Один день Хюго Ивановича

Хюго, наверное, целую минуту рассматривал дощатый потолок маленького домика. «Что за…?!» Мысли крутились в голове с бешенной скоростью и состояли сплошь из вопросов. Что с ним произошло?! Почему он оказался в этом странном месте? Подлянка от Асса? Или случайная ошибка из-за треклятой Аномалии? В любом случае он оказался почти по уши в говне. В прямом смысле. Ладно, по колено, но тоже тот еще сюрприз! Думай, голова, шлем куплю.

Хюго прикрыл глаза на мгновение, это помогало упорядочить ход мыслей. «Проанализируем, где я. В говне, но не жопе! Если буквально…» Хюго вспомнил последние минуты прежнего тела: огромная пасть острыми лезвиями зубов смыкается на его шее. Бррр! Даже если вас съели, у вас есть два выхода, – глупый девиз дебилов-оптимистов всегда только раздражал его.

Кстати, о выходе… Хюго подтянулся, ухватившись за доски, не очень ловко навалился на них животом и по-тюленьи выполз из ямы. Он понял, что это за строение. Примитивный сортир. Охренеть! Взгляд скользнул по двери и висевшему на ней старому, чуть мутноватому зеркалу. «Что за…?!» Это же никакой не клон! А грузный мужик средних лет. Хюго недовольно шлепнул себя по торчащему брюху, расправил плечи. Ладно, тело в порядок он приведет. Но каким образом ему досталась эта туша? Нет, точно происки Асса! Каким-то образом отправил его информационно-личностная модель в тупого деревенского увальня. Ну что ж, держись, Дик! Хюго вернется и рассчитается с процентами, что бы ты там ни задумал.

Первое, наметил он себе план, необходимо выяснить, насколько в курсе происходящего та баба. Да и что это за отстойное местечко. Хюго еще раз взглянул на себя в зеркало: рост вполне приличный, конституция соответствует. Картину портит толстое пузо. Синие линялые штаны с вытянутыми коленками и драная ватная куртка наводили на мысль о низком социальном статусе. Как и отсутствие эмблем какой бы то ни было корпорации. «Ничего! Доберусь до своего резерва!»

Покоя не давал вопрос, как его сознание оказалось в этом теле. Но важнее было сориентироваться на местности. Хюго открыл дверь и вышел из сортира. Низкое серое небо придавливало непривычный взгляду пейзаж: лысые, но аккуратно подстриженные кусты по бокам чуть раскисшей дорожки, усыпанной красноватым гравием. Голубой деревянный дом с белыми резными наличниками и высоким крыльцом. Это не вязалось ни с чем, логика сдохла вместе с Хюго в пасти долбанного чудовища! Такого никак не могло быть. Либо он оказался на другой стороне чертовой планеты, либо сильно на севере, где он никогда раньше не бывал, да к тому же прошло несколько месяцев… «Беру свои слова обратно! Я в жопе! В огромной такой жопе, больше, чем у гребанной твари в горошек!»

Ошеломленный Хюго сделал шаг, споткнулся о ящик с инструментами и загремел на землю. Неудачно приземлился на старую доску с торчащим гвоздем и разразился громким воплем.

– Ась? – из сарая справа выглянула та тетка, тряхнула рыжеватой головой, увидела распоротую штанину и кровь, всплеснула руками.

– Ой, мамочки! Ну что ж рученьки Господь тебе к заднице приставил. Горе мое луковое! Встать можешь? Ох, мать твою Зою Петровну, земля ей пухом! Ща, погодь, кур запру.

Хюго поднялся, осмотрел ногу. Царапина была длинной, но не очень глубокой. Больно, но терпимо.

– Давай в душ! – тетка подскочила к нему, подлезла под руку и, как раненого бойца, потащила к соседнему строеньицу. Хюго очумело молчал, удивившись ее силе.

– Сапоги скидывай! Вот, молодец! Больно? Потерпи, зайка! – женщина ловко стянула с него штаны и клетчатые трусы, затем куртку и фуфайку.

– Стоять можешь? Ну, тогда мойся давай, я сейчас перекись достану.

Она мягко толкнула его в маленькую кабинку, а сама стала рыться в навесном шкафчике у двери.

