Обход

Как выяснилось, обход - это чисто технический термин, обозначающий, по сути именно обход - чего-то, что в принципе нельзя обойти, потому что это даже не ставится под сомнение и выполняется всегда и на автомате.



Я люблю его.
Я настолько сильно его люблю, что не могу без него жить. При одной мысли о том, что его не станет или он исчезнет - внутри возникает спазм и боль в груди. И одно отвращающее это слово - НЕТ!!!!
Я не смогу без него жить, и я все сделаю, чтобы он не уходил от меня.

Он живет не в моей стране даже, он светится в телике, да, он актер, да я люблю его, но я не просто фанатка, я точно знаю, что он - мой. Я смотрю на его семью - на его дочку и думаю - ЧТО такого она должна была сделать замечательного в своей жизни что ей досталось это счастье - обнимать его, говорить ему - папа, быть рядом с ним.

Я болею, я сильно болею. Туберкулез, временами дающий осложнения, а так он вялотекущий. Я сейчас лежу в нашей 2 больнице в Твери, иногда хожу погулять в сосновый парк рядом. Наверное, я все-таки умру. Я не хочу выздоравливать в мире, где рядом со мной нет его. И однажды вечером в пятницу - перед выходными - я решаюсь. Нет, не на самоубийство, зря вы так подумали, нет смысла в этом, а на встречу с ней.

Гадалка? Нет, старинная приятельница моей бабулечки - Никая Марковна. Я сбегаю из больницы - благо у меня пальто под матрасом, захожу к себе домой, достаю из шкафчика каменную статуэтку, которую бабулечка привезла из какой-то раскопочной экспедиции на Алтай, она про нее рассказывала иногда и говорила, что эта вещица явно не из мира живых. А по мне вещица как вещица.
Бабулечка умерла полгода назад, и вещица досталась мне. И, значит, я могу ее отдать кому захочу.

Я хочу.

Меня мутит и слабость, я явно зеленая и отощавшая, но лежать я не буду, мне это не надо, я пилю на троллейбусе до автостанции, а с нее на рейсовом до Березового, где живет бабушкина подруга.

Приехала, холодно, ветер и темно, осень. Промозгло за окном теплого автобуса. Я выхожу на остановке и иду от трассы через поле, где ветер пытается пробить меня насквозь, упираюсь, не за тем ехала. Потом шагаю через все Березовое - широкие улицы, заборы, желтый свет в окнах, редкие фонари, похожих практически нет. И вот ее дом.

Он не на окраине как водится, он стоит в ряду домиков на улочке, ведущей к кладбищу, шестым по счету. Мы с бабулечкой приезжали к Никае Марковне несколько раз - и летом, и зимой, и осенью, я точно знаю ее дом, ее сад и ее Полкана - старую овчарку, которая сама пришла к ней и начала ее охранять.

Двери у Никаи Марковны никогда не закрывались. И сейчас я подхожу к калитке, нажимаю ручку, раздается скрип задвижки и тихие шаги, сопение. Полкан.

Смотрит на меня, сердце пропустило удар, но собака не рычит, она отошла в сторону как бы пригласив - зайди.

Захожу. Кладу прямо на землю передачку, которую мне вчера вечером принес в больницу мой друг Макс, ему мама дала, кусок курочки. Полкану понравилось.

Несколько ступеней, сени, здесь можно снять обувь, снимаю. Вступаю в разношенные холодные тапки - для гостей, еще несколько шагов - и утепленная дверь в жильё. Прохожу в комнату. Полумрак и тишина. Свет выключен, но топится печка, пытаясь кроме тепла дать еще немного света этой небольшой комнате.

- Никая Марковна, вы дома? – Тихо, должно быть вышла на огород, подожду.

У меня всегда в этом доме было ощущение, что он живой, и настроение его было разным, мог и прогнать, но это, скорее всего, плод моего воображения, тем не менее, сочные мурашки немедленно облепили мои руки и шею, пристроились на спине. Брр..

Тени от открытой дверцы печи неровно и странно плясали по комнате, выписывая сложные па, на плите в такт этому танцу подвывал чайник. Я не услышала, как Никая Марковна подошла ко мне сзади:

- Здравствуй, Нина.

Я практически подскочила. Сердце бухнуло вверх, вниз, колени ослабли и я упала.. кажется.

