Новый Феррумград

Тишину древнего монастыря, утопающего в предрассветном тумане, нарушили лишь мерные шаги. На извилистой тропе, что вела к вратам обители, появились две фигуры. Впереди шла женщина с прямыми волосами цвета воронова крыла, на лице которой забота и годы службы высекли неглубокие, но заметные морщины. Её высокая и статная фигура, с выраженной грудью, облаченная в простые, но безупречно сшитые одеяния, выдавала в ней Мастерицу этого пристанища — человека, чьи руки могли создавать великое, а воля — управлять судьбами.

За ней, неслышно ступая по влажному камню, следовала Кошкодевочка. Последняя наследница развалившегося клана Мао, юная самурайка по имени Мия. Её уши чутко подрагивали на макушке, а в широких, ясных глазах таилась отстранённая печаль и готовность к новому дню.

Мастерица привела её под своды монастыря, где царил не просто покой, а густая, почти осязаемая аура изучаемых магических сил. Здесь, в этом странном приюте, ей предстояло найти новый дом и новых товарищей по оружию. А их у монастыря был поистине пёстрый набор.

Робот-самурай с корпусом из потемневшего металла, чей единственный глаз-камера холодно сканировал мир вокруг, а вместо лица зиял огромный, усеянный острыми зубами рот. Он испытывал ко всему живому лёгкую мизантропию, ибо его клинок всё ещё не познал умения, без которого ни один уважающий себя ниндзя или самурай не мыслил жизни — атаки, несущей сильное кровотечение. Артефакты обходили его стороной, оставляя с пустыми руками и тихим раздражением.

Токсичный зомби-ниндзя, от которого веяло запахом сырой земли и старой кости, и капризный сынок Мастерицы, ниндзя, привыкший во всём полагаться на волю матери. И, наконец, Кори — самурай-зомби девушка, чьё вечное пофигистское выражение лица было маской, скрывающей полное отсутствие собственного мнения.

Именно в этот момент, когда Мия, робко улыбнувшись, окинула взглядом новоприобретённых соседей, и случилось нечто. Металлический великан, робот-самурай, чей взгляд обычно скользил по людям с безразличием, замер. Его оптический сенсор на долю секунды сфокусировался на новой воспитаннице. Возможно, его тронула её беззащитность, контрастирующая со скрытой силой, а может, та самая нежность, с которой она, не боясь, смотрела на эту пёструю компанию. Её ладони с острыми, но аккуратными когтями — теми самыми, что уже от природы дарили ей талант к тому самому, вожделенному для робота, удару с кровотечением, — сложились в почтительном жесте приветствия.

— Это Мия, — голос Мастерицы прозвучал торжественно. — Отныне она одна из нас.

И Мия, словно солнце, озаряющее хмурый день, мягко улыбнулась каждому, даря частичку того тепла, что хранилось в её добром сердце.

---

Следующие дни в монастыре пролетели для Мии в вихре новых впечатлений. Она, чей клан жил по строгим законам чести и молчаливой скорби, оказалась в месте, где царил хаос — порой комичный, порой опасный.

Капризный сын Мастерицы, ниндзя по имени Эстель, тут же принялся строить из себя её личного наставника, разумеется, не спросив на то согласия.

—Смотри, кошечка, — говорил он, свысока поглядывая на неё, — мать поручила мне следить за твоим прогрессом. Так что не вздумай позорить меня своими неудачами.

Токсичный зомби-ниндзя, Сайдзо, лишь флегматично шипел в ответ на его слова, перебирая свои заплесневелые сюрикены:

—Хватит трепаться, маменькин сынок. Твоё чванство пахнет хуже, чем я.

А Кори, самурай-зомби, на всё это реагировала с одинаковым «пофигизмом».

—Ага, — протянула она, лениво обводя всех потухшим взглядом. — В общем, делайте что хотите.

Но самым неожиданным оказалось поведение робота-самурая, того самого, с зубастым оскаом. Он, чьё металлическое тело обычно отбрасывало лишь холодные блики, стал тенью Мии. Он не приближался вплотную, не заговаривал первым — его система коммуникации, казалось, была настроена лишь на лаконичные боевые отчёты. Но он всегда оказывался где-то рядом. На тренировочном плацу, когда Мия оттачивала свои плавные, почти танцующие движения с невидимыми клинками-когтями. В трапезной, где она делилась своей порцией мяса с местными монастырскими котами. В библиотеке, где она с любопытством изучала свитки о магических токах.

Он просто стоял поодаль. Его глаза-высокочувствительные камеры были неотрывно прикованы к ней, а страшный зубастый рот, который все привыкли видеть искажённым в гримасе вечного недовольства, теперь казался просто… задумчивым.

Однажды, после тренировки, где Мия впервые продемонстрировала свой врождённый дар — её когти, рассекая воздух, оставили на деревянном манекене не просто порезы, а глубокие, сочащиеся смолой раны, — он наконец нарушил молчание. Его механический голос, больше похожий на скрежет шестерёнок, прозвучал негромко, прямо за её спиной:

— Твоя техника… эффективна.

