Обещают снег

Научиться чему-то можно, даже попав под дождь. Чтобы не промокнуть под неожиданно хлынувшими с неба потоками, ты бежишь по улице к дому. Но добежав, обнаруживаешь, что сухим все равно не остался. Если бы ты с самого начала решил не бежать, то конечно же промок бы, но зато избежал ненужной суеты.
(Ямамото Цунэтомо, «Хагакурэ»)

«Обещают снег». Я повторил про себя эту мантру — прогноз, в который слабо верил, гревший маленьким огоньком внутри в очередной зимний день. С утра нещадно лил дождь, как, собственно, и всю неделю, а если прибавить к этому ветер, дующий с гор в нашу котловину, то получалась мерзкая хмарь. Уж тем более для предновогодней недели.

Хотелось плюнуть в лица тех, кто мечтал о зимней погоде на все праздничные и даже обыденные деньки, видимо, не очень правильно формулируя запрос во Вселенную. Ибо мне куда ближе были привычные для наших южных широт плюс десять-пятнадцать, так приятно касающиеся свежей прохладой и не мешающие гулять с друзьями по вымершей первоянварской набережной речки, единственной отраде для глаз в нашем городе.

Теперь же все эти мечтатели заткнулись, так как ударь мороз — утром весь город превратится в каток, обездвиженный от сих и до сих. Хоть это они понимали. Скорее всего.

Я вышел из подъезда, сжимая зубы, как будто верил, что так дождь попадает на меня реже, осторожным шагом двинулся к остановке. Бежать не было смысла — всё равно промокнешь; куда важнее сохранить ноги сухими, не ступая в глубокие места. Понятия «обходить лужи» тоже не существовало.

Искать работу в преддверии праздников — занятие не очень удачное. Работодателей в это время волнуют другие вопросы: закрытие финансовых отчётов, высокие спросы в предновогодние недели, планирование отпуска, покупки подарков и проведение корпоративов — но никак не качественный наём.

С другой стороны, сто́ит быть честным с собой: поиски работы — это вообще не очень приятное занятие, и с каждым новым порогом, с очередным дежурным «спасибо, мы вам позвоним», укреплялось ощущение, что год я точно проведу так, как его и встретил.

Как ни странно, новые высокие ботинки выдержали испытания, не пропустив ни капли враждебно настроенной влаги, ну а то, что пальто было мокрое насквозь, а под ним и худи — естественные и вынужденные потери. Зонт в такой ветер бесполезен — лишнее обременение.

Я вышел загодя, но всё же страшился опоздать. Для меня это было естественным чувством. Да и переживал я много о чём. И конечно же, уже слышал, стоя на задней площадке троллейбуса, как произносится в очередной раз пресловутая фраза и закрывается дверь. Ещё шесть попыток — и я признаю себя виновным в безработице. Наказание будет в виде исправительных работ каким-нибудь посудомойщиком с окладом в одну десятую прожиточного минимума. Вместо колонии — комната задрипанной общаги, куда приходить буду уставшим, варить макароны из наимягчайших сортов пшеницы или вообще без неё в составе. Да, а ещё обязательно кожа на пальцах и ладонях будет сморщиваться и вызывать дрожь по телу от каждого прикосновения. И из приятного будет только нарисованное выражение лица в отражении грязного зеркала с натянутой…

А вот эти их улыбки, кстати. И до мерзости приветливые лица. Нет, ну почему бы хоть одному эйчару не закинуть ногу на ногу и, закуривая, спросить меня: «Ну, а ты чё умеешь?» вместо банального дресс-кода лицемерия. Да, об одежде…

Я ещё раз мысленно прошёлся по своему внешнему виду, удостоверившись, что готов к очередной безрассудной атаке, которая уже через пять минут превращается в безуспешную оборону. Несколько раз посмотрел на себя через фронтальную камеру, проверил, что в рюкзаке есть салфетки для ботинок, в кармане — носовой платок, а паспорт с деньгами не намокли…

«Обещают снег» — услышал я теперь в салоне троллейбуса. Да, популярная тема для нашего городка. Две женщины, сидящие по разные стороны прохода, протянулись друг к другу и перекрестили зонтики со стекающими каплями.

