NPS своего романа!

Стол — деревянный, пошарпанный, на восемь человек. За ним, на противоположном конце, сидят старуха и незнакомый мужчина лет шестидесяти, плечистый, кудрявый, в серой рубахе, черной жилетке, с часами в боковом кармане. По бокам от стола — трое девушек и двое парней.

— Мама, а Клауд не умылся! — болтая ногами в ожидании, пока пышная тетушка поставит на стол кастрюлю, жалуется самая младшая.

Еще раз посмотрев на незнакомые мужские лица, прокручивая в мыслях обстановку в комнате, увиденное через окно, а также манеру местных одеваться и внутренний интерьер, молчу и жду... Жду будильника, голоса из ниоткуда, черт, да хоть конца в белом туннеле!

— Клауд, не барабань, — доставая из кожаной сумки газету, недовольным тоном требует плечистый старик напротив. — Ты сегодня сам не свой, что-то случилось этой ночью?

— Дорогой. — повысила голос тетушка, а после, закончив раздавать всем порции, сильной женской рукой вмяла до середины верхушку белых листов газеты. — Я сколько раз говорила — никаких газет за завтраком. Там пишут одни гадости, а это может испортить аппетит!

Мужчина, сердито поиграл усами, разгладил страницы, а после, ворча, кладет газету на колени.

Все принимаются за еду, беседуют, кто куда сегодня отправится, какие кого ждут планы. Этот мир живет своей размеренной жизнью, в то время как у меня от реалистичности, от аромата приготовленной еды, от исходящего от свежеприготовленного рагу тепла в венах постепенно стынет кровь. Не может быть, это все не взаправду, это все — игры моего больного воображения.

Лишь краешком ложки попробовав картофель с мясом и ощутив вкус и соленость, кидаю ложку в тарелку. Произошло это слишком грубо, слишком резко, так, что, отскочив от тарелки, деревянная ложка падает на пол.

— Сынок? — схватившись за белый фартук, встревоженно произносит тетушка.

—Братан? — в унисон, с испугом спрашивают сидевшие рядом парни.

За столом повисла гробовая тишина.Я веду себя слишком неестественно, слишком напуган, надо успокоиться. Если все вокруг — это то, что я думаю, то мне хватит одного простого ответа:

—Какое сегодня число?

— Первое, День Эскадры, день героев... — отвечает тетушка и, тронув меня за рукав, тихо спрашивает, — Ты что, куда-то проспал?

День Эскадры Вицце, день победы в войне над соседним государством, а также первый учебный день в академии Святого Луфуса. Первое число, первый день в этом мире. Резко подскочив, я прихватил отцовскую газету и быстрым шагом направился к двери, в тамбур, потом на улицу. Дилижансы и первые маг-автомобили, дорога из камня, сверху, в небе, аэростаты. Глянув в газету, на первой полосе вижу: «Инцидент на мосту Марка-Орла». Смотрю на дату написания статьи, самой газеты, — сегодняшний тираж.

Этот мир не знал мировых войн, лишь междоусобные распри, наплодившие множество сирот, а с ними — тысячи горячих голов, что спустя полвека готовились выплеснуть накопленную ярость. Территория будущих боевых действий — Европа, страна выдуманная, вобравшая в себя самые проблемные и спорные земли Чехословакии, Венгрии, Румынии, Польши. С самого начала я делал все, чтобы показать читателю, насколько плоха ситуация у здешних монархов. Именно в этой стране, в горниле бед и неудач, по мнению многих, должны были закаляться герои и их дух.

— Сын, как дочитаешь — вернешь! — донесся голос старика.

Еще раз оглядев улицу, прикинув время, обыскал карманы брюк и жилетки — ни копейки. Если сегодня первое, и только утро, я могу попробовать перевернуть всю свою комнату, поискать хоть какие-то сбережения хозяина тела, а затем успеть на главное мероприятие этого дня. Но что, если их окажется недостаточно или их вовсе не будет?! Следующей известной даты придется ждать три месяца — непозволительно долго для этого места и времени.

— Отец, — вернувшись к старику, сложив газету, кладу ее ему на колени и, как принято в мною созданном мире, молю о милостыне. — Именем Богини Лоиды, молю о финансовом покровительстве.

