Один процент невероятности

Возможное недалекое будущее

– Надо обязательно заложить страховку на случай, если вдруг все-таки что-то пойдет не так!

– Что может пойти не так? Что? Мы все предусмотрели! Все совершенно точно будет работать несколько сотен лет!..

200 лет спустя

Меня считают избранной. Весь Материк считает, что это истина. Но это не весело. Это не круто и не прикольно. Это утомительно и накладывает невероятную ответственность.

Почему они так решили? Да просто в момент моего рождения звезды на небосклоне сложились определенным образом! Звезды! Планеты! Небесные сферы определили мое предназначение на целом континенте. Вот минутой раньше или позже сделала бы я первый вздох, и все было бы совершенно иначе. Жила бы себе спокойненько, без этих... обязанностей и ритуалов. Но все дело в астрологии, в астрологах, в их таблицах и старинных записях на сверкающих дисках памяти. И вот она я – суперзвезда нашего Материка! Жесть. Астрология!

Я не верю в астрологию. Не могут звезды что-то там решить за меня. Если бы все это было правдой – то я приняла бы эту миссию без внутренних противоречий. Я спокойно бы восприняла данность и жила, как велено и заведено моими жрецами. Но я уверена, не мое это. Ошибка это все… не должно быть так! Я занимаю чужое место. Точно. Я должна быть кем-то другим, все должно быть в моей жизни намного проще, а не вот это все: процессии с песнями и гимнами, мои изображения на значках, рекламных дисплеях и визорах-трансляторах.

Да. Каждый день я даю интервью и рассказываю заученные с утра фразы о грядущем счастье, о том, что мы близки к вечному экстазу, что вот-вот - и мы придем к эре счастья и всеобщего достатка. Кто всю эту белиберду пишет? Да не все ли равно. Важно, что это не мои мысли, не мои чувства. Даже не мои знания. Да где они все это откопали? На каких задворках истории, на каких забытых носителях?! Такое ощущение, что люди стерли всю свою историю. Историю великих открытий, завоеваний, познаний, путешествий. Даже выхода в открытый космос словно и не бывало! Они впали в какое-то безумие и религиозный экстаз, как только узнали о моем рождении.

Да нет. Если все-таки попытаться вспомнить, когда это все началось… Давно по моим меркам. Думаю, лет пятьдесят-семьдесят назад. Я анализировала, думала над этим. Откуда я все знаю про прошлое? Ну есть плюсы в том, что меня назначили мессией. У меня есть доступ к старым компьютерам, к тому, что осталось от Интернета. Я даже умею читать бумажные книги! А это доступно только небольшой части населения. Люди забыли, что можно читать, а не получать информацию только из видеоряда и голосовых сообщений. Их я вообще ненавижу. Я не отвечаю на них никогда. Если мне звонит кто-то, конечно, я нажимаю на зеленую кнопку и разговариваю с тем, кому я нужна. И да. Любой желающий позвонить мне, разумеется, не может. Даже родители. С ними я вижусь раз в неделю. Меня изъяли из семьи после окончания периода младенчества, но связь с родней не прервали. Это было бы неразумно, не принесло бы пользы, только дискомфорт и чувство одиночества. Так решили жрецы.

Ах, да. Жрецы. Они могут мне позвонить. И Глава Материка. Но только если произошло что-то очень важное. На моем коммуникаторе две кнопки. Красная и зеленая. И голосовое управление. Писать и печатать на нем нельзя. Такая вот очень простая система. Выводятся на экран только звонки и картинки. А ну и видеоролики, конечно. Я спрашивала у верховного жреца, почему отменили печать на смартфонах. Ответ прост: упрощение и ускорение коммуникации между людьми. Вот доускорялись. Читать и писать разучились.

Я смотрю на свой планшет. Он старый, очень старый. Металл и вытертый до полупрозрачности пластик. Вот на нем можно печатать. Что, собственно, я сейчас и делаю.

Зачем я все это пишу? Кто это прочитает? Ну кто-то же сможет включить его, как я когда-то. Прочитать мои записи. Электричество-то есть. Мозгов у людей осталось совсем мало. Это факт. И технологии прошлого кругом. Да. Все это удобно. Не спорю. Но думать-то тоже надо.

Я не изолирована от внешнего мира, как когда-то принц Ситхартха. Я знаю, что происходит, для меня не делают особые видеоканалы, отличающиеся от тех, что смотрят простые смертные. Я знаю, как живут самые обычные люди. Меня нельзя шокировать невысоким уровнем дохода обслуживающего персонала в каком-нибудь отеле у моря. Нет-нет. Не все в нашем мире роботизировано. Уборка, сборка новых приборов, роботов – все это идет само собой, по накатанной уже много десятилетий без вмешательства людей. Кто-то даже шутит, что роботы взяли контроль над человечеством. Нет. Это не так. Роботы не захватили наш Материк. Люди сами отдали им свою жизнь. Доверились полностью. Почему? Ответ меня смешит. Из-за лени. Не хотелось нагибаться лишний раз – придуманы роботы уборщики. Не хочется поливать траву – робот садовник. Водители всего транспорта – просто программы, которые управляют машинами. И так во всех областях. Люди даже творить расхотели. Картины давно рисуют нейросети, и стихи они пишут. И прозу… Неплохо, кстати.

Ну а что же люди? Люди потребляют, ленясь шевелить извилинами. Но надо отдать должное некоторым особям, не все впали в блаженную негу ничегонеделания. Если кто-то хочет работать и выполнять простые функции – правительство не будет возражать. Хочется ухаживать за растениями – пожалуйста. Хочется контролировать проезд в транспорте – на здоровье. Большего делать без образования, хотя бы отдаленно схожего с моим, невозможно. А с образованием проблемы на нашем континенте уже давно. Сначала были роботы – учителя, но за пару поколений интерес к учебе был потерян… дистанционное образование как-то медленно сошло на нет и ограничилось образовательными каналами, на которых транслируются фильмы о природе и старые, записанные когда-то интервью с учеными древности, которые никто давно не смотрит. Они транслируются по инерции, по традиции, а может для того, чтобы никто не упрекнул образовательное министерство, что оно ограничивает доступ к знаниям. Вот они – знания – в открытом доступе – бери – не хочу. Никто и не хочет.

Благо, так произошло не со всеми, и осколки былого кое-где остались. Нет, не в глухих горах, джунглях и далеких оазисах. Там как не изобретали космические станции, так и не начали. Просто на Материке остались энтузиасты, которые смогли сохранить знания. Не потеряли интерес к учебе, к познанию. Из них выделилась каста жрецов, которые и хранят знания и учения человечества.

