадцать семь лет. Она даже старше моей мамы, хотя и выглядит моложе ее.

В дверь позвонили, на пороге мялся Грызли.

– Заходи быстрее, – махнул ему рукой и посторонился, пропуская его внутрь, как я это всегда делал в своей хрущевке.

Грызли юркнул внутрь и замер. Я его понимаю. На меня тоже напал бы столбняк, если бы до него не напала диарея. Осмотревшись, он вышел из кроссовок и подошел ко мне.

– Как вас, простите? – произнес он с выражением лица типа – ты за лоха меня держишь, детка?

– Наташа, – опешил я, хотя в последнее время отзывался только на «Егор», ну еще на «Синицын».

– Так вот, тетя Наташа, не знаю, откуда у вас информация, может, Егор проболтался, но эти шутки не уместны.

– Да никто с тобой не шутит. Я сам в шоке. Пошли на кухню.

Я развернулся и пошел на кухню. По шелесту куртки понял, что Гризли сейчас тащится за мной. Пожрать он любил больше, чем родную маму, и она ему отвечала взаимностью. Как он выжил в семье, в которой умудрялись сжечь даже варящиеся в кастрюле пельмени, оставалось загадкой, и Гризли жрал везде, где только можно. Вынув из холодильника миску с салатом, несколько прозрачных контейнеров с различными закусками, я полез по шкафам в поисках хлеба. Без хлеба Гризли не ел. За спиной что-то быстро зачавкало. Я обернулся – Гризли жрал прямо из салатника большой салатной ложкой. Он его практически не жевал, так, чисто символически прикусывал челюстями пару раз и глотал. Я вспомнил, как в пятом классе притащил в дом бездомного котенка, и как тот, давясь, ел корм из миски нашей старой домашней кошки. Вот Гризли сейчас был похож на этого котенка, дорвавшегося до вкусной еды. А ведь я полчаса назад также жадно ел рыбу с бутербродами. Дикий капитализм – наглядное пособие. Наевшись, Гризли отодвинул от себя салатник, откинулся на спинку кухонного дивана и сыто рыгнул.

– А ты ничо так, милфа, – усмехнулся он. – Накормила, а теперь хочешь молодого тела?

Меня разобрал смех. Передо мной сидит начинающее жиреть тело, давно забывшее дорогу в спортзал, такой же неудачник, как и я сам, и воображает, что женщина в здравом уме может его хотеть. Нет, ну, если он богат, а женщина очень нуждается, то может и переспать с этим недоразумением в дырявом носке.

– Ну, ты отмочил, Гризли. Кто ж тебе даст?

После этих слов он как очнулся, сел ровно и стал серьезен как на парах у учителя экономики. Я забрал салатник и поставил его в мойку.

– Там посудомоечная машина есть под мойкой.

Взяв с мойки миску, открыл дверцу и поставил посуду на полку. Закрыл и уставился на панель управления.

– Ты действительно Егор?

Я обернулся и кивнул:

– Мне нужен тот заговор и трава, я хочу обратно в свое тело.

– Не получится, – замотал головой Гризли. – Травы точно нет, и не будет, а твое тело сейчас в реанимации с отеком мозга.

– Из-за травы или заговора?

– Ты не помнишь, что произошло потом? – Гризли сморщил лицо, а я замотал головой. – Ты вышел в окно. Прочитал заговор, сказал, что желаешь быть крутым попаданцем в магический мир и иметь гарем. Затянулся, отдал мне косяк и вышел в открытое окно.

– А почему окно было открыто? Зима ведь, – пытался найти объяснение происходящему я.

– Мы открыли, чтоб дым в комнате не остался.

– А где ты был, когда я вышел? – вдруг он меня вытолкнул.

– Затягивался. А когда глаза открыл, то тебя уже не было. Твои с елки пришли. А ты перед подъездом лежишь.

– И ты мне не вызвал скорую? – вдруг бы меня спасли, попади я в больницу раньше.

– Да не подумал, что ты в окно вышел. Думал, что ушел куда-то. Развернулся и пошел домой.

– А откуда ты про больницу знаешь и про все это?

