О подьячемъ и рекѣ времени

«Баллада о Подьячемъ и Рѣкѣ Времени, Которую Обмелили»

Глава I. Часы съ Бюрократическимъ Маятникомъ

Въ губернскомъ архивѣ, гдѣ даже моль питалась старыми указами, трудился подьячій Ѳаддей Любослововъ — мужъ худой, какъ гусиное перо, и столь же чернильно-усердный.

День его состоялъ изъ переписки дѣлъ о «спорахъ межъ кротами и землемѣрами» (1753–1811 гг.) и подсчета, сколько копѣекъ казна сэкономила на чернилахъ, пока онъ спалъ.

Однажды, роясь въ ящикѣ съ грифомъ «Хранить до Суднаго Дня», Ѳаддей нашелъ Ключъ отъ Времени — ржавый, подъ печатью «Вѣчная Тайна. Не вскрывать. Срокъ храненія: безсрочно».

Тутъ же въ окно постучали старцы-часовщики, чьи бороды сплетались въ циферблаты:

— Рѣка Времени обмелѣла! Чиновники растащили ея воды на отчеты «о перспективахъ вчерашняго дня»! Отпирай, Ѳаддей, пока не поздно!

Глава II. Лодка изъ Сожженныхъ Доносовъ

Ѳаддей, связавъ лодку изъ бумагъ (доносы, смѣты и любовныя записки столоначальниковъ 1703–1847 гг.), отчалилъ вверхъ по теченію.

На первомъ же порогѣ его остановилъ Водяной-Ревизоръ съ саквояжемъ изъ лягушачьей кожи:

— Плати пошлину за пользованіе историческимъ моментомъ! Или предъяви пропускъ въ прошлую среду!

— Да какой пропускъ? — возмутился Ѳаддей. — Я подьячій, а не машина времени!

— Ага! Значит, самовольное плаваніе по хронопотоку! — Водяной вытащилъ протоколъ. — Штрафъ: три года изъ будущаго или пять изъ прошлаго. Выбирай!

Ѳаддей, швырнувъ ему пачку доносовъ на самого Водяного и «Подозрѣніе въ незаконномъ осушеніи временныхъ болотъ», рванулъ дальше.

Глава III. Князь-Хронофагъ (Времяѣдъ)

На берегу, гдѣ вчерашній восходъ солнца сталкивался съ завтрашнимъ закатомъ, стоялъ Князь-Хронофагъ — толстый, какъ боярская карета, съ лицомъ, напоминающимъ испорченный часословъ.

— Малый! — прогремелъ онъ, жуя промокашѣчный штрудель эпохи Петра I. — Отдай Ключъ! Я велю переписать исторію такъ, что Иванъ Грозный станетъ Иваномъ Обиженнымъ, а Полтавская битва — чаепитіемъ съ шведскимъ посломъ!

— Не-е-етъ! — взвизгнулъ Ѳаддей, прикрывая Ключъ грудью. — Вы и такъ всѣ даты переврали!

Князь, фыркнувъ, запустилъ въ него объяснительной запиской 1721 года, тяжелой, какъ гиря. Лодка дала течь, но Ѳаддей, заткнувъ пробоину Указомъ о запретѣ течей, поплылъ къ Истоку Вѣчности.

Глава IV. Судъ надъ Минувшимъ

У Истока, гдѣ время рождалось изъ ледяного родника, Ѳаддей увиделъ Судью-Хронолога (Времяслова) въ мантіи изъ пожелтѣвшихъ календарей:

Обвиняются:

Векъ XVIII — въ растратѣ серебряныхъ монетъ.

День 12 марта 1801 года — въ самовольномъ измѣненіи погоды.

Часъ обѣда — въ систематическихъ опозданіяхъ.

— А гдѣ же настоящее? — спросилъ Ѳаддей.

— Настоящее подъ арестомъ! — огрызнулся Судья. — За «неуваженіе къ прошлому и кредиты изъ будущаго»!

Ѳаддей, вставивъ Ключъ въ родникъ, закричалъ:

— Освободите настоящее, а то я всѣ ваши сроки перепишу чернилами изъ вчерашняго!

Глава V. Вѣчность на Карантинѣ

Родникъ брызнулъ новымъ временемъ, смывая фальшивые даты. Князь-Хронофагъ, сжавшись до размера карманныхъ часовъ, застрялъ въ 1721 г.

Судья-Хронологъ подписалъ актъ: «Настоящее освободить подъ поручительство здравомыслія».

Ѳаддей же вернулся въ архивъ, прихвативъ рецептъ чернилъ изъ застывшихъ мгновеній** (подходитъ для отчетовъ) и Постановленіе о запретѣ чиновникамъ купаться въ Рѣкѣ Времени (нарушители будутъ вычеркнуты изъ табели о рангахъ).

Водяного-Ревизора назначили смотрителемъ фонтанныхъ бюрократическихъ сроковъ.

А Рѣка Времени теперь течетъ, какъ ей и положено: вчерашній день оплачиваетъ долги, завтрашній требуетъ авансъ, а настоящее… настоящее все еще пытается успѣть за обоими.

Примѣчаніе:

Сей текстъ учитъ: даже время боится чиновника съ печатью. А Ѳаддей теперь знаетъ: прошлое — какъ архивная пыль — чѣмъ больше тревожишь, тѣмъ больше чихаешь.