Обратный путь

1

— У меня есть для вас новость, — произнес Наставник. Произнес негромко, но они как всегда моментально прервали свои разговоры и приготовились слушать его очень внимательно.

— Приятная новость? — уточнил Лэнц.

— Важная. Думаю, вы обрадуетесь. Через неделю отправляетесь обратно в муравейник.

Давным-давно они были муравьями. Так давно, что многие успели обзавестись детьми от человеческих самок, построить удачную карьеру, обрасти прочными связями и полезными знакомствами. Двадцать пять лет миновало после превращения. Каждый год девятнадцатого июня они отмечали этот памятный день. Сперва в домике посреди Того Самого леса, потом снимали зал в ресторане или собирались у кого-нибудь дома. А в последнее время местом сбора стал загородный клуб. На лесной окраине выросло элитное заведение, куда не могли попасть простые смертные. Цены там кусались. Клуб принадлежал Нэрту, одному из десяти превращенных, которому особенно повезло в новой жизни. К девятнадцатому июня он устраивал так, что здание было свободным, и его собратья могли чувствовать себя непринужденно. Разговаривать в полный голос, не опасаясь чужих ушей, называть друг друга прежними именами, делиться воспоминаниями о муравейнике… Хотя воспоминания становились все более призрачными, теряли реальность. У бывших муравьев появились иные интересы и ценности. А общее прошлое — повод собраться и приятно провести вечер. Замечательная традиция. Кстати, теперь превращенных стало девять. Горта несколько месяцев назад сбила машина. Сегодня они подняли первый тост за погибшего собрата.

Наставник всегда присутствовал на их встречах. Как же без него? Именно он подарил обыкновенным лесным муравьям человеческий облик (правда, они об этом не просили). Подобрал испуганных, голых, не понимающих, что произошло. Увел по тропе от разрушенного после ослепительной вспышки муравейника, обугленной сосны, искалеченных трупов бывших соплеменников, казавшихся такими крошечными… Выжили только избранные. В лесном домике Наставник рассказывал избранным о людях и городе, где предстояло поселиться, учил всему-всему-всему. Они были обязаны ему по гроб жизни. Благодаря Наставнику бывшие муравьи не выделялись странным поведением в людской толпе и приспособились к чуждой обстановке. Наставник снабдил их одеждой, документами, помог с жильем, работой… И еще долго продолжал опекать.

Сегодня он, как обычно, сидел во главе овального стола в банкетном зале клуба. Наставник заметно изменился за последние годы, щеки и лоб покрылись глубокими морщинами, волосы поседели. Однако глаза оставались по-прежнему живыми и блестящими. Он переводил взгляд с одного своего питомца на другого и таинственно улыбался. Это слегка пугало, не в его привычках было улыбаться. Нависла напряженная тишина, которую нарушил Зейт:

— Ты шутишь?

— Вы с самого начала были в курсе, что когда-нибудь вернетесь. Я предупреждал.

— Мало ли о чем ты предупреждал четверть века назад! Я, например, этого не помню. То есть мы должны все тут бросить и снова превратиться в насекомых?! — возмутился Сорк.

Он вскочил из-за стола. Наставник небрежно указал ему на прежнее место.

— Сядь и не суетись. Срок вашего пребывания в человеческом обличье истекает. Вы наверняка замечали в последнее время покалывания в руках и ногах. В глазах темнеет на несколько секунд… Да? Это верные признаки.

Все промолчали, но, судя по выражению лиц, Наставник попал в точку. А он продолжил:

— Скоро начнутся необратимые изменения, вы будете распадаться заживо в течение месяца. Зачем вам эта медленная агония?

— И… ничего нельзя изменить? — упавшим голосом спросил Лэнц.

— Я не всемогущ, к сожалению. Зато вы сможете вернуться к прежней жизни на лоне природы. И — внимание, вишенка на торте — ваш муравьиный век продлится еще на двадцать пять лет. Шикарная возможность, не так ли?

Пока остальные пытались осознать внезапно свалившуюся на них новость, Рафт сидел с непроницаемым лицом, положив квадратный подбородок на кулак. Он единственный из десятки был не рабочим муравьем, а солдатом. После превращения тоже выделялся физической силой и быстротой реакции. Выносливый, немногословный… Идеальный охранник. Наставник устроил его телохранителем к некой важной персоне. Потом Рафт уже самостоятельно угодил в криминальную историю. В одном преступном сообществе сумели по достоинству оценить его качества. Однако банда засыпалась, и Рафту грозили крупные неприятности. Наставник благодаря обширным связям умудрился спасти его от тюрьмы. Рафт вернулся в легальный охранный бизнес, а к Наставнику проникся поистине собачьей преданностью.

— Чего вы задергались, — невозмутимо сказал он. — Наставнику лучше знать. Как он решит, так и будет.

Да, они всегда относились к Наставнику с почтением. Но сейчас…

— Почему мы должны ему верить?

— Я вас хоть раз обманывал за эти годы? — уже с заметным раздражением откликнулся Наставник. — Все, что обещал, вы получили. Какой вам смысл мучительно погибать на глазах у своих семей? Кстати, близкие не замечают ничего странного? Они-то уже вовсю стареют, а вы практически нет.

— Моя жена очень молодо выглядит! — воскликнул Сорк. — И у нас уже родилась внучка! Это так классно, наблюдать за ней. У меня замечательная семья! Никуда я не собираюсь возвращаться. Пусть месяц, но еще побуду с ними, а там будь что будет. Может, ты вообще ошибаешься, и ничего не случится.

— Я никогда не ошибаюсь.

— Нэрт, ты-то чего молчишь? Уж тебе точно есть, что тут терять! И у тебя, кстати, старшая дочь беременна. Неужели ты не хочешь увидеть внука?!

Нэрт отозвался совершенно спокойно:

— Внуков. Врачи сказали, родится двойня. Конечно, хотелось бы на них порадоваться. Но я ни о чем не жалею, по большому счету. Пожил я тут отлично, многого добился. Дела в полном порядке, у внуков будет солидный банковский счет. А я слишком устал. Отправлюсь на покой, в муравейник. Буду вспоминать, как опережал конкурентов, удачно инвестировал, добивался своих целей. Или как строил этот клуб. У нас ведь останутся воспоминания о жизни здесь?

— Да, — подтвердил Наставник. — Скажу без лишней скромности, это был блестящий эксперимент. Единственный в своем роде.

— Жестокий эксперимент, — сказал Лэнц.

— Неблагодарные насекомые! После всего, что я для вас сделал…

— Погоди, а как насчет царицы? Она тоже отправится с нами?

— Нет, она закончит свой жизненный путь здесь. У каждого своя судьба. В муравейнике ей места не найдется.

***

Вернувшись домой поздно вечером, Лэнц долго стоял под горячим, почти обжигающим душем, словно пытаясь смыть с себя недавние впечатления. Потом все же выбрался из ванной, не одеваясь, двинулся в спальню. Проходя мимо большого зеркала на стене, задержался возле мерцающей отраженным лунным светом зеркальной поверхности. Смотрел на свое отражение, будто впервые видел… Лэнцу, как, впрочем, и другим превращенным, досталось идеальное телосложение. А он еще и с удовольствием поддерживал форму, время от времени наведываясь в тренажерный зал. Лэнц закинул руки за голову, мышцы напряглись, заиграли под гладкой, золотистой от загара кожей, золотистой даже в свете луны. Неужели скоро он… это было слишком жестоко, несправедливо и подло, чтобы добровольно согласиться. Он провел ладонью по груди и животу… Тело, такое послушное и гибкое, такое притягательное для тех, кто был с ним рядом — скоро снова станет… Нет, даже дико представить, что его ждет. Он почти вплотную приблизил лицо к зеркалу. Карие глаза, брови вразлет, чувственные губы… Казалось, он останется таким навсегда. Тем более что превращенные почти не менялись с годами. Лэнц и сейчас выглядел лет на двадцать семь. Бесполезно было убеждать себя, что услышанное сегодня всего лишь кошмар, который рассеется с первыми лучами солнца. В реальности оставалась лишь неделя человеческой жизни.

