Одержимость

Двадцать лет назад ты стала моей психологической травмой. Сейчас ты стала моей одержимостью…

Я лежал на полу просторной комнаты. Серые мраморные стены давили со всех сторон. Сердце бешено стучало в груди, отдавая в виски. Было жарко. Было на столько жарко, что на лбу появилась испарина, а одежда прилипала к телу.

Я ждал её. Ожидал, замирая и изнывая от предвкушения. Мне хотелось увидеть её, прикоснуться, сжать в своих объятиях.

В глазах темнело, в ушах слышался гул.

Громоздкая деревянная дверь, с изящной золотой ручкой резко распахнулась. На тумбочках вдруг погасли свечи. Но никто так и не появился. Зато через пару мгновений послышался звонкий стук каблуков. Внутри всё сжалось. Мне было страшно, но желание, что огнём горело где-то внутри, было гораздо сильнее.

Я прикрыл глаза от предвкушения, а когда открыл их, из груди вырвался сдавленный стон.

На кровати сидела Она. Героиня моих кошмаров. Та, что забрала мою сестру. Та, от которой я терял рассудок.

Она не была призраком, нет. Она была из плоти и крови… Я совершенно точно был в этом уверен. Её кожа напоминала тот самый мрамор, которым были отделаны стены. Угольно-чёрные волосы были откинуты на одну сторону, оголяя хрупкое плечо. А глаза… Глаза, будто темно-синяя бездна завораживали и сводили с ума, вытягивая свет и надежду из любого, кто смотрел в них.

Меня тянуло к ней. Тянуло с такой силой, что это притяжение физически ощущалось в моём теле. Кости ломило, голова гудела, но я не переставал смотреть на неё. Просто не мог оторваться.

Не знаю, сколько прошло времени, как послышалось:

— Три карты, — шептала она, и этот шёпот скользил по моей коже, словно шёлк и лезвие одновременно, — Тройка, семерка и туз. Они принесут тебе всё. Но цена… Ты знаешь цену?

Я не знал. Но желание, что горело внутри было сильнее страха. Оно было плотским, острым. И я хотел не просто выигрыша. Я хотел её. Любой ценой.

Она медленно поднялась с кровати и направилась ко мне. Морозное дыхание коснулось губ. Она провела по моей щеке подушечками пальцев. Они были холодными. Её прикосновение обжигало ледяным огнём.

— Жизнь? Душа? — шептал я, не отрывая взгляда от её бездонных глаз, и теряя рассудок от близости этого сверхъестественного существа.

Я услышал её звонкий смех.

— Нет. Нечто более интимное, — её губы, алые, как свежая кровь, изогнулись в улыбке, — Твоё тепло. Твоё дыхание. Сердцебиение. Всё, что делает тебя живым.

Я лишь кивнул. В её присутствии, я был словно пьян, полностью одурманен.

Тогда её поцелуй поглотил меня. Это был не просто поцелуй, а настоящий акт вампиризма, но не крови, а самой жизненной силы.

Моё тело пронзила волна парализующего наслаждения, смешанного с такой болью, будто все внутренности вымораживают жидким азотом. Я чувствовал, как моё тепло, моя энергия, сама жизненная сила перетекают в неё. Её кожа под моими руками, которая была такой холодной, начала теплеть, наливаться румянцем. Она становилась более реальной, более живой, а я… пустел.

Вокруг нас появилось странное неестественное свечение. Её тело было уже горячим, гибким, бешено пульсирующим той силой, которую она у меня забрала. Прикосновения были теперь огненными, требовательными. Она водила по моей груди ногтями, которые оставляли на коже не царапины, а тонкие, как паутина, узоры инея. Каждый её вздох, каждый стон был наполнен украденной у меня жизнью. Это была самая отвратительная и самая сладостная близость, которую я мог представить. Я тонул в ней, буквально и фигурально, чувствуя, как моё собственное сердце бьётся всё медленнее, всё тише.

В пике экстаза, когда мир распался на вспышки белого света и кромешной тьмы, я увидел её истинное лицо. На миг прекрасные черты поплыли, и я уставился на её прогнивший череп, червивые глазницы и вечную, ненасытную пустоту в тех самых глазах, что ещё секунду назад сводили с ума. Почувствовался запах могильной земли и гари.

Я закричал, но звук застрял в горле, украденный её поцелуем.

А потом всё закончилось.

Свет погас. Тяжесть её тела исчезла.

Я лежал на холодном полу, весь в синяках и тонких узорах инея, которые не таяли.

Я вроде бы был жив, но жизнь эта была ненастоящей, а лишь жалкой пародией. В груди чувствовался не ритм здорового сердца, а медленный, тягучий стук, словно часы, отсчитывающие последние минуты. Моя кожа стала холодной и липкой. Внутри — одна ледяная пустота.

Я еле-еле выполз на балкон, жаждая утреннего солнца. Но когда первые лучи коснулись лица, я закричал. Это был не крик боли, а крик полной, абсолютной потери. Солнечный свет не грел. Он был просто светом. Вкус воздуха был пустым. Запах цветов из соседского сада — ничего не значащим.

Она забрала не мою жизнь. Она забрала мою способность её чувствовать.

А в комнате, на столе, лежали три карты, выпавшие из старой колоды. Тройка, Семёрка, Туз. Они были тёплыми на ощупь. Тёплыми, как моё украденное дыхание. И я знал, что это не конец. Это было только начало. Потому что Пиковая Дама насытилась только временно. А я стал её вечным должником, ходячим мертвецом, тоскующим по украденному теплу и ждущим её следующего визита в холодных объятиях вечной ночи.