Почему так произошло? Почему кто-то поплыл по течению комфорта и примитивного потребления, а кто-то продолжал жить как раньше, по завету предков – обучаясь наукам, делая открытия, стремясь к свету знаний? Я не отвечу на тот вопрос сходу. Просто сейчас задумалась об этом. Странно, что раньше я не рассуждала на эту тему. Нет, мне не с кем порассуждать. Я это делаю наедине с собой. Не вслух. Печатаю вот или иногда даже пишу рукой. Это вообще отдельная тема. Сложно водить карандашом по бумаге. И вот здесь, при всем моем прагматичном и критическом складе ума, это выглядит, как настоящая магия. Линии и завитки складываются в буквы и слова. И это может прочитать кто-то, обладающий такими же знаниями, как я и посвященный в тайну письма. Но вообще-то в этом точно нет необходимости. Не нужно в нашем мире уметь писать и передавать таким образом знания и информацию. Достаточно печатающих устройств. Но быть сопричастным к тайне веков… ну приятно, что ли. И в этом жрецы тоже видят мою божественную природу. Я научилась. Ну я бы сказала иначе – я оказалась обучаема. Ах да. Это же звезды так сложились.

Но как же быстро было потеряно желание развиваться у населения нашей планеты. Неужели люди так инертны? Мои родители не из жрецов и не из хранителей. Они самые обычные – просто живут и получают пособие за то, что родили меня. Такая дополнительная материальная помощь. А если бы не я? Что бы они делали? Наверное, точно так же – ничего. И получали продуктовое довольствие просто за существование. Такое тоже есть. Те, кто праздно существуют, но приносят обществу здоровых детей, имеют право на жилье и еду. Денег у них нет. Но они не голодают, и что носить из одежды, тоже не задумываются. Всем, что надо, они обеспечены. Живите – радуйтесь, созерцайте красивые виды, созданные роботами-садовниками, плодитесь и размножайтесь. Курс религии мной прослушан, но не углубленно, а так, для общего развития, как и многое иное.

Кстати, о садовниках. Я попросила в мой сад живого человека. Благо, такой нашелся. Недавно я спросила у него, как подается вода в садовый шланг. И что же он? Завис! Завис, как старый компьютер! И не отвисал несколько минут.

– Ты понимаешь, как вода оказывается в поливочном шланге? – это я его спрашиваю.

После глубокой задумчивости он все-таки ответил:

– Скажу прямо, Богиня. Я думал, что вода просто материализуется в шланге и все. А сейчас я задумался… Откуда-то же она переносится на край шланга...

Переносится?! Материализуется?! Совсем ку-ку. Немолодой же дядька. Должен был помнить, что такое канализация и водоотводы. Курс инженерного искусства. Полный, кстати.

Но похоже, он забыл. А когда я напомнила эти слова, он наморщился и пробормотал:

– Да, что-такое я слышал в моем детстве. Но разве мы не изобрели телепорты для передачи предметов на расстоянии? Или это было в каком-то старом двухмерном фильме?

Мы? Серьезно? Мы. Уж точно не те «мы», что стоим сейчас на зеленой лужайке и болтаем о канализации. «Мы», которые изобретатели, похоже, окончательно вымерли. Остались только потребители, которые не задумываются, как все работает. А оно работает. И прекрасно. Как раз благодаря тем, кто жил еще лет сто тому назад.

А сейчас где-то производится что-то, на чем все это держится, работает и функционирует. И мало кто думает, как оно работает! Они вообще не думают. А мне запрещено говорить с обывателями о технологиях. Вон уже охрана подхватила моего садовника и куда-то тащит. Ну как, куда-то. Промывать мозги. Чтобы он не помнил ничего о нашем разговоре. Хорошо бы он был гипнабилен. Не хотелось бы ему навредить по-настоящему. Ведь после разговора со мной у него могут появиться «мысли», и они могут навредить ему, его родным и вообще всему укладу мира. Но мысли вряд ли появятся. Судя по его надбровным дугам, вернее их отсутствию. Курс физиогномики. Краткий. Заинтересовал меня слабо, как и почерковедение с нутрициологией, но для общего развития был дан жрецами.

Так. Что с моим садовником? Все нормально – его отпустили. Хорошо, что в охране оказался гипнолог, и вопрос решили быстро. Вон он снова поливает лужайки и даже напевает про какой-то трактор. Да он понимает вообще, как работает трактор?! Это что… беспокоит только меня одну?! На всем Материке только я одна изучаю механику, физику, химию? Да. Повторюсь. Доступ у меня есть почти ко всем знаниям, накопленным человечеством за многотысячелетнюю историю.

Забавно. Но каждый жрец, который обучает меня, имеет доступ только к одной части знаний, к своему «осколку понимания сути бытия». Если он силен в биологии, то совершенно не смыслит в математике или геометрии.

Вообще странно и очень неудобно это. Ведь есть смежные науки, которые пересекаются, накладываются друг на друга. Ну как может существовать медицина без биологии? Как? А вот существует же. Если что-то болит у человека, он идет в клинику и его лечат. Он заходит больной – выходит здоровый. Внутри здания врачебницы кабинеты, на дверях которых нарисовано то, что болит. Глаз. Нос. Нога. Пиктограммы. Их понимают все.

Мир стал намного примитивнее. Инфографика заменила тексты и буквы. Да. Так проще, проще, проще. И быстрее. Но. Области мозга, которые отвечали за чтение и письмо, похоже, атрофировались. Люди потеряли интерес к познаниям. Как быстро, как быстро это произошло… каких-то сто лет – и все изменилось. Думаю, поэтому меня и обучали письму, чтобы мозг развивался.

Давным-давно проводились исследования – на сколько процентов задействован мозг человека? Я нашла эту информацию в старом бумажном журнале. Его страницы были ветхие и пахли так, как не пахнет ничто иное на этой планете – удивительно. Я решила, что так пахнут знания. Так вот о мозге. Считалось, что всего на 10 процентов. А что остальные 90? А у меня насколько? Как посчитать, как провести сегодня такое исследование? Интересно, остались ли приборы, позволяющие это сделать? Мне пока не попадались. Я даже не знаю, что искать. Но ведь кто-то же знает!

Все стало проще для людей. Да-да… намерения были благие – упростить, ускорить жизнь, не тратить ее на лишние действия. Но то, к чему это привело, меня ужасает. Высокотехнологичное общество, без нищих и голодающих. Но члены этого общества понятия не имеют, как все устроено. Как работает. А если отключатся электростанции?! Навсегда. Совсем. Да, это невозможно, они полностью автономны, и в участии человека не нуждаются вовсе. Но вдруг? Вдруг упадет метеорит? Вдруг кончится топливо? Я понимаю, что все устроено так, чтобы этого не произошло, и наши предки подстраховались много лет назад на 100 %. А вдруг? Да человечество же провалится в каменный век! Точнее, это будет пластиковый век! Из остатков цивилизации, которая выстроена на пластике, будет строится новое человечество. И орудия труда будут не из камня и дерева, их нет в городах, а из пластмассы и силикона. Палки-копалки и пластиковые топоры.

