Объектив Господня

Ровно пол восьмого утра. Марк сидел на полу, прислонившись к стене, и листал старые фотографии. Резкий запах пыльного ноутбука раздражал его ноздри, заставляя его время от времени чихать и хлюпать.

Щелчки тачпада сменял одну картинку за другой. На экране мелькали фрагменты его истории: детские фотографии с родителями, дожившие до наших дней лишь благодаря магии оцифровки, иногда - безликие пейзажи, которые когда-то служили обоями рабочего стола.

Обычно Марк задерживал свой взгляд на одном изображении в промежутке от 4,52 до 7,22 секунд, но иногда попадались и те, мимо которых пройти было невозможно.

Два подростка на фоне облезлого гаража: он сам и рыжеволосый парень в спортивках с широкой улыбкой. Фон у фотографии был безнадежным – облупившаяся краска, потёртое объявление "о помощи наркозависимым", серое, тучное небо, но лица обоих светились неподдельным счастьем.

Следом — школьная фотография: те же двое, гордо позирующие с аттестатами в руках (причём у рыжеволосого — красный) и наряженные в ленты "Выпускник". Под фотографией можно было разобрать имена: Марк Лесницкий и Сергей Богатырёв, 9 Б.

И на этой фотографии что-то заставило его вздохнуть, увести курсор, нажав "свернуть", открыть браузер и зайти на "", где его внимание привлекла надпись:

"Сергей Богатырёв. Был в сети давно."

— Да уж, и впрямь давно...

Марк подолгу всматривался в фотографию на личной странице Серёги, вероятно, в глубине души наивно мечтая вновь услышать голос рыжеволосого мальчишки, когда-то бывшего для него почти братом. А затем исчезнувшего.

Исчезнувшего бесследно, уехавшего летом 2017 в Москву, даже не подозревавшего, что это будет его последним путешествием.

С того момента прошло уже более трёх лет, школьные года Марка канули в небытие вместе с другом детства, и с тех пор в его жизни начались колоссальные перемены - с потерей Сергея, Лесницкий потерял ещё и последнюю якорную точку в реальности.

Человек, утративший своего единственного близкого товарища, нашёл свое утешение в сети, бесконечном цифровом мире, полном собеседников и развлечений на любой вкус и цвет. Утопая в этом зыбком онлайн-болоте, он сам того не заметил, как стал всё сильнее терять связь с реальностью.

Единственными собеседниками для Марка стали теперь уже одногруппники, у которых он пользовался ни хорошей, ни плохой репутацией, и которым, по большей части, было начхать на его существование, а всё общение ограничивалось лишь стандартным "привет-пока" и насущными учебными вопросами.

Обычно такие субъекты, как Марк, не представляют особого интереса. С годами они теряют всё: амбиции, цели, волю к жизни, а их распорядок дня превращается в бесконечный цикл пустого существования — день за днём, год за годом. Вероятно, та же участь, могла ожидать и его. Если бы не одно но.

— Если будешь так долго смотреть в одну точку, то врастёшь в пол, — услышал он рядом с собой и вздрогнул.

В дверном проёме спустя секунду нарисовался женский силуэт, который своим колким комментариям сей же миг вывел Марка из пучины прошлого.

Да, внезапно появившаяся в комнате девушка и была тем самым одним "но".

За пару лет своих скитаний по цифровой пустыне Марк общался со многими людьми: случайные собеседники на имиджбордах, знакомые из разных видеоигр, так и не отложившиеся в его памяти люди из различных бесед. Однако, диалог ни с кем из них не пробуждал в нём тех же эмоций, как от общения с Сергеем, которые он отчаянно пытался заменить общением исключительно сетевым.

Ни с кем, кроме той самой девушки, что секунду назад с сарказмом комментировала его состояние.

Случайное знакомство на анонимной "борде" вновь кардинально поменяло его жизнь. Всё начиналось как обычно: пустые и пространные (я знаю о чём говорю) разговоры ни о чём на абсолютно случайные темы, для Марка такое не было в новинку — любой собеседник в сети мог предложить тоже самое.

Однако, именно в её манере общения проявилось то, чего Марк давно не встречал: живость ума, ироничная реакция на провокации, способность задавать ритм беседе, а не пассивно следовать за ним. Там, где большинство собеседников ограничивались односложными ответами или уходили от разговора, она отвечала ударом на удар, временами даже опережая его.