2

Лэнц не отрываясь наблюдал за мельканием крошечных знаков на мониторе. Они появлялись и исчезали, множились и менялись местами, послушно повинуясь быстрым движениям его пальцев по клавиатуре. Эти метаморфозы притягивали и завораживали, ему нравилось управлять чудесами, творившимися в виртуальном мире. Такая склонность выявилась еще давно, когда Наставник только начал подбирать будущие занятия для своих подопечных. Ведь он рассчитывал не просто как-нибудь устроить их в новой жизни. Наставник хотел добиться того, чтобы созданные им люди приблизились к совершенству и достигли успеха. К обычным людям он относился с легким презрением, не считая достойными внимания и поддержки. Зато на десятерых новых обитателей города возлагал серьезные надежды. Надежды частично оправдались. Его подопечные хоть и не достигли невиданных высот, но успешными в своей области действительно стали. По крайней мере, большинство из них. Не зря Наставник с самого начала, едва дав опомниться от шока превращения, мучил их всевозможными тестами. Сначала простыми, потом все более сложными. У Лэнца сразу определился математический склад ума, и Наставник использовал этот факт. Способность анализировать, с головой уходить в решение поставленной задачи… и в то же время желание найти самый короткий путь, оригинальную уловку в этом самом решении… Из Лэнца получился классный программист.

Сейчас работа стала для него шансом отвлечься от тяжелых мыслей, которые вряд ли можно было отогнать каким-то иным способом. Ухватить код программы за хвост, заставить подчиниться… и на время отбросить воспоминания о вчерашнем. Из далекого мира, где царила цифровая гармония, Лэнца все же вытащили во второй половине дня. Рядом раздался голос:

— Алекс, ты опять забыл перекусить.

Элиза подошла совсем неслышно, положила на стол маленький картонный поднос. Чашка, наполненная горячим кофе, увесистый сэндвич с беконом, сыром и ломтиками томата — это смотрелось аппетитно.

— Ты настоящий друг.

Лэнц отвернулся от монитора и взял в обе руки большую белую чашку. А Элиза опустилась в кресло, принялась делиться свежими сплетнями о новом проекте, который вот-вот должна была заполучить компания. Лэнц успел поработать в нескольких компаниях, в этой задержался на целых восемь лет. Платили здесь хорошо, хотя он легко мог бы найти работодателя побогаче. Но ему по душе была обстановка в офисе, вид из окна на старый парк, просторный и при этом уютный офис. Элиза покачивала светлой туфелькой, жизнерадостно щебетала и улыбалась. На стройные ноги было приятно смотреть, да и вообще Элиза казалась очень милой. Не яркой красавицей, но привлекательной. Лэнц отлично знал, что нравится ей, однако почему-то за все это время дальше дружбы дело не зашло. Может, именно непринужденные приятельские отношения было жалко терять?

Лэнц поднес чашку к губам. Кончики пальцев вдруг закололо, и он с ужасающей отчетливостью представил, как сильные руки превращаются в тонкие темные лапки. Поставил чашку на стол, едва не расплескав кофе. В ушах шумело, по стенам кабинета ползли бурые пятна.

— Что с тобой?! — испуганно воскликнула Элиза. — Ты побелел весь…

Удивительно, но ее голос разорвал тот круг ужаса, который захватил в плен Лэнца.

— Ничего страшного, — ответил он, стараясь говорить обычным тоном. — наверное, просто пересидел за компьютером.

Она приблизилась вплотную, положила ладонь ему на плечо. Прядь мягких каштановых волос коснулась его виска.

— Нельзя же так, надо хоть иногда отвлекаться.

От нее исходило уютное тепло, чувствовался запах духов — смесь ароматов весенних цветов, молодой травы и зеленого чая. Элиза отошла к окну, распахнула створки, и в комнату залетел освежающий, радостный ветер, у которого в отличие от Лэнца было замечательное настроение и ноль забот. Плавающие перед глазами пятна растворились в воздухе, чувство тревоги отступило. Лэнц отпил сладкую, еще горячую жидкость из чашки, постепенно приходя в себя. Он по-прежнему был нормальным человеком и, по крайней мере в самое ближайшее время, никакие превращения ему не грозили. А что дальше?

Он перевел взгляд на Элизу, которая замерла рядом. Это так чудесно, знать, что рядом с тобой находится кто-то… такой живой и ничего не подозревающий о том, кто ты есть на самом деле. Днем и ночью. Можно было не сомневаться — Элиза с радостью отдалась бы ему прямо здесь, на рабочем месте, или в туалете ресторанчика на соседней улице, или на верхней площадке лестницы вечно безлюдного торгового центра, или просто дома, в спальне. Да где угодно, несмотря на всю свою внешнюю сдержанность. Она слишком долго этого ждала. Женщины подобного типа привязываются не только телом, но и душой. И тогда Элиза захочет надолго остаться рядом, а у него... уже нет ни времени, ни права на чужую привязанность.

— Ты точно в порядке? — спросила Элиза.

— Конечно. Спасибо за заботу.

Она шагнула к двери, помедлила на пороге, потом все же исчезла. А Лэнц взял телефон и нашел нужный номер. Кристина отозвалась мгновенно.

— Соскучился?

— Когда встретимся?

— А когда бы тебе хотелось?

— Например, вечером.

— Договорились, я приеду.

— Ты не против остаться на несколько дней?

По голосу можно было угадать, что Кристина улыбнулась.

— Что ж, в прошлый раз мне понравилось. Ладно, до вечера.

Едва разговор закончился, как позвонил Сорк.

— Привет. Слушай, я подумал: просто свинство даже не попрощаться с царицей. Ты как считаешь?

— Мне тоже так кажется.

— Навестим ее? Завтра как раз суббота.

— Хорошо, Сорк. Давай встретимся часов в одиннадцать.

3

На морщинистых стволах огромных вязов играли солнечные зайчики, в кронах весело щебетали птицы. Все вокруг казалось умиротворенным, наполненным покоем и безмятежностью.

— Я пустая изнутри, во мне больше нет жизни, — едва слышно произнесла царица. Ее тонкие пальцы надавили на дряблый живот, проступавший под халатом. — Нет никакого смысла…

— Скажи, ты ведь нас узнала? — попытался отвлечь ее Лэнц.

— Ты — Сорк…

— Нет, Сорк рядом. А я Лэнц.

— Лэ-э-энц… — она медленно повторила его имя. — Их еще много… остальных… Нэрт, Сорк, Рафт… Мейн, Зейт, Кунт, Векс, Тойк… И Лэнц.

— Мы пришли с тобой попрощаться. Скоро возвращаемся в муравейник.

— Муравейник теперь пустой, как и я. Всё уничтожено. Где все? В лесу остался только пепел…

Ее голос был глухим и безжизненным. Таким же безжизненным, как лицо с большими светлыми глазами и узким подбородком. Волнистые волосы рассыпались по плечам, руки царицы спустились ниже, остановились между ног. Она запрокинула голову, колени начали ритмично подниматься и опускаться, обвисшие груди раскачивались… Царица заскулила, как скулит заблудившийся щенок, не понимающий, куда ему деться.

Подошла медсестра в нежно-сиреневой форме.

— Анна, опять? Сколько можно? Попрощайся с гостями и пойдем в столовую. Скоро обед.

Она кивнула посетителям, развернула кресло и привычно покатила его по замощенному плиткой двору к корпусу клиники. На самом деле царица была способна передвигаться на собственных ногах. Однако переступала так медленно, надолго застывая на месте, что персоналу психиатрической клиники было проще возить ее в кресле.

— В прошлый раз она даже наших имен не вспомнила, — сказал Лэнц, когда они остались вдвоем.

— Ну да. Когда уж мы в прошлый раз навещали ее?

— Года два назад.

— А ты обратил внимание: она не назвала Гонта?

— Может почувствовала, что его уже не в живых?

Сорк пожал плечами.

— Не исключено.

Домой возвращались пешком. Машина Лэнца находилась в автосервисе, а Сорк бросил свою машину на стоянке возле клиники. Захотелось пройтись по городу. Погода в эту субботу выдалась чудесная, июньский золотой полдень, не слишком жаркий. Приятели неторопливо шли по аллее центрального парка. В этот час гулявших в парке оказалось совсем мало, можно было обсуждать любые темы, не опасаясь, что кто-то услышит. А разговор и впрямь звучал странно.

— Ужасно, что с царицей так вышло, — сказал Лэнц. — Во что она превратилась…

— Она была прекрасна сразу после превращения. Помнишь?

— Да.

— Что уж творил Наставник с ней на втором этаже? Какие эксперименты проводил? Мы никогда не узнаем. Ради справедливости надо признать, она и тогда уже была безумна. В самый первый день после превращения.

— Она просто слишком испугалась. Гораздо сильнее, чем остальные. Сорк, я часто думаю: мы должны были как-то отстоять ее перед Наставником. Защитить.