Открыв глаза, я увидела совсем мирную картину - горит верхний свет, задернутые белые шторки на окнах, обои с неярким цветочным рисунком, никаких тебе бликов, антракт в бесовском балете, совсем обычная комната, и совсем обычная женщина заботливо глядит на меня.

-Испугалась?

Я кивнула - Да.

Никая Марковна старше моей Бабулечки года на два-три, но выглядит моложе своих лет. На голове белый в мелкую крапочку платок, шерстяная зеленая кофта, под ней халат, и все это подвязано белым же фартуком. Внимательные светлые глаза, морщинки на лице. Она вытирает руки чистым льняным полотенцем, после чего закидывает его на плечо и строго так:

-Зачем без предупреждения приезжаешь? И Полкан тебя пропустил? Ну да, вы же с ним дружки. Ты больна, Нина?

Я оторвала голову от дивана и села. Женщина смотрела на меня внимательным сканирующим взглядом. Врать смысла нет - она ведунья, она и так все узнает. Голова кружится, тело противно слабое, потное и вялое. Больна.

- Да. Но я приехала не излечиваться. Простите меня, Никая Марковна, я прошу вас об услуге, очень важной для меня.

Я рассказала ей про мои сны, про этого человека, как на исповеди высказала все, что на сердце. И выложила свою идею. Она слушала внимательно , и я не могла по ее лицу определить что она думает об этом.

Выслушав, она покачала отрицательно головой и сказала:

- Ты больна, Нина.

Я не могла уехать ни с чем. Я просто не могла. Мне было необходимо получить ее согласие и ее помощь. Приоритеты. Это было моим главным приоритетом, все остальное меркло около него. Я умоляюще смотрела на нее:

- Я все просчитала. На вас никто не подумает - я же в больнице лежу, никто не будет виноват. А мне хоть не живи. Да я и не хочу. Пожалуйста, помогите мне! Я так люблю его. Я не смогу без вас пробиться к нему! Вы моя последняя надежда. Я все равно умираю, а вы проверите свою теорию.

Я залезла рукой в карман пальто и достала небольшой сверток.

- Вот. Это вам за работу.

- Не нужно мне это, а ты совсем сбрендила. А если не получится?

- Ну, дальше смерти не уйду. А если получится? Я буду с ним.

- Ты просто фанатка.

- Нет, я просто люблю его и больше не могу без него жить. И сейчас подходящее время для полета, у него скоро будет второй ребенок. Это мой единственный шанс приблизиться. Никая Марковна, мне недавно приснился сон, в котором я и он были вместе - долго, а потом я его потеряла, и много жизней мы не могли встретиться. И тут я увидела его по телевизору. Я сразу узнала его.

Слезы потекли из глаз сами, я всегда начинала плакать когда вспоминала про это.

Марковна налила чай, подвинула мне чашку, в воздухе витал аромат – чабреца? Душицы с малиной:

- Пей.

Я отодвинула чашку и смотрела на нее сквозь слезы.

- Мне нужно уйти из этого тела. Понимаете? Меня здесь ничто не держит - мамы и отца нет, Макс - он переживет. Единственное что меня придерживает от того, чтобы самой все сделать, да, я про самоубийство - я не хочу иметь такое прошлое, но главное - я боюсь ПОТОМ все забыть, как бывало каждый раз.

Никая Марковна вздохнула, покачала головой и снова пододвинула ко мне чашку.

... Я ехала утром в больницу, первый рейс автобуса, народа практически нет, очень рано, мне нужно успеть до утреннего обхода. Выходной выходным, но дежурного врача никто не отменял. Спать хочется, мы проговорили до утра, меня качает, перед глазами все расплывается периодически - но мысль была, как мне казалось, ясной - я все делаю правильно.

Моя каменная жрица – статуэтка - осталась стоять на комоде у ведуньи. Я же получила четкие инструкции что делать и банку с какой-то отравой, которую ни один врач не констатирует как собственно, отраву.

Да, я все понимаю, концовка жизни редко бывает светлой и радостной - я даже не могу такого вообразить - смерть - это личное дело каждого, я решила - вот так. Выпить жидкость из баночки в больничном туалете и бросить ее в мусорный бачок, никто и искать не будет, я и вправду очень больна.

И не просто всё начать с чистого листа, а точно знать с какого именно, такой шанс практически не выпадает никому.

