Обманувший смерть

1986 год

- Кий-ааа, - повторяя финт из просмотренного вчера фильма с Брюсом Ли, Васька задрал ногу вверх и, поскользнувшись на пружинящейся листве, завалился на спину. Будучи толстым ребёнком, рухнул он неуклюже, а после падения чем-то напоминал упавшую и перекатывающуюся с бока на бок матрешку.

Тоха и Вовка громко заржали, первый так и вовсе упал на землю, но сделал это излишне театрально. Впрочем, наигранное падение друга всё равно развеселило оставшегося стоять на ногах Вовку, он расхохотался ещё сильнее.

Раскрасневшийся Васька встал, отряхнулся, надул и без того пухлые губы на круглом некрасивом лице, нахмурился и с обидой произнёс:

- Смейтесь-смейтесь. Я только начал заниматься. Посмотрим, что вы скажете через месяц.

Вовка подскочил к нему и похлопал по плечу.

- Вась, да не дуйся. Реально круто! Просто ты так смешно грохнулся! – после этих слов он снова засмеялся, а Тоха подключился, правда, в этот раз его хохот уже лишился тех искренних ноток, которые звучали сразу после Васькиного падения.

- Ой, да идите вы! – Васька разозлился и потопал по тропинке вглубь леса.

- Стой, Васька! Нам же запрещают ходить туда, - наигранность мигом пропала из голоса Тохи. – Ты забыл про убийства?

- Струсили? – Васька чуть приободрился, решив взять реванш за своё обидное падение.

- Нет, но туда ходить не надо, - пробурчал Тоха. Вовка тоже сделался серьёзным.

- Ладно, Вась, не дуйся. Мир? – он сделал пару шагов навстречу другу и протянул руку.

Но Васька твёрдо решил взять реванш.

- Трусишки, - надменная улыбка появилась на лице толстячка. – Мама вам запретила, и вы не ногой! А я иду куда хочу.

Не пожав Вовкину руку, он повернулся и быстрым шагом двинулся вглубь леса.

- Вась, стой! – Тоха догнал его, схватил за плечо. – Правду тебе говорю, не надо туда ходить.

- Да пошёл ты, Антон! Друг называется. Всегда, когда Вовка с нами, ты под него стелешься, - тихо с плохо скрываемой в голосе обидой ответил Васька.

- Тох, да пусть идёт! – крикнул оставшийся в стороне Вовка. – Мне даже интересно, станет он ещё толще, когда его маньяк порежет.

Если Антон дружил с Васькой с детского сада, то Вовка влился в их компанию только в школе и только потому, что у Васьки дома был видеомагнитофон, по которому они регулярно смотрели боевики с плохим, гнусавым, но в чём-то по-своему очаровательным переводом. Толстячка Вовка недолюбливал, поэтому не упускал возможности его подразнить.

- Что?! – разъярившийся Васька развернулся, по-детски сжал кулаки, положив большой палец на указательный, бросился на своего обидчика.

Начавший было смеяться Вовка мигом переменился в лице и драпанул прочь. Слишком большая разница в весовых категориях делала исход схватки предрешенным, но в то же время гарантировала, что догнать шустрого Вовку грузный Васька не сумеет. Так и вышло: обидчик смылся из лесу без каких-либо последствий для себя, а запыхавшийся толстячок припал к высокой осине и переводил дыхание.

Антон догнал друга, встал рядом.

- Ну ты чего? Он же шутит просто.

- Про… тебя… бы… так… шутили, - Вовка отвечал, жадно глотая воздух после каждого слова.

- Ты и шутил, - решил ответить на упрёк друга Тоха. – Сколько раз называл меня дрофёнком. В школе ко мне эта кличка и приклеилась.

Васька сердито посмотрел на Тоху, но не нашёлся с ответом.

- Всё равно ты предатель, - выдавил он, когда дыхание восстановилось, а сердцебиение успокоилось.

- Сам ты предатель! Солнце уже заходит, а я с тобой в этом проклятом лесу стою, хотя мог бы с Вовкой убежать.

