Образы белой горячки

В центре большого города стоит трёхэтажный мат. Это снимают кино. Документальное. Но фантастическое. Я слыхал, трёхэтажный мат напоминает дом. Верно, напоминает. Но с удобствами во дворе. Тот, кто отправится матом на третий этаж, очень рискует, и вот почему: домик-то фэйковый. Нет, кто-то скажет, конечно, что дом никакой не фэйк, просто он дом из вероятного будущего. Тот, кто так скажет, делает первый шаг. Шаг между жанрами. Из документального – в хоррор.

Нам, операторам, лучше не видеть будущего. Как представишь, так сразу трясутся руки. Если сильно трясутся, сотрясают любой штатив. Так нельзя. Это вредно для кинохроники. Потому призываю любого из вас отложить в своей памяти это как дважды два: надо смотреть в настоящее. Лишь на него и распространяется профессиональная наша власть. Ибо только его сможешь ты заключить в рамку кадра. Если всё в рамках, тебя не зацепят щупальца. Не затянут.

Видеть прошлое – ну ещё хоть туда, хоть сюда. Прошлое надобно видеть. Но не из будущего, из будущего – не надо. Потому что будущее вам нагло врёт, что оно будущее. Почему оно врёт? Потому что по правде его и нет.

В прошлом всё будущее началось, говорят, ещё с Чернышевского. С фиги в его кармане. Фига была целиком из будущего – так он думал. И писал в своём прошлом сценарий того, что в настоящем делать. Поступать, как Рахметов. Отказаться от женщин. Спать на одних гвоздях.

Ну а которые сны на дурацких гвоздях приснятся? Только бессмысленные. Только чужие. Те, что прилипчиво хвалит современная критика. Сны Веры Павловны. Сны Зулейхи. Той, что пытается, но не способна продрать глаза.

Слышали, что орёт Зулейха, продирая глаза наждаком? Так и орёт: «Поднимите мне веки!». Не поднимайте, ребята, ведь всё она врёт. Чуть приподнимешь, а из глаз её гвозди, гвозди! А на шляпках гвоздей ухмыляются злобные хари. И кричат тебе: «Внемли! Мы твоё будущее!».

Ну так вот, если этих гвоздей ты услышал или коснулся, то промой-ка руки и уши с мылом. От заразных моделей будущего. От рекламы их вирусной. Той, что пытаются встроить прямиком в ДНК. Кстати, видал, как те гвозди торчат из зулейхиных глаз? В точности, как лучи. Как зубцы короны.

Да? Ты прозрел? Ты всё понял о коронавирусе? Но одного ты не понял… Не понял о Чернышевском?

Ладно, ещё раз. Историю с предысторией. Дело было давно. В историческом прошлом. Так давно, что и кинохронику не придумали. Потому-то в те годы и никто не снимал кинофэйков. Их писали. Пером, от руки, в специальной литературе для зомбаков.

Ну так вот. Как-то в кармане у литератора Чернышевского завонялась фига. Вынимает он руку, а там – бледно-зелёное нечто. Думал бедняга нелитературно выразиться, но припомнил: ой, блин, ведь я ж литератор! И давай он тогда, выражаясь литературно, создавать из той фиги роман «Что делать?». Да и впрямь, когда нефиг делать, почему бы «Что делать?» не накалякать – даже так, не за амерогрант, из одной лишь любви к искусству управления массами… Мол, глядите, придурки на жлобский свой эгоизм. Ну так вот, вы имеете право! Ваш эгоизм разумен!!! Не ожидали, бычьё? А теперь про каннибализм. Да, всё можно, ребята, не слушайте Достоевского. Это факт. Овертоновы окна слыхали? Не слыхали, конечно – ещё их не переоткрыли. Но на всякого зомби отыщется свой Овертон…

Ладно-ладно, увлёкся, пора выходить из образа. Так куда мы пришли, господа кинематографисты. Что за дом здесь стоит трёэтажным, простите, матом - посредине свердловского Екатеринбурга? «Ельцин-центр»? Его все так зовут? Ну а вы, я так понял, пришли на его открытие? И пока не заметили ничего необычного, да? Это признак чего? Овертонова ложного прошлого с вывертом в будущее. Ну а я предлагаю вглядеться как раз в настоящее. Что вы видите, хроникёры? Что вы видите здесь и сейчас? Наркодиспансер – ну да. Частный медвытрезвитель? Не совсем: попытайтесь-ка в нём протрезветь. Присмотритесь ещё. Что вы видите? «Ельцин-центр» со всеми удобствами? Ну так вот: я же вам говорил, что удобства его во дворе! А теперь поглядите на стены. Что стекает? Да, что там стекает? А, рассмотрели зеленоватое нечто! Ой, да какой «новичок»? «Старичок» чернышевских времён. Эта самая хрень соблазняла и ваших прадедушек.

Отчего соблазняла? Не видели настоящего. И вот этих мышей, что лезут кругом из щелей, принимали за что? За образы белой горячки. То есть, за светлые образы - в общем и целом.

А теперь-то мы знаем: горячка, ребята, не белая. Хоть ты как побели эти стены, а зелень проступит. Нет, не молодо-зелено, а старо-зелено.

Все готовы? Вступаем на территорию. Подключить кинокамеры, проверить боекомплект.