Никая Марковна как-то рассказывала бабушке, что у нее есть идея обхода - что она имела в виду я тогда не поняла, но бабушка с благодарностью ей поддакивала. Марковна говорила, что человек, умерев - она это называла - уход из тела - практически сразу же, примерно через полчаса, попадает снова в тело - которое только что родилось и совершенно случайным образом. Это как наказание, которое никому не удается обойти. И помню, что они с Бабулечкой спорили и замолкали, когда я приближалась. Теперь я понимаю почему.

Бабушка ушла тоже как я?

Я сидела на своей белой застеленной койке и не видела вокруг очертаний спящих больных своих соседей по палате, мысль целиком меня захватила. Обход?

…Мне снилось много раз, как я смотрю на него сверху, там темно, его почти не видно, но я знаю, что если я перестану на него смотреть и звать его - он закроет глаза, и я его потеряю снова. И я кричу ему, кричу и каждый раз просыпаюсь в слезах. Сейчас у меня такое чувство, что это не наше прошлое, этого еще не было. И я думаю, что если я буду рядом - этого и не случится. Даже ради одного этого стоило попробовать.

Я ничем не рискую.
Мой вялотекущий туберкулез не вылечится, а так я смогу его спасти. Это как сменить платье, говорила бабушкина подруга. Единственно - Никая Марковна сказала, что я, скорее всего, не вспомню все равно кто я и кто он, это и было главным пунктом ее уговоров отступиться.

Но я знаю, что я все равно вспомню - я просто не смогу не вспомнить и все, хватит.

Я взяла баночку с коричневой жидкостью - чай, и пошла по полутемным коридорам в туалет. В предбаннике санузла никого не было. Легкое гудение длинного плафона с дневным освещением, открытая форточка, холодно, чисто, только недавно вымытый пол. Больница спала, мирно покашливая во сне.

Откручиваю крышку, выдыхаю, руки дрожат, в теле тоже легкий мандраж, так, все, стоп, все решено, я не отступлю, делаю первый глоток. Горький и терпкий вкус. Даже почти вкусно. Банку я опускаю в бачок с мусором, его вынесут утром. Вернулась к себе, легла, укрылась одеялом. Мысль пришла, я постаралась не обдумывать ее, отогнала – а вдруг не подействует?

Прощайте, Никая Марковна, Макс. И спасибо вам за все. Остальное - это мое дело.

…Утром вокруг поднялась суета, солнце слепило, перед глазами расплывалась синева. Меня почему-то положили на каталку и укрыли с головой. И тут я поняла - я умерла. Зелье все-таки сработало. И я вспомнила что надо делать.

Я имела, вернее, появились точные инструкции куда мне идти, эти инструкции сами кристаллизовались четким пониманием, но этого мне делать было нельзя.

Только сейчас я поняла все, что она мне говорила - и что означает обход. Мне нужно обойти именно эти чужие и враждебные инструкции, которые вели куда-то на небеса, что совсем не факт. Это понимание было притягательным, каким-то вампирским зовом, обещающим блаженство и очень контрастирующее с ощущением жизни, которая осталась позади. Как черное и белое, как боль и нирвана. И противиться ему было нереально, это словно Бог звал к себе своих детей, обещая упокоение, мир в душе и свои объятия. Так это и понималось. И ни я, ни кто-то другой не противился этому зову. Не мог просто. И шел на него. Но на этом и все. Именно этому моменту был посвящен основной инструктаж Никаи Марковны, это значило, что мне нужно повернуться спиной к источнику сладкого блаженства, вспомнить СВОЮ цель и двигать туда. Эх, оказалось, нелегкая это работа...

Я села на каталке, потом "встала" и пошла к выходу. Тело осталось лежать под одеялом. Не жалко нисколько. Сказать, что я даже не оглянулась? Да, я не оглянулась. Как только я выбрала Путь, я ощущала силу и никакой болезни больше, вся слабость осталась там, под одеялом, на что оглядываться?

Моя цель - другой континент. Америка. Я только приблизительно знала, как до него добраться, но не сомневалась что доберусь, тем более выхода не было, я все это решила заранее.