И опять Васька не нашёлся, что ответить, но, насупившись, двинулся по тропинке вперёд. А через мгновение кто-то толкнул его в спину, повалил на землю и, не дав издать ни звука, засунул в рот шапку, пропахшую запахом жжёных листьев. Васька заворочался, замычал, но тут услышал, как Тоха шикнул ему прямо в ухо, приподнял его голову, развернул в нужном направлении.

Они были не одни. Среди деревьев шёл коренастный бородатый старик в пышной старой чёрной шубе и длинных кирзовых сапогах. На плече он волок нечто, похожее на свернутый в рулон ковёр. Судя по габаритам, груз был не из лёгких, но старик придерживал его только одной рукой. А во второй он сжимал крупный ржавый молоток, набалдашник которого был измазан в чём-то жидком, липком, вязком, красном…

Глаза Васьки округлились, он всё понял, вжался в землю, затих. Конечно же родители и ему запрещали заходить глубоко в лес, после того, как там стали обнаруживать тела молодых девушек, забитых молотком. Он бы и не решился ослушаться, просто духарился перед друзьями. Но даже тогда ему было страшновато. А теперь он перепугался по-настоящему. Убийца несёт на плече свою жертву! Если старик с молотком их заметил, то они не жильцы!

Размашисто шагая, бородач уверенно двигался вглубь леса, завернутое тело болталось из стороны в сторону. Правда, никаких следов крови или чего-то похожего на поверхности ткани не было. Может, там нет никакого тела, это просто старый ковёр?

Смелости встать с земли мальчишкам хватило только когда силуэт мужика сделался крошечным чёрным пятном между деревьями.

- Видел? – Тоха посмотрел на Ваську округлившимися от страха глазами.

Васька кивнул.

- И что делать?

- Пошли домой, всё расскажем родителям, - пробормотал Васька.

- А если она ещё живая? – выдавил Тоха.

Васька пожал плечами.

- Может там вообще не человек, - неуверенно предположил толстячок. – Может он просто мусор выкидывает в лес?

- Так давай проследим! Он же нас не заметил!

- С ума сошёл!

- Значит, назло мне с Вовкой ты был готов пойти в чащу, а сейчас, когда человеку надо помочь, трусишь?

- Папа говорил, что в лесу дежурят менты, нам только попадёт!

- Ну и пусть попадёт, зато спасём человека!

Больше Тоха не спорил, вскочил на ноги и, стараясь не слишком шуметь, пошёл следом за исчезающим силуэтом. Васька растерялся, но в конце концов догнал друга и вдвоём они брели за возможным маньяком вплоть до берега узкой, но бурной речки, протекавшей через лес.

Там мужик остановился, небрежно бросил свой груз, пихнул его ногой на середину, проследил, как течение уносит сверток, после опустил молоток в речку, отмыл, развернулся и как ни в чём не бывало побрёл обратно. Спокойствие бородача несколько развеяло подозрения мальчиков. Они хоть и не выдали себя, затаившись за толстым стволом дикого ореха, но уже не так сильно нервничали, как вначале. Тоха, однако, настоял на том, чтобы пройти вдоль русла реки в надежде отыскать груз. Им повезло, река вынесла ковёр на берег где-то в трехстах метрах от места, где бородач его бросил. Темнело, ребята рисковали застрять в лесу среди ночи, тем не менее любопытство пересилило, они подобрались к грузу, увидели, что бородач зачем-то натянул мешки на большой ковёр. Васька зашёл с одной стороны, Тоха с другой, на пару они оттащили ковёр от воды, сняли мешки. Как только сделали это, рулон сам собой раскрутился, открыв взору друзей голую убитую девушку. На теле ни царапинки, но вместо лица кровавое месиво из костей и мозга. Убийца раздробил голову своей жертвы молотком.

…

На въезде в город жигулёнок Станислава Николаевича остановил милиционер. Посмотрев документы профессора, тот поинтересовался целью визита в город.

- Я профессор фольклористики, приехал поработать с местным материалом, - использовал универсальную отговорку Яковлев. – Что-то случилось?

- Не вовремя вы приехали, Станислав Николаевич, - посетовал милиционер. – У нас тут убийство случилось.