Впервые за долгое время Лесницкий ощутил не пустоту привычного общения, а нечто большее — лёгкий вызов, азарт, напоминание о тех чувствах, что некогда связывали его с близким другом.

Следующие девять месяцев он прожил словно оказавшись совершенно другим человеком. Первое время он даже не задумывался о том, кто скрывается за личиной анонимного пользователя, единственное, что знал наверняка, — день за днём он жил ради того момента, когда можно будет сесть за ноутбук и утонуть в переписке до поздней ночи.

Но пустые разговоры не могли длиться вечно. Вскоре беседы стали обрастать личными деталями, заставившими обоих раскрыть свой пол, настоящие имена и, в конечном счёте, место жительства.

Примерно так им и довелось прямо сейчас оказаться рядом в одной квартире. Как только Марк закрыл летнюю сессию в своём ПТУ, он сразу же собрал свои вещи и отправился к ней. Имя этой девушки было Лада — Сугина́ Лада Викторовна, если формально, — хотя полное имя ничего не значило для Марка. Впрочем, как и его полное имя — для неё.

— ...

По выражению лица юноши было понятно, что он, вероятно, и рад был бы ответить на колкое замечание своей сожительницы, да только бессонная ночь не могла не сказаться на его текущем состоянии, а вместе с ударившей в мозг ностальгией явно напрочь перечёркивала всякое желание искать в себе силы на достаточно остроумный ответ.

— Ты вообще сегодня спал?

— А по мне не видно?

В томном голосе Марка не читалось ничего кроме явной усталости, вторым свидетельством которой были мешки под глазами. Его рука сию же секунду потянулась за кружкой, которая, однако, оказалась опустевшей.

— У тебя чайные пакетики ещё вчера вечером закончились.

— А-ааа...

Наконец закрыв на ноутбуке папку с фотографиями и убрав его прочь со своих коленок, он поставил тот на матрас, а после и сам поднялся с кровати.

— Ну, раз закончились, схожу куплю... — пробурчала недовольная (хотя, скорее, сонная) физиономия Марка, отправившегося в сторону коридора.

Вскоре после этого раздался щелчок замочной скважины, и дверь захлопнулась. Сразу за ней Лада молча прошла в свою комнату.

Надо сказать, что в отличие от Марка, ютившегося в гостиной на относительно целом матрасе, у Лады были полноценные хоромы.

С первого взгляда её комната могла показаться хаотичной свалкой мебели, техники и разбросанных вещей — причём техники, пожалуй, было больше, чем всего остального вместе взятого. На небрежно заправленной кровати под подушкой лежал планшет со стилусом и клавиатурой. Письменный стол занимали груды переходников, пластиковый контейнер, переделанный под хранилище жёстких дисков и флешек, а также главное действующее лицо этого сетевого культа — массивный системный блок. Без прозрачных стенок, подсветки и прочей показухи: сугубо утилитарный. Под столом — противоударный чехол с ноутбуком, который вполне мог быть резервной боевой единицей. В углу стоял маленький холодильник, набитый едой из категории “быстро и вредно”. Где-то гудел кондиционер, охлаждая помещение настолько, что Лада ходила по дому в свитере.

Одного взгляда на её рабочее место хватало, чтобы понять: здесь живут в интернете. Или, как минимум, проводят там большую часть времени. Всё остальное — вторично.

Над столом висел старый постер с полустёртым пиксель-артом. По углам стены — стикеры с задачами и язвительными подписями, будто адресованными самой себе. На подоконнике лежали аккуратно свернутые наушники — не базовые, явно дорогие. Местами — снятые на ходу футболки и шорты, отложенные с негласной пометкой “убрать потом”.

И даже при этом, несмотря на кажущийся хаос, Лада ориентировалась в своём бардаке с почти пугающей точностью. Она могла найти нужную вещь с закрытыми глазами, будто всё это было частью одной гигантской нейросети, живущей у неё в голове.

Что же до самой девушки? Представительница вымирающего вида: "интернет-подросток с прокачанным мозгом и нулевой потребностью в людях". Всё её существование сводится к куску жилплощади, набитому железом, проводами и остатками быстрой еды. Девочка в свитере, которую даже холодильник в углу комнаты понимает лучше, чем её соседи.

Умная, колкая, говорит редко, но метко — и всегда так, будто собеседник чуть-чуть тупее, чем она ожидала. Комната напоминает убежище, в которое никто не должен входить, и в котором всё устроено по строго личной, почти священной логике.