— Что мы могли тогда? Он был для нас царь и бог, создатель и творец. Мы же полностью зависели от него. Разве не помнишь?

— Все я помню…

Трудно было насовсем вычеркнуть самые первые и самые ужасные дни, когда превращенные очень смутно понимали, кем стали и где оказались. Сознание услужливо задвинуло воспоминания о том времени в самые дальние уголки памяти, но начисто стереть это было невозможно. Признать свою тогдашнюю беспомощность и зависимость стало не просто неприятно, а мучительно. Полный хаос в мыслях, неопределенность и абсолютно неясное будущее… Царица была единственной женщиной среди них — тоненькой, хрупкой, постоянно вздрагивающей от страха. Они почти и не видели ее, Наставник сразу поместил царицу на второй этаж лесного домика. Да они все равно не решались с ней общаться. Слишком долго благоговели перед этим высшим существом в прошлой жизни. Ни разу не видели, но твердо знали, что где-то в глубинах муравейника обитает та, которой они должны служить. Воплощение чудесной силы, которая поддерживает жизнь всей колонии. Но вне муравейника царица оказалась самой уязвимой.

— Кстати, в муравейнике может жить не одна царица, а несколько. У отдельных видов муравьев, — сказал Сорк.

— Неужели?

— Да. Я вообще много читал о них. То есть о нас. Посмотри-ка…

Сорк остановился возле цветущего розового куста, протянул руку.

— Наш собрат.

Перебравшийся с ветки на кончик его пальца муравей невозмутимо шевелил усиками. Потом пробежался по ладони.

— Интересно, он чувствует, что мы такие же, как он? — от этих слов Лэнца передернуло. Сорк бережно вернул муравья обратно на ветку. — Присядем ненадолго?

Они опустились на скамейку, по обе стороны от которой тянулись мощные кусты с розовыми и белыми ароматными соцветиями. Приглушенно гудели пчелы, копошились в пышных цветках, собирая сладкий нектар.

— Лэнц, а ты знаешь, что существует целый раздел науки о муравьях? Мирмекология… Ученые изучают муравьиное сообщество. Оно так удачно организовано, что служит моделью эволюции социальных систем. Наблюдения за колониями муравьев можно использовать в машинном обучении, интерактивных сетях, параллельных вычислениях…

— Зачем мне эта информация? — перебил Лэнц. — Я человек! Пусть даже какой-то неполноценный, но человек!

— Ну, ты же еще и программист, тебе должны быть интересны такие вещи. Кстати, я вчера прошел медицинское обследование. Сегодня с утра забрал результаты анализов.

— И что?..

— Результаты довольно странные. По крайней мере, анализ крови. А у меня всегда все было идеально. Врач пока выписал витамины и назначил прием еще через неделю. Но, по-моему, он просто никогда не сталкивался с подобным. Взял тайм-аут на раздумья. И Зейт сразу помчался проверяться. У него такая же картина. Сходи тоже проверься, если хочешь.

— Не хочу! Лучше не знать. Мне и так уже вчера в офисе плохо стало. Как представил, что снова превращаюсь…

— Это у тебя на нервной почве наверняка. Возьми себя в руки.

— Кто бы говорил! Можно подумать, ты себя контролируешь. А кто в клубе Наставнику все высказал, когда уже разъезжались?

— Высказал я ему еще далеко не все. К Наставнику вообще много претензий накопилось. И давай не будем ссориться.

— Я и не собирался ссориться. Сорк, что нам делать?! Дальше сходить с ума в ожидании? Считать каждый день, каждый час? И почему остальные такие спокойные? Согласны подчиниться, идти как жертвы на заклание…

— Мне кажется, их просто оглушила новость. Хотя от Нэрта я подобного не ожидал. Он же крутой делец, привык, что подчиняются именно ему. И вдруг согласился бросить свой бизнес по первому требованию. Знаешь, у меня подозрение, что Наставник ему приготовил какую-то отдельную судьбу. А позавчера они разыграли сцену для наивных зрителей. Чтобы другие лишний раз не дергались. Он же с ним ближе, чем с остальными. У Наставника с Нэртом уже давно какие-то общие финансовые дела.

— Точно. Но мне Нэрт показался вполне искренним. Может, и правда устал?

Сорк снова пожал плечами.

— На покой в муравейник? Сомнительное удовольствие. Хотя вкусы у всех разные.

***

Когда они примерно через час приблизились к дому Сорка, молодой мужчина, подстригавший живую изгородь, воскликнул:

— Пап, где ты ходишь? Как исчез с утра, так и пропал и на звонки не отвечал.

— У меня телефон разрядился.

— Ева сегодня научилась говорить «мама». Представляешь? И теперь повторяет. Скоро будет болтать, как сорока.

Сорк просиял.

— Здорово! Пойду послушаю. Пока, Лэнц, созвонимся еще.

4

Лэнц не признавал штор и жалюзи, поэтому огромное окно спальни не было ничем прикрыто, рассветные блики свободно блуждали по белым стенам. Он поднялся с кровати, подошел к окну. Город внизу безмятежно спал. Огромный, бесконечно сложный муравейник, который стал ему родным. Оставалось еще несколько часов человеческой жизни. Тенистый сквер неподалеку от дома… любимое кафе, где подают изумительно вкусные вафли… колледж, где когда-то изучал программирование… Чуть дальше — офисный центр, там в кабинете на семнадцатом этаже было его первое рабочее место. А еще дальше, через несколько кварталов — нынешнее место работы. Кинотеатр, где показывали преимущественно артхаус… Торговый центр со стеклянной крышей… Сверху был виден почти весь город. Нежная предутренняя дымка смягчала прямые углы и линии, слегка затуманивала очертания зданий. Лэнц жадно всматривался в лабиринты из домов, широкие дороги, пятна газонов, словно пытался разглядеть нечто важное. Сокровища, которые стоит навсегда сберечь в памяти.

Когда он снова прилег, Кристина тоже проснулась, приподнялась на локте, сладко зевнула.

— Ты чего так рано?

— Сам не знаю. Еще можно поспать.

Она свернулась клубочком на постели. До чего же красивое маленькое создание, изящное, с гибким стройным телом, которым впору залюбоваться и хотя бы временно забыть о неизбежном… Лэнц был ей благодарен. Присутствие Кристины в эти дни помогло избавиться от тишины одиночества и хотя бы частично отвлекло от темных мыслей.

Он спросил:

— Крис, если бы я вдруг исчез навсегда, ты бы скучала?

— Конечно, дорогой. Я не находила бы себе места от тоски. А почему ты спрашиваешь?

Ее нежные губы лгали, но прозрачные кошачьи глаза говорили правду: нет, она не будет слишком тосковать и быстро утешится. Найдет себе другого любовника.

— Просто так. Не обращай внимания, спи, — ответил Лэнц. — Я чуть пораньше уеду в офис.

— Хорошо.

— Ты ведь сегодня собираешься к себе?

— Да, как договаривались. Ты же сам… Хотя, если хочешь, я могу задержаться, — она улыбнулась, облизнула губы острым розовым язычком.

— Когда будешь уходить, захлопни дверь, пожалуйста, — сказал Лэнц.

— Ладно.

Кристина уткнулась в подушку и снова заснула.

***

Никто не подвел и не опоздал, к девяти часам все собрались во дворе клуба Нэрта, на площадке для барбекю. Угрюмые, хмурые, но покорные судьбе. Наставник был доволен. Он не стал произносить долгие ободряющие речи, сказал лишь:

— Вы оправдали мое доверие.

И первым двинулся в лес. За плечами у Наставника висел небольшой рюкзак.

Остальные двинулись за ним по грунтовой лесной дороге. Мейн вполголоса рассказывал, как славно погулял напоследок, всю неделю не вылезая из злачных заведений. Перепробовал все, что упустил за предыдущие годы. Впрочем, едва ли Мейн раньше мог многое упустить в этом плане. Такая уж у него была натура. Его слушали в мрачном молчании, каждый был погружен в собственные мысли, где похождениям Мейна не было места. В конце концов Мейн заткнулся. Они уже свернули на широкую тропу, которая уводила в самую глубь леса. Маленькая колонна продвигалась вперед медленно, никому не хотелось ускорять неизбежный финал. Лэнц шагал, не поднимая головы, сосредоточенно смотрел на сероватую почву, усыпанную сосновыми иглами. Его слегка мутило. Больше всего на свете сейчас хотелось сойти с тропы, свернуться под каким-нибудь деревом, стать абсолютно незаметным и погрузиться в спасительный сон. Пусть все случится без него… Но это было нереально, разумеется.