И - да, я не буду описывать свое движение туда - это вам не инструкция. Скажу только, что я их нашла! И скажу, что мне пришлось ждать еще несколько недель, пока не появилась возможность захватить маленькое тело. И да, скажу, что пришлось выдержать не одну битву с другими желающими. Вот только у меня перед ними было преимущество - я точно знала, чего я хочу, и я знала, что я никого не подпущу к моему будущему новому телу. Я даже заняла его немного раньше рождения.

И я слышала ЕГО голос, и голос женщины - моей будущей мамы, и ещё голос девочки, сестра Джол. Ничего не имею против нее и против мамы.

Я чувствовала ее любовь, она поглаживала живот и я ощущала ее прикосновения. И его. Как только он дотрагивался до меня, я замирала от удовольствия, мама смеялась и говорила ему, что я уже люблю его. Она права! И она умница!

…Рождение было просто кошмаром. Впечатление, что я не отдала концы только потому что слышала его голос, который говорил маме - и один раз он сказал мне - ДАВАЙ!! и я просто скользнула к нему.

Первое что я увидела сквозь туман - ее лицо и его глаза полные слез - я поняла, что улыбаюсь ему. Я хотела сказать, что люблю его бесконечно, и еще сказать здравствуй - но поняла, что тело маленькое и не умеет этого делать. Неконтролируемые движения рук и ног вместо того, чтобы протянуть к нему руки - он смотрел на меня во все глаза - и я заплакала. Я плачем рассказывала ему, как трудно мне было добраться до него.

Он попросил взять меня на руки, и я затихла. Он смотрел на меня с любовью и некоторым удивлением - но я безошибочно чувствовала родную душу, как и он. И когда он держал меня на руках, что-то воркуя низким голосом, я просто таяла и чувствовала, что он тоже это ощущает - нашу гармонию. Мой папа. Мой любимый. Моя половинка и моя жизнь и любовь.

…Шло время, я потихоньку забывала больницу в Твери и холодную промозглую осень, а вместо Полкана у меня был бежевый пес Дайвест, с мягкой длинной тщательно расчесанной шерстью, ласковый и умница. Была мама Мэриен Элайн, сестренка Джоли и ОН, Дениэл Элайн, мой папа. Все получилось, Никая Марковна, все получилось, и я все еще немного помню свое прошлое и - главное - я помню: кто я и кто он.

Но и сейчас мне в кошмарах часто снился тот самый страшный сон, и я там кричала и просыпалась в ужасе - я его теряла. Снова и снова.

Папы часто не было дома, я ждала его. Я бродила по дому, зависала в кухне около холодильника, открывая и закрывая дверцу, не видя там ничего вкусного, уходила к себе в комнату, сидела на подоконнике и смотрела безотрывно на освещенную парковку, ждала когда его машина зашуршит по мелкому гравию и причалит к ступеням дома. Только после этого я ныряла под одеяло и делала вид что вижу десятый сон. Я начала бояться, что не смогу его спасти - с ним там может что-то случиться. Ничего не помогало удержать его дома - у него съемки, съемки и съемки, встречи и снова съемки.

Мне было десять, когда произошло некоторое событие, которое показало мне, что я могу делать необычные вещи. Уж не знаю почему - то ли потому что я его люблю с незапамятных времен или потому что я совершила обход - и не была лишена своих прошлых качеств - я как-то на уроке гимнастики подправила летящий в девочку Кири мяч. Я стояла между ней и этим летящим мячом, и просто как на схеме увидела его траекторию, поняла последствия. Все это произошло в одно мгновение. Я мысленно ударила рукой по мячу и он изменил свой полет, представляете!! Он отклонился, я честно, я это видела сама! Мяч врезался с громким стуком в стену рядом, а не в ее лицо. Это произошло быстро, никто не заметил, кроме меня.

Я была в шоке, и сказать про это я не смогла никому, никто про такое не говорил, нельзя. Но меня трясло от возбуждения. Я явно суперменша! Я смотрела все фильмы с супергероями и представляла себя – там, и всех побеждала! Но в реальной жизни никто так не делал, и не с кем было про это пообщаться, даже с папой я про это не говорила.