— О господи! — вздрогнула старуха рядом с отцом, предположительно, моя бабка. — Ее руки тут же потянулись куда-то под мешковатую одежду. Уповая на Богиню, в этой стране просили в исключительных моментах, когда на кон ставилась жизнь и вера, а на вере, источнике магии, держалось все вокруг.

— Сын. — Придержав старуху за руку, уже доставшую бумажник и отсчитавшую несколько купюр, старик-отец с холодной сердитостью в глазах требует: — Не смей тратить мои деньги на шлюх и выпивку. — Затем, с грозным лицом наклонившись, шепнул: — Без меня...

— Брат, если надо, мы тоже поможем! — взволнованно говорят парни.

—Соня тоже поможет! — повторяя за всеми, откуда-то достала серебряную монетку мелкая пташка.

Изначально мир, созданный мной, был добрым, люди в этой стране жили счастливо, отзывчиво относились друг к другу, что помогало стране цвести, развиваясь экономически и магически. Приблизительно такой реакции я и ждал, зная первопричины доброты и того, из-за чего эту страну, как и ее народ, ждала гибель.

Из всего семейства холодно ко мне отнеслась лишь старшая сестра, сказав, что и без ее сбережений пятьдесят тысяч лотосов — это очень крупная сумма. После обращения от имени богини настаивать и уговаривать не принято. Поблагодарив всех членов семьи, поцеловав щедрую руку бабули, а после — требовавшую благодарности ручку младшенькой, узнал у отца точное время, вернулся в комнату. Пятьдесят тысяч — это хорошо, но сейчас, когда каждую единицу можно умножить минимум в сто раз, нужно выжать из ситуации все до последней копейки.

Сейчас семь часов утра, в семнадцать состоятся скачки. Мой план действий таков: верх дном переверну всю свою комнату, все до каждой монетки, до каждого ломаного лотоса вытряхнется из карманов, выковыривается из-под кровати. Затем — одежда. Сумма в кармане приличная, от всех ярких цветов нужно отказаться — на улицах и тем более у ипподрома во всю орудуют карманники. Одеться придется как приезжему провинциалу. Возьму рубашку, пришью к ней внутренний карман, в который спрячу основную сумму. Сверху — плотный свитер из овечьей шерсти, а в карманы — мелочевка, медная. Как-то антигероини моей истории смеялись над таким вот парнем: «Они набивают карманы мусором, думая, что звон монет привлекает женщин. Наивные идиоты в своих отвратительных свитерах, к таким убогим брезгуют подходить даже воришки, ведь эти простаки никогда не вытаскивают рук из обвисших карманов».

Молодой душой и телом, посмотрев в зеркало, я более не видел того замученного, отростившего пузо мужика, полысевшего старикашку. Сейчас на меня смотрел молодой, конопатый парнишка лет двадцати. Серые, как дождливое небо, глаза метали молнии. Я вновь молод и свеж, впереди рисковая авантюра, опасный путь чередой в несколько микроподвигов, которые хочется провернуть прежде, чем проснуться. Черт, прошелся потными ладонями по темным волосам, лицо все еще слишком чистое. Одевая старые туфли со сбитыми носами, с держащимся на соплях правым каблуком, я грубо смахнул с них гуталин, прошелся им по щекам, у зеркала старательно размазал. Где-то убрал излишки, в основном, растер по щекам и шее.

Сбережений у молодого Клауда, как и предполагал, оказалось плачевно мало. Три тысячи лотосов мелкими монетами из серебра и меди, ими я заполнил свои карманы. Отлично, идем дальше!

— Если бы просил меня в таком виде, может, подумала бы дольше. — Встретив меня у двери, едко бросила в спину старшая из сестер.

Ничего не ответив, я вышел на улицу, где таблички так удобно читались на родном языке. Еще одно клише и рояль, при встрече с которым многие не скупились на критику. Забавно, одни не могли принять факт того, что языки одинаковые, другие не переносили долгого и нудного этапа с учебой языка, осуждая клишированные и быстрые, магические внедрения знаний в голову. Экспериментируя в написании, я использовал множество приемов «изучения» языка героем и к финалу своей практики вернулся к тому, с чего начал.