Сорк шепнул на ухо:

— Ты как хочешь, а я возвращаюсь в город. Плевать, что там со мной будет. Все равно лучше, чем так вот ползти на казнь.

— Я с тобой.

Они двигались примерно в середине молчаливой колонны. Потихоньку, не привлекая внимания переместились в самый конец, а потом незаметно отстали и зашагали в обратном направлении. Прошли так несколько десятков метров, потом на всякий случай стали пробираться параллельно тропе, под прикрытием деревьев. Ветки цеплялись за одежду, под ноги сами собой лезли корни, за шиворот сыпалась труха. Однако беглецы не замечали мелкие помехи. Лишь бы побыстрей оторваться от скорбной процессии. Вскоре между деревьями показался просвет, небольшая поляна… Посреди нее — кто-то высокий и широкоплечий. Рафт.

— Куда намылились? Стоять!

Сорк метнулся вперед, с размаху ударил Рафта, но тот устоял на ногах, только пошатнулся. Мощным ответным ударом отшвырнул Сорка на другой конец поляны. В следующее мгновение Сорк снова зашевелился, пытаясь встать. Рафт навел на него ствол пистолета, который успел выхватить из кармана. С ухмылкой кинул Лэнцу, который замер рядом:

— Что, бросишь его тут?

— Скотина!

Они проиграли. Оставалось лишь признать свое поражение и подчиниться. Лэнц подошел к Сорку, помог ему подняться. Без лишних слов, уже втроем вернулись на тропу.

— Ублюдок, — проворчал Сорк, потирая разбитую скулу.

Рафт отозвался вполне равнодушно:

— Был приказ, вы его нарушили. Я только исполнитель, вот и всё. Быстро возвращаемся, Наставник ждать не любит.

Нагнали остальных уже у самой цели. Наставник скользнул по своим вернувшимся подопечным холодным взглядом, однако ничего не сказал.

Знакомое до ноющей боли место… Просторная поляна, гораздо больше и светлее той, на которой разыгралась недавняя сцена… По краям густые заросли бересклета, стройные сосны… Под одной из них родной муравейник. Почти родной. Он сильно изменился, вырос раза в три. Следующие поколения его обитателей потрудились на славу.

Наставник опустил рюкзак на пень. На свет показался металлический прибор со множеством мелких деталей на поверхности, разобраться в которых было бы трудно, да и ни к чему.

— Становитесь в ряд.

Едва заметный движением указательного пальца Наставник коснулся серебристой панели. Спирали и цилиндры пришли в движение, завертелись, излучая яркий белый свет.

— Нас будто построили на расстрел, — прошептал кто-то.

Белые лучи превратили мир в хаос из вспышек и молний, воздух наполнился пронзительными звуками. Дальше — ослепительный взрыв и тишина… Всполохи света постепенно угасали, появились силуэты деревьев, которые с каждой секундой обретали четкость.

Вот и финал. На этот раз превращение обошлось без мучительных болей, все вернулись в прежний облик не страдая, и все без исключения выжили. Окружающее пространство словно сжалось, краски потускнели, зато стало уютней.

Превращенные снова сбились вместе, привыкая к новой-прежней реальности.

— Не так уж все и ужасно, оказывается, — передал сигнал Мейн. — А где Наставник? Я почему-то его не вижу…

Переставший излучать свет прибор стоял на месте, пень тоже, а Наставник будто сквозь землю провалился.

— Что за ерунда?

Не слишком торопясь, переместились поближе к высокому пню. Лапки двигались уверенно, словно и не ходили только что эти муравьи на двух ногах. За пнем появился странный холм, состоявший из черных и темно-серых складок. Муравьи не сразу догадались, что это за холм, пока не обратили внимание на чудовищных размеров кожаные корабли, с которых свисали грубые канаты… Рядом, на ковре из сухой хвои извивался дождевой червь, испуганно сворачивался кольцом и снова вытягивался. Длинное склизкое тело трепетало.

Они переглянулись.

— Бестолковое насекомое, — сигнализировал Кунт.

— Черви — это не насекомые. Их называют беспозвоночными. Я читал, помню, — отозвался Сорк.

— Да какая разница?

— Никакой.

Теперь все они собрались кружком вокруг нового избранного.

5

Даже у самых доброжелательных людей имеется некоторый запас злорадства, которое вылезает наружу в подходящих ситуациях. У превращенных это свойство сохранилось, и некоторое время они увлеченно обменивались такими сигналами:

— Кто бы мог подумать…

— Да, случаются иногда сюрпризы.

— Как считаешь, мы должны будем его обучать? Ну, тому, как ведут себя приличные червяки.

— Придется, ведь мы перед ним в неоплатном долгу.

— Ахаха, точно.

И так далее. Впрочем, обсуждение не слишком затянулось. Откуда-то сверху, из далекого высшего мира, недоступного муравьям и прочей мелочи, донеслись оглушительные, резкие, стрекочущие звуки. Темная тень накрыла пространство возле пня. Стремительное падение-торможение у самой земли… приземление… Огромная птица оказалась совсем рядом. Будто и не птица вовсе, а какой-нибудь древний птеродактиль, покрытый роскошным черно-белым оперением. Птица повертела головой, блеснула темным глазом… Муравьи ее совершенно не заинтересовали, зато большой жирный червяк привлек внимание. Неуловимо быстрое движение — и вот уже обмякшее длинное тело болталось в чудовищном клюве. Птица взмахнула крыльями и поднялась в воздух, унося с собой того, кто еще минут пятнадцать назад управлял чужими судьбами. Муравьи завороженно наблюдали за тем, как улетает птица, пока она окончательно не скрылась из ограниченного поля их зрения.

С неба спланировало сорочье перо. Покружившись, легло на усыпанную хвоей почву. Удивительно красивое, глянцево-черное с радужным отливом и овальным белым пятном. Возможно, у кого-то мелькнуло предположение, что таким же образом на земле может оказаться чудом спасшийся червяк, однако чуда не случилось. Похоже, он сгинул безвозвратно.

— Ничего себе! — сигнализировал Векс. — И что теперь делать?

— Можешь отрастить крылья и отправиться спасать своего дорогого Наставника, — съязвил Кунт. — Хотя вряд ли от него что-то осталось.

— Отправляйся сам! Я имел в виду: он мог бы дать нам какое-то направление на будущее...

— Какое тебе еще направление? Муравейник рядом. Беги туда и приступай к своим рабочим обязанностям. Инстинкты уже пробудились?

— Друзья, не ссорьтесь, — вмешался Зейн. — Раз уж сложилась такая ситуация, придется приспосабливаться. Кстати, не понял — как мы общаемся? Мне кажется, когда раньше были муравьями, это происходило по-другому.

Сорк наставительно сообщил:

— Муравьи передают информацию с помощью феромонов. То есть запахов. Еще через позы и прикосновения. А некоторые виды, как я читал, еще и звуки издают.

— Ну, это не наш случай, вроде бы. Может, телепатия?

Если бы Сорк оставался человеком, то наверняка пожал бы плечами. А сейчас просто ответил:

— Возможно. И видим довольно далеко. По-моему, в былые времена зрение было смутным. Сейчас зрение не совсем такое как у людей, но тоже очень даже неплохое.

— А мы теперь — модифицированные муравьи. Само совершенство, — подвел итог Нэрт.

Обстановка на поляне была умиротворяющей и спокойной. Чистейший лесной воздух, пряный аромат хвои… Больше никакого сорочьего стрекота и шума. Никакой потенциальной опасности не предвиделось. Тишина…

Постепенно спало напряжение последних дней, когда они со страхом и отчаяньем ожидали неизбежного финала. Ведь самое страшное уже случилось. В принципе, превращенные почти отошли от шока и чувствовали себя в новом-прежнем облике… не то чтобы комфортно, но и не настолько кошмарно, как можно было подумать. Однако не все из превращенных.

— Скажите мне, что все это сон, — впервые за время, миновавшее после превращения, обозначил свое присутствие Лэнц. — Пожалуйста!

— Успокойся, — отозвался Сорк. — Ты у нас всегда был слишком впечатлительным.

— Я?!

— Конечно, ты. Ну, не Рафт же, например. Хотя он тоже что-то притих. Эй, Рафт, какие впечатления после пропажи босса?

Рафт ответил не сразу.

— Мне жаль. Наставник был отличным командиром. Буду о нем помнить. Кто теперь встанет во главе?

— Тебе обязательно нужен командир?