«А вот раньше каждый год на санках катались», «А в девяносто третьем река замёрзла до другого берега, пешком на ту сторону ходили». Да, все эти стандартные продолжения разговоров, почему нынче зимы не то что раньше. Зонты им приходилось держать чуть приподнятыми, чтобы кончики не касались пола троллейбуса, измазанного уличной грязью.

Хорошо хоть не продолжили: «глобальное потепление… терморегуляция планеты…». Но они явно были не из того контингента. В любом случае, ничего нового.

Даже ведь этот троллейбус колесит тут сколько себя помню. Говорят, что в таких городках, как наш, новый транспорт — это списанный из столицы. Наверное, так и есть. На потолке расходятся швы, и из них свисает какой-то утеплитель. Или нет. Или это просто гроздья пыли. Поручни стёрты до основания, как культовые места скульптур, типа носов собак и грудей колхозниц, и уже не несут своей первичной цели — удержать от падения, ведь у тебя появляется шанс выпасть вместе с поручнем на очередной остановке…

«Фух, уже на следующей». В старом центре улицы сужаются, балконы нависают гроздьями над самой дорогой, домам приходится тесниться, и, несмотря на сильный ветер, вечно ревущий с хребтов, окружающих наш маленький город, всегда остаётся ощущение какой-то духоты.

Я выпрыгнул на тротуар и забрался под козырёк остановки. Дождь лил пуще прежнего — уже не хлестал, а падал сплошной стеной воды. Ботинки не выдержали неприятельского натиска, и я пожалел о своём прыжке.

«Да, и где же ваш снег!» — безмолвно выкрикнул я хмурой погоде, серому небу, да и всему городу, его жителям, бесконечным дорогам, хрущёвкам, бетонным заборам, трубам цементных заводов и кранам речного порта…

— И почему вам всем не нравится дождь?

Я оглянулся на вопрос. Девушка, явно одетая не по погоде, сидела на лавочке и с улыбкой глазела на меня.

— Разве он делает что-то плохое? — спросила она.

Я злобно глянул на девушку и удержал себя, чтобы не выругаться на неё. Не находя желания участвовать в праздной беседе, я проложил путь на вымышленной карте, постарался представить, как мне дойти до искомого бизнес-центра.

— Вам будет тяжело идти дальше, раз вы так не любите дождь, — не унималась девушка.

— Если его сейчас полюблю — сухим не стану, — грубо ответил я, пока носки медленно пропитывались новыми ощущениями.

— Но и не будете переживать об этом.

— Что-то не вижу, чтобы ты бежала радостно по этим рекам. — Я оценивающе взглянул на неё: на её одежде и волосах не было ни единой капли.

— Жду свой. — Она махнула рукой в сторону дороги. — Так и что плохого в дожде?

— Да что ты хочешь от меня? — наконец выпалил я. — Знаешь, неблагоприятно влияет на настроение, ага, сойдёт?

— Да, мне нравится. Но настроение каждого в его руках, верно ведь?

— Да, да. Всё верно. — Я отвернулся в сторону нужного мне пути: дойти в приличном виде до собеседования будет невозможно. — Не все же праздно шатаются по городу, у кого-то проблемы и дела.

Я подумал, что несправедлив, учитывая, что в моих шатаниях в поисках работы тоже не так много смысла, и если бы я раньше не мечтал подолгу о различных путях достижения чего-то большего, а инвестировал это время в действия — давно бы уже и добился большего. Намного большего, чем мойка посуды, серый скучный город с жалкой речкой и этот дождь, стучащий по крыше остановки.

— Да, все вокруг в суете, и в завтрашних днях. Никто не может побыть прямо сейчас, — будто процитировала девушка.