Я хохотнула, представив кроманьонца, в целлофане вместо шкур древних животных, с трубой из поликарбоната в руках, охотящегося на робота-доставщика. Такое даже в страшном сне увидеть невозможно, а вот поди ж ты… привидится же такое. Фу фу фу.

Я прошла по лужайке до забора и дотронулась до него ладонью. Прохладная, ровная поверхность искусственного камня. Что у нас настоящее? Трава. Она выделяет кислорода больше, чем деревья, и градостроители решили, что газоны – экологичнее, чем тополя и березы. На территории моего дворца нет деревьев. За Мегаполисом есть леса, конечно. Растут себе. Никто их не трогает. А в пределах городских колец не осталось ни одного кустика.

Я видела старые фильмы, я знаю, как выглядели раньше города. Но практичность и полезность перевесила красоту. Деревья создавали тень и прохладу. Это был последний аргумент в деле защитников зеленых насаждений. Победили «травники» со своими табличками и диаграммами. Трава. Кругом зеленая-зеленая трава. Ну хоть что-то живое.

Я опустилась на корточки и потрогала коротко стриженные травинки. Вот по одной из них ползет муравей. А по коричневой земле бежит жужелица. Вот здесь настоящая, не изменившаяся за миллионы лет жизнь.

Я лежу на животе и наблюдаю за насекомыми. А они хороши. У них есть цель и миссия. Как и у меня. Только они точно знают, что делать. А я не знаю. Мне в голову вкладывают знания. Разные. Я разносторонне развитая личность. Или недоразвитая, раз не понимаю для чего это нужно. Но знаю я очень много. Но в теории. О! Я прекрасный теоретик. Делать-то я ничего не умею. Моя голова содержит знания обо всех областях науки. Я действительно много знаю. Я просто ходячая энциклопедия. Я – Интернет современности. Он же не остался таким, каким задумывался. Мои знания пугают меня. Если со мной что-то случится, то все это пропадет, и моим жрецам придется начинать все сначала. Искать особенного младенца и учить его. Учить… много лет. Целых 20 лет.

И обучение мое еще не закончено. Я это точно знаю. Так будет всю мою жизнь. Я буду осваивать все новые и новые знания, впитывать. Заучивать, познавать. А потом. Про потом я не хочу думать. Впрочем, почему же? Я буду частью великого цикла, который зовется Жизнь. Я стану травой. Или землей. Или деревом. Я послужу на общее благо человечеству. Как и все мы, после смерти. Мы растворяемся после последнего вздоха и становимся частью нашей экосистемы.

Кто-то верит в загробную жизнь. Конфессий у нас действительно много, это никак не вредит общему делу полета планеты среди звезд. Во что верю я? В единую информационную систему. Это я могу постичь моим логичным и практичным материалистичным мозгом.

Я неоднократно думала, если бы не набор всех этих знаний у меня, во чтобы я верила? В фей? В духов природы? Наверное, это ближе всего мне. Вот божья коровка села на мою раскрытую ладонь, и я чувствую ее тепло, биение ее жизни, мы с ней одно целое. То, что едино до и после смерти – энергия. У нас с эти жучком одна энергия, общая, объединенная, и мы живем в едином энергоинформационном поле. Она уничтожает тлю, я уничтожаю мрак незнания.

Как-то я спросила моего жреца геометрии о траектории движения солнца в нашей Галактике. Он задумался, не завис как садовник, а задумался по-настоящему. На своем золотом планшете открыл какую-то страничку и сказал, что это в компетенции астронома. Ура! Меня отослали не к астрологу, а к астроному. Мне тогда было лет семь, а изучение астрономии по плану моего образования было назначено на следующий год. И я знала только очень общие сведения о планетах и звездах. Да, кстати. Тогда по-прежнему еще спорили о том, что же такое Плутон. Но я назначила его планетой и материковый Совет утвердил его статус. А если бы я сказала, что это звезда или туманность? Это тоже было бы принято? Думаю, нет. Ведь я не была голословна. Я привела факты и доводы, что Плутон - планета. Ну по одному параметру она не вписывалась в хоровод планет солнечной системы, но остальное-то совпадает!

И вообще, я за историческую справедливость в этом вопросе. Ну если ты был почти 300 лет планетой, незачем становиться просто небесным объектом. Я вообще почему-то очень нежно отношусь к Плутону. Особенно мне нравится, что у него есть область в виде сердечка! Ну хорошо. Это «Область Томбо», в честь астронома, открывшего его. Но… сердечко на бочке у целой планеты! Это ужасно мило. А еще это то, что недоступно мне.

Вся область дел сердечных будет, скорее всего, сокрыта от меня. Ну это жрецы так думают.

Я пробралась в старую библиотеку в башне моего дворца. Благо, пока еще никто не обнаружил, что я там хозяйничаю. Ведь именно в этой башенке собраны книги. И не простые учебники и атласы! Не карты, не справочники и таблицы. Нет! Там собраны книги о… любви. Романтические повести, приключенческие романы, фантастические тома.

Когда я нашла книги романтиков XIX века, мир мой перевернулся. Хорошо, что мозг мой был уже относительно крепок, как и психика. По крайней мере, мне так кажется. Прочитай я эти книги лет в четырнадцать, то могла взбунтоваться и требовать, чтобы книги размножили и раздали населению нашего Материка, обязав всех выучиться читать, чтобы узнать о жизни Дженни Герхарт, Татьяны Лариной и Джен Эйр! Как хорошо, что это произошло недавно. Я не видела никого в своей жизни, хоть сколько-нибудь похожего на мистера Рочестера или Онегина. О да, они не идеальны, эгоистичны, но ради них стоило терять голову. Стоило… влюбляться.

Я перевернулась на спину и закрыла глаза. Очень сильно заболела голова. Резко. Приступом. Увы, я метеозависимая и чувствую перемену погоды или магнитные волнения нашей звезды. А реагирую вот так. Мигренью. Можно выпить таблетку. Но вставать лень. Вот он – главный враг людей – Лень!

Я поморщилась – свет раздражал глаза даже с закрытыми веками. Яркое солнце в зените. От Земли до Солнца - 149 597 871 километров. Зачем мне эта информация? Чтобы была, чтобы сохранилась. Я хочу попросить жреца языков дать мне официальный доступ к библиотеке в башне до наступления моих 25 лет. Чтобы не таиться и не красться туда незаметным ниндзя, а совершенно спокойно заходить.