— Я согласен подчиняться самому сильному и мудрому. Что в этом плохого?

— Ладно, еще обсудим эту тему. Сейчас что будем делать? Лично меня не особо тянет в муравейник. Как остальные?

Остальных тоже не тянуло. Никто не изъявил желание броситься в родной дом, который они когда-то поддерживали и оберегали. Правда, дом сильно изменился и вырос. Если раньше его можно было бы сравнить с внушительным особняком, то теперь он напоминал небоскреб. Все ведь относительно.

— Можно прогуляться по окрестностям. Подыщем себе временное убежище, — предложил Мейн. — Парни, смотрите на все это как на отпуск. Отличный шанс отдохнуть от суеты.

— Отпуск? А ты оптимист.

***

Сумерки застали их на окраине поляны. Компания расположилась под лопухом, который низко наклонился к земле. Получилось нечто вроде навеса из зеленого бархата, под которым можно укрыться на ночь. А завтра? Завтра наступит второе утро их новой жизни. Они не стремились к переменам, перемены нагрянули сами, и теперь уже вряд ли можно исправить ситуацию.

— Не кисни, — сигнализировал Сорк Лэнцу. — Мне еще тяжелее. Ты хотя бы один, сам по себе. А я любимую семью в городе оставил.

— Сорк… ты им объяснил? Хотя бы намекнул?

— Нет, я не решился. Записку оставил на подушке. Ушел рано утром, пока все еще спали. Наверное, десять черновиков изорвал. Потом просто написал:

Не ищите меня. Если смогу вернуться, то вернусь. Я вас всех очень люблю.

Мне кажется, я вижу сейчас дом, гостиную, наш маленький сад за окном… Знаешь, когда я много лет назад встретил мою Софию, то понял: мое превращение было не напрасным. Эти годы так быстро промелькнули. Сплошное счастье. Хотя чего уж теперь… Не до сантиментов.

Между тем остальные тоже общались.

Кунт мечтательно заметил:

— Еще бы костер разжечь, и будем как бойскауты в походе.

— А мне сейчас в голову пришла мысль, — сообщил Тойк.

— Да неужели?

— Представь себе. Я тоже иногда размышляю. Может, Наставник в какой-то предыдущей жизни на самом деле был червяком? Поэтому так случилось сегодня.

— Вряд ли, — отозвался Нэрт. — Я ведь с ним часто встречался. Иногда мы разговаривали не о делах, а просто на разные темы. Он очень закрытым был и сдержанным. Но иногда все-таки мелькали упоминания о детстве, учебе… Нет, он изначально родился человеком. Зато однажды Наставник проговорился насчет того устройства… с помощью которого идет превращение. Так вот, это было чужое изобретение. Наставник его только позаимствовал у кого-то. По-моему, он жалел, что проговорился. Хотя я ведь никому и не рассказывал до сегодняшнего дня.

— Я всегда считал, что он великий ученый, гений.

— Я тоже.

— Да все, наверное, так считали. Может, из-за того, что устройство чужое, Наставник не знал всех тонкостей? И в этот раз получился сбой.

— Логично. Вообще это надо как следует обдумать. Насчет устройства. Ладно, спать уже пора, стемнело совсем, — ответил Нэрт. — Кто расскажет сказку на ночь? Раз уж мы в отпуске и наслаждаемся покоем.

— Конечно, Зейт. Он любит всякие истории.

Зейт, который преподавал в колледже и специализировался на античной литературе, не стал отнекиваться.

— Могу вам «Метаморфозы» в доступной форме изложить. Там разные превращения…

— Нет уж, хватит на сегодня превращений!

— Уговорили. Сменим тему.

И в наступившей темноте, под странным растительным сводом потекло плавное повествование о похождениях хитроумного Одиссея:

— Десять лет миновало после Троянской войны…

6

Пыльца оказалась приторной и слишком сухой. Будто мел, перемешанный с сахарной пудрой и ароматизатором. Это было противно, но гораздо противней — ощущать свои челюсти и видеть лапки с крошечными коготками. Даже глаза не прикроешь, ведь у насекомых нет век. Ночью все не настолько ужасно, можно представить, что ты прежний. Однако днем, при ярком свете…

Лэнц с отвращением отвернулся от сердцевины пушистого желтого цветка. Сорк почти сразу сигнализировал:

— Ешь нормально! Пыльца — это лучше, чем сок из тли или дохлая гусеница. Мы уже третьи сутки здесь, между прочим. Ты так загнешься от голода.

— Знаешь, загнуться от голода — идеальный вариант. Муравьиное тело слишком прочное. Если спрыгнуть даже с большой высоты — не разобьешься, реки или ручья тут нет, ядовитых растений тоже. Вообще не понятно, что может сработать. Удивительно, но человек по сравнению с муравьем такой хрупкий…

— А ну-ка выкинь эту чушь из головы. Поменьше рассуждай. Раз уж так сложилось, надо жить. Во что бы то ни стало. Понял?

Сорк сидел на другой стороне сердцевины того же цветка. Они находились неподалеку от муравейника, посреди островка из цветочных кустиков. Остальные участники компании распределились по другим соцветиям.

— Эй, вы заметили? Внизу что-то намечается! — привлек общее внимание Мейн. — Какая-то движуха.

И правда, у подножья муравейника появилась целая группа странных крылатых муравьев. Они оживленно ползали по небольшому клочку земли, то и дело натыкаясь друг на друга.

— Загадочное явление… Впервые вижу.

— Что тут загадочного? Муравьиный лёт, — отозвался Сорк. — Похоже, я один что-то читал про муравьев, остальным не интересно было.

— Да просто в голову не приходило. Зачем?

— Честно говоря, я и сам заинтересовался случайно. Когда сыну было десять, он увидел в журнале рекламу муравьиной фермы. Начал просить, чтобы ему купили.

— Что еще за ферма?

— Контейнер, куда уже поселена колония муравьев. Можно на стол поставить и наблюдать, как там муравьи живут. В целом любопытное занятие.

— И ты завел муравьев дома? — спросил Зейт.

— Нет, это был бы уже перебор с моей стороны. А сын про ферму быстро позабыл. Я ему купил щенка.

— Щенок — это классно.

Тем временем крылатые муравьи один за другим начали подниматься в воздух. Не у всех получалось с первого раза, крыльями они владели неумело. Однако вскоре все оказались примерно на том же уровне, что и компания превращенных.

— Молодые самцы и самки в полете, — продолжил комментировать Сорк. — Только у этих каст есть крылья.

Дальше комментировать уже не было необходимости. И так понятно, что именно в полете происходило.

— Ничего себе секс-шоу, — отозвался наконец Мейн. — Но что-то не заводит, как ни странно. Слушай, Сорк, ты ведь все знаешь... Мы и правда теперь бесполые?

— Конечно.

— Кошмар. Я так не согласен! Это просто подло! Надеюсь, Наставника сорока сожрала не сразу, сначала как следует помучила. Ну и подставил же он нас!

— Да, тебе наверняка особенно обидно. С твоим-то темпераментом. Если это тебя утешит, самцы после спаривания живут совсем мало. Почти сразу погибают. А самки разлетаются по округе. Потом каждая находит походящее место для будущего муравейника, отгрызает себе крылья и начинает откладывать яйца. Одного полового акта самке хватает на всю жизнь. Поэтому завидовать особо нечему.

Мейн, похоже, обиделся:

— Тебе вот смешно, а ситуация-то страшная. Ты не находишь?

— Нахожу.

Лэнц вмешался в диалог:

— Как вы вообще можете спокойно рассуждать?! Это просто какой-то бред. Кошмарный сон, в который мы случайно попали. Всё! Я уже видел здесь достаточно. Оставайтесь, если хотите.

Он направился к лепесткам желтого цветка, чтобы потом спуститься вниз по стеблю.

— Ты куда?

— Подальше от этого кошмара. С меня хватит.

— С меня тоже хватит, — откликнулся безмолвствовавший до сих пор Нэрт.

— Ты же с самого начала был всем доволен. Устал, видите ли, решил отдохнуть на лоне природы!

— Я ошибался. Теперь мне стало ясно, что такое существование не для меня. Сам не понимаю, как мог смириться, бросить все, что наработал в прежней жизни. Парни, нам надо вернуться. Любой ценой.

— И что ты предлагаешь?

— То устройство для превращения — оно ведь до сих пор стоит здесь…

— Думаешь, нам от этого есть какая-то польза?

— Попробовать-то можно.

