Обещание

В это прекрасное весеннее утро малыш Алекс грустил. Он сидел в гостиной и рассматривал фотографии на стене. Вот отец в форме. А вот он на море держит его за руку. Сегодня отец улетал в долгое космическое путешествие. На два года. Капитан настоящего звездного научно-исследовательского корабля! Мальчишки смеялись, когда у него не получалось выговорить «научно-исследовательский». Но Алекс научился, и теперь они просто завидовали.

Конечно, он будет скучать. Алекс уже скучал, хоть родители научили переносить разлуку. Но к естественной грусти примешалось какая-то ревность. Сейчас больше всего на свете он хотел полететь с ним. Он хотел стать похожим на отца, стоять рядом с ним на мостике. Оставаться на Земле и ходить каждый день в школу, казалось ему таким унылым. Наконец в комнату зашел отец, одетый по форме, широкоплечий. Как на картинке.

Алекс тут же вскочил с дивана.

– Папа, когда ты меня возьмешь? Я уже взрослый. Мне скоро десять.

Отец грустно улыбнулся:

– Нет, малыш. Ещё пока не возьму. Подойди-ка, – капитан подозвал сына к косяку двери, где они отмечали рост, и поставил отметку.

– Вот, когда дорастешь до этой черточки, возьму на корабль. Давай-ка померим, сколько не достаешь?

Отец поставил еще одну отметку, и после того как сын отошел, удивлённо сказал:

– Не думал, что ты так вырос. Остался один дюйм! – объявил он торжественно.

Александр радостно подпрыгнул:

– Папа, ты обещаешь?

– Что поделать? Раз сказал, значит обещаю. Последний дюйм и я возьму тебя с собой. Обещаю.

– Ура! Последний дюйм, последний дюйм...

Мать лишь вздохнула, глядя на них.

***

Александр стоял на капитанском мостике впервые в должности капитана. Земля медленно уменьшалась на экране. Он ждал разрешения на выход в гиперпространство. До этого он пять лет прослужил старшим помощником на этом же корабле, поэтому совсем не волновался.

В свои тридцать два, он был одним из самых молодых капитанов, но это дорого ему обошлось. Бесконечная учеба, дисциплина и почти никакой личной жизни. Такое не каждый может выдержать. Над ним смеялись, его не понимали. Порой, он и сам себе казался дураком.

У него была цель – узнать, что произошло с отцом. Тот так и не вернулся. Пропал без вести. Однажды корабль просто исчез со сканеров вместе со всем экипажем, а на месте исчезновения осталась большая аномалия из темной материи.

Аномалию назвали в честь отца: «Аномалия Бертова». Невооруженным глазом или в обычный телескоп, конечно, ничего не было видно, но сканеры темной материи показывали некую структуру известную почти каждому по многочисленным визуализациям из научно-популярных журналов и передач. Структура представляла собой спираль закрученную вокруг себя самой в спираль и все это, в свою очередь, опять было закручено в спираль. С одного из концов, в некотором отдалении, торчала небольшая двойная спиралька, будто хвостик.

Ничего подобного больше нигде не встречалось, хоть ученые искали. Аномалия интересовала многих. Но если другими исследователями двигали любопытство и жажда славы, то для Александра это было чем-то личным. Могила отца, как называли спиральную структуру в кругу семьи, не давала ему покоя с тех самых пор, как он узнал о ней.

Популярная научная проблема порождала много смешков и безумных гипотез. Аномалии даже приписывали магические свойства. Александра же коробило и от психов орущих, что это конец света, и от «барабашек» из «потустороннего мира». Алекс хотел нормального объяснения. Для этого он приложил столько усилий и стал капитаном. Он хотел дирижировать поиском. Впрочем, ему хотелось пойти по стопам отца тоже.

Края экрана замигали зеленым, это означало разрешение на переход в гиперпространство.