Сегодня занятия по механике. Мой перерыв на отдых заканчивается. И мне пора идти на урок. Ведет его жрец в красном. Они не представляются. Не говорят со мной никогда на отвлеченные темы. Все официально и строго. Наверное, именно поэтому больше всех я люблю жреца психолога. Только он слышит меня. И слушает. И отвечает почти на все вопросы, касающиеся моих чувств и эмоций. И только он принимает во мне человека, а не хранилище знаний… Я вижу, что он живой. И глаза у него живые. Хотя все мои жрецы жуть какие страшные. Я видела картинки в книгах… вот там нарисованы красивые мужчины. А эти… жуть какие неприятные. Они выбриты налысо. У них даже ресниц нет. Я иногда думаю – а они точно живые? Не андроиды? Как-то раз я ткнула моего астронома пальцем. Он ойкнул. Потому, что я сильно его ткнула. А потом ущипнула. Он не сопротивлялся и не отвечал. Просто спросил, что мне не понравилось в его лекции.

– Ты безэмоционален! – крикнула я ему.

Жрец, поклонившись в пояс, ушел.

После этого мне заменили жреца психолога. Да. На менее эмоционального. Жаль. Я была почти готова влюбиться в предыдущего, и страдать от неразделенной любви. Но не случилось. Может пострадать о не случившемся?

– Богиня!

Это меня зовут на занятия. Я резко встала, и в глазах замелькали серебристые мушки. И очень сильно пахнет травой. И запах озона, как после дождя. И одновременно душно. Очень душно. Это плохо для природы. И для меня тоже плохо. И мне плохо. Надо выпить все-таки лекарство. А то голова разорвется на тысячи маленьких меня. И будет не до занятий.

Я нашла в кармане льняных штанов капсулу и закинула ее в рот.

– Богиня, ваше состояние стабилизируется через минуту, – сказал мой ученый браслет. – Сделайте вдох-выдох. Закройте глаза. Представьте красный помидор. Представьте, что он зеленеет…

Я привычно повторяла все за голосом из ниоткуда, и мушки быстро пропали.

– Богиня. Замена занятий.

Ко мне подошел служка и поклонился низко. Интересно, а вот конкретно он – человек или андроид? Не понять. Даже если потрогаю – не пойму. Выглядит как человек, ведет себя как андроид. Но это может быть из-за скованности и оцепенения, которое я вызываю у всех. Ну как же – живая Богиня… Все держат дистанцию. Даже родители. Хотя и делают вид, что ровня мне. Ой. Прочь эти высокомерные мысли. Я такая же, как все. Я даже утро начала сегодня с размышлений, что я не достойна быть Богиней, что это ошибка, и я не избранная. Ну память хорошая и все.

Видимо, я зависла, и служка повторил:

– Пройдем на занятия, Богиня. Замена.

– Почему замена?

– Ваш психолог порекомендовал небольшой стресс.

– Замена занятий – стресс?

– Да, Богиня.

– Прекрасно. Что будет?

– Музыка.

– Новый предмет?

Он кивнул и снова поклонился.

Я удивилась. Стресс? Ну нет. Удивление, скорее. Музыки не было в плане моего обучения. Совсем. Вообще не было. Я люблю слушать разные песни и мелодии. Но те, что создаются последние 100 лет, не вызывают у меня никаких эмоций. Да какие эмоции у нейросетевой музыки могут быть?! Как минимум – фон. Как максимум – раздражение. Нейронка словно нас изучает, тыкает своими предложениями и смотрит на реакцию. Но это невозможно. Уж я-то точно знаю, что она неживое создание. Она – просто набор сигналов, импульсов. Она – хороший слуга для воплощения идей. Она ровно такая, какой ее создали на заре цифровизации искусства, она не развивается эмоционально, и интеллект у нее не появился, не проклюнулся. Нет эмоций – нет развития. Здесь четкая взаимосвязь. У нейросети и андроидов нет чувств. Значит нет человековизации что ли. Дикое слово. Но если есть цифровизация, почему бы не быть человековизации?

Нейронка постоянно что-то генерирует. Те же звуки вокруг – ее рук дело. Или что там у нее? Постоянно что-то где-то звучит. В лифте какая-то навязчивая песенка. В столовой другая мелодия. Цикличные, повторяющиеся или расслабляющие мелодии постоянно вокруг. Просыпаюсь под звучание, засыпаю под какие-то пассажи. Все уроки сопровождаются тихой музыкой. Так лучше усваивается материал. Ну не буду спорить. Да. Пусть так. У меня очень хорошая память. Так говорят все учителя жрецы. И это, продолжают они, только из-за моего часа и минут рождения. Вот так. Да, я быстро запоминаю на слух, а то, что читаю, вообще никогда не забываю. Ничего.

Интересно. Есть ли у меня какой-то предел на усваивание информации? Наверное есть. Иначе бы мне преподавали вообще все на свете, включая углубленный курс архитектуры. Кстати, по зодчеству мы со жрецом прошлись очень быстро. Буквально за пару месяцев была охвачена вся история строительства человечеством зданий, дворцов, амбаров, замков, лачуг, пирамид, храмов.

– Архитектура – застывшая музыка, – пробормотала я.

– Что, Богиня? – переспросил служка.

– Не важно. Идем музицировать.

В голове у меня почему-то проявилась картинка рояля из какой-то романтичной книги, которую я прочитала недавно. В моей фантазии за черным роялем сидел молодой человек. С черными глазами. Нет. С ярко-синими глазами. Да. С синими лучше. Девушка в длинном черном платье почему-то лежала на крышке инструмента. Эти двое были наполнены музыкой и вдохновением. Если я правильно понимаю смысл этого слова. Конечно, он… он с восторгом смотрел на нее. Страницы той книги были желтые и хрупкие. Мне кажется, надо отдать официальный приказ, чтобы их пропитали раствором для сохранности, чтобы этот текст остался для будущих поколений. Хотя бы в моем Храмовом комплексе. Но это можно сделать, когда у меня будет официальный допуск в башню художественной литературы. Интересно… почему у нее именно такое название? Из-за того, что эти книги оформляли настоящие художники, а не нейросеть? Из-за того, что книги были с настоящими иллюстрациями? Так ведь не все же. Некоторые без картинок. Не понимаю. И не понимаю, у кого спросить это.

Мы со служкой прошли через луг перед Храмом, поднялись по широкой белой лестнице и вошли в прохладный холл моего дворца. Парнишка убежал во двор по своим делам. Что он делает, когда не рядом со мной? Он вообще в этот момент существует, или его жизнь замирает, как только он покидает меня? Курс философии. Первый блок пройден в прошлом году и запомнен мной неплохо, ну это и понятно.

А вот сейчас я действительно удивлена. На белом полу стоял рояль. Из моих видений. Мы все-таки освоили материализацию? Когда? Я что-то упустила? А за клавишами сидел… Нет. Не синеокий красавец. И не бритый жрец. Просто человек. Обычный. Такие иногда попадаются мне в Храме, но быстро исчезают из моего поля зрения. Этого я точно никогда не видела. Это мой учитель? Как много вопросов и совсем нет ответов. Я подошла. Мои босые ноги чувствовали прохладу пластика.