– Мать твоя утром позвонила и все рассказала.

– А в какой он, то есть, я больнице знаешь? – Гризли кивнул. – Давай съездим. Вдруг там деньги нужны, отдельная палата, дорогие лекарства, операция. Эта Наташа богатая. Тут ее подруга приходила, говорила, что та может не работать вообще и на всю жизнь хватит.

– Дай мне денег, ну, сколько не жалко. Это же не твои, – неожиданно попросил Гризли.

И тут я понял, что вряд ли у тети Наташи есть в сумочке записная книжка с паролями к картам и счетами банков. Как я вообще буду выкручиваться из этой ситуации?

– Ты вообще в своем уме? – покрутил я пальцем у виска. – Деньги то у нее есть, но лежат, наверно, в банке, а не в тумбочке. И кто его знает – сколько мне на операцию будет нужно.

Я хозяйственно закладывал контейнеры не тронутые Гризли в холодильник и заметил, что он пялится на Наташин зад. Натянул спортивную куртку ниже, но этим только спровоцировал Гризли. Он вскочил и прижал меня к холодильнику, одна его рука ухватила меня за грудь, вторая за зад, он сделал нелепое движение, пытаясь потереться об меня своим членом, но из-за живота ему пришлось слегка от меня отклониться, это отдалило от меня его верхнюю часть тела. Он перекатился на своем пузе обратно, и, тяжело дыша, как в дешевом кино, прошептал мне на ухо:

– Егор, дай мне! Тело то не твое, зато лишимся девственности оба!

От Гризли воняло – старый пот, сигареты, салат, сальные волосы, и это отталкивало. Будучи пацаном, я не слышал этих запахов. Наверно, сам вонял так же. Столбняк, напавший на меня от неожиданности ситуации, прошел, и я скинул с тела Наташи его липкие ладони.

– Ты же говорил, что тетка старая, – ухмыльнулся я.

– Снимай трусы, а то заговор не получишь, – ухмыльнулся в ответ Гризли.

Наташа ударила в глаз быстро, метко и, к моему удивлению, сильно. Подошла к рухнувшему на пол Гризли и вынула из кармана джинсов смартфон.

– Где заговор?

– Да пошла ты!

Наташа ударила ногой по бедру чуть ниже зада в тот момент, когда Гризли пытался встать. Хороший кроссовок, нога боли даже не почувствовала, а вот он взвыл, упав обратно.

– Сейчас забью ногами и скажу, что ты пытался меня ограбить и изнасиловать. Говори где заговор!

– В галерее, – буркнул Гризли, отползая к окну.

Я нашел заговор, он был там один, скинул скрин на смартфон Наташе.

– Что за траву мы курили?

– Ничего мы, тетя, с вами не курили, – Гризли уже встал на ноги и открыл окно. – Выпустите меня, а то я буду орать в окно, что меня насилует маньячка.

– Ори, – рассмеялся я. – Приедет полиция, и я расскажу, что ты мне признался, что накурил своего друга, а потом вытолкнул его в окно. Экспертиза подтвердит идентичность наркотика и тебя, жирный малыш, посадят.

В дверь опять позвонили и громко забарабанили. Догадываюсь, что пришла, скорее всего, блондинка. И это и есть та самая Светочка, что звонила. Я пошел открывать, Гризли потрусил за мной, схватив на бегу свою куртку. Под грохот выбиваемой двери, я дождался, пока тот обуется, и спросил:

– В какой больнице Егор?

– В восьмой, – щурясь на подбитый глаз, протянул руку за смартфоном Гризли.

– Заблокируешь или не ответишь на вызов, сразу сдам в полицию, – пригрозил ему, отдавая смарт.

Открыл дверь. Гризли вылетел из квартиры, сбивая на ходу Светочку и какого-то мужика. Пока Светочка обезьяной висела на мужике, пытаясь стать на ноги, мы с ним рассматривали друг друга. С моей стороны это была ненависть с первого взгляда. Бесило в нем почти все, от холодных светло голубых глаз и брезгливого выражения лица, словно ему все должны, до манеры одеваться. Все на нем было дорогое, от ботинок и коротких перчаток, подозреваю, что перчатки такие нужны, чтоб показывать массивные золотые часы, до зимней с виду спортивной куртки, но с мехом внутри. Я рекламу такой куртки видел – в ней спать на снегу можно, отморозишь только ноги. Зачем такая в нашем умеренном климате – я не понимаю. Светочка приняла наконец-то вертикальное положение и протопала мимо меня в квартиру, я быстро закрыл за ней дверь, оставив сноба снаружи.