А чуть позже я услышала как мама в разговоре с тетей Линдой сказала "помнишь как Том остановил машину?" Я превратилась во внимание - тем более что уже поняла, что речь идет о том самом Томе Клейне, актере, на фильмы которого я засматривалась, и который был в какой-то секте. Я поняла, с кем мне надо поговорить. Потому что то, о чем они сплетничали, тоже было похоже на остановку объекта, там была какая-то история про падающее на дорогу дерево и Том то ли придержал дерево, пока оно падало, дав возможность промчаться под ним, то ли еще и остановил встречную машину, которая тоже должна была попасть под раздачу, короче говоря они в это не верили, но языки все равно чесались, тем более что речь шла о Томе.

Я уговорила папу в его приезд на неделю - съездить к Тому Клейну в гости - благо он жил недалеко, в паре часов езды. Мы поехали с водителем Рейдлом. Папа сидел на переднем сиденье, я сзади. Рейдл у нас классный водитель. Я думала - что я ему скажу - и решила, что приедем и сначала возьму автограф. Насколько помню - всегда хотела это сделать.

Том смотрел на меня во все глаза, я робела, теребила подол платья, он был моим кумиром еще в жизни моей в Твери. Красивый, сильный и совершенно очаровательный.

Они с папой смеялись, папа говорил Тому, что я его месяц уговаривала приехать и познакомить нас, Том улыбался и смотрел на меня очень внимательно. Он сказал папе, что покажет мне свою коллекцию мотоциклов, когда я спросила про них, папа понимающе хмыкнул и мы ушли. Мотоциклов у него было много, но как только мы пришли в большой подземный гараж, он спросил:

- Что у тебя случилось?

Я рассказала ему, что помню сон-кошмар, но из будущего и что я что-то такое непонятное сделала с мячиком. Он очень серьезно отнесся к рассказу, не смеялся и не отнекивался. Он сказал, что это мои способности, и это нормально, но только мне нужно их уметь контролировать. Спросил - ты можешь двигать большие предметы? я ответила, что не пробовала.

Я хотела сказать ему про то, как я сюда пришла, но не стала почему-то.

Потом мы смеялись много, с папой, Томом и его друзьями, которые подъехали в гости. А потом мы сели в наше авто и двинулись домой. И потом был тот грузовик на встречке. Он вильнул и понесся на нас, Рейдл пытался уйти в сторону, но грузовик вильнул туда же, и тогда я его оттолкнула с нашего пути. Взвизгнули тормоза, мы остановились. У Рейдла дрожали руки, папа смотрел на меня - ты не ударилась? Грузовик улетел в кювет, оттуда шатаясь выбирался водитель. Рейдл уже вызвал полицию и скорую.

Полицейский после говорил папе, что у него невероятный ангел-хранитель.
Прошло еще 4 года.

...Мы ехали встречать маму и Джол в аэропорт, дорога вилась по склону горы, серпантин, папа был за рулем, мы поехали без телохранителя, папа так делал иногда, начинало темнеть, мы болтали и смеялись, когда из за поворота вылетел джип на слишком большой скорости для этих мест и протаранил нас в борт. Я ударилась о дверцу и вскрикнула, папа крутил руль и пытался остаться на дороге, а я как в тумане со всей силы останавливала джип, который по инерции отжимал нас к краю дороги и к пропасти. Ничего не получалось.

И когда колеса нашей машины оказались в воздухе, мы начали падать, джип не удержался и скатился следом.

Папа кричал мне - держись, а я поняла - как будто увидела четкую картинку что делать - скорее вон из машины! - я нажала кнопку и отстегнула его ремень безопасности, а потом нащупала свой и открыла дверь, меня выбросило на росшие по склону сосны, я зацепилась руками за ветку и нащупав ногой опору - забралась. Было уже темно, наша машина вспыхнула и загорелась, и в ее свете я безошибочно узнала то место. Это был мой сон. Кошмар во плоти. Джип взорвался выше по склону, из него никто не вышел.

Сердце рванула тревога - где папа? Я стала кричать и звать его. И увидела не очень недалеко от горящей машины маленькую звездочку - фонарик от телефона. Он здесь и все хорошо. Я достала свой, включила свет и повела немного вправо - он ответил. А потом перестал отвечать.