Яковлев озабоченно покачал головой, хотя о том, что в городе произошло очередное убийство узнал ещё на заправке, подслушав разговор двух случайных шофёров.

- Это уже не первое. У них там, говорят, серийный маньяк орудует, - сообщил один из них.

- Этот другой. Тот ножом режет, а этот молотком забил. Такого раньше не было.

Станислав Николаевич ещё успел тогда подумать, что книга не обманула, и он шёл по следу нужного человека.

- Коль уж надо, езжайте. Извините, сами понимаете – служба! – отпустил профессора милиционер.

Станислав Николаевич сочувственно цокнул языком и попрощался. Въехав в город, отыскав подходящую гостиницу и зарегистрировавшись там, разговорил администратора и как бы между прочим узнал от неё об убийстве всё, что ему требовалось. В завершение спросил, где можно купить домашних животных. Администратор подсказала адрес ближайшего зоомагазина.

- У меня племянница страсть как обожает хомячков. Хочу ей подарить, - следуя заветам Штирлица о том, что запоминается последняя фраза, Яковлев закончил разговор.

Впрочем, в зоомагазин он действительно зашёл и хомяка купил, спрятав зверька у себя в кармане до поры до времени. После побродил по городу и, убедившись, что за ним никто не следит, направился к лесу, где произошло убийство. Администратор сказала ему, что тело нашли у реки, благо все тропинки вели к ней. Где именно он уточнять не стал - вопрос мог показаться подозрительным. Оставалось надеяться, что заклинание поиска всё равно сработает.

Оказавшись у реки, Станислав Николаевич достал из-за пазухи аккуратно свернутый лист, на котором каллиграфическим почерком были выписаны загадочные символы, напоминавшие помесь глаголицы и латиницы. Положив его на землю и прижав края камнями, он вытащил задремавшего в теплом кармане хомячка и небольшой перочинный нож. Стал на колени перед листом, хомячок заёрзал в ладони, Яковлев же, стараясь не смотреть на грызуна, начал зачитывать текст, повышая голос. В самом конце он почти закричал, сдавил хомяка и неуверенным движением перерезал грызуну горло. С первого раза не вышло, зверёк дико заверещал, тщетно пытаясь вырваться. Профессор лишь сильнее прижал его, и уже решительнее резанул ножом по пушистому горлышку. Несколько небольших струек крови брызнуло на лист, затем плотным потоком потекла теплая тёмная алая жидкость.

Ощутив, что хомячок затих, Яковлев отбросил его трупик и вонзил окровавленный нож прямо перед собой. Растекшиеся на бумаги струйки крови задрожали, пришли в движение, собрались в капельки и медленно, неуверенно поползли в сторонку, свалились с бумажного листа на опавшую листву. Подул слабый ветер, разгоняя опад в стороны, образуя в осеннем ковре дорожку, по которой и двинулся Станислав Николаевич.

Взобравшись на гору, профессор пересёк широкую прогалину, снова вошёл под кроны деревьев, стал спускаться в новый овраг, уходя всё глубже в лес. Шёл долго, ветер слабел, дорожка становилась едва различимой. Яковлев уже начал беспокоиться, что напрасно ограничился хомячком, а не выбрал для жертвоприношения животное покрупнее, как вдруг посреди леса будто бы из-под земли вырос старый бревенчатый дом, из трубы которого валил густой белый дым. Перед домом горел костёр, на котором кипятился большой чёрный котёл. Рядом стояла глубокая деревянная бочка, полная молока и ведро с холодной водой. Яковлев осмотрел котёл, после подошёл к бочке и опустил палец в её содержимое. Молоко было теплым. Попробовал на вкус и сплюнул. Горько-кислое. После профессор подкрался к окну, аккуратно заглянул в него, но стекло запотело изнутри, ничего рассмотреть не удалось. Зато удалось услышать – из дома доносились пусть и тихие, но полные страдания и боли стоны.