– Свет, он вообще кто? – спрашиваю у леопардового пальто.

В дверь позвонили. Света захлопала в ответ глазами, не понимая, что происходит.

– Это Рома. Ромео. Твоя любовь.

– Вот это?

В дверь заколотили рукой.

– Ха! – обрадовалась Светочка. – Меня ты узнала, а его нет?

– Не узнала я тебя. Вычислила по телефонному звонку и твоему приходу.

Светину радость с лица ветром сдуло. Она нырнула в гардеробную и вынырнула из нее уже без пальто, но в тапках. Подозреваю, что тут у нее есть своя домашняя обувь, а может не только она.

– Истеричка, – завопили за дверью, – впусти меня!

– Не впускай! – прошептала Света, оттолкнула меня от двери и заорала: – Пошел на хрен, кобель, она тебя больше не любит!

– А ты не вмешивайся! Дай мне с любимой женщиной поговорить!

Это прозвучало громче, чем в прошлый раз и как-то звонче. Я догадался, что говорит он в замочную скважину. Прикинул высоту замка к его росту и представил, как сноб стоит, согнувшись в двусмысленной позе, и расхохотался.

– Как я его называю? – спросил шепотом у Светочки.

– Ромео, – закатила глаза блондинка. – И он женат, если ты совсем не помнишь.

– Ромео, – произнес я, наклоняясь к замку.

– Да, дорогая?

– Вали к своей Джульетте, а то полицию вызову. Понял? Я другого встретила.

– Ах ты, тварь гулящая! – взревел под дверью Ромео.

– Да заколебал ты уже орать, – открылась соседняя дверь и из нее заорали пьяным басом.

– Все, закрывай дверь, – пошла на кухню Светочка, – Пашка его сейчас с лестницы спустит. Это твой сосед, полковник полиции. Если бы не бухал, был бы уже генералом.

Я закрыл вторую дверь и пошел вслед за ней.

Через час поедания салатов и выпивания итальянского шампанского, я узнал всю Светочкину, свою, Ромкину жизнь и еще про некоторых персонажей, которых мне показали только на фотографии. Мой отец был шишкой при прошлой власти и финансовым воротилой при этой. Умер пять лет назад, загуляв с путанами в сауне. Мать, и до этого любившая вино, окончательно сорвалась с катушек и год назад мы ее похоронили тоже. Папенька долго искал зятя для единственной дочери, меня, чтобы передать ему финансовую империю. Ибо, по его единственному правильному мнению, что баба может соображать в управлении? В итоге этот расклад не устроил меня, не меня, конечно, а Наташу, и та решила замуж не выходить вообще. Смерть отца была неожиданной, и в итоге Наташа член совета директоров большой компании и крупнейший ее акционер. Делать, по сути, ничего не надо, но у нас есть свой кабинет и приемная в большом бизнес центре, и мы занимаемся благотворительностью. Мы это я и Света. Она мой секретарь, подруга со школы, вместе учились в институте и я крестная ее дочери, которую спульнули жить к папе во Францию, Света родила от богатого француза, который до сих пор платит ей хорошие алименты. Рома женат на деньгах, и, пока жив его тесть, развестись не может. Пудрит Наташе голову, в надежде когда-то жениться и наложить лапу на его миллионы. Вот так, хотел в гаремник и попал в гарем, но с другой стороны. Быть одной из жен я как-то не планировал.

– Он даже, – продолжала вещать косеющая на глазах Света, – несколько раз уговаривал тебя, грохнуть тестя. Якобы это путь к вашему счастью, но Пашка сразу объяснил тебе, что будет дальше.

– А чего ты ко мне его опять привела? – спрашиваю Светочку, разливая по бокалам остатки шампанского.

