Очепятка

В далеком уже 1989 году, когда советская власть делала последние вздохи, но об этом еще никто не догадывался, в редакции газеты "Знамя коммунизма" произошел страшный скандал. Молодой журналист-практикант Иван Борзенков еще никогда не видел, чтобы главный редактор Василий Тимофеевич пил коньяк прямо на планерке в девять утра.

- А, Ваня, заходи, заходи, - произнес он загробным голосом от которого сердце практиканта сжалось до воробьиного. - Только тебя и ждем.

В одной руке главный редактор держал стакан с коньяком "Три звездочки". В другой свежий номер газеты.

- У меня для тебя, Ваня, есть две новости. С какой начнем?

- Давайте с хорошей, - сказал Иван присаживаясь на венский стул со сломанной ножкой.

- А ты не садись, не садись. Стоя послушай. А сесть ты еще успеешь. Вместе со всеми нами. Так вот, Ваня. Хорошая новость заключается в том, что весь тираж нашей газеты продан в течение часа после ее поступления в киоски Союзпечати. И такого не бывало все тридцать лет нашей плодотворной работы на деле строительства коммунизма.

- Это же здорово, - обрадовался Иван.

- Ты погоди, погоди лыбиться. А теперь послушай из-за чего газету раскупили. Всего из-за одной строчки автором которой ты и являешься.

Главный редактор надел очки и начал медленно, с паузами, читать:

- В результате коммунистического субботника были посажены новые деревья и кустарники. А также отремонтирован памятник Владимиру Ильичу Ленину. Которому больше эрекция не грозит"!

В редакции повисла мертвая тишина. Только секретарша Зиночка едва сдерживала смех закрывая рот ладошкой.

- Что, Ваня, по твоему не грозит вождю мирового пролетариата?

Практикант побледнел:

- Э-эрозия. Ошибочка вышла, Василий Тимофеевич.

- Ошибочка? Нет, Иван, это не ошибочка. Это тяжкое преступление направленное на подрыв наших скреп. Нашего общественного строя. За такое еще год назад тебя бы выкинули из редакции с волчьим билетом, пять лет назад посадили в психушку, а тридцать лет назад расстреляли прямо в моем кабинете. Ты когда это писал о чем думал? Или, может, о ком?

Главред бросил взгляд в сторону секретарши, и та покраснела до корней волос.

Практикант поняв, что терять ему уже нечего, перешел в атаку:

- То есть вы считаете, Василий Тимофеевич, что у Владимира Ильича эрекции не было? Что он, по-вашему, был импотент?

Главный редактор побледнел и вжался в кресло:

- Ты что несешь, Иван, никогда я такого не говорил. Ленин был нормальным человеком, и, наверняка у него все это было.

- Тогда в чем же дело? Сейчас время перестройки и гласности. Как учит нас Михал Сергеевич Горбачев.

- Да, но не до такой же степени. Ленин пока еще вождь, а у вождей нет и не может быть основного инстинкта.

- Бедная Надежда Константиновна, - тихо сказала секретарша Зиночка, но главред ее услышал.

- Так, похоже в нашей редакции образовалась пятая колонна. Оппортунисты, мать вашу. Контрреволюционеры. Хотите разрушить все, что мы много лет строили? Не выйдет! Борзенков и Зиночка - пишите заявление по собственному или уволю по статье. Всем остальным выговоры в личное дело. Включая меня. Зиночка, пока вы еще не уволены - напишите протокол собрания. И завтра же, завтра дать опровержение в газету!

На следующий день в газете "Знамя коммунизма" было написано:

"Уважаемые читатели. Во вчерашнем номере по вине журналиста-практиканта была допущена досадная опечатка. В заметке "Коммунистический субботник" вместо "эрекция у памятника Владимиру Ильичу Ленину" следует читать "эрозия".

Тираж этого выпуска газеты тоже был раскуплен в течение часа.

Через два года газета "Знамя коммунизма" была переименована в "Демократический Санкт-Петербург". Василий Тимофеевич остался в ней главным редактором. Иван Борзенков ушел работать в Коммерсант, а Зиночка вышла за него замуж. Вот и вся история.