Страшновато. Но Яковлев знал, на что шёл, когда отправлялся сюда. Он достал из бокового кармана своего плаща ещё один лист с заклинанием вызова Морены, выставил перед собой перочинный ножик с запекшейся на лезвии кровью. Вряд ли этого хватит, но отступать теперь, после почти трёх лет поисков… Отбросив раздумья, он поднялся на крыльцо и, без стука распахнув дверь, вошёл внутрь. Банный жар ударил в лицо, спертый влажный воздух наполнил лёгкие, дышать трудно. Помещение буквально превратилось в парную. Русская печь в углу полыхала. Рядом стояла бадья с водой и черпало. Раскалённая поверхность печки шипела – её совсем недавно поливали. Обогнув угол, Яковлев вошёл в комнату и замер от ужаса.

На полу лежал человек. Его тело плотно обвивали толстые цепи. Звенья впивались в кожу, заставляли её сжиматься, бугриться складками. Плоть застревала между цепями, а они, словно чуткий хищник, намертво вцепившийся в глотку жертвы, сдавливали её ещё сильнее. Сам человек тихо постанывал, извивался, как змея, пытался выползти из опутавших его цепей. При этом кожа иногда вместе с мясом отрывалась от костей, окровавленная изуродованная голова с небольшими островками сохранившихся и заляпанных багрянцем волос уже прошла сквозь все кольца. Разворачивающаяся сцена отдалённо напоминая какой-то невообразимый процесс рождения, когда плод оказался настолько крупный, что разорвал своим тельцем внутренности матери, погубил и её, и себя. Глаза с заполнившими всю радужку зрачками молили о помощи, а изо рта доносился звук, более всего напоминавший баранье блеяние.

Картина была настолько чудовищной, что Яковлев отшатнулся назад, из-за скользкого пола не удержался на ногах, повалился на спину и приземлился прямо на раскалённую печь, обжёгся, закричал от боли, дёрнулся, упал на бок, червяком выполз из здания. Между тем едва слышное блеяние обвязанного цепями страдальца перешло в отчаянный, громкий, невыносимо-противный вопль. Но длился он недолго, резко оборвался, последовал хлюпающий звук и вот на крыльце стоит настоящее чудовище: изуродованный, лишенный кожи, а кое-где и кусков мышц, мяса, владелец дома сжимает в горящей от боли руке молоток, яростно вращает своими обезумевшими от страдания глазами, ищет наглеца, посмевшего ворваться в его владения. Профессор, уже успевший спуститься во двор, встаёт на ноги, выставляет перед собой перочинный ножик, кажущийся совсем уж потешной угрозой перед лицом настоящего монстра.

Но вместо того, чтобы напасть на Яковлева, уродец перепрыгивает через перила крыльца – каждое движение отдаётся болью, это видно по выражению того, что осталось от лица - но каким-то образом чудовище эту боль перебарывает, и из-за угла выдергивает тощего сутулого мальчишку, который принимается визжать, словно девчонка.

Откуда здесь взялся ребёнок?! Станислав Николаевич решительно двигается навстречу чудовищу.

- Немедленно пусти! – приказывает он, пока монстр хватает мальчишку за глотку. Пацан, измазанный кровью, слизью, кусочками человеческого мяса, замолкает, теряет сознание от ужаса и повисает в руках монстра, как тряпичная кукла.

- А не то что? – перебарывая боль, утробным голосом отвечает чудовище.

- Я знаю кто ты, знаю всё о тебе! Я нашёл тебя! И я могу призвать Морену, чтобы она забрала тебя.

Чудовище замирает, меняется в лице – если его окровавленную морду можно назвать лицом – медленно опускает мальчишку на землю. Корчится от боли. Похоже, она сделалась нестерпимой. Тем не менее, он начинает надвигаться на Станислава Николаевича, глаза полуприкрыты, зубы оскалены, а вонь… какая же от него исходит вонь!

Профессор перепугался, снова пятится, инстинктивно тыча перед собой ножиком. Но чудовищу он, похоже, безынтересен. Тот движется к кипящему котлу, пошатываясь, подходит и резким движением запрыгивает в него, переворачивая с подставок, разливая воду, туша костёр, обвариваясь. Всё это сопровождается нечеловеческими криками. Если ад существует, то он заполнен именно такими звуками.