– Он мне все мозги выел, все звонил и звонил. Ты же его в ЧС внесла.

– А ты чего не внесла?

– Мне по работе с ним общаться надо. У его жены тоже акции в нашей корпорации. А что это за мальчик меня на пороге сбил?

Вот это попандос, Егор. Такие ситуации надо просчитывать заранее. Что она там говорила, про благотворительность?

– Это с благотворительным фондом связано. Я когда-то обещала помочь, если что-то случится, и вот теперь тот парень, которому я обещала, попал в больницу.

– Ты же ничего не помнишь! – подозрительно посмотрела на меня Светочка.

– Не помню, но вот этот, который сбил, был у меня в контактах. В любом случае – надо ехать и проверять. Восьмая больница это же рядом?

– Ну, да. Ты сама туда поехать хочешь?

– А у меня есть человек на побегушках, чтоб каждую ситуацию проверять? Нас никогда на деньги не кидали?

– В смысле?

– Как мы благотворительностью занимаемся?

– Просят деньги, и мы даем, – вытаращила глаза Светочка, чуя подвох.

– Любому, кто просит? – Света быстро заморгала глазами. – Свет, мы хоть раз отчет попросили? На место ездили, чтоб проверить? Или просто две богатые тетки дают деньги по первому свистку?

Света отчаянно моргала, словно заводила ресницами свой мозг, как машину с толкача. А ты не обворовываешь меня, детка? Хотя, навряд ли, тут ума как у птички. Но без нее я сейчас как без рук.

– Собирайся, поехали.

Я порылся в телефоне, нашел карточки нескольких банков. Деньги на них есть, а что дальше? Надеюсь, что я в своем теле быстро очнусь, и решать проблемы Наташи мне не понадобится. Как же трудно быть попаданцем в чужое тело. И это я еще в своем времени, а чуть в будущее или сильно в прошлое это вообще трындец. О чем я думал, когда мечтал! Хотя, если так подумать, где бы я еще, пока не разбогатею, так вкусно пожрал. Надо еще попробовать секс. Ну, чисто, чтоб понимать, что надо женщине.

В больнице мы запросто прошли в травматологию, нашли реанимацию, и только на пороге палаты нас остановила медсестра:

– Вы к кому?

– К Егору Синицыну. Мы из благотворительной организации, у нас запросили помощь на его лечение, – ответил я. – Если нужна сложная операция, реабилитация, что-то еще…

– Доктор сказал, что все станет ясно завтра. Пока рано делать прогнозы.

– А лекарства? – спросила Светочка.

– Дамочка, – медсестра, скривив губы, посмотрела на нее, – тут вам не девяностые, у нас все есть. Или почти все. Пожертвования можете сделать через официальный фонд больницы.

Медсестра развернулась и ушла. За ее спиной стояла моя младшая сестра Арина. Почему именно эту крыску я встретил в больнице? Я же с ней в контрах. Что она тут делает? Почему из двух близнецов один хороший, а второй так себе?

– Здравствуйте, я сестра Егора – Алина. Не переводите деньги больнице, они ничего из них не дадут Егору. Я вам дам счет нашей мамы, переведете ей.

Она с кем-то переписывалась в телеграм, быстро набирая текст. Странные дела. Почему она назвалась именем сестры? Я их отлично различаю – Алина добрая и классная, а Арина змееныш, вечно со всеми ругается, подставляет сестру или меня. И сейчас она что-то задумала. И тут Арина разворачивает ко мне смартфон и показывает счет. Я чуть не рассмеялся. Мало того, что счет ей прислал некто с именем Антон, так еще это счет не нашей матери. Тот я знаю наизусть, оплачиваю с него коммуналку. Я быстро делаю фото экрана телефона Арины и спрашиваю:

– Вашу маму зовут Антон? – смотрю в глаза сестре, она пытается придумать оправдание. – Еще мне понадобится скан паспортов вашей мамы и Егора. Мы не можем просто так перевести деньги.

– Врачи не говорят, но у Егора отек мозга, и есть лекарство, которое его убирает, а иначе он умрет. У них просто нет этого лекарства, поэтому они скрывают правду.