Пробираясь сквозь улочки, толкаясь на перекрестках, маневрируя между дилижансами и автомобилями местных шишек с бегущими впереди них жандармами. Город этот стар, проще двигаться на лошади, но диковинки в виде автомобилей на маг-тяге слишком выделяются и дороги, чтобы местные шишки не попробовали покрасоваться перед всеми возможностью своих покупок. К тому же государство активно развивало автопром и выделяло вот таких вот молодых жандармов, показывая, насколько важен для страны и всего народа автотранспорт.

Примерно через час, без особых проблем, добрался до Королевского банка. Я здесь не за ссудой, кредитом или займом:

—Хочу открыть у вас скрытый счет.

Ждать появления за рабочим столом определенного сотрудника оказалось работенкой нервной. Один-единственный, тот, кого среди других я описывал как молодого, честного и талантливого, еще не прижился на новом месте. Эрик почти не имел личных связей в этом городе, его не знали, и клиенты, особенно с деньгами, предпочитали работать со знакомыми лицами. Естественно — зря. Взять кредит в Королевском банке — все равно что сказать местным властям и бандитам, у кого сегодня появились деньги. Причем информацию как нехорошим блюстителям порядка, так и местной мафии сливал не один, а множество лиц, включая директора и замдиректора банка. Единственным вариантом, как можно скрыть внезапно образовавшуюся в банке сумму денег, оставалось открыть скрытый счет у человека, которому доверяешь. И, к счастью, в этой мрачной конторе, набитой золотом, перемешанным с дерьмом, такой человек был.

— Рады приветствовать вас в Королевском банке, самом надежном банке на всей...

—Здравствуйте, Эрик. Хочу открыть у вас скрытый счет с возможностью пополнения и вывода средств иными лицами с использованием кодовых, шифрованных слов и цифр...

— Воу... — парень в костюме, что идеально сидел на его крепком теле, обвел меня взглядом с ног до головы. — В-вижу, вы хорошо знакомы с нашим банковским делом, м-может, хотите другого агента, кого-то знаете? Могу позвать.

— Знаком, — кивнул, скрестил руки на груди и откинулся в деревянном кресле, — потому и вижу по вашим глазам, что доверяю судьбу своего счета честному, а самое главное — правильно оценивающему свои силы специалисту. — Из прошлого этого персонажа мне было известно, каких именно подбадривающих слов тот ждал. Я думал, он обрадуется, но парень лишь с подозрением свел брови к переносице, вполголоса спросил:

—Откуда вы знаете, что меня зовут Эрик?

Я бросил взгляд на боковой карман его пиджака — бейджа нет, и на столе табличка не его. Ему еще до вечера её ждать. Дьявол! Можно запомнить сюжет своей книги, героев, обрывки отдельных цитат и предложений, но все до последней детали запомнить невозможно...

— Скажем так, я знаю многое, Эрик... — вернув лицу холодность и спокойствие, протянул руку к листу магической бумаги, которую я недавно заполнял, — и в ваших интересах стать моим личным агентом, получать свою комиссию от операций, не задавая лишних вопросов. Ну так что, работаем? — Сейчас у парня полная жопа в жизни, ему позарез нужна работа, но этот засранец слишком честен с собой и другими, за это его позднее и убьют.

— Хорошо, мистер... — глаза парня опускаются на лист бумаги.

—Никаких имен, Эрик. — Я протянул руку к маленькой тотемной жабке, оставленной на столе предшественником парня. Эта штука запоминала все произнесенные имена с фамилиями и стояла здесь как раз для того, чтобы следить за тем, сколько и какие клиенты, а с ними — возможные сделки, утекают к новенькому. — Советую убрать эту мерзость со стола, она способна отпугнуть клиента.

Счёт открыт, агент с благодарностью принимает плату в тысячу лотосов.

Перед уходом вновь сверяюсь по времени. На ипподром рано. Только после полудня, когда отгремят колокола церквей и ученики после вступительной церемонии отправятся праздновать, начнутся разогревочные забеги. Все ранние забеги мною прописывались как равные и в результатах своих непредсказуемые. Мне требовался именно последний, а также возможность сделать ставку если не одновременно, то вместе с главным героем романа.