Нэрт как обычно брал своей спокойной уверенностью. Даже не особо стараясь на первый взгляд, он умел убеждать окружающих в своей правоте. Уже не обращая внимания на продолжавшийся муравьиный лет, они спустились на землю, двинулись к памятному пню. Рафт вдруг отделился от группы.

— Стойте! Чужак лезет в муравейник!

У одного из входов действительно крутился какой-то подозрительный рыжий муравей. Рафт кинулся в атаку. Помогать ему не пришлось, чужак позорно бежал, не выдержав яростного напора Рафта.

— Знаете, чего я особенно боюсь? — заметил Нэрт. — Что через некоторое время инстинкты возобладают. И мы станем стопроцентными насекомыми. Сейчас мы какие-то странные гибриды — муравьи с человеческим сознанием. А что будет дальше? Или мы просто провалимся в безумие?

— Вообще-то Наставник обещал, что воспоминания о человеческой жизни сохранятся, — отозвался Векс. — Хотя… стоит ли верить его обещаниям, раз он сам так прокололся. А Рафт никогда интеллектом не блистал. Живет инстинктами в любых условиях.

Между тем гордый своим подвигом Рафт убедился, что нападений со стороны больше не предвидится, и они продолжили путь, который лежал мимо муравейника. Муравейник… бесконечный лабиринт коридоров и камер. Хаос внутри обманчив, на самом деле все гармонично и рационально. В глубине их сознания сохранились длинные коридоры и подземные ходы, которые тянутся далеко внизу. На всех уровнях муравейника кипит жизнь, она подчиняется лишь инстинктам. Неужели когда-нибудь придется снова поселиться здесь?

7

Рельеф поляны здорово изменился, ведь теперь неподалеку от пня высились нагромождения из одежды и обуви, которую когда-то носили превращенные. Для тех, кто ведет наблюдение с муравьиного уровня, это были настоящие холмы, только не земляные, а из необычного материала.

— Хорошо, что в эту часть леса никто не забредает, — заметил Кунт. — А то поднялся бы шум. Сенсационная находка! Вещи пропавших без вести людей валяются посреди поляны. Где же сами пропавшие? Что с ними произошло?..

Отозвался только Векс:

— Заткнись, а? И так тошно.

Между тем Нэрт забрался на пень и оглядел поляну орлиным взором. Да именно орлиным, как бы смешно это не звучало. Однако Нэрт даже в муравьином облике оставался самоуверенным и респектабельным. Совершенно не понятно, как это ему удавалось.

— Не все так безнадежно, друзья. Что-нибудь обязательно придумаем. Не зря же мы столько лет прожили в большом городе. Кстати, вам не кажется, что раньше муравейник находился ближе?

— Вроде бы, да, — отозвался Сорк. — Наверно, уцелевшие собратья не стали восстанавливать его на прежнем месте. Перенесли жилье подальше. Мы просто сперва не обратили внимания. Но это дела не меняет. Как нам справиться с устройством?

— Смотри, Наставник просто коснулся вот этой панели, — Нэрт переместился на поверхность таинственного металлического устройства. — И тут же все началось. По крайней мере, я так запомнил. А вы что заметили тогда?

— Честно говоря, у меня все было словно в тумане, — признался Лэнц. — Но вообще да, Наставник никаких лишних движений не делал. Наклонился и коснулся панели кончиком пальца. Если предположить, что устройство уже настроено на превращения и сразу срабатывает…

— Это был бы идеальный вариант.

Уже через несколько секунд вся компания оказалась на поверхности именно той серебристой панели. Хоть какой-то плюс: в муравьином облике можно было легко карабкаться на вертикальные поверхности и без проблем удерживаться на них. На этом преимущества заканчивались. Сколько бы превращенные не давили изо всех сил на холодную гладкую поверхность, сколько бы не перемещались и не топтались на ней — абсолютно ничего не происходило. Впрочем, вполне предсказуемо.

— У нас слишком ничтожный вес.

— Надо надавить чем-нибудь потяжелее…

Они отправились в небольшое путешествие по округе в поисках чего-то подходящего. Блуждали довольно долго и все-таки нашли обломок сосновой веточки. Если учесть, что панель на стенке устройства располагалась не слишком высоко, эта веточка подходила если не идеально, то почти идеально. Вот только…

— Нам даже с места ее не сдвинуть. А уж протащить через всю поляну…

Сорк наставительно сообщил:

— Муравьи способны перетаскивать грузы, которые весят в пять тысяч раз больше самих муравьев.

— Сорк, в статье, которую ты читал, наверняка была опечатка.

— Ничего подобного! Неужели не помните, какие тяжести сами таскали когда-то?

Трудно было поверить, но Сорк оказался прав, как никогда. Они действительно сдвинули эту ветку, которая по сравнению с ними казалась гигантской. Удалось протащить ее на несколько сантиметров. Потом превращенные выдохлись и остановились. Тойк прикинул расстояние до пня.

— До конца лета нам точно будет чем заняться. А ведь еще надо как-то поднять ветку наверх.

— Ну, это все равно лучше, чем сходить с ума от безделья.

Несмотря на мрачные прогнозы Тойка, до конца дня они продвинулись довольно заметно. Тяжесть, конечно, была невероятная, но тут проявилась упрямая муравьиная (а может, человеческая) натура, и сдаваться никто не собирался. Только под вечер оставили ветку в покое и вернулись в ставший уже привычным лопуховый шатер. Усталость отвлекала от мрачных мыслей, да и смутная надежда появилась. По крайней мере, у некоторых. Лэнц устроился поудобней. В человеческой жизни вряд ли понравилось бы отдыхать на голой земле, но сейчас его защищал плотный слой хитина. Земля не казалась такой уж жесткой.

— Знаешь, — обратился к нему Сорк. — Я решил: если с этим вариантом ничего не выгорит, отправлюсь домой сам.

— С ума сошел? Такое расстояние… Ты же точно не доберешься!

— Доберусь. У муравьев относительно высокая скорость. Когда выберусь из леса, буду двигаться по самому краю шоссе, чтобы машина не задавила. Как-нибудь справлюсь.

— А потом?

— Потом проберусь в свой дом. Буду из укромного уголка наблюдать за своими, буду знать, что происходит в семье, что с ними все в порядке. Это не так уж мало.

— Ну… у меня даже слов нет.

Конечно, у Лэнца были слова. Много слов о том, что отчаянного путешественника проглотит первая попавшаяся птица или раздавит кабан копытом. И сам Сорк быстро выбьется из сил и сгинет по дороге, если даже не угодит под колесо на трассе. А если ему невероятно повезет, и он в самом деле окажется дома… Какая же это чудовищная боль, существовать в оболочке жалкого насекомого там, где тебя помнят полноценным человеком. Может, каждый день говорят о тебе… Скрываться от тех, кто был тебе близок, но теперь никогда не узнает о твоем присутствии… Однако Лэнц оставил эти слова при себе.

— В общем, посмотрим, как пойдет, — добавил Сорк. — Но я для себя уже все решил. Обязательно вернусь домой, так или иначе.

***

Утро и первая половина дня прошли в упорной работе. Иногда они останавливались на короткий отдых и снова принимались за перетаскивание ветки. Во время одного такого перерыва Векс застыл, уставившись на паутину, которая висела на низком травянистом кустике.

— Только посмотрите, какая красота! Само совершенство. Обязательно напишу паутину на новой картине, если вернусь. Когда вернусь… У меня в сентябре должна открыться выставка в городской ратуше.

В прошлой жизни Векс был художником, причем довольно известным. И теперь с жадностью впитывал краски и впечатления лесного мира, о котором почти позабыл за прошедшие годы.

— Наверняка выставка будет отличная, — отозвался Нэрт. — Я помню зимнюю, ты же приглашал тогда… Но что творится в муравейнике?

Там и правда началась какая-то суета. Рабочие муравьи побросали свои дела и толпились возле муравейника. Точнее, не просто толпились, а заделывали входы так, что те буквально на глазах становились меньше.

— Странно… Что бы это значило?

— Собирается дождь, — сообщил Тойк. — Даже гроза, скорее. Я чувствую.

— Каким образом?

— Понятия не имею. Просто чувствую, и все. А вы разве нет?

Остальные прислушались к своим ощущениям. Воздух казался тяжелее, чем с утра, в нем отчетливо улавливались тревога и напряжение.

— Пожалуй, ты прав. Да и в муравейнике не станут просто так входы заделывать. Надо будет заранее укрыться, — отозвался Мейн.

Лэнц его перебил:

— Укрыться?! Надо что-то срочно придумать с устройством. Если внутрь попадет вода, оно выйдет из строя наверняка.