– Ты жрец? – спросила я его. Не поприветствовала. Ибо… ну незачем.

Он поднял голову, сдул светлую челку со лба. Вот это умение! Глаза большие и какого-то странного цвета. Он называется светло - коричневый? Или ореховый? Или темный янтарь? Смотрел этот странный человек на меня чуть дольше, чем положено по этикету, потом почесал нос и отрицательно помотал головой.

– Ты немой?

Он раскрыл глаза шире (Ну куда уж шире? И так огромные!) и тихо ответил:

– Нет. Я разговариваю. Мне просто запретили говорить с Вами.

– Так чего ты говоришь, раз запретили? – я вздернула брови.

– Полагаю, невежливо не отвечать на прямой вопрос.

– Так ты жрец музыки?

– Нет, конечно, – он рассмеялся и теперь смахнул челку с лица рукой.

Вообще у него как-то слишком много движений. Он слишком… живой что ли?

– Не жрец?

– Ну какой я жрец? Что вы? Я просто настройщик рояля. Это очень редкая специальность по нынешним временам.

– Роботы, что, не могут настраивать инструменты?

– Не могут. А я могу.

– Настраивать и все?

– И все. Сейчас настрою и уйду. А жрец придет сразу, как я закончу. Нам нельзя пересекаться с высшими кастами.

– А со мной можно?

– А вы, Богиня, вне каст. И раз не поддаетесь кастовой системе, значит можно.

– Логично, – кивнула я.

– А то, – ухмыльнулся настройщик, нажав на клавишу и замерев на миг. – На том и стоим.

– На логике?

– Типа, ага. На логике.

Мужчина встал с табуреточки, захлопнул крышку рояля и направился к лестнице, выходящей на луг.

– А! – он остановился, обернулся, поклонился мне в пояс и был уже готов сделать шаг наружу.

– Стой! – крикнула я ему.

Он с удивлением обернулся.

– Я что-то забыл? Мог. Ага.

– Я красивая?

– Что? – не понял он. Да как можно не понять прямого вопроса!?

– Повторяю. Я красивая?

Ну чего я к нему прицепилась? Все равно же память у него сотрут после посещения.

– Вот зря Вы так со мной… Я не гипнабельный, – ответил он на мои мысли.

– Прости.

– Да чего уж. Сейчас набегут… Эх!

Но никто не набежал. Никто не схватил его и не вывел из белого зала под белые рученьки. Вообще никого не было вокруг. Ни охраны, ни садовника. И как-то странно это. И музыка пропала в невидимых динамиках.

– Что-то случилось, – прошептала я. Это очевидно. Что-то нехорошее произошло мгновение назад.

Меня подташнивало и опять замелькали перед глазами сверкающие точки. Выбрали они себе Богиню. С повышенной метеочувствительностью и повышенным давлением. Лучше бы барометром меня назначили.

Заломило низ шеи. Какая дикая боль. Что там мой браслет? Почему нет рекомендаций? Я глянула на него. Не искрится, не переливается. Потух. Погас. Плохо. Очень плохо. Но хотя бы становится понятно, что происходит.

А человек все еще стоял и смотрел на меня, немного наклонив голову.

– Красивая.

– Что? – не поняла я.

Мысли мои унеслись далеко. Я считала, через сколько минут наступит полный коллапс, если это только начало.

– Я отвечаю на Ваш вопрос, Богиня. Наверное, красивая. Не знаю. Я таких не видел никогда.

– Каких? – не поняла я. Но мысль о том, что что-то произошло не уходила из моего сознания. Я видела и осознавала, что что-то произошло. Это очевидно. Что-то нехорошее случилось вот только что. И где жрец музыки? И где охранники у дальней стены? Но все это подождет. Ведь его ответ на вопрос тоже важен для меня. – Ну? Каких… таких?

Он сделал еще шаг в сторону лестницы.

– Стой! – крикнула я.

Он замер.

– Купол. Заслон.

Полупрозрачная пелена-защита опустилась по периметру всего здания.

– Чего творишь?! – испугался мужчина.

Видно, что он не понимает. Пока не понимает. Наверное, он сильно испугается, когда поймет, что случилось.

Я подошла к куполу и внимательно оглядела лужайку. Трава пожухла. Стала бурой и через миг превратилась в пыль. Это все-таки случилось. От этого было невозможно оградиться, такое нельзя предугадать.

– Я не понимаю, что происходит? – он тоже смотрел на траву, и глаза его были полны ужаса.

– Солнце. Думаю, вспышка. Сильная. Думаю, что все, кто был на улице, не под защитой заслона, погибли.

Он отшатнулся от края купола.

– Ты спасла меня что ли?

– Вероятно. Да. Спасла.

– Мне предрекали, что меня спасет от смерти высшее существо, но я и предположить не мог, что это будешь ты, Богиня.

– Высшее существо? – я усмехнулась. – Это такие сказки про меня рассказывают за стенами моего Храма?

– Но это правда. Посмотри на себя и на меня. Мы же совершенно из разного теста…

– Мы не из теста. А из кожи и плоти.

– Богиня – кладезь знаний с уникальной прошивкой.

– Ты что думаешь, я робот? – мне стало смешно.

– Не робот, нет. Андроид самой высшей тонкой настройки. И да, я так думаю. Ведь ты слишком… совершенна и непогрешима. Так о тебе за стенами Храма говорят.

Он издевается? Андроид? Я? Верить всему, что говорят в Мегаполисе обо мне? Глупости каике! Он сумасшедший. Вот ведь повезло переживать очередную вспышку с полоумным. Тяжело будет.

Такая же вспышка была лет десять назад. Я помню ее прекрасно. Я вообще все помню. Было все то же самое. Хорошая погода, солнышко, тепло. Голова болела нестерпимо. А потом резкий выброс частиц с поверхности нашего светила, и все замерло на месяц, пока не восстановилось. Ну не само по себе, конечно, восстановили. Система наша континентальная самообучающаяся и самовосстанавливающаяся. Но месяц тогда все-таки понадобился…

– Почему андроид? – переспросила я его. – Если бы я была андроидом, я бы потеряла микросхемы. Испепелилась бы от вспышки.

– Ну ты же не под открытым небом была, а под куполом.

Чистая случайность. Стечение обстоятельств. Или предопределенность? Игра судьбы, то, что меня позвал служка. Кстати, где он? Куда он делся? Он же не…

Я подошла к «заслону», отделяющему меня от агрессивного электромагнитного и теплового воздействия улицы.

Вот он – андроид. Лежит у бордюра. Куча плавящегося пластика. Его вряд ли можно будет восстановить. Как и людей, которые были в этот час без защиты. Меня он спас, будто предчувствовал будущее. А сам… Да мы все давно перестали воспринимать андроидов как рабов, но как людей все-таки их не идентифицировали тоже. Они такая прослойка между кастами, которая может коммуницировать со всеми слоями общества.