Обессилевшее чудовище ползёт по земле, пачкается, на него липнут листья, кусочки перепревшей коры, обломавшиеся веточки. Подползает к бочке с молоком, с трудом поднимается, запрыгивает внутрь, погружается с головой. Шокированный увиденным Станислав Николаевич наблюдает, как молочно-белую поверхность заволакивает ярко-алая дымка, вверх поднимается мусор, кусочки скальпа, с оставшимися на нём волосами.

«Кровь с молоком», - всплывает в голове профессора.

Это уже выше человеческих сил. Профессор падает на колени, его рвёт. Поскольку он не завтракал, изо рта вытекают только мутноватые слюни да желудочный сок. Согнувшись в три погибели, он снова и снова вздрагивает на земле от рвотный позывов и, оставаясь в такой позе, слышит, как до него доносится молодой приятный голос.

- И чего тебе надобно, человече?

Поднимает голову и видит, как из бочки выбрался молодой юноша приятно наружности с густыми черными волосами, светлой, как молоко, кожей. Лишь в глазах можно различить отголоски пережитого страдания. Зрачки всё ещё расширены, пульсируют, словно бы не готовы поверить, что боль отступила. Он берёт ведро с холодной водой и обливается, смывая перемешанное с кровью молоко.

Станислав Николаевич понимает - нужно собраться, встать на ноги. Но образ растекающейся в молоке крови, кусочков скальпа, плавающих на поверхности, снова возникает в голове, его опять прижимают к земле рвотные спазмы. Правда, из желудка уже ничего не выходит, текут лишь слюни, да вырываются отдельные покашливания.

Когда Яковлев приходит в себя, то видит, что юноша уже стоит прямо над ним с молотком в руках. Зрачки уже пришли в норму. Волевой, решительный взгляд, в котором читается готовность пустить в ход оружие.

Станиславу Николаевичу удаётся отползти немного в сторону. Юноша остаётся недвижим.

- Почему ты меня не убил? – спросил профессор.

- Так скажи, ты ж всё обо мне знаешь, - ухмыльнулся юноша, с некоторым любопытством наблюдая за тем, как Яковлев встаёт.

- Ты бессмертный, - выдавил профессор.

Юноша флегматично пожал плечами.

- И ты обманул Морену!

Опять едва заметное движение плеч. После повисла тишина.

- Это всё? – усмехнувшись, спросил юноша.

Яковлев ничего не ответил.

- Не густо. Я действительно Бессмертный и действительно обманул Морену. Но тебе ведь больше ничего неизвестно. А вот мне о тебе известно гораздо больше. Ты тот, кто забрался в Грязевую и вытащил отреченную книгу из рук мертвеца, ты тот, кто освободил Морену и напал на мой след. Ты тот, по чьей вине пролилась кровь невинной девушки.

- Так это ты её убил?! – воскликнул Яковлев. – И других тоже, ведь так?!

- Нет! – рявкнул Бессмертный. – Я не убийца и никогда им не был! Я ушёл от вас, людей, подальше. Но вы всегда брели за мной, не давали покоя, тревожили. Но даже тогда я вас не трогал, пускал в ход это, - он поднял молоток в воздух, - ради защиты. И уходил, если меня находили. Как уйду сегодня, чтобы избежать ненужных жертв.

Профессор опустил голову и посмотрел на листок с заклинанием призыва Морены. Он пытался воспользоваться им однажды – оно не сработало. Сработает ли сейчас?

- Ты должен рассказать, как тебе удалось обмануть Морену! - стараясь говорить уверенно, потребовал Яковлев.

- Должен? – Бессмертный усмехнулся. – А если не расскажу?

- Я призову её, и она расправится с тобой, - для придания веса своим словам, Яковлев выставил перед собой перочинный нож и потряс в воздухе листком с заклинанием.

Юноша хмыкнул, пружиной распрямился, за мгновение очутился прямо перед профессором, выбил нож, выхватил и порвал бумажку, сбил с ног.

- А теперь что собираешься делать? – с насмешкой спросил Бессмертный.

Яковлев промолчал.