Какую жирную лапшу мне вешает на уши эта мелкая дрянь. Ей всего пятнадцать лет, а она уже готовая мошенница.

– Правда? – офигевая от услышанного, спрашиваю ее.

Она мелко кивает, пытаясь изобразить кота из мультика, но ее губы дрожат – она сдерживается, чтоб не рассмеяться. Вот же дрянь.

– Что за лекарство? Моя секретарь закажет его со скидкой как для благотворительной организации.

Малая заметалась. Про это она не подумала.

– Пойдем. Скажем доктору, что сейчас привезем лекарство, и пусть только попробует его не ввести Егору.

Я развернул Аринку, подхватил ее под руку и потащил к той самой медсестре, которая сейчас разговаривала с мужчинами в зеленых медицинских костюмах. Мы не прошли и несколько шагов, как Арина вырвалась и понеслась мимо врачей.

– Арина! – рявкнул я, и врачи с ужасом на меня посмотрели. – Ох, простите. Все так неожиданно, – извинился я, подходя к врачам. – Арина, сестра Егора Синицына, сказала, что существует лекарство от отека мозга…

– А вы больному кто? – перебил меня один из врачей.

– Мы из благотворительной организации. Его друг обратился к нам за помощью.

– Я лечащий врач Егора. У него в крови нашли следы наркотиков. И семья у этого парня очень неблагополучная. Не удивлен, что он вышел в окно. На данном этапе мы сделали все от нас зависящее, теперь только ждать. Все решится в ближайшие сутки.

– Можно я вам оставлю свой номер телефона. Позвоните мне, как только будут изменения, и если что-то для него понадобится, – я достал телефон и набрал продиктованный номер врача, скинул гудок, представился сам, записал его имя.

– А вы только индивидуально помогаете? – спросил врач, пряча свой телефон.

– Нет, – вмешалась Светочка и протянула визитку. – Мы многим помогаем. Там указан сайт. Скидывайте документацию на почтовый ящик сайта. Мы быстро рассматриваем заявки.

Света привезла меня домой и ушла к себе. Я открыл еще одну бутылку шампанского и сел пить за свое здоровье. Сутки. Все решится в ближайшие сутки, и я либо вернусь в свое восемнадцатилетнее тело, или потеряю одним махом двадцать семь лет – целую жизнь. Вспомнилось почему-то проклятие: “Клуб 27”. Куча музыкантов успели прославиться и умереть, дожив до этого возраста, а мне, возможно, грозит столько лет потерять. А с другой стороны – есть ли у меня уверенность, что я когда-то заработаю на такое шампанское, занимающее целую полку в дверях холодильника. Нет. Мальчики из рабочего гетто редко из него вырываются. Я вот, обкурившись, вышел из окна. Что-то я ни разу не слышал, что это сделал кто-то из состоятельных парней. Если они и погибают, то в авто или авиа катастрофах на личном транспорте. А такие как я просто выходят в окно, ловят перо, пулю, бутылку или кирпич по голове. Каким я очнусь? Может, овощем, ссущимся под себя, или паралитиком. Мне страшно настолько, что я не чувствую вкуса шампанского, и, кажется, не хмелею.

Я закончил бутылку, доел салат и пошел в душ – хочу с ним разобраться. И с этим телом. Вдруг меня выбросит в себя, как только очнусь.

Разделся в ванной. Для своего возраста Наташа выглядит шикарно. На пляже я кучу более молодых девок видел в худшей форме. Дотронулся до груди, промял, как это обычно делают парни – не впечатлило. Может это Наташин недостаток, что она не тащится, когда ей мнешь грудь, а может я, как Егор, это делать не умею. Скользнул рукой вниз и потрогал там, куда меня еще не пускала к себе ни одна женщина. Необычно, но тоже без особого кайфа. Погладил везде, куда достали руки. Может это тело фригидно? Почему я не возбуждаюсь? Плюнул на все и пошел в душ.

Панель управления оказалась несложной, я больше боялся. На бутылочках было написано – какая для чего, тоже ничего страшного, а вот халат оказался влажным – я бросил его на стиралку, а стоило повесить сушиться.