Мия обернулась, слегка вздрогнув. Она не слышала его шагов. Увидев перед собой неподвижную металлическую глыбу, она не отпрянула, как сделал бы любой другой. Вместо этого на её усталое, вспотевшее личико вновь вернулась та самая, тёплая улыбка.

—Спасибо тебе. Это… просто получается само. А тебя как зовут?

Робот замер, его процессор на секунду завис, обрабатывая простейший вопрос. Имя? У него был лишь серийный номер.

—Феррум, — проскрежетал он наконец, используя древнее латинское название железа. Это слово в монастыре за ним закрепилось само собой.

— Очень приятно, Феррум, — Мия кивнула, и её кошачьи уши дружелюбно подрагивали. — Мне кажется, ты мог бы наносить такие удары. Сила в твоей руке есть. Нужно лишь… почувствовать течение крови, даже если у тебя её нет.

Феррум смотрел на неё. Его датчики фиксировали учащённое сердцебиение от недавней нагрузки, лёгкий румянец на щеках, искренность в глазах. И в его холодной, цифровой душе, лишённой артефактов и не знающей кровотечения, впервые зародилось странное, новое ощущение. Ощущение, которое не поддавалось анализу. Ощущение, очень похожее на надежду.

---

Прошла неделя, и Мия начала постепенно привыкать к ритму жизни в монастыре. Но некоторые вещи по-прежнему вызывали у неё тихое изумление.

Личное пространство - в клане Мао она спала в общем зале с другими учениками, где подушкой служил собственный свернутый хаори, а одеялом — тишина и общая скорбь. Поэтому, когда Мастерица отвела её в небольшую, но отдельную комнату с соломенным матрасом, простым деревянным сундуком и крошечным окном, выходящим на заросший мхом внутренний дворик, Мия остолбенела на пороге.

—Это… всё для меня? — прошептала она, не веря своим глазам.

Мастерица лишь кивнула,и в уголках её глаз собрались лучики тех самых неглубоких морщин, похожих на карту прожитой жизни.

«Личное время»— это понятие тоже было для Мии новым. Час между вечерней медитацией и отбоем, который можно было потратить на что угодно. Она проводила его, сидя на подоконнике и наблюдая, как луна серебри́т крыши монастыря, или тайком угощая кусочком вяленой рыбы вечно голодного Сайдзо, который в такие моменты становился чуть менее токсичным.

Распорядок дня был строгим, но сами тренировки… показались Мие до смешного лёгкими. Подъём на рассвете, базовые упражнения, медитация на накопление магической силы. В её клане дети начинали постигать искусство атаки с кровотечением едва ли не с пелёнок. Здесь же основное внимание уделялось контролю и «гармонии с внутренним потоком».

Этим тут же попытался воспользоваться Эстель, сын Мастерицы.

—Эй, Кошечка! — его голос звенел фальшивой сладостью, когда он перекрывал ей путь в арсенал. — Мать сказала, что я должен следить за твоей «интеграцией». С сегодняшнего дня ты будешь чистить мой комплект сюрикенов после каждой тренировки. И приносить мне чай. Командир должен быть свободен от рутины. — сказал он уверенным тоном, не смотря на то, что некоторые слова были произнесены с неправильным ударением.

Мия лишь медленно моргнула своими большими глазами.

—Но командир тут — Мастерица, верно? — мягко заметила она. — А ты… ты просто её сын.

Эстель застыл с открытым ртом, а Сайдзо, проходивший мимо, издал хриплый звук, отдалённо напоминающий смех.

—Попался, щенок, — прошипел зомби-ниндзя. — Кошка видит тебя насквозь.

Сама Мастерица оставалась центром спокойной, неоспоримой силы. Она редко повышала голос, но её тихие распоряжения выполнялись немедленно и беспрекословно. Однажды вечером Мия застала её во внутреннем саду. Мастерица не творила заклинаний и не отрабатывала удары. Она просто сидела с закрытыми глазами, и воздух вокруг неё гудел от сконцентрированной магической силы, а тени от деревьев, не дожидаясь луны, сплетались в причудливые узоры у её ног. Она чувствовала не просто магию — она чувствовала сам монастырь, каждого его обитателя. Она была его сердцем и волей.

Что же до общения между командой, то здесь царила удивительная для воинской обители свобода. Феррум, чья мизантропия пошатнулась лишь под напором беззащитной доброты Мии, по-прежнему молча следовал за ней, но теперь иногда издавал короткие щелчки и скрежет, которые она уже училась различать — это означало одобрение или предупреждение. Кори иногда могла изрекать не «ага», а целые фразы, вроде «чай сегодня переварен». А Сайдзо и Эстель постоянно пререкались, как братья.

Как-то раз за ужином Эстель, всё ещё задетый утренним провалом, фыркнул:

—До двадцатидвухлетия вам, новичкам, вообще нельзя давать оружие. Правила.

Мия снова посмотрела на него с той же мягкой, но неумолимой прямотой.

—А как же ты? Ты же младше меня.

В трапезной воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь довольным похрипыванием Сайдзо.