- Ты и так призвал Морену, глупец, - Бессмертный снова стал серьёзен. – Пока книга находилась в Грязевой, Морена была привязана к тому месту заклинанием. А теперь эта ведьма свободна и снова охотится на меня.

Станислав Николаевич замер, не зная, что теперь делать. Бессмертный снова сел на корточки рядом с лежащим профессором, внимательно посмотрел ему в глаза.

- Зачем тебе это знать? – спросил он.

- Я хочу вернуть ушедших, - тихо произнёс Станислав Николаевич. – Они погибли по моей вине, я должен исправить свою ошибку.

Бессмертный кивнул, задумался. Спустя какое-то время он вдруг спросил:

- Слыхал сказку про то, как крестьянин смерть в кумы взял?

- Это в которой Смерть хотела сделать своего крестника великим лекарем и наказала смотреть – стоит она у изголовья кровати больного или нет? Если стоит, то не браться за лечение, а если нет, то помогать.

Бессмертный снова кивнул.

- В сказке той крестник смерти влюбился в умирающую девушку и попытался её спасти, да из-за этого сам погиб. Вот только на самом деле всё было наоборот, - Бессмертный хмыкнул. – Никакой крестной Морена не соглашалась стать, увидала до тошноты смазливого парня, да влюбилась без памяти, как наивная девка. Увидал бы ты того прынца: тупой, что полено, на уме только деньги да бабы. Скольких он дочек-то крестьянских перепортил… Но потом Морена втюрилась, - Бессмертный хохотнул, - думаю, когда она к нему явилась, он обделался. А та об одном просит: ты позволь только тобою любоваться, я тебя пальцем не трону, только смотреть на тебя стану да восхищаться. Такая вот богиня смерти. Ну первое время он в штаны себе подпускал, наверное, а потом даже такой дурак, как он, сообразил – богиню для обогащения использовать можно. И лекарем заделался. Здесь всё как в сказке. Если Морена являлась, значит человек не жилец, и наш красавец писаный лечить отказывался. А если её не было видно, он забалтывал – надо признать, болтать он умел – грозил, что без лечения конец, но вот если ему заплатят, то помочь можно. И платили же! Слава по всей Руси о нём пошла. Так и я с этим балбесом познакомился. Человеком я был богатым, состояние сколотил, да только вот слёг однажды с болезнью и чувствую, силы покидают меня, встать не могу. И с каждым днём хуже и хуже становилось. Позвал я этого лекаря, горы золотые пообещал, ну он постоял-постоял у моей кровати, головой покачал и лечить отказался. А я меж тем заприметил, что шарлатан этот глазёнками туды-сюды водит, смотрит, вроде как ищет кого-то, и тут вдруг взгляд его останавливается, зрачки расширяются – нашёл, значит, кого искал! Заподозрил я хитрость, из последних сил с постели встал, за ним погнался. Говорю, озолочу, только поведай, почему лечить отказался. Не сразу сказал, но когда я ему просто баснословную сумму пообещал, сломался, балбес, тайну свою открыл. Когда, спрашиваю его, помирать мне. Он говорит, что завтра вечером. Я мозгами пораскинул, да говорю ему, ты, мил человек, приходи ко мне в смертный час, я тебе всё отдам, что имею. Он с дуру и согласился. А мне и вправду совсем плохо сделалось. Чувствую, покидает дух тело. Запрятал я, значит, под подушку молоточек кузнечный, сидим мы с ним при лучине, прошу его поправить моё одеяло, а после обещаю рассказать, где моё богатство зарыто. Он поверил, наклонился, я его молоточком и огрел, да вместо себя в постель положил. Лучину затушил, ставни прикрыл, под кровать спрятался и жду. Темно, тихо, и дышать уже не могу, в глазах чернеет, так плохо мне сталось. Тут чувствую – кто-то по комнате бредёт. Краем глаза из-под кровати выглянул – надо сказать, тьма была кромешная – и в этой вот тьме, почему, не знаю, но как-то вижу, что белый силуэт к постели приближается, босые бледные ноги в пяди от меня замирают. Тут вдруг мне легче стало, задышал свободно, в голове прояснилось, сил прибавляется. Выглядываю я из-под кровати, а Морена над своим возлюбленным склонилась, ещё не понимает, кто это, с материнской нежностью гладит его по голове, с грустью в голосе что-то нашептывает. А он уж мертвый лежит, от первого же её прикосновения богу душу отдал. Она из комнаты и вышла, меня не заметила, а я все свои пожитки собрал и прочь из города убрался. Гнев её был страшен, когда узнала, как её надули. Начала охотиться за мной, да только я ловчее оказался, - Бессмертный ухмыльнулся. – Книженцию её у жриц выкрал, одному писарю передал, страничку нужную открыл, да и говорю: ты, человече, ступай в деревню Грязевую, что у торгового тракта в поле стоит, доберись до постоялого двора да прочитай от сих до сих. Земля разверзнется, и ты отыщешь несметные сокровища. Ну дурень тот так и сделал. А заклинание, которое он прочитал, и всех жриц её погубило, что в той деревне прятались, и его самого. Да помимо прочего Морену к тем местам привязало. С тех пор и до недавнего времени она от меня отстала.

