О жизни и творчестве пародиста Александра Александровича Иванова - 7

Ранее объектами нашего рассмотрения уже были поэт Владимир Соколов ( h t t p s : / / r u . w i k i p e d i a . o r g / w i k i / С о к о л о в _ В л а д и м и р _ Н и к о л а е в и ч _ ( п о э т ) ), его стихотворение «Звезда полей» и пародия на него — «Неясная ясность». Однако не «Звездой полей» единой жив был поэт с точки зрения пародиста.

Пародию, опубликованную в № 26 «Литературнойгазеты» за1966 год предваряет эпиграф — вот эти две строки из стихотворения Владимира Соколова:

Нет зеленей травы, чем возле Тве́ри,

Чем возле, понимаете ль, Твери́…

Трудно сказать, чем руководствовался поэт. Возможно, он хотел показать присущую ему «языковую наблюдательность» и знание того, какие «колебания ударения испытывает ряд существительных третьего склонения: о́си/оси́, пе́чи/печи́, сте́пи/степи́, а также О́би/Оби́, Ке́рчи/Керчи́, Не́рли/Нерли́» (согласно авторитетному мнению кандидата филологических наук Наталии — не опечатка, именно так! — Еськовой). Возможно — не смог определиться с тем, какая форма слова ему более по душе и решил использовать в одном предложении обе, тем самым переложив выбор на плечи читателя.

Само стихотворение, увы, в инете найти не получается, суждения о том, «насколько удачны пародируемые строки» (Наталия Еськова) приходится оставить профессионалам. Свою пародию Александр Иванов назвал (неожиданно?!) «Тверские страдания»:

Коль перед носом закрывают двери

И хамски заявляют: «Не дури!» –

Я, как Никитин, путь начну из Тве́ри,

Из самой, понимаете ль, Твери́.

Люблю я Мо́скву, Вороне́ж, Лени́нград,

Мне и в Харько́в поехать не слабо.

Мне говорят, что де запутан ты, брат,

Поехал бы лечиться в Цхалтубо́…

Но я судьбой своею не обижен.

Что нужно мне? Глоточек кипятку.

Покину всех, уеду в Бироби́джан,

А то, глядишь, махну на Камчатку́!

По мнению кандидата филологических наук Наталии Еськовой, «… пародист, производя самые невероятные перестановки ударения… продемонстрировал … не самое лучшее чутьё родного языка». Что ж, ей, наверное, виднее, так что — может быть, может быть…

Стихотворение «Городской романс» можно найти в сборнике Владимира Соколова «Спасибо, музыка!» («Молодая гвардия»,1978 год), хотя написано оно было, скорее всего,несколько ранее, году в 1970-71.

Кто-то где-то пишет песню

На чужой мотив...

Дремлет женщина на Пресне,

Косы распустив.

Город весь от снегопада

Как в лесной глуши...

Ничего-то ей не надо

От твоей души.

Тут не очень понятно, к кому поэт обращается на «ты» — к невидимому собеседнику, или же к самому себе. История-то с кем происходит?

… Хлопья просто обалдели.

Что ж это за пляс!

Говорила: — Две недели

Думаю о вас.

Как вы мучаетесь, милый.

Я тому вина.

Может, встретимся, пожалуй,

Дома у меня!

И ушла через столицу,

Через снег рябой,

Свои синие ресницы

Заслонив рукой.

У поэта — рифма "вина — меня", у героини — неясно, проснулась она или всё ещё дремлет, но, тем не менее… Намечается романтическое свидание — именнотак я могу трактовать происходящее. Только вот с кем же, всё-таки?..

Отпирают люди двери.

Зажигают свет…

В ваше да я не поверю.

Потому что — нет.

А эти слова кому и от кого? Ему от неё, ей от него, читателю от автора?.. Или это генератор случайных смыслов по ошибке включили?

…От автобусного шума

Чуть дрожит стекло…

Отчего мне так угрюмо,

Ветрено и зло?

Может, сказку кто поведал,

Байку рассказал,

Как кого-то кто-то предал,

Пальцем показал?

Трагедия разворачивается прямо на глазах. Любовная драма? Да нет же, здесь целый любовный треугольник намечается!

Ничего такого нету.

Есть, да не у нас.

Просто кто-то, просто где-то

Писем ждет от вас.

С ним ты хочешь днём покоя,

А со мной во тьме?