***

Прошло девять месяцев. Исследования на корабле Алекса зашли в тупик. Через три месяца их могут отозвать. Больше пяти кораблей на небольшой орбите вокруг аномалии не допускали из-за безопасности, а желающих было много. Жесткий отбор. Если экипаж не добивался даже теоретических результатов, его сменяли. Для следующего захода пришлось бы ждать несколько лет.

Алекс проснулся в плохом настроении, перспектива улететь ни с чем беспокоила все больше и больше. Да, он понимал – эту задачу не решить только упорством и дисциплиной, нужно было что-то ещё. Он многое сделал, собрал отличную команду, оснастил корабль точнейшими приборами. Где-то добился, а где-то надавил, пользуясь именем. Столько, сколько сделал он, не сделал бы никто ни за какие деньги. Алекс в этом не сомневался. Но всё равно чего-то не хватало, чего-то совсем маленького, чего-то, что все упускают из вида...

«Последний дюйм» – вспомнил Александр слова отца. Как же он радовался ребенком, что ему так мало осталось до космоса! Как ждал отца! Как верил! Но отец не выполнил слова. Последний дюйм растянулся на много лет. Высокий и статный, по словам матери: «Точная копия отца», он перерос тот заветный дюйм давным-давно.

Александр включил связь:

– Господин Копс, прошу немедленно ко мне.

В дверь постучали лишь через пятнадцать минут. Другой бы пришёл в течение минуты, но, таков был математик Копс. Худощавый, среднего роста человек пятидесяти лет был полной противоположностью капитана. Недисциплинированный, рассеянный и с ленцой – начальник отдела математического анализа. Вопреки здравого смысла. Но назначили его не случайно, свою работу он любил и обладал великолепной математической интуицией. Лауреат престижной премии. Сам Копс считал премию почти случайной. По его словам, однажды он увлекся расчетами одного парадокса, а потом оказалось, что они идеально подходят для решения другой математической проблемы.

Алексу нравился этот чудаковатый ученый, несмотря ни на что. Добряк с острым умом. Прощал опоздания и вольное отношение к субординации. Математический отдел Копса показывал прекрасные результаты. Алекс не понимал, как ему это удается без дисциплины, и это восхищало. А Копс, в свою очередь, понимал и отчасти разделял стремления Александра как никто другой. Испытывал к нему дружеские и даже отеческие чувства: «наш юнга», – говорил он об Алексе в неформальной обстановке.

– Присаживайтесь, – сказал капитан. – Я бы хотел обговорить перспективы. Что можно сделать? Может, пока не поздно, попробовать другое направление? – Алекс с надеждой заглянул Копсу в глаза. – Может, эта сверхспирализациядействительно признак живого?

Копс уже собирался присесть, но услышав эти слова, оперся на стол руками и выпалил с недовольной миной:

– Пусть дураки с «Магеллана» занимаются этим!

Александр улыбнулся, любовь Копса к ученым с «Магеллана» была притчей во языцех. А Копс горячо продолжил:

– Если бы это был организм, то такие спиральки были бы везде, маленькие, большие, гигантские. Но их нет. Сколько ещё можно носиться с этой глупостью?

– Мне тоже не нравится эта гипотеза. Но… – Алекс замялся, – Вы присаживайтесь. Я хочу быть уверенным.

Копс, увидев нерешительность Алекса, смягчился. Он понял, что речь не идёт о резких изменениях и, наконец, уселся.

– Вы запутались... что ж, понимаю.

– Итак, вы категорически против, – капитан сделал пометку в планшете, и, чтобы не злить пылкого математика, быстро добавил: ­– И ваши аргументы убедительны.

Копс молча кивнул.

– Вы настаиваете, что спираль это информация?