- А говоришь, не убийца, - Станислав Николаевич внимательно посмотрел на Бессмертного. – Умерли не только жрицы, всё население деревни погибло и было обречено мучиться после своей смерти и беречь книгу!

- Не убийца, - настойчиво заявил Бессмертный. – То писарь сделал, не я. Да и того бы не приключилось, если бы Морена меня не преследовала и оставила в покое.

Профессор не стал спорить – не ему судить. Он здесь за другим.

- Теперь я знаю твою историю, но как это поможет мне обмануть смерть? Ты обрёл бессмертие, потому что вместо тебя умер возлюбленный Морены. А я хочу вернуть тех, кто погиб по воле злых сил.

- Слушать надо было внимательнее, человече, - важно заявил Бессмертный. – Я ж в самом начале сказал – попортил лекарь тот кучу девок. И дитяток успел прижить за свой короткий век в достаточном количестве. А Морена от тоски взялась покровительствовать потомкам своего возлюбленного. Выберет одного и носится за ним. Бережёт не хуже, чем зеницу ока. Какая беда не приключись, а избранный Морены живым выкарабкается. Тебе бы сыскать потомка лекаря надобно, коль над ним нависнет настоящая угроза, Морена не останется в стороне. Не знаю, в её ли власти вернуть мёртвых, но на твой призыв она точно явится.

- Я искал тебя три года, начал с Горно-Алтайска и объездил здесь всё вдоль и поперёк, без помощи колдовства не справился. Как же мне этого потомка найти?

Бессмертный пожал плечами.

- Знаю только, что до того, как их изгнали с тех мест, прислужницы Морены жили близ города, в котором обитался потомок лекаря того. Название города не помню, но вот посёлочек там был…

- Березовая горка, - пробормотал Яковлев. Это не могло быть простым совпадением!

- Точно говоришь. Березовая горка. Вот в соседнем городе поиски и начни.

- Хорошо. Спасибо.

Бессмертный слабо улыбнулся, улыбка в этот раз вышла доброй. Он пошёл в свою избу собирать пожитки, Яковлев остался на месте, обдумывая услышанное. Вскоре Бессмертный вернулся одетым, с окровавленными цепями в руках, которые он принялся отмывать в молоке. Профессор с интересом посмотрел на него, тот заметил его взгляд, прокомментировал.

- Цена, которую приходится платить за бессмертие. Раз в несколько десятилетий я как бы умираю и рождаюсь вновь. Ритуал описан в книге, которую ты выкрал. Самое поганое, когда ныряешь в кипяток. Боль, да ещё на голое мясо, просто адская!

- И ты так всё время живёшь – спрятавшись вдали от людей? В чём тогда смысл?

- Смысл в том, что жить лучше, чем червей кормить, - буднично ответил Бессмертный.

- А эти девушки, которых ты убил…

- Я никого не убивал!

- Ладно, которые погибли, почему ты с ними это сделал?