– О, смотри-ка, еще один флакон от 23го остался. А ты ругался, что все только гель для душа да носки тебе на 23ье дарили. Во!

Тетка открыла крышечку, поднесла к носу.

– О, морской бриз! Ну да лучше, чем мой вчерашний цитрусовый. Мне все чудилось, пока мылась, что Чебурашка в апельсинах обосрался.

Кажется, тут цивилизация на самом низком уровне, хмыкнул Хюго, разглядывая водонагреватель и шланг душа.

Едва вылез, как к нему снова бросилась тетка и принялась вытирать, будто гигантского младенца. Хюго молчал. Хрен знает, может, тут так принято.

Затем намочила ватку в какой-то фигне и прошлась по ране. Защипало так, что Хюго рыкнул.

– Ну, тише-тише, Петр Жопорукий! – тетка стала дуть на царапину, смешно вытянув губы трубочкой. Потом намазала ногу густой мазью.

– Посиди пока так, я штаны тебе принесу.

«Петр! Странное имя. Да тут все безумное. Зазеркалье гребанное, а не место!»

Потом женщина долго заклеивала царапину пластырем, не слушая никаких выражений.

Хюго смекнул, что в этой деревне явно царит матриархат и молчал, чтоб не выдать себя раньше времени, все сильнее убеждаясь, что подставу организовал долбучий Асс. Покорно нацепил выданные белые трусы в красный горошек, черные спортивные штаны с начесом и полосатую фуфайку, обулся в странные резиновые…

– Ты чего на калоши уставился, как на чудо заморское? – вывел его из задумчивости пронзительный голос.

Хюго безмолвно передернул плечами и следом за женщиной направился в дом.

Изумляло обилие дерева. Пол, мебель, оконные рамы. Даже маленький тамбур перед комнатой был обит деревянными панелями.

– Ты че все молчишь? Язык откусил при падении? Или все ж залил уже зенки с утра пораньше? – подозрительно уставилась на него тетка. – А ну, дыхни! Да вроде нет. Ладно, Данила-мастер, садись есть.

Хюго насторожился. Данила или Петр? Час от часу нелегче.

– Знаешь, что я подумала, – тетка сунула ему под нос большую миску рагу, – а, может, хрен с ним, с сортиром?

– Как это хрен? – удивился он. Физиология нового тела от сожранного драконом отличалось только дряблостью мышц.

– Ну, не будем старый ремонтировать, пока биотуалет купим, а весной септик в доме сделаем. Как у Зинки. А, Петюнь? Как цари, станем жить.

– Давай, – обрадованно пробасил Хюго. Колупаться в говне повторно ему не хотелось.

В дверь настойчиво постучали.

– Кого черт принес? Петюнь, глянь. А то у меня зажарка подгорит.

Пришлось вставать и неловко открывать замок. На крыльце стоял пузатый мужик в черном платье. Если б не окладистая борода, его можно было б счесть за женщину: длинные волосы, узкие плечи, да и голос скорее бабский. Тут все мужики с толстыми животами, что ль? Местный обычай?

– Благослови Господь ваш дом, Петр Иванович. Собираем на колокольню Храма Усекновения главы Иоанна Предтечи.

Хюго вылупил глаза на гостя, разобрав только про усекновение главы. Издевается? Намек от Асса?

Хюго что-то невнятно промычал и отступил на кухню.

– Что там, Петь? – заорала от плиты тетка.

– Сама глянь, – хрипло ответил он.

– Тогда иди лук с морковкой мешай, горе мое!

– Здравия вам, Евдокия Николаевна! – слащаво поздоровался визитер.

– Благослови нас, отец Федор! – кисло ответила ему Евдокия, порылась в берестяном стакане на полочке у двери, вытащила мятую купюру.

– Чем можем, батюшка! Времена тяжелые!

– На благое дело, дочь моя!

«Техножрец! Боярская земля! Точно жопа!» – решил Хюго, прилежно помешивая суповую зажарку. Впрочем, это могла быть и территория какой-то секты. Это объясняло многое. Но не всё...

Женщина быстро выпроводила жреца и вернулась к плите.

– Ешь давай! Я закончу, закажу биосортир. А пока в поганое ведро ходить будем. Завтра позови своих дружков, прикройте яму. Но, может, дверцу какую присобачить сумеете, что в подпол. Ну чтоб было куда из биогоршка остатки технологий сливать.