А этот… настройщик. Он меня за андроида считает? Ну я бы точно знала, если бы была таковой. Но я знаю родителей. Я обследуюсь в кабинетах клиники – у меня периодически что-то болит и вообще… всякое бывает с моим вполне человеческим организмом. Ну я же человек и есть. Или нет? Человек же не может столько знать, сколько я… Да нет. Ерунда. И кровь у меня течет, и ем я, да и вообще… Ерунда какая-то.

– Глупости, – бросила я в сторону мужчины. – Я человек, просто с другим образованием и образом жизни, отличающимся от твоего. Я вовсе не андроид.

– Таких идеальных людей не бывает.

– Каких?!

Он меня реально начинает бесить. «Идеальных»! Уж кто не идеален – так это я.

Не сказать, что я много видела людей вблизи, но я как все. Нет, не как жрецы. Во-первых, я не особь мужского пола. Во-вторых, я не бритая и с ресницами. С длинными. Ну и все-таки я посимпатичнее моих жрецов. Это я понимаю.

Наверное, быть образованной и быть умной – это разные вещи. И вот когда я думаю об этом, мне кажется, что я вообще не умная. У меня хорошая память. Но вот ум… я могу вычислять только в переделах разумного! А изобрести ничего не могу. Вообще не придумала за свою жизнь ничего нового.

Я выстраиваю логические цепочки, но вот то, что называют умом… Короче, я, конечно, не дурочка. Но не думаю, что я умная. Или что я ученая, как ученые древности, которые вели человечество к звездам, к новым знаниям, к свершениям. Я могу связать то, что заучила, провести связи между смежными областями, кстати, в отличие от жрецов, но изобрести – ничего. Увы. Это не мое. Интересно, а остались ли у нас на континенте те, кого называли когда-то… творцами, креативными людьми, изобретателями? Ведь настоящий человек мог придумывать все, что угодно. А я вот не могу. Я не человек? Получается, следуя логике, да, я не человек. Андроид? А мама? А отец как же?

– Мама… – прошептала я и схватила коммуникатор. Он мертвой пластиной лежал на моей ладони. Не работает. Тоже логично.

На улицу не выйти несколько дней. Пока не ослабнет воздействие солнечного протуберанца, пока не восстановится связь, не напечатают новые смартфоны. Надо просто ждать. Месяца на три запаса еды, воды и воздуха в моем Храме точно хватит. На двоих. Да и на десятерых. Может, кто-то еще оказался в Храмовом комплексе? Жрецы? Да нет. Сегодня только один предмет и тот… заменили. Так что жрецам нечего сегодня здесь делать.

– Как тебя зовут? – обратилась я к настройщику.

– Ян.

– Просто Ян?

– Просто Ян. Вообще-то, И-Ван, но меня все называют Ян.

– Все? Кто – все?

– Ну все. Родители. Окружающие. Друзья.

– Друзья. Я читала о друзьях. «Три товарища». «Три мушкетера». «Трое в лодке, не считая собаки», «Любовь к трем апельсинам».

Он не удивился, что я читаю.

– Ты умеешь читать? – предположила я.

– Я умею, – кивнул он.

– Я думала, что уже никто не читает.

– Ну почти никто и не читает. Это так. Но меня прабабушка научила. Она из того поколения, когда еще читали бумажные книги.

– И ты читал бумажные книги?

– Да.

Ян подошел к куполу и прижался лбом к толстому прозрачному стеклу – заслону от опасности.

– Я думал, этого больше не повторится. В прошлый раз много людей погибло.

– Да, помню, – я поежилась.

– Почти все можно предсказать… Почему эту вспышку на Солнце не смогли? Ты знаешь?

– Девяносто девять процентов вспышек предсказываются и автоматически блокируются еще на подходе к Земле. Для этого и спутники специальные есть. Знаешь ведь про спутники вокруг нашей планеты?

Он кивнул и недовольно поморщился. Обиделся что ли? Но мне не до этого. Надо объяснить ему это и идти проверить – вдруг кто-то остался в Храмовом комплексе.

– А один процент невозможно предсказать. Вот сегодня это и произошло. Тот самый один процент невероятной вероятности.

– Как ты красиво сказала, – чуть слышно сказал он.

Давно это он на «ты» перешел? Впрочем, это вообще не важно. Сейчас уж точно не важно. Как назовет – так и ладно. Может, нас вообще двое во всем Мегаполисе осталось? Или на Континенте. Не на планете, нет. На другой стороне планеты же ночь, и воздействие солнца было точно слабее. Но мы не общаемся с той стороной, так что ни они нам не помогут, даже если смогут. Ни мы им, даже если захотим.

Я хотела сказать ему об этом, но… но что-то остановило меня, и я внимательно посмотрела на него. Светлые вихры волос торчали в разные стороны, как у какого-нибудь композитора прошлого. Не похож он на простого смертного. Нет, не похож. Я же не изолирована от мира. Я иногда вижу людей. И по Мегаполису хожу спокойно. Ну как спокойно? С охраной. Но от меня никто не шарахается. Дорогу уступают, кланяются. Но шарахаться … Нет, не шарахаются. Но и не разговаривает со мной так свободно как он, никто. Никто, кроме моего садовника. Ну у того многократные воздействия на мозг, так что понимание субординации у него точно пострадало. У Яна тоже были частые воздействия на мозг? А. Нет. Он же сказал, что не гипнабилен, как и я.

И выглядит он… Без униформы, нестриженый, лохматый. Взъерошенный какой-то. Белая рубашка не заправлена в льняные брюки. Впрочем, как и у меня… Я присмотрелась к нему повнимательнее. Весьма такой… творческий вид у него, короче. Может, он еще и музыку пишет?

– Ты сочиняешь?

– Ты о музыке, Богиня? – решил уточнить он.

– Конечно. Нет, может, ты и стихи пишешь?

– Меня попросили не говорить с тобой о творчестве. Вообще.

– Кто? Где они? Они вообще были? Или есть? Или будут?

– Действительно… – потянул он.

– Ну так что? Пишешь что-нибудь? Сочиняешь?

Он замялся.

– Ты хотела проверить, есть ли кто живой в твоем Храме. Самое время сделать это. И питьевая вода, кстати, есть у тебя?

– Вода вон там, – я кивнула на кулер.

Он явно не хочет говорить со мной о музыке.

– Почему тебя пригласили?

– Ну кто-то же должен настроить рояль.

– Так это точно рояль?

Я видела этот инструмент только на проекторе-визоре и паре рисунков в старых книгах. Так что стопроцентной уверенности у меня не было. Может, клавикорд какой, орган или…

– Это рояль. Не клавесин, не пианино. Не синтезатор. Рояль. Хороший, причем. Неделю назад меня попросили на сегодня не назначать ничего важного и прибыть в твой Храм для настройки инструмента.