— Тогда придется закончить все сегодня, пока дождь не начался!

Внезапно свалившаяся новая напасть прибавила им сил. Надрываясь, но не останавливаясь, они доволокли ветку до самого пня, хотя рассчитывали справиться с этой работой не раньше, чем за три-четыре дня.

Дальше — отчаянные усилия, завершившиеся благополучно. Они несколько раз срывались вниз, но в конечном итоге ветка оказалась на пне. Оставался последний рывок. И тут им стало страшно. До этого просто не было времени задуматься.

— А если… не получится? — спросил Мейн.

— Да все равно уже!!!

Панель среагировала не сразу. Только со второго касания ветки, которое стоило превращенным огромного напряжения сил. И вот гладкая поверхность ожила, закрутились спирали, замерцал белый свет. Ослепительная волна накрыла пространство вокруг… Лэнц уже не видел остальных, не понимал, где находится. Ужас и ожидание неотвратимого, угрожающее гудение, которое, казалось, вот-вот взорвет непроницаемую пелену, в которую обратился воздух, и станет еще хуже…

***

Лэнц очнулся, когда все звуки стихли. Устройство по-прежнему стояло на пне, но уже не излучало свет. Вокруг — тишина, ни единого звука. Прежнее, человеческое тело наполняла дикая боль, внутренности словно кто-то кромсал острым ножом. Лэнц попытался повернуться на бок и заметил Сорка, который корчился на земле совсем рядом, только руку протяни. Однако Лэнц не мог даже прикоснуться к нему, не мог произнести ни слова. Неужели столько надежд и усилий потрачено лишь для того, чтобы умереть в человеческом теле?

8

Кто-то громко и настойчиво звал его по имени… Боль, которая терзала все тело, сейчас слегка притупилась и сосредоточилась в животе, но по-прежнему была невыносимой. Каждый следующий вдох казался последним… Лэнц с трудом приоткрыл глаза. Было уже совсем темно, наверху проплывало черное беззвездное небо. Рядом на земле сидел Сорк. В отличие от Лэнца, он был полностью одет.

— Ну, как ты?

— Я умираю… — простонал Лэнц.

— Ничего, все обойдется. Я уже более-менее в порядке. Знаешь, что помогло? Уже совсем загибался, и вспомнил… Мы с женой, когда ждали сына, ходили на курсы для пар. Там была всякая подготовка перед родами и дыхательная гимнастика. Вот эта дыхательная гимнастика и пригодилась. Тоже попробуй.

Лэнц послушно следовал указаниям Сорка, который положил ладонь ему на солнечное сплетение: то задерживал дыхание, то старался дышать глубоко и медленно, то побыстрее. В итоге минут через пять-семь действительно полегчало — боль стала вполне терпимой и дышал он теперь без усилий. Но слабость оставалась такая, что трудно было даже пошевелиться.

— Вот видишь, — сказал Сорк. — Вовремя я все вспомнил. Это и правда, как новая жизнь. Или перерождение.

— Сорк, а где… остальные?

— Видимо, все погибли. Мы с тобой одни счастливчики.

— Но почему?..

— Кто же знает… Мы ведь действовали вслепую, а устройство это непредсказуемое. И условия изменились. Расстояние меньше, мы совсем близко находились. Ладно, горевать будем потом. Сейчас надо выбираться отсюда. Скоро дождь хлынет.

Будто в подтверждение его слов, раздался угрожающий раскат грома. Лэнцу сама мысль, что он сможет встать и куда-то пойти, казалась абсолютно нереальной. Но возражать он не стал.

— Мы дойдем до лесного домика Наставника, — продолжил Сорк. — Это недалеко, дорогу я помню. Переночуем там, а утром махнем в город. Ты свою машину где оставил?

— На стоянке возле клуба.

— Отлично. А то я на такси тогда приехал. Кстати, кое-кому не помешает одеться.

Сорк поднялся с земли, подошел с валявшимся чуть поодаль вещам, наклонился, начал их перебирать.

— Вот, кажется, твои шмотки. Да, точно, — Отыскал еще и кроссовки Лэнца и принялся одевать его, как ребенка. — Постепенно восстановишься. Знаешь, я еще подумал… Давай заберем этот… превращатель, как уж его еще назвать. Не оставлять же здесь. Я потом вместе с сыном попробую понять, что к чему, он в технике хорошо разбирается.

С этими словами Сорк заглянул за пень, на котором стоял... «превращатель». Лэнц был рад временной передышке и снова вытянулся на земле.

— Где-то здесь рюкзак должен остаться… А, нашел!

Вскоре загадочное устройство оказалось в рюкзаке, и Сорк был готов отправляться в путь.

— Лэнц, вставай, надо побыстрее добраться до места.

— Я не могу.

— Сделай над собой усилие. Можно подумать, я в прекрасном состоянии! Но я ведь держусь как-то.

— Сорк, ты понимаешь человеческий язык? Я же сказал, что не могу подняться! Иди один. К утру мне, может, получше станет.

— Ты за ночь простудишься насмерть. Сейчас дождь хлынет.

— Ну, помоги мне тогда под дерево перебраться.

— Шикарная идея прятаться от молний под деревом! Не валяй дурака.

— Оставь меня в покое.

Сорк на самом деле оставил его в покое, принялся что-то искать в одежде превращенных, оставшейся на поляне.

— Может, чей-нибудь телефон работает, и зарядка осталась. Наши с тобой телефоны сдохли. Наверное, слишком сильный выброс энергии был. Я сейчас не собираюсь никуда звонить среди ночи. Хотя бы как фонарик использовать. — Что-то выпало из кармана на траву. — Пистолет Рафта… Чего с ним делать, понятия не имею. Может, потом вернуться и закопать?

Все телефоны были мертвыми, с темными экранами. Только один, принадлежавший Зейну, неожиданно ожил.

— Сколько же пропущенных звонков… — пробормотал Сорк. — Какие-то деловые сообщения и вот это: «Почему ты не отвечаешь?», «Пожалуйста, перезвони, ведь я так жду тебя». Черт, как это кошмарно все… Кто-то его уже никогда не дождется.

А Векс никогда не напишет новую картину, Нэрт никогда не увидит новорожденных внуков и не вернется в свой бизнес… Лэнц чувствовал, что по щекам потекли слезы, но даже не было сил поднять руку и вытереть их. С неба уже падали первые редкие капли. Сорк снова приблизился, поднес к его лицу раскрытую ладонь.

— Не хотел тебе показывать, но… посмотри

— Что это?

— Неужели не видно?

Глаза уже привыкли к темноте, да и слабый свет от телефона помог разглядеть… На ладони Сорка неподвижно лежал крошечный муравей.

— Мне почему-то кажется, это Нэрт, — прошептал Сорк.

— А может, он не...

— Нет, он весь высох, будто его опалило огнем. Лэнц, раз уж мы единственные уцелели, надо жить, других вариантов нет.

Сорк бережно положил то, что осталось от Нэрта или кого-то другого из превращенных в маленькую расщелину у самого основания пня. Сразу после этого телефон Зейна окончательно отключился.

— Дай руку, — сказал Лэнц.

С помощью Сорка он встал — и очень вовремя — как раз хлынул ливень, обрушился из черных грозовых облаков, собравшихся на темном небе, так что мешкать было уже некогда.

Кружили по обезумевшему от мощной, неистовой грозы мокрому лесу, запинались о корни, путались в зарослях папоротников. Сорку приходилось еще поддерживать Лэнца, почти тащить на себе. Правда, иногда тот слегка оживал и старался идти самостоятельно. Конечно же, заблудились в темноте. Память подвела, зря Сорк на нее рассчитывал. Да и выглядело все ночью совершенно не так, как днем. Даже деревья казались иными, какими-то потусторонними. В этой части леса они росли не настолько густо, чтобы укрыть от бесконечных водяных струй. То и дело вспыхивали молнии, заливая пространство вокруг от неба до земли.

Уже давно пора было добраться до цели, а Сорк и Лэнц все блуждали по лесным закоулкам. Потом присели передохнуть на поваленный ствол сосны. Очередная молния выбелила искривленный ствол с заломленными, будто узловатые руки ветвями, вспыхнул белый силуэт на черном фоне. А вот наоборот черный силуэт на белом… Эта картина пробудила смутные воспоминания в памяти Лэнца. Он выдохнул:

— По-моему, надо свернуть направо сразу после того дерева.

— Ну, давай попробуем.