– Угу.

На крыльце снова кто-то завозился, потом раздался тихий вежливый стук. Евдокия как раз закинула в кастрюлю содержимое сковороды, бухнула ее в мойку и направилась к двери.

– Смольный слушает!

– Здравствуй, Дуся! А Петр занят?

– И тебе не болеть, Паш. Молодец, что зашел.

Гость изумленно уставился на хозяйку дома и даже робко отступил на ступеньку вниз.

– Не боись, дурень! – захохотала Евдокия, – заходи! Просто у меня к тебе тоже дело есть. Зачем тебе Петька?

– Ну это того… у меня, значит… пришла бумажка одна… развели нас с Валькой-сучкой. Отметить надо бы. Ты, Дусенька, баба умная, душевная, сама говорила, что Валька – змеюка подколодная. Как ты была права! Вот пусти Петьку радость со мной разделить!

– Вечером! На два часа. Это раз! Завтра утром приходишь сюда и Гришку с собой приведешь. Надо нам с сортирным домом помочь. Это два. И на неделе с Петькой в самовывоз за биотуалетом съездишь. Это три!

– Да, мой генерал! – шутливо вытянулся Паша, подмигнул Хюго и быстро исчез за дверью, пока Дуся не придумала новое условие.

Паша, невысокий и щуплый, напомнил Хюго его приятеля.

– Ну прям Гнус! – буркнул себе под нос.

– Это кого ты гнусью назвал?! – от мощного подзатыльника у него клацнула челюсть.

– Э–э… Пашу, – честно ответил Хюго. Да этой Дусе Госпожа Комиссар со всей ее любовью властвовать в подметки не годится. «Я попал! Гребанная тварь!» Хюго сам не знал, кого он обозвал последними словами: Евдокию или сожравшее его чудовище. Новая реальность ему совсем не нравилась. Вся надежда была на вечер: выяснить подробности у дружков Петра, сориентироваться в местной географии и попытаться связаться с Гнусом. Или с кем-то из корпорации. Всё-таки не похоже, что Асс мог провернуть подобное. Для этого нужно обладать чувством юмора. Хоть каким-то.

Из-за утренней царапины Дуся не приставала к нему с хозяйственными делами, только ругала на чем свет стоит, кормила супом, мясом, капустой и булочками. Сама же юлой крутилась по дому, иногда убегая то в какую-то лавку, то к соседкам.

В спальне Хюго обнаружил странного вида коммуникатор и погрузился в его изучение. Все было такое странное и непривычное, что закралась мысль, что он просто сошел с ума. А весь окружающий мир – порождение бреда.

В другой комнате стоял большой экран. Покрутив в руках лежащий рядышком пульт, Хюго сумел его оживить и завис почти на час, пораженный непонятным зрелищем. Несколько очень слабеньких псиоников, надувая щеки, выполняли какие-то чудные задания.

– Ох, Петька! Опять твои экстрасенсы, не, точно мозги уже на пенсию вышли, – хмыкнула Дуся, застав его за просмотром.

Когда стемнело, в дверь снова постучали:

– Копатыч, укуси тебя пчела! Идем же! Сколько тебя ждать!

«Теперь еще и Копатыч!» – обреченно вздохнул Хюго. Как его сегодня Дуся только ни называла. И он уже совершенно запутался, что из этого было именем, что прозвищем, а что ругательством.

Он быстро оделся и выскочил вслед за приятелем во двор. Дуся смотрела тот самый экран в соседней комнате.

– Чтоб к одиннадцати вернулся! И не на бровях! А то пожизненно в общество трезвости будешь взносы платить! – рявкнула она на хлопок двери.

В доме, очень похожем на Дусин, но грязном и запущенном, дым уже стоял коромыслом.

– О, Копатыч! Штрафную!

У Хюго в руках оказался граненный стакан с мутной жидкостью. Рука привычно схватила его и опрокинула в рот. Огонь, похлеще драконьего, обжег пищевод.

– Ладно, хрен с ним, и здесь как-нибудь выплыву! – повеселев, подумал Хюго, усаживаясь на протертый диван.

– За свободу! – заорали собравшиеся мужики.

– За свободу! – повторил он следом за ними, хотя его свобода представлялась ему теперь чем-то очень эфемерным.