Он разговаривает со мной, как с равной с самого начала. С момента знакомства. Будто не понимает, что... неровня мне. Все со мной говорят или со страхом, или с почтением. А он – нет. Что-то начало формироваться в моей голове, понимание чего-то, пока смутного, но вполне вероятного.

Он стоял у кулера и спокойно пил холодную воду из пластикового стаканчика. Ну а какого еще? Не фаянсового же. Мир наш стоит на трех китах. «Переработка. Экологичность. Технологии.» Ну Континент стоит, точнее. Что там, с той стороны планеты – мы не знаем. Отношения давно уже охладились между нашими материками и постепенно потерялась связь. А потом и интерес – как они там? Ну нормально, наверное. Или не нормально. А мы – нормально? Или не очень?

Я стараюсь поменьше думать об этом, но не получается. Надо же было докатиться до такого… Нет, вроде все хорошо. Все работает, движется транспорт, заводы и фабрики работают без вмешательства человека. Все как бы само… Но вот проходим мы сейчас через этот протуберанец… И что? Пропали связь, электричество, отопление, вода. И что теперь будут делать обычные люди, не умеющие ничего создавать, кроме как в ужасе жать на кнопки и смотреть в транслятор? А оно все не работает! И неизвестно, сколько это будет продолжаться! И будет ли счастливый конец у этого коллапса вообще?!

Это у меня дворец полностью защищен. Ну, разве что, электричества больше нет. А вода есть – это главное. Без колодца на задворках Храма было бы сложнее.

Раз в шесть месяцев мои жрецы устраивают мне то неделю без электричества, то выходные. Тренировка. Подготовка, как они говорят. Тоже понимают, что вот такое возможно. А Богиня должна достойно не только принимать почести, но и переносить тяготы. Я даже не сомневалась, что это правильно и нужно. Вот ведь – пригодилось. Я знаю, где что находится: где спуск в глубокую заморозку-ледник, где фонарики и свечи, где зажигалки, где газовые горелки, плиты и кастрюли. Да, готовить я умею. В отличие от почти всего населения Материка. Доставка же – наше все!

Если бы я могла, то вернула, что было раньше… Нет, не до протуберанца. А желание к познанию у людей. Я бы хотела зажечь пламя в их сердцах. Чтобы познавать, стремиться, а не принимать блага по наследству. Да. За все, что мы имеем и чем пользуемся – спасибо нашим предкам, их вкладу в будущее. И этим, если все восстановится, можно будет пользоваться еще много лет. Или десятилетий. Или столетий. Надо, кстати, провести инвентаризацию на Материке. Полную. Чтобы понять, что у нас, собственно, есть.

А дальше – что? Какой смысл вообще в человечестве? В этом обществе потребления без идеи?! Да мы же вымрем! Так грустно и очевидно, и странно, что никто не озабочен этим. А, может, озабочен? Кто-то, кто умнее меня, кто-то, кто может предвидеть? Настоящее Божество, не то, что я… И именно поэтому мной так тщательно занимаются? Но почему не все знания, не всех областей наук даются мне? Они думают, что я не выдержу? Или… Да. Видимо, так и есть – я склонна именно к тому, что мне дают. А вот историю, культурологию, книгонаписание какое-нибудь, стихоплетство преподают кому-то другому. Вполне логично предположить, что я не одна Богиня на Континенте. Но других-то я не видела. И даже не слышала об их существовании.

Что же до технологий, то они будут существовать автономно. Опять картинка жуткого будущего без людей встала перед моими глазами. Механические монстры захватят-таки наш мир. Но не оттого, что желают этого. Вовсе нет. А лишь оттого, что люди не придумывали целей, ничего не желали, ничего не достигали и постепенно выродились.

Нужна перезагрузка. Нашей цивилизации нужна полная перезагрузка!

– Лень. Вот до чего довела нас лень двигаться, познавать и изучать.

– Что? – переспросил Ян.

– Ты думал, как мы докатились до такой жизни? – вдруг спросила я его.

– Ты про нас с тобой или про человечество в целом?

– Про человечество.

– Конечно думал.

Но он почему-то не продолжил.

– И что? – я попыталась вывести его на дальнейший разговор.

– Ну как бы и все, – развел Ян руками, показывая, что вот оно – то, о чем он думал, наступило, а мы в эпицентре технического апокалипсиса. Какие здесь еще нужны слова и рассуждения?! – Пойдем посмотрим, есть ли кто под твоим защитным куполом. А потом я подумаю, как мне перебраться под свой.

– Что? – я замерла. Все мои подозрения стали реальностью. – Ты…

– Ну да, да, – скривился он. – Да. Это я. Очень приятно. Бог.

Я опустилась на креслице около защитного стекла. Ну и кто тут умный? Кто тут высшее существо? Вот и стала понятна его манера общаться со мной. Без подобострастия и страха. Он такой же, как и я. Только, видимо, его накачивали не точными науками, физикой, математикой, разнообразной технической информацией, геометрическими и алгебраическими задачками… Чем-то другим. Он же совсем другой, нежели я. Да он и сам это сказал, что другой. Да еще и андроидом меня обозвал.

– Сам ты андроид, – прошептала я.

– Что? – не расслышал он.

Мне кажется или он и правда глуховат? Читала я когда-то какой-то бумажный энциклопедический словарь в рамках общего развития. Жил давным-давно композитор. Бет-Хо-Вин звали. Глухой. Ну он не сразу был глухой. Но постепенно терял слух, терял и в конце концов оглох. Так вот глухим он тоже писал музыку. Упрямый был. Этот тоже мне кажется упрямым.

– Я говорю, пойдем посмотрим, кто тут есть. Но знаешь, обычно после обеда никого здесь не бывает, кроме служки. А он вон. Расплавился. Жалко его. Очень.

За куполом-заслоном угасал день. Скоро опустятся сумерки. Надо достать какие-нибудь осветительные приборы.

Я подошла к стене и нажала на панель, она мягко открылась, и я взяла из ниши два фонарика. Один протянула ему.

– А свечи в твоем Храме есть, Богиня?

– Конечно, есть, Бог Ян.

– А тебя как называть? Я уверен, что в ближайшее время наши титулы и статусы смысла не будут иметь. По крайней мере, между нами. Согласна?

Я потупилась.

– Имя есть у тебя? – улыбнувшись спросил он. – Или Богине не положено имя?

– Родители называли меня Ари-На, иногда Ари-Ша.

– А-ри-Ша, – он как будто попробовал мое имя на вкус.

Я давно его не слышала. Даже мама называет меня при встрече «Богиня». Очень-очень редко Ари-Ша. Но потом сразу поправляется. Не то, чтобы она должна меня так называть. Но думаю, ей самой это нравится и приятно. Дочь – Богиня.

– Пойдем, Ари-Ша, – мягко позвал меня Ян.