– Да! Я в этом абсолютно уверен. Произошла катастрофа, а аномалия это информационный след. Как кратер от метеора. Начинать дешифровку нужно, разумеется, с хвоста. Он проще, меньше. Это логично, – сказал Копс уверено, – вопрос только в том, что он такое? А это только исследовать. Я настаиваю, что аномалия это корабль, а хвост последний сигнал бедствия.

– Да, но сначала мы думали, останки корабля это как раз хвост. А аномалия это аномалия, и потратили полгода. Это не подтвердилось. В чём разница?

– Вы неверно мыслите. За полгода мы многое выяснили и пришли к текущей гипотезе. Может, в процессе обнаружим ещё что, тогда и будем думать, что не так, – Копс пожал плечами, давая понять, что не понимает беспокойство Алекса.

Александр вздохнул:

– Но у нас нет результатов, а время заканчивается. Может быть, стоит подумать о другой гипотезе? Чтобы просто остаться? – Алекс многозначительно посмотрел на Копса.

– Нет, решительно нет, – ученый вскочил и начал ходить по каюте. Липовые исследования только сделают хуже. Вы не знаете этих акул из совета. Он повернулся к Алексу, – Это не сработает. Нас всё равно попросят, а время на этот шахер махер мы потеряем, – он опять заходил по каюте. – А я чувствую, это оно. Это верный след. Всё складывается один к одному, это как собранный пазл без одной последней детальки. И единственный шанс продолжить, это найти детальку. Мы ещё не все варианты перебрали, но мы найдем, не сейчас, так в следующий раз, – Копс задумался на мгновение и добавил: – Нам просто нужен последний...

– Дюйм,– сказал Александр задумчиво глядя на планшет.

– Что? – Копс остановился и пытливо уставился на капитана.

– Последний дюйм, это наш с отцом договор, не обращайте внимания, это так выскочило...

– Ваш с отцом последний договор?

– Ну да, перед отлетом мы договорились, что я вырасту на дюйм, и он возьмет меня в космос.

– И вы молчали?! Это же тот самый ключ, который я ищу! Эх, молодежь...

Нарушая всякую субординацию, математик, в буквальном смысле выскочил из каюты со словами:

– Ни за что бы не догадался.

Капитан удивленно посмотрел ему вслед, затем на планшет, словно хотел найти там ответ. Но не нашел и, глубоко вздохнув, решил набраться терпения.

* * *

Алекс наблюдал за последними приготовлениями. Он стоял на капитанском мостике флагманского корабля. На этот раз его пригласили почетным гостем. Прошло двенадцать лет со времени знаменитого открытия сделанного Копсом. Теперь Александру исполнилось сорок два, сколько его отцу, кода он погиб.

Грустно было об этом думать. Но что поделать? Если эксперимент пройдет успешно, он хотя бы сможет попрощаться с останками. Приходить к нему на могилу как обычный сын к обычному отцу.

Космический эксперимент по обратной трансформации, скорее напоминал шоу: два огромных кольца, внешнее и внутреннее с просветом между ними, опоясывали аномалию. Они излучали во внутрь невидимый свет, проявляя спираль для невооруженного глаза. Теперь она выглядела будто бы вывернутое наизнанку стекло. Вернее, капитан просто знал, что кольца излучают особый свет, человек же не сведущий подумал бы, что светится аномалия.

Время шло медленно, и Алекс задумался. Сейчас его считали легендой – капитаном того самого корабля. Но, прорыв в исследованиях сделал именно Копс. Выяснилось, что хвост аномалии действительно сигнал, в котором была фраза «последний дюйм». Она стала ключом к расшифровке послания, а вслед и всей аномалии. Это всё-таки оказался корабль со всеми приборами и экипажем, который трансформировался в темную материю из-за какой-то аварии. Благодаря этому ученые установили, что темная материя это что-то вроде информации о материи или особого состояния материи.