Догадка оказалась верной. Буквально через десять минут стало понятно, что они на верном пути. Заросли лещины расступились, дальше показались раскидистые кроны яблонь, скрывавшие тайный дом в самом сердце леса.

Вскоре они оказались возле крыльца. Лэнц ухватился за один из столбиков, поддерживавших навес. Очень хотелось опуститься на ступеньки, но тогда он бы точно уже не встал без посторонней помощи. А Сорк тем временем нетерпеливо водил ладонью по высокому фундаменту. Одна из плиток, которыми был облицован фундамент, с шумом упала на цементную отмостку. Сорк сунул руку в открывшееся отверстие.

— Запасной ключ на прежнем месте. Повезло!

В первой же комнате, куда они попали из квадратного холла, Лэнц сразу рухнул на кровать. Сквозь навалившийся сон еще чувствовал, как Сорк стягивает с него насквозь промокшую одежду и кроссовки. Потом укрывает одеялом, выходит и закрывает за собой дверь. А дальше — абсолютно черное пространство, уже без вспышек молний. Даже шум ливня за окном больше не слышался.

9

Металлические жалюзи были подняты, в распахнутое окно пробирались солнечные лучи, освещая маленькую комнату со спартанской обстановкой — кроме кровати лишь узкий шкаф в углу и тумбочка. Шерстяное одеяло чуть кололо кожу. Лэнц с наслаждением потянулся. Черный и безмолвный, больше похожий на обморок сон пошел на пользу. Каждая клеточка тела теперь радовалась пробуждению.

В комнате появился Сорк.

— Проснулся? Как себя чувствуешь?

— Мне еще никогда не было так классно!

— Мне тоже. Будто заново родился.

— Вот только есть ужасно хочется.

— Сейчас позавтракаем, чем бог послал. Я на кухне нашел консервы и макароны. Срок годности нормальный. Похоже, Наставник сюда наведывался. Генератор я уже включил, можно будет завтрак приготовить. Вода из крана не течет почему-то, но это ерунда. Колодец ведь есть.

Он присел на край кровати. Лэнц приподнялся и крепко обнял друга.

— Сорк, ты… Спасибо, что не бросил меня подыхать в лесу. Я тебе так благо…

— Да не благодари, — рассмеялся тот. — Мне просто неохота было одному бродить в потемках. Ладно, приходи потом на кухню.

Оставшись один, Лэнц моментально оделся. Джинсы были еще чуть влажными, но он не заморачивался по этому поводу. На теле промокшая под дождем ткань все равно высохнет быстрее. Не утерпел и сразу заглянул в холл, где на стене висело зеркало. Убедился, что там отражается его лицо, все такое же, пожалуй, еще помолодевшее. Губы сами собой растянулись в счастливую улыбку.

Дом… самый первый дом в его жизни, если не считать муравейник. «Лесной домик» — так говорил Наставник, и они тоже привыкли так говорить. На самом деле, скромное снаружи строение могло считаться достаточно просторным. Ведь в нем нормально разместились двенадцать человек. На первом этаже, кроме холла, столовой и кухни, были еще три комнаты. В той, где ночевал нынче Лэнц, прежде обитал Нэрт. В соседней, такой же маленькой — Векс. А та, что немного больше, досталась Лэнцу и Сорку. Тогда они и сдружились. В столовой или холле Наставник время от времени проводил групповые занятия. В полуподвальном помещении с отличной вентиляцией и яркими светильниками располагались кладовка, тренажерный зал и большая комната, где спали еще шестеро превращенных. Там же нашлось место для стеллажей с книгами и дисками и пары компьютеров. Предполагалось, что превращенные должны стать гармоничными личностями. Именно таких людей увлеченно лепил из них Наставник.

Лэнц миновал кухню, в которой шумно хозяйничал Сорк, и ступил на лестницу, ведущую на второй этаж. Прежде путь наверх превращенным был строжайше запрещен. Но теперь уже некому проверять, как исполняются установленные правила. На втором этаже оказалось просторно и светло. Здесь окна не закрывали непроницаемые жалюзи, которые обычно отгораживали превращенных от внешнего мира. Зато за стеклами виднелись светлые решетки. Они не бросались в глаза и были практически незаметны. В этих комнатах и жила прежде царица, там же ночевал Наставник. Что теперь будет с царицей? Реально ли ей хоть как-то помочь? Лэнц медленно обошел почти все помещения. Основную площадь занимала лаборатория. Она, в отличие от остального пространства, не казалась заброшенной. Чувствовалось, что сюда периодически наведываются. Идеальный порядок, нигде ни соринки. Белые шкафы со стеклянными дверцами, приборы, колбы, пробирки, микроскоп... К одному из столов явно кого-то пристегивали ремнями. Перед глазами Лэнца мелькали новые находки — электроды, катушки с медной проволокой, исписанные причудливым шифром журналы, кляп, скальпели. Мрачные тайны лаборатории лежали перед ним, словно жуки с оторванными лапками, однако дальше уже не тянуло копать. Может, чуть позже, но только не сегодня… Ощущение тревоги и опасности, возникавшее всякий раз при упоминании второго этажа, сейчас, уже на самой запретной территории, становилось все острее. Складывалось впечатление, что вот-вот появится Наставник или, как минимум, его тень. На дальнем столе стоял стеклянный контейнер с несколькими крупными дождевыми червями, погруженными в жидкость. От контейнера исходил густой запах гнили. Лэнца затошнило, он поскорей спустился на первый этаж и выскочил из дома.

На свежем воздухе тошнота сразу прошла. Солнце светило ярко, но еще не успело полностью справиться со следами миновавшего ливня. Трава и листья, насквозь пропитанные влагой, потихоньку грелись под солнечными лучами. На окруженном яблонями дворе было так спокойно, так тихо… Возле колодца стояло наполненное водой ведро, хозяйственный Сорк уже позаботился. Лэнц умылся, выпил из горсти немного ледяной, кристально-прозрачной воды.

В кроне ближайшей яблони чувствовалось какое-то шевеление. Стайка мелких лесных птиц внезапно вынырнула из листвы. Взмахнули пестрые крылья, с листьев разлетелись дождевые капли. Стайка дружно вспорхнула и с деловитым щебетом устремилась в лес.

У Лэнца словно обострились все чувства. Каждая мимолетная картинка действительности, каждый звук, все оттенки и краски воспринимались удивительно ярко. Еще одно рождение… Эти яблони и четверть века назад были уже одичавшими, даже зрелые сентябрьские плоды на них были пронзительно-кислыми. Сейчас с веток свисали крошечные твердые яблочки. Такая сочная, жизнерадостная зелень… Безграничное, свалившееся на Лэнца без предупреждения счастье отодвинуло мрачные воспоминания на задний план. Но вот на уже просохшем, нагретом солнцем стволе яблони откуда-то появился муравей. Пробежался по шершавой коре и остановился, будто задумавшись. Хотя о чем могло думать обычное насекомое? Ни о чем… А Лэнцу казалось, будто сквозь листья яблони на него смотрят знакомые глаза.

Нэрт, Векс, Мейн, Рафт, Зейт, Кунт, Тойк…

Сердце, теперь такое большое человеческое сердце, сжала тоска.

Хлопнула входная дверь, из дома вышел Сорк с чайником в руке, приблизился к колодцу. Заметив Лэнца, поинтересовался:

— Как настроение?

— Почему именно мы, Сорк? Почему остальные погибли?

— Не надо себя изводить. Мы не виноваты, что именно нам повезло. Знаешь, мне теперь кажется, что мы уже никогда не умрем и не постареем. Вдруг на самом деле сбудется? Раз так случилось, придется жить за всех…

— Я просто не могу понять, почему такая несправедливость!

Сорк привычно пожал плечами.

— Чем дольше живу в человеческом мире, тем больше убеждаюсь: здесь нет ни логики, ни справедливости. Но в сплошном хаосе тоже есть какой-то смысл. Иначе этот мир давно бы развалился. А в нашем случае… В принципе, можно подобрать какие-то объяснения. Я, например, очень хотел вернуться домой. Сам знаешь, как я привязан к семье…

— А я?

Сорк на секунду задумался.

— А ты больше всех не хотел оставаться муравьем. Ненавидел свою муравьиную оболочку. Ненависть — тоже энергия, да еще какая. Но это все так, чисто теоретически. Мы сейчас можем ломать головы сколько угодно. Все равно не поймем причины… Слушай, нам еще придется как-то объяснять, где пропадали четыре дня. Ну да ладно, придумаем что-нибудь. Жизнь продолжается.