Я пыталась нажать кнопку на телефоне - папа у меня был в быстром наборе, почему-то не могла ее нащупать, рука не слушалась. И вот поплыл гудок вызова. Я помню, что я во сне так не делала, но это уже и совсем не сон. Мне стало страшно - он не отвечал. Я говорила в телефон в эти гудки что я люблю его, что если он посмеет от меня уйти я его убью, что я ради него прошла через все, и он не имеет права оставить меня одну, что он сволочь, он "кеббед"( это слово выплыло само, из каких-то древних глубин, перевод его был - тот кто всегда уходит, и оно было у нас с ним ругательным - когда-то), и всегда оставлял меня, а мне всегда приходилось искать его. Так нечестно, я кричала ему, что он просто должен мне помочь! Что в этот раз он останется со мной и наконец, узнает меня... ну пожалуйста... Гудки.

Мне казалось, я смотрю в его глаза , а они уходят в небытие - и я понимаю - не надо!! Нельзя, если он закроет глаза, я его больше никогда не увижу. Я кричала:

-Папа, помоги мне! - свет в глазах слабо дрогнул. - Папа, смотри на меня!

Я почувствовала его близко, увидела рядом его глаза. Лицо в крови. Папа, смотри на меня! Я не смогу жить если ты уйдешь, это невозможно. Такая боль в груди, невыносимая, как будто ножом по живому - как будто я знаю, что это такое.

Скорую кто-то вызвал с шоссе - кто видел, как мы кувыркались по склону.

Вертолет не мог приземлиться, пока я была на дереве, они боялись, что меня снесет потоками воздуха. Ко мне опустился на тросе человек, вытащил к себе, прижал, и вертолет пошел в сторону от дерева и ближе к машине и папе.

Я плакала и смотрела как его кладут на носилки, несут бегом к вертолету, как тот поднимается вверх и улетает. Я села на землю, меня подняли и занесли во вторую машину, заработали винты , мы взлетели.

Он жив. Я верю только в одно, он жив. Он здесь со мной.

...Прошло 2 дня. Меня и маму пустили к папе в больницу. Он лежал, укрытый белым одеялом, смотрел на меня. Моя расцарапанная шея в пластырях, рука на перевязи и пара залепленных ссадин на лице произвели на него сильное впечатление - брови сошлись к переносице:

- Дени, прости меня.

- Папа, ты жив, я жива, не нужно, ты не виноват, я люблю тебя.

У меня отлегла от сердца тяжесть, и боль отступила, как только я увидела его - нога сломана, сотрясение мозга, синяки, ушибы, опутан капельницами и пищащими приборами - но я увидела его глаза и поняла, что он останется со мной. Что на этот раз он не уйдет. Я стояла и улыбалась ему - я не могла удержать эту радостную улыбку - я победила, и он будет рядом!

Он смотрел на меня, и я видела в его глазах большую любовь и единение. Мама была серьезна, что-то ему говорила, он ей что-то отвечал, улыбался - но смотрел все время только на меня, и они все ушли, мы остались одни в палате.

Я сидела рядом и держала его за руку.

- Я не кеббед на этот раз, да, моя Дэни?

- Ты больше не будешь кеббедом. Я не дам тебе уйти. Я больше не потеряю тебя.

Я видела его сквозь слезы, но они не мешали мне, и я не прятала их.
Мы долго сидели и молчали, слов не нужно. А потом я прикорнула рядом с ним свернувшись калачиком. С этой минуты все пойдет по-другому. С этой минуты мы вместе.

...Говорят что девочки больше любят своих отцов, что им нужна защита и опора, и все поэтому. Пусть говорят. А он сказал, что я спасла его, дважды - отстегнула ремень безопасности и выкинула из машины и удержала от ухода до вертолета и скорой, а значит это я его защита и опора.

А еще в больнице нас навестил Том Клейн, они с Дениэлом Элайном долго разговаривали, и теперь мы все большие друзья.

У меня есть целая коллекция автографов Тома и один - самый первый - на фото, где он потрясающе улыбается, с удивительной надписью: "С любовью той, которая проходит сквозь время".

Дальнейшую свою историю жизни я буду писать только сама. Никаких инструкций "свыше", только обход.

Без вариантов.

P.S
Да, недавно я написала письмо Никае Марковне, ей сейчас 80, но она по-прежнему живет в своем Березовом. Я прислала ей фото, где он и я. И пригласила в гости.

Она отказалась, ответила, что ей нужно и самой в скором времени идти в обход, и что теперь она уверена во всем, что делает. И что мы еще увидимся. Ха! Кто бы сомневался!

... это только идея, все имена и места вымышлены, но идея имеет под собой реальную основу. Еще как имеет...