Но чем же себя занять в оставшееся время, как быть после, когда ставка сыграет, или, если не дай бог, окажется проигрышной? Мне нужна легенда для семьи, прикрытие на случай, если потрачу все деньги впустую, либо, наоборот, если случайно кто-то обнаружит часть наличности в моей комнате или одежде. Как вариант, в дальнейшем я смогу снять отдельно комнату при постоялом дворе, но опять же, это случится лишь после успешного прохождения вечерних игрищ.

Без опыта в местных профессиях, без умений в магии, но со знанием принципов и главных правил, этаких роялей, которые одни проклинают, другие боготворят, требовалось найти себе место под солнцем. На ум приходит работа в библиотеке, но чтобы попасть туда, к базам знания всего королевства, одной взятки будет недостаточно. Ко дворцу либо в магические боевые корпуса, даже на пушечный выстрел чужака не подпустят. У каждого боевого мага — трое-четверо учеников, что для наставника сродни дорогостоящим рабам. Остается вариант пойти в служение знати, хотя здесь тоже проблемы. Зачастую за молодой и взрослой знатью ходит прислуга, что растила их с детства, либо же росла вместе с ними, то есть доверенные люди; мне могут поручить разве что чистить конюшни да грести опавшую листву в частных садах и...

Сад, листва, мести и убираться... а еще — возможность держать руку на пульсе истории, следить за своими персонажами, а с этим — возможность управлять ходом всей истории!

То, что надо, я стану дворником в магической академии, а после... после... С мыслями о том, что будет после, я добрел до академии. В красках представлял, как уже через пару лет здешние места будут ковровыми налетами ровнять с землей сразу несколько стран. Как жители, ученики и учителя-маги толпами повалят на фронт, а после — за него, в соседние, иноговорящие страны, в которых на них начнется охота. Созданная мной страна живет слишком хорошо по сравнению с окружающими ее нищими соседями, запрограммированными мной ненавидеть и уничтожать все местное. Куда бы я ни пошел, где бы ни прятался, у гражданина этой страны нет иного будущего, кроме смерти, что в конце концов и подтвердили герои моего романа.

— Эй, работяга, чего нос повесил? Из дома выгнали? — Голос человека, которого я лично представлял как идеал того, каким бы мог быть мой друг, вернул меня из будущего книги в настоящее. С дури я едва не назвал его имя... — Вы кто?

— Виктор. — Мужчина примерно моего реального возраста протягивает руку, жму. Силен, как я того и описывал, сдавил до боли, заставив терпеть.

—А ты не из тех, что жалуются, да? Мне такое в людях нравится. Работа нужна? Давай, признавайся, была б не нужна, не таращился бы на академию с такой унылой рожей. Если хочешь, могу устроить, не в конюшни, конечно, но и не на выгребные ямы. У нас терпеливые всегда в остром дефиците. Аристократы, сам понимаешь...

— Понимаю, меня и листву в саду грести устроит, он вон какой большой.

Мужик хмыкнул.

—Ага, большой, и яблочко спелое всегда умыкнуть можно. Только в этом деле главное — чтобы не поймали. Уволить не уволят, но пороть будут от шеи и до пят.

—А ничего, что вы это со мной обсуждаете?

—Вы... А ты знаешь, кто я? — с хитринкой прищурился мужик.

Конечно, знаю, я ж, бляха, создал тебя по образу и подобию вымышленного друга.

— Конечно, вы тот, кто может меня устроить на работу. — Мой ответ с простотой и легкой иронией пришелся мужику по душе. Сверив часы, тот просит меня прийти завтра, спросить у охраны у ворот Стефана, а после — дождаться его помощника. Также меня попросили надеть самую чистую из возможной одежды, какая у меня есть, а еще — не струсить и обязательно прийти.

Подписавшись под каждым словом, так же, через чужие часы, сверяю собственные планы. Все стелится гладко, идет по плану, и теперь наступала очередь следующей, важной в этой главе, запятой.