Объявление

В одной маленькой русской провинциальной телестудии жил да был, поживал, то есть работал парнишка из Сенегала по имени Дейв, по отцу Ниасс, по матушке Иванов. Работал режиссером монтажа. Нормально работал так, когда с огоньком, когда с водочкой, а когда и вовсе без всякой причины. По пятницам, бывало, соберет народ за напитком пенным, сидит, байки о жизни африканской травит да про обычаи мусульманские вещает – просвещение в массы несет. А сам все телеобъявленьца рукой коричневой набивает и набивает, набивает и набивает…

И жила-была, поживала в той же русской провинции клиентка одна, рекламодательница. Вела свой бизнес, прибыль добывала да добра наживала. И всё бы было хорошо, кабы не заявилась та рекламодательница на ту самую студию, где работал парнишка из Сенегала по имени Дейв, по отцу Ниасс, по матушке Иванов.

Заявилась и давай объявление давать. Давала, давала, уж слова считала и так и эдак высчитывала, экономию экономила, в общем, кое-как уложилась в свой бюджет. Уложилась и стала ждать выхода, объявления-то. Мол, доверять –доверяй, но проверять не забывай! А то мало ли что? А вдруг как не выпустят рекламу в эфир? Или, хуже того, выпустят да с ошибками? Боялась, однако. И не напрасно.

Сидит рекламодательница вечером, ждет свою телеобъявушку-то, волнуется… Ан глядь-поглядь! Вот оно, разлюбезное, идёт себе. Да не одно идет, а с ошибкою! Возопила тут рекламодательница, руки к небу воздела, проматерилася, да тут же скорехонько собралась на студию.

Прибежала на студию, а там… нет никого! Ни журналистов, ни менеджеров, ни операторов, ни директора. Одни только монтажёры сидят, за напитком пенным обсуждают прелести ислама и минусы женитьбы на четырех дамах возлюбленных. Ибо – пятница.

Закричала тогда зычным голосом рекламодательница: «А кто ж у вас тут рекламу худую делает? Вы по что объявленьица выпускаете с ошибками? Али у вас тут неруси одни работают?! Кто мой заказ набирал?»

Подивились монтажеры клиентке громогласной такой, подивились, да перстами на Дейва и указали. Мол, вот он, Иванов, объявку ту печатал, ему за нее и ответ держать, крест нести. Почесал курчавый затылок парнишка из Сенегала, повернулся к рекламодательнице лицом, да и признался: «Я набирал. А что не так?»

Увидала рекламодательница лицо Дейва, из себя всё коричневое, руками всплеснула, зарделась да на стул в изнеможении упала. «Это вы – Иванов?» – говорит. «Я, – спокойно ей Дейв ответствует, – а что случилось-то?» А клиентка от стыда уж и слова вымолвить не может. Румянец во всю щеку, глаза бегают, заикается. «Т-т-там в т-т-телеобъявлении о-ш-ш-шибка закралась, – лепечет, – п-п-посмотрите…»

Ну, Дейв, хоть по отцу и Ниасс, а в русском языке силён. Недаром матушка у него Иванова. Сразу же полез в словарик орфографический и давай рекламодательнице показывать, что, мол, нет ошибки-то никакой, а всё правильно написано да набрано. А рекламодательница его уже и не слышит! Сидит, глубоко с хрипом дышит, глазами вращает, чуть ли не за сердце хватается…

В общем, налили ей монтажеры напитка пенного, отпоили, успокоили да домой восвояси отправили. С той поры рекламодательница нерусями никого не называет, студиям местным доверяет. А словарик орфографический книгой настольной сделался в одной маленькой русской провинциальной телестудии.

Правда сие или вымысел, мне то неведомо. За что купил, за то и продаю – с вас много не беру. Но доподлинно знаю, что парнишка из Сенегала по имени Дейв, по отцу Ниасс, по матушке Иванов действительно работал в одной маленькой русской провинциальной телестудии. Сам с ним работал да напиток пенный по пятницам пил. По усам текло, а в рот так и не попало.