Завернувшись в пушистое полотенце, я лег на мягкую кровать. Опять этот аромат духов от постели. А может это отдушка для белья так пахнет? Наташа сегодня не пользовалась духами – я не знаю, где стоит это богатство. Повернулся на бок, взбил подушку и… под подушкой нашел член. Ха! Вот тебе и скромница Наташа – меня разбил смех. Включил ночник и рассмотрел игрушку – размер больше чем мой родной член. Мда, тут я проигрываю, а ведь игрушка то небольшая. Но и не так уж я по длине и проигрываю, а вот толщина – да. Но тут что выросло, то выросло. Я засунул руку с игрушкой под одеяло и вставил его между бедер. Лядь! Чуть не заорал от боли! А ведь я и ввел то всего чуть-чуть. Что за херня такая? Черт. Смазка! Я про нее совсем забыл. Под подушкой ничего не нашел. Искать дальше не было желания и сил. Да и заныло там все у меня. У меня? Выключил свет и лег спать.

Утром позвонили из больницы – Егор умер.

Умерло мое тело.

Назад пути нет.

Я забыл как дышать.

– Наталья, – услышал я голос. – С вами все в порядке?

– Да, просто шок.

– Нельзя с такой впечатлительностью работать в благотворительности. Вас надолго не хватит. Тут у меня представитель ритуальных услуг. Может, подъедите? Семья неблагополучная.

Страшно видеть себя в гробу. Я не выдержал и ушел.

Брел по городу, пока не понял, что замерз как голодный пес в лютую стужу. Свернул в какой-то бар, и попросил бармена что-то сообразить согревающее.

– Наташа? – кто-то справа позвал меня.

Я повернул голову. Мне грустно улыбнулся кареглазый брюнет.

– Мы знакомы? – я отпил пол коктейля сразу.

– Мы год назад летели с вами из Австрии. Были на одном курорте, но там друг друга не заметили, а в самолете у нас рядом были места. Помните? Я Кирилл.

Я улыбнулась. Надо теперь все время говорить от лица женщины. Деваться то некуда.

– Как поживаете, Кирилл? – допила коктейль.

– Повторите, – показал на мой коктейль бармену брюнет. – Вы же Наташа? Вы от депрессии лечились, у вас мама умерла, а я с девушкой расстался.

– Девушку найти не проблема, – улыбаюсь, – нас больше, чем свободных мужчин.

– Проблема, если не нужна потребительница. Я до сих пор в поиске, а у вас была большая любовь, но он женат. Верно?

– Что он женат – верно, и что любовь была – тоже.

– Вы его или он вас? – с интересом спросил Кирилл.

– Я его, – бармен поставил передо мной коктейль, и я выпила его как стакан воды. – Простите, очень замерзла, не могу отогреться.

– Повторите, – Кирилл пересел ближе.

– Нет, спасибо, я домой не дойду.

На барной стойке появился еще один коктейль для меня и что-то в низком бокале для Кирилла.

– Я вас отвезу. Вот мой водитель – кофе пьет, – Кирилл показал мне крепкого молодого человека, который, вероятно, не только водитель.

Я проснулась от боли во всем теле. Кроме привычной боли в костях и пояснице, болели еще голова и желудок. Я лежала в чужой комнате, в чужой постели, приподняла одеяло – в черном брючном костюме. С меня сняли только пуховик, сапоги и пиджак. Нормально.

Где-то в глубине квартиры зазвонил мой телефон. Кто-то сбросил вызов, а потом я услышала мужской голос:

– Нет, Светлана, она еще спит, но я посмотрю, – в комнату кто-то тихо вошел и обошел кровать. Мужчина стоял напротив окна, и я видела только силуэт. – Она проснулась. Малыш, хочешь поговорить со Светланой? – спросил у меня силуэт, в котором по голосу я узнала Кирилла.

– Я перезвоню, – шиплю в ответ.

Через час я ела третью по счету яичницу, а Кирилл радовался как ребенок, что мне нравится его стряпня.

– Спасибо, было очень вкусно, не хочу тебя напрягать, поеду домой, – пробормотала смущаясь.