Обратное извлечение стоило дорого. Все эксперименты до этого, проводились на объектах не более пяти метров в диаметре, сейчас же речь шла о полноценном корабле. Противники извлечения считали эту затею экономически невыгодной. Они говорили: «Пусть аномалия останется великим памятником начала новой эпохи». Предлагали сделать на орбите космический отель с музеем. А эпоха действительно наступала новая, ведь новое открытие сделало возможной телепортацию.

Несмотря на сопротивление, родственникам и ученым удалось убедить правительство выделить средства. Алекс с матерью активно в этом участвовали.

Наконец, раздались звуки обратного отсчета. Александр заволновался, слишком много зависело от успеха. Кольца начали асинхронно вращаться, разгоняясь всё быстрее. Через минут десять они достигли бешеной скорости, при этом свет, преломлявшийся через аномалию, создавал иллюзию некой фантасмагории внутри. Это длилось недолго, постепенно спиральные завитки начали раскручиваться, распределяясь от центра к краю колец как светящиеся нити. В центре сформировалась пустота. Она расширялась и как лупа все больше и больше увеличивала то, что находилось за ней. Когда вся спираль была раскручена по внутреннему кольцу, она начала заполнять пространство между кольцами, просачиваясь как туман и спрессовываясь в однородную массу.

Кольца остановили свое вращение, масса начала сжиматься, сдавливая внутреннее кольцо, от которого к центру направилось множество тонких лучей.

Резкая вспышка света!

Это внутреннее кольцо не выдержало и лопнуло.

«Конец», – устало подумал Александр. Он столько сил вложил, чтобы этот день состоялся. И теперь? Всё насмарку.

Он посмотрел на стоявшего рядом адмирала, тот сочувственно кивнул. Да, предприятие было рискованным, никто не давал гарантии на успех.

Внезапно, взревел канал экстренной связи:

– ...смог выполнить обещание, – раздался голос.

Отца?

Алекс посмотрел на экран. Там, в не рассеявшихся остатках взрыва вырисовывался силуэт корабля. «Неужели получилось? Успели?» – у Алекса бешено заколотилось сердце, а ноги стали словно ватными. Но следом за эйфорией заговорил рассудок: «В сообщении не было таких слов! Откуда?» Алекс прекрасно помнил слова из расшифровки: «Сын, тебе остался последний дюйм, прости, что не...». На этом фраза обрывалась!

Да! Разумеется! Напрашивалось продолжение. Но так явственно услышать окончание? Произнесённое голосом отца? Это подсознание играет злую шутку, или всё на самом деле? Мысли лихорадочно понеслись у него в голове.

– Капитан, капитан, вы хорошо себя чувствуете? – только сейчас Алекс обратил внимание, что адмирал заботливо обращается к нему.

– Да, сэр... – ответил Алекс на автомате, не веря собственным словам.

– Я приказываю! Немедленно вернуться в свою каюту. До выяснения.

Адмирал похлопал Алекса по плечу и тихо добавил:

– На тебе лица нет.

Алекс в ответ лишь кивнул не в силах ответить. Его переполняли эмоции.

В каюте Алекс налил себе виски, выпил одним залпом и сел. По телу разлился приятный огонь, мысли начали проясняться, переходя в надежду, а надежда в сонливость и капитан заснул прямо в кресле.

Разбудил Алекса звонок дежурного офицера, его приглашали на конференцию для родственников. Все члены экипажа с «Кометы–3» оказались живы. Подробности на конференции. «Живы? Живы!» Ему не послышался голос, это реально был голос отца? Это не укладывалось в голове и казалось чудом. Капитан, как мог, привел себя в порядок, и выскочил из каюты.

Конференц–каюту уже заполнили взволнованные родственники. Они, как и Алекс, приехали на станцию заранее, чтобы наблюдать за экспериментом. Люди перешептывались, обсуждая новость, но толком никто ничего не понимал. Наконец, дверь открылась, и зашел доктор. Вид у него был замученный. Волосы растрепались, под глазами мешки. Все замолчали и он тут же торопливо объявил:

– Как вы уже знаете, все члены экипажа живы. Мы пока не знаем, как это вышло, возможно, причина в аварии, но мы это выясним обязательно, не волнуйтесь.