Вот она — кульминация! Апогей и апофеоз! Все карты раскрыты! Какое же решение примет герой?

У меня совсем другое

Было на уме…

Вам вверяю злое слово

Ну, надо же… Эти поэты — такие поэты! Даже ругань у них поэтична. Особенно — выстраданная. Особенно — если в адрес женщины. Особенно — если ни на что другое способностей не хватает.

Только оттого,

Что не надо мне чужого.

Хватит своего.

Так верней, так интересней.

Так я буду жив.

…Кто-то где-то пишет песню

На чужой мотив

Но остался без ответа один вопрос — что же, всё-таки, было у него на уме? Ответ попытался найти пародист, поместив в своей книге «Не своим голосом» 1972 года пародию с названием, очень подходящим к содержанию стихотворения — «Романс без контрабаса»:

У меня совсем другое

Было на уме…

(Владимир Соколов)

Кто-то что-то пишет где-то.

В голове темно.

Есть сюжет иль нет сюжета –

Это всё равно.

Может, это? Нет, не это.

Но ведь и не то.

Не зима. Но и не лето.

Надевай пальто.

Акварельная картинка.

Серебрится лес.

Тихо крутится пластинка.

Я в себя залез.

Хорошо в себе! Конфета

Тает на губе.

Я лежу. Читаю Фета,

Надоев себе.

Кто-то в душу влез без мыла,

Значит, я поэт.

У попа была кобыла,

Впрочем, тоже нет.

Я пошевелил ногою.

Кот чихнул во тьме.

…У меня совсем другое

Было на уме.

«Причём же здесь контрабас?!» — воскликнет читатель. А я отвечу — ни при чём. Не было его в этих стихах. Как и много чего другого, гораздо более для стихов важного…

Ну и не могу не привести ещё две пародии на стихи Владимира Соколова. Обе — без эпиграфов! На фоне высказываний о том, что-де пародисты типа Иванова без эпиграфов — как без воздуха, ибо пародируемые ими бездарности-поэты без эпиграфов просто не узнаваемы… это серьёзно. Значит, Владимира Соколова не просто узнавали по творчеству — знали хорошо.

Первая из пародий — из сборника 1975 года «Откуда что…», называется она «Обед»:

На первое был суп,

А на второе –

Куриный теплый труп,

Лапша горою.

На третье был компот

Из сухофруктов.

Я ел.

Обед был тот

Из субпродуктов.

Я наслаждался им,

Но – вдруг по нервам:

Что кушал я вторым,

Что кушал первым?

Я безутешен был,

Притом заметим,

Что даже позабыл,

Что было третьим.

Куриная нога?

Комочек боли?

А может, курага?

Ага! Тем более.

Не радует ничто.

Хандра. Тревожно.

И выяснить, где что,

Уж невозможно.

Я мучился во сне,

Какая жалость,

Что это все во мне

Перемешалось!

Измаялся, и вот

Вам, между прочим,

Итог – болел живот

Три дня, три ночи.

Меня терзают смутные сомнения, что в пародии имеются в виду только кулинарные блюда. Уж не обо всей ли поэзии Владимира Соколова идёт речь? Тем более, что во второй пародии — «Полутона» из сборника 1989 года «Реплики в сборе» — речь, по моему глубокому убеждению, идёт о том же самом:

Четыре стены снаружи,

Четыре стены внутри.

А я отражаюсь в луже –

Я, кошка и фонари.

Пора подводить итоги,

Долги отдавая всем.

Да жаль, что промокли ноги,

Промокли ноги совсем.

Я весь из себя прозрачный,

Я весь из полутонов.

Во мне, как в аллее дачной,

Запутался Иванов.

Очерченный круг всё уже,

И дождик пошел опять.

Четыре стены снаружи,

Внутри их как будто пять.

Хочу повернуть обратно,

И не на кого пенять.

Все было бы так понятно,

Но этого не понять.

Все те, кого смог обидеть,

Простили меня давно.

Давно я хочу увидеть,

Что видеть нам не дано.

А так приятно чирикать.

Мурашки ползут по мне.

Я скоро начну пиликать

В несвойственной тишине.

Из птичек меня увольте,

Ни пуха мне, ни пера.

О чём это я, позвольте?

О том же, о чём вчера.

Приснились мне ночью крабы.

Тоска о карандаше.

Мяукает кот. Пора бы

Подумать и о душе.

Во-о-о-от! Даже Иванов, по его собственному признанию, запутался.