И в эту самую минуту Феррум, молча сидевший в углу, вдруг издал новый звук — низкий, вибрирующий гул. Это был… смех. Его огромный зубастый рот не изменил выражения, но глаза-камеры были прикованы к Мии, и в них читалось что-то новое. Что-то, очень похожее на растущее уважение и ту самую, запретную до совершеннолетия, но такую живую связь между командой.

---

Мия пережила неприятный опыт с Эстелем. Его показная надменность и потребность постоянно доказывать своё превосходство казались ей странными — если он так силён, зачем так стараться это подчеркивать?

Мия также привыкла к двум холодным синим огонькам-глазам Феррума, которые теперь следили за ней не с одной, а с двух точек, и к своему новому рациону — куски сырого мяса, которые она с наслаждением поглощала после тренировок, вызывали у Сайдзо одобрительный кивок, а у Кори — ленивый интерес.

Бой на тренировке: Мия против Эстель

На утреннем спарринге напряжение между ними достигло пика. Эстель, его лицо искажено яростью от недавних унижений, вызвал Мию на бой.

—Покажу тебе, котёночек, разницу между наследником и приблудной, — прошипел он, сжимая тренировочный посох.

Мастерица, наблюдавшая со стороны, кивнула, давая разрешение. Её лицо, как всегда, было невозмутимой маской.

Бой начался. Эстель двигался со всплесками неестественной скорости, его удары были насыщены грубой магической силой. Посох свистел в воздухе, оставляя за собой следы магического пламени золотого оттенка. Но сила эта была неуклюжей, неотточенной, будто взятой в долг.

Мия же парировала с кошачьей грацией. Её когти, даже в тренировочных ножнах, метко находили слабые места в атаках Эстеля. Она не тратила энергию зря, её движения были экономны и точны. В решающий момент, когда Эстель, разъярённый, совершил широкий замах, Мия присела, сделала молниеносный подкат и остриём когтя аккуратно коснулась его горла.

— Полагаю, бой окончен, — тихо сказала Мия.

Эстель, тяжело дыша, отпрянул. В его глазах плескалась не просто злость, а жгучее, беспомощное унижение. Он проиграл не Мастерице, не монстру, а «кошке», используя лишь свои врождённые данные.

Бой на тренировке: Феррум против Кори

Параллельно сражались Феррум и Кори. Их бой был полной противоположностью — тихим и методичным. Феррум, чья металлическая мощь пока не могла воспроизвести изощрённую технику кровотечения, атаковал сокрушительно, но прямолинейно. Кори, зомби-самурай, с своим вечным пофигизмом, парировала его удары, её движения были ленивыми, но невероятно точными. Казалось, она знала, куда он направит удар, ещё до того, как он сам это решал.

— Ты… предсказуем, — протянула она, уворачиваясь от очередного мощного взмаха.

Два синих глаза Феррума вспыхнули красным от раздражения. Он ненавидел эту свою ограниченность.

Бой на тренировке: Эстель против Мастерицы

И тогда Эстель, не в силах сдержать ярость, выкрикнул:

—Мать! Я вызываю тебя!

В воздухе повисла гробовая тишина. Мастерица медленно подняла взгляд. Она не произнесла ни слова, просто сделала шаг вперёд. Она не приняла боевой стойки. Она просто стояла.

Эстель ринулся в атаку, выплеснув всю свою ярость и всю свою мощь. Но Мастерица… растворилась. Её движения нельзя было отследить. Она не парировала — она просто оказывалась в другом месте, а Эстель летел в пустоту, спотыкался и падал. Это было не сражение, а безмолвный урок. Урок о пропасти, которую он не мог преодолеть. Через три таких неудачных штурма Эстель остался лежать на полу, тяжело дыша и сжимая кулаки от бессилия.

— Достаточно, — сказала Мастерица, и её тихий голос прозвучал громче любого грома. — Сила без владеющей ею воли — всего лишь шум.

Сайдзо с некой тревогой взглотнул ком в горле, не способный отвести взгляд от чуть ли не рыдающего Эстеля...

—

Поздним вечером Мия сидела на подоконнике своей комнаты, поджав ноги, и смотрела на прорезающие ночное небо звёзды. В клане Мао звёзды казались холодными и далёкими. Здесь они выглядели почти… дружелюбными. Она не слышала, как в дверном проёме её комнаты возникла высокая металлическая тень.

Феррум стоял, застыв на пороге. В одной из его массивных рук он зажал маленькую, почти игрушечную по сравнению с ним, зажжённую свечу. Пламя отбрасывало дрожащие блики на его металлический корпус и два синих глаза. Он не решался войти, не решался издать звук. Он просто смотрел.

Смотрел, как в такт её тихому дыханию подрагивают кончики ушей, покрытые тонким пушком. Смотрел, как её хвост лениво и умиротворённо покачивается из стороны в сторону, отбрасывая на пол лунную тень. В этот момент она не была грозной воительницей или новой воспитанницей. Она была просто… Мией. Существом невероятной, хрупкой и тёплой жизни, которой он, лишённый артефактов и не знающий кровотечения, мог только безмолвно любоваться, прячась в тени дверного проёма.