- Раньше, пока она была при силе, Морена направляла ко мне своих прислужниц. А сейчас культ её уничтожен, сама образ девы принимает и является. Я как её узнаю, сразу молотком и забиваю. Тело её, правда, до утра распадается, ничего не остаётся. Но тут вот ошибка произошла, действительно девица на мою избу набрела. Глупенькая, пала жертвой коварства Морены!

Яковлев хотел упрекнуть Бессмертного в лицемерии, но почти сразу передумал – зачем?

- Ладно, эту ты молотком забил. А ту, другую, которую зарезал?

- О, это не моя работа. Тут водится по-настоящему страшный зверь, потому гляди в оба, как пойдёшь назад. Я заметил, что такие звери в больших количествах появляются перед смутой. Боюсь, впереди вас ждут очень непростые времена, - проговорив это, Бессмертный осмотрел цепь, удовлетворенно хмыкнул, перебросил её себе через плечо, заскочил на крыльцо и забрал из избы узелок.

- Бывай, человече, - бессмертный закинул за спину котомку и пошёл по лесной тропинке. – Да мальчонку-то в чувства приведи, негоже в таком возрасте богу душу отдать.

Яковлев направился к до сих пор лежавшему без чувств тощему мальчишке, размышляя об услышанном, как вдруг бессмертный снова его окликнул.

- Ещё одно! Лекарю тому прозвище дали за то, что цикорием всех лечил. Так и прозвали – Щербаком, цикорием то бишь.

Яковлев снова поблагодарил бессмертного, правда не придал большого значения этим словам, наклонился к мальчишке. Если тот умер, можно нажить себе проблемы. Но нет, ребёнок дышал. Похлопав его по щекам, удалось привести мальчика в чувства.

Моргая глазами, он испуганно оглядывался по сторонам.

- Дядянька, а куда делся тот, страшный? – спросил он.

- Какой ещё страшный? Здесь никого кроме меня не было. Ты из кустов выскочил, накричал на меня да в обморок грохнулся, - соврал профессор.

- Да как же так-то?! Быть того не может, - мальчишка завертел головой по сторонам. – Неужели померещилось?

- Ты лучше скажи, что в лесной чаще забыл? – спросил Яковлев, уводя разговор в сторону от неудобной темы. – Зачем за мной следил? И как тебя зовут?

Мальчишка замялся, бледность его отступила, щёки налились румянцем.

- Зовут Антон. Просто в детективах пишут, что убийца всегда возвращается на место преступления. Вот я и ждал, - потупив взор, ответил Антон, потом вдруг опомнился, с подозрением посмотрел на Яковлева. - Вы ведь не убийца?

- Нет, - заверил мальчишку профессор. Тот почему-то сразу поверил. – Пойдём скорее отсюда.

По пути назад мальчишка совсем успокоился, поэтому, когда они добрались до остановки, Яковлев не стал провожать Антона дальше, дал ему пять копеек на проезд, а сам пешком направился в свою гостиницу.

…

К счастью, встреча с ребёнком в лесу прошла бесследно. Станислав Николаевич без приключений вернулся домой, успев всё обдумать. Когда грустная Саша пришла из школы вечером – её не обрадовало даже возвращение дяди - профессор усадил её, внимательно посмотрел на племянницу и спросил:

- Помнишь, ты говорила, что не хочешь уезжать ко мне, хочешь остаться в родном городе?

Девочка кивнула.

- Я тут навёл справки, у вас там, оказывается, есть институт, куда я могу устроиться. Да и тебе привычнее. Поэтому если хочешь… если тебе там будет лучше… - профессор замялся. – Понимаешь, мы переехали потому, что я боялся – там всё будет напоминать тебе о родителях. Очень хочу, чтобы тебе было лучше…

- Дядя, - Саша посмотрела на Яковлева ожившими глазами. Они ожили впервые после гибели родителей, - я очень хочу вернуться домой! – проникновенно произнесла Саша.

- Тогда собирайся, а я разберусь со школой, - мягко улыбнулся профессор.

Одного Станислав Николаевич не рассказал Саше – её родной город был тем самым, где по словам Бессмертного поселились потомки лекаря Щербака.