Я повернулся обратно к ней и, не скрывая, осмотрел её и всю скамью: рядом не было зонта.

— И как ты не вымокла?

— А очень просто. Знаешь, песня такая есть у «Ундервуда», там слова: «…что бежишь под дождём, что стоишь под дождём — намокаешь одинаково».

— Ага. «Научиться чему-то можно, даже попав под дождь…» — начал было я похожую мысль из «Хагакурэ», но остановился, сомневаясь в уместности. Во всяком случае, она точно не так же популярна и понятна, как напечатанная рок-группой.

— Так вот, это, кончено, правда, но не вся, — продолжила странная девица. — На самом деле можно идти так медленно, что и вовсе не промокнешь.

— Ишь ты! — чуть не рассмеялся я. — И как же это?

— Да вот так. — В это время к остановке причалил микроавтобус, и, не отдавая швартовы, отворил дверь. Девушка вышла из-под козырька, на полпути остановилась, развернулась и улыбнулась мне.

— Не вини погоду в том, что ты промок! — И действительно, казалось, что ни одна капля не коснулась девицы, и когда та заметила мои удивлённые брови, засмеялась и прыгнула на ступеньки. Девушка помахала мне и уехала вдаль.

— Как же это? Повезло? — Я тоже выглянул из-под козырька. — Твою ж… Что за глупость.

Я оценил расположение стрелок на наручных часах: приходилось принимать решение здесь и сейчас. Так что я резко двинулся в сторону своей цели, подставляясь холодному дождю. Через квартал я достиг искомой точки, здесь требовалось свернуть с бульвара под арку, как раз за неработающим фонтаном. Под аркой было темнее, но эти несколько метров без осадков выглядели желанными. Я остановился насладиться отсутствием дождя, который старался достать до меня косыми штрихами. Отсюда метров двадцать, а вот и цель…

Почему это моя цель? Разве оно мне надо? Я ведь сам не верю, что моя цель в этом месте. Она точно не в ещё одном лице с натянутой улыбкой. И уж тем более не в конторе, куда меня могут, наконец, взять, и я буду ходить туда к восьми утра пять дней в неделю, весь год, кроме праздников и отпуска. Почему я тревожусь о том, что на самом деле меня вообще не волнует? Что, если дождь поэтому меня и останавливает…

Пока я размышлял об этом, стало тихо. Больше не было никакого ливня, ни единой капли. Ну нет, это ничего не значит. Я вернулся на бульвар, а в небе кружили редкие снежинки. Не обманули. Может быть, как раз вот это и есть знак?

Я старался идти как можно медленнее, чтобы не спугнуть погоду — аккуратно зашагал в сторону набережной, мысли отдалились от проблем с работой и тем, как жить дальше. В пустеющей голове мелькали вопросы о том, как я живу сейчас. Это вдруг начало казаться более важным, а возможные варианты будущего со сморщенными пальцами казались вполне сносными, если уж в этом нет лицемерия. По лицу больше не хлестало, а я ощущал прикосновения пушистого холодка.

Этот путь был отчего-то приятен каждому моему шагу, я просто был рад находиться здесь и даже перестал дрожать от того, что совсем недавно дождь проник в каждый мой уголок и пошарил по карманам.

Продолжив брести дальше, я ожидал, когда бульвар, наконец, выведет меня на набережную. Город не казался таким уж серым, душным, теснящимся между горных цепей, окружающих его со всех сторон. Я облокотился на ограждение набережной. Да, а ведь и вправду: обещали и сбылось.

А может, девушка права, и от моего настроения, от меня самого — зависит даже, казалось бы, неизменяемое. Весь мир.

Я посмотрел вдаль, в бескрайнюю тихую гладь моря, уходящую в ночь. И впервые почувствовал свободу. Холод проник в последнюю клеточку, но на моём лице появилась улыбка. Нет, не эйчаровская.

Шёл снег.