– Куда домой, Наташ, волосы еще влажные. У меня фена нет, мои полсантиметра сохнут быстро. Давай я вызову водителя на двенадцать и пойдем, я помну тебе спину.

Подозреваю, что массажем дело не закончится, но мне нравится Кирилл, и нельзя же так долго динамить мужика.

Мужские руки это что-то одновременно успокаивающее и возбуждающее, а когда к ним присоединяются губы, язык, все мужское тело, то те места, которые я гладила и которые оставались холодными, начали гореть огнем. Теперь укус в плечо вызывал такой шквал эмоций, что я просила остановиться. Но меня никто не послушал. Меня перевернули на спину и лизнули сосок, и грудь отозвалась на эту ласку. Смазка нам не понадобилась.

Уже сидя дома с бокалом вина, я думал… думала, что Наташина жизнь круче, чем жизнь Егора. Круче буквально все, кроме возраста. Егор со своего низкого старта навряд ли бы вырвался на этот уровень. Но двадцать семь лет! Наташе до шестидесяти – пятнадцать лет, дальше можно не считать. Дальше болезни, юг Франции, теплое побережье. Но зато есть деньги, много денег, своя квартира, хороший мужчина. Стал бы когда-либо таким Егор? Вряд ли. Мне вообще, можно сказать, повезло, что Наташа богатая. А попади я в тело таких как моя мать – у которых жизнь закончилась в беличьем колесе добычи денег, чтоб вырастить кучу детей от некогда любимого, а теперь ненавистного мужа.

Забрасываю текст заклинания в интернет: заклинание из какого-то романа про попаданцев, написанное на псевдо латыни. Значит, что это было? Может, я не умер, а это у меня такой бред? Или нет. Или монгольские боги так пошутили? Или я реально теперь Наталья Носова? Ладно, сыграем в эту игру. Времени на активную жизнь лет пятнадцать. Может, чуть больше. Никаких компьютерных игр, прожигания жизни. Живем каждый день с пользой и получаем удовольствие.

Телефон зазвонил. Я скривилась – надо сменить мелодию.

– Привет, Свет.

– Ты после удара головой такая серьезная стала, – с каким-то сожалением произнесла Светочка. – Больница документы прислала. У них какой-то сложный прибор сломался, а ремонт много времени занимает.

– Свет, я завтра приеду, и мы все решим. Посмотри такой же новый. Только посмотри. Ничего не обещай.

– Ну, хорошо. Ты в порядке? Что это был за мужик?

– Нормальный мужик, мы с ним в прошлом году…

– Он рассказывал. Я проверила.

– Что ты проверила?

– Он не женат, девушки нет, Есть бывшая жена, взрослый сын. Свой бизнес, что-то связанное с компьютерными играми.

Ну и правильно. Нам с Наташей нужен взрослый мужчина, без проблем, бывших и со своим бизнесом.

Пришло сообщение – Алина написала новый пост. Я слежу за жизнью сестры и обязательно ей помогу как… как крестная фея.

На город ложатся сумерки, зажигаются окна в доме с муралом дельфинов. Сколько людей, судеб. А может, есть такие как я, кто случайно или намеренно занял чужое тело. Где их искать? В психушке?

Телефон опять зазвонил, сбив философскую волну.

– Привет, малыш, – голос Кирилла по телефону казался еще ниже. – Как ты себя чувствуешь?

Я потянулась и поняла, что хочу отдать свое тело в его руки.

– Хорошо.

– Может, закажем столик в ресторане?

Монгольские боги! Я не смогу пройти на каблуках!

– А, может, ты поможешь доесть большой шоколадный торт, который скучает у меня в холодильнике?

– Как аппетитно звучит. Какое шампанское ты любишь?

– То, которые ты привезешь.

– Я буду через полчаса.

Полчаса? Так мало! У меня столько дел: выкинуть пустые бутылки, подравнять края у торта – чтоб не было видно, что я его ели ложкой, выкинуть просроченные продукты, прибраться, принять душ, выбрать духи, выбрать белье и… научиться застегивать лифчик. Да мне полдня надо!

Бедные женщины, как они все успевают?