По залу прошел гомон.

– Они здоровы? – спросил кто-то.

– Ах, да! Простите. Вас волнует их состояние. Итак, предварительный осмотр не выявил никаких значительных отклонений, но все находятся в состоянии шока, сейчас им дали успокоительные и они спят.

– А незначительные это что?

– Пока мы сами не знаем, – доктор развел руками. – Завтра сделаем более глубокое сканирование.

– А когда их можно увидеть?

– Доступ к пациентам разрешен только медицинскому персоналу, вам доступ запрещен. Категорически. Мы обсуждали этот вопрос на консилиуме. И решили не рассказывать о реальном положении дел. Сейчас они думают, что их спасло проходящее мимо судно. Так нужно, чтобы не усугублять состояние шока. Пока непонятно как трансформация сказалась на психике.

– А они … ммм... нормальные?

– По этому вопросу мнения разделились, лично я считаю, что нужно предполагать самое худшее и проверить всё досконально. Есть более оптимистично настроенные коллеги. В любом случае, с тщательной проверкой согласны все, так что потерпите. Всё. Простите. Мы очень загружены.

На этих словах доктор убежал, хоть вопросов ещё было много.

Обсудив услышанное, люди начали расходиться. Конечно же, всё это казалось невероятным, даже безумием каким-то. Перспектива увидеть родного отца живым, после стольких лет уверенности в его гибели, пугала и возбуждала одновременно. Все же страх был скорее мистическим. Преобладала надежда и радость несмотря даже на гипотетическое безумие. Ведь он сможет держать отца за руку и смотреть в его добрые глаза.

* * *

Через три дня выяснилось, что ни у кого никаких отклонений нет. А еще через два, Алекса позвали к психологу для подготовки к встрече с отцом. Психолог предупредил о сложностях. Прошло около тридцати лет и в сознании отца Алекс ещё подросток. Ему будет тяжело признать в зрелом мужчине сына, тем более, что они теперь одногодки. А для Алекса, отец будет таким же, как в детстве, но психологически станет ровесником, что может повлиять негативно на обоих.

Врачи хотели повременить с посещениями. Но бесконечно скрывать правду нельзя. В итоге они рискнули, учитывая, что оба капитаны и морально устойчивы. А дальше, если встреча пройдет успешно, то другим тоже разрешат короткие визиты.

Наконец, его позвали. Алекс подошёл к каюте отца. Несколько секунд нерешительности. Переживания, мысли, страхи всплыли разом и не давали сосредоточиться. Алекс взял себя в руки и слабо постучал.

– Входи, – услышал он родной голос.

Отец стоял посреди каюты в парадной форме, точно такой же, как тогда... в детстве. Он явно ждал встречи, на лице читалось волнение. Александр подошел и остановился в нерешительности, он не знал, что делать дальше, пожать руку или броситься на шею, а может быть просто что-то сказать? Отец тоже молчал. Он разглядывал лицо немолодого человека, медленно, задумчиво, отстранено. Алексу стало не по себе, и он заморгал глазами, часто, часто. В ответ лицо отца словно засветилось от улыбки, он узнал детскую привычку.

– Алекс!

Не сговариваясь, они обнялись. Потом стояли так и просто молчали. И без слов было понятно через какие переживания им пришлось пройти. Скоро прозвучал сигнал, что время заканчивается. Первый визит не должен длиться долго. Сегодня они обменялись лишь общими фразами, как и советовали психологи. Всё же, на прощание, Алекс не удержался и задал волнующий вопрос:

– Папа. Как ты догадался сказать про последний дюйм? Без этого мы бы не расшифровали сообщение.

– Знаешь? В тот момент я думал только, что не смог сдержать обещание тебе...