Я надела стоящие в углу туфли, и мы прошли сначала по периметру дворца, потом вышли к главному входу. Почти стемнело. Фонари, работающие на солнечных батареях, включились и горели как никогда ярко. Ну хоть они работают. Но площадь перед Храмом была пустынна. Конечно, никого. Несколько роботов доставщиков замерли на дороге, как и несколько машин. Они тоже управлялись автоматически и теперь просто стояли. А люди в них – где? Пустые. Наверное, транспорт шел на заказ?

На посту охраны тоже никого не было. Хотя здесь всегда дежурили два живых, ну не робота то есть, охранника. Может, они в убежище? Но если они там спрятались, то выйти оттуда смогут только через месяц. Если автоматика сработает…

Убежища создавались давным-давно на случай химической или ядерной катастрофы и открывались через месяц-полтора автоматически, выпуская затворников на свет белый. Убежища эти были глубоко под землей, так что вся электроника там наверняка работала. Там и еда есть, и вода, и вообще все. Так что, если мои охранники и кто-то из персонала там скрылся – увижу я их не раньше, чем через месяц. Или не увижу. Время покажет.

Оповещения тревоги, кстати, я не слышала. Но они могли спуститься туда в панике, когда я принудительно включила защитный купол. Паника у людей бывает. Это нормальная реакция психики. Как только сработал заслон Храма - они бросились спасаться, забыв о своей Богине. Ну а что? Паника она такая. Краткий курс психологии. Ну очень краткий. Вторая часть курса будет обширнее. Должна быть. Надеюсь, будет.

– Предлагаю достать свечи… У тебя же есть свечи?

– Есть, – кивнула я.

– Так вот! Давай достанем свечи и что-нибудь перекусим? – Ян предложил вполне разумные вещи. Не хочу больше смотреть на пустую улицу, на упавшие и покалеченные дроны, на растерянных и остановившихся роботов доставщиков. Эти вообще жуть какие милые, и именно их почему-то жальче всего…

– Туда, – я махнула рукой вглубь комплекса.

Вообще-то предложить поужинать на правах хозяйки должна была я.

Мы прошли на кухню, и я открыла дверь в автономный ледник. Надо было спуститься ниже уровня земли и войти в ледяное хранилище. В нем была разная еда. Творог, молоко, сметана, яйца тоже были. Все крупы и то, что хранится без холода, было наверху, на кухне – полные шкафы коробок, банок, пакетов.

– Как ты отнесешься к тарелке мюсли с молоком? – спросила я у Яна.

– Нормально отнесусь, – кивнул тот. –Холодно только очень. Давай быстро сейчас захватим еще пару яиц, батон хлеба, сыр вот вижу хороший, у меня тоже есть такой в леднике.

– У тебя такой же Храм? – спросила я, когда мы уже поднимались по лесенке, ведущей из ледника.

– Нет. Не такой. Поменьше. Видимо, я не настолько ценен, – усмехнулся сосед-Бог.

– А… – я не знала, как задать главный вопрос.

Но он помог.

– Богом чего меня вырастили?

Я кивнула, покраснев. Хорошо, что на узкой лестнице темно и не видно моего смущения.

– Ну я креативен. Я творю. Созидаю. Рисую. Придумываю одежду, дизайн помещений всяких. Пишу песни, стихи. Изучаю историю искусств, разные стили архитектуры...

– Я тоже изучала архитектуру! – радостно воскликнула я, перебив Яна. – Я немного разбираюсь в архитектуре!

– Здорово! – кивнул он. – Нам будет о чем сегодня поговорить. Предлагаю о готике!

Я на миг остановилась на ступеньках, но воспроизведя в памяти стрельчатые окна и горгулий, немного успокоилась. Да. Об этом я смогу говорить.

Мы вышли на кухню, когда совсем уже стемнело. Я достала из ящиков свечи, подсвечник и зажигалки. Ян расставил их зачем-то на полу, рядом с роялем, и зажег. Получилось… красиво. Свечи отражались в стекле купола и получилось еще светлее.

Я начала раскладывать на столе еду, но Бог Ян остановил меня.

– Ари-Ша, иди сюда!

– Что? – теперь не понимала я.

– Все неси сюда! – он похлопал раскрытой ладонью по полу. – И садись.

– На пол?

– Конечно!

– Но…

– Да кто нам запретит?!

И правда. Никого нет вокруг, кто бы объяснял нам сейчас про этикет. Полный курс этикета дамы XXIвека усвоен мной полностью и выдана даже похвальная грамота от жреца за быстроту усваивания материала. Года три назад это было, но я, как и учили, правильно ставлю ноги, не кладу локти на стол, вилка слева, нож справа, полное спокойствие на лице, чтобы не выдавать свои мысли посторонним... Может, он поэтому и считает, что я андроид?.. Да, в наше время все эти условности устарели. Мама и отец едят просто на диванчике, перед проектором-визором. Но они не изучали этикет прошлого. А я изучала. Они едят и смотрят какие -то ролики. Про древних котиков, наверное. Сейчас их нет в Мегаполисе. За кольцами есть, наверное. Внутри колец Мегаполиса нет домашних животных. Это неразумно. Когда все это закончится, прикажу привезти мне из лесов сто разных котиков. И буду за ними наблюдать. И всех заставлю им поклоняться. Хорошая шутка. Не забыть бы. Ах! Смешно. Не забуду, конечно.

…Мы ели, сидя на полу. Болтали, словно ничего не произошло. Он читал мне стихи. Свои. Потом не свои. Красивые:

Людская одежда – железо.
А тело – подарок небес.
Лицо как закрытая книга,
И жаркое сердце как бес.

Потом он играл на рояле. Боже. Боже, Ян. Это было прекрасно. А уже далеко за полночь я отвела его в башню-библиотеку. Благо не было необходимости выходить на улицу. А потом… Потом все было прекрасно.

И было утро, и был новый день, и за ним следующий...

Так прошел месяц. Это был лучший месяц в моей жизни. Мы почти не говорили о том, что случилось. Ну случилось и случилось. Что теперь? Мы повлиять никак не сможем на ускорение печати коммуникаторов и новых микросхем для всего, что сгорело в той солнечной вспышке. Мы были слишком заняты друг другом, чтобы что-то проанализировать и понять.

Нам и правда было хорошо. Мы словно детали пазла, словно расколотая и воссозданная заново ваза, сошлись абсолютно во всем. Разве так бывает? Бывает. Я читала об этом в романтических книгах. То, чего нет в тебе привлекает в другом человеке. Вот так и получилось – мы дополняли друг друга. То, что знала, я восхищало его. А он получал мои восторги, когда я встречалась с его креативной частью личности.

Мой Храм превратился в произведение искусства – всюду были драпировки из ярких тканей. В каких-то запасниках дворца он нашел картины, старинную деревянную мебель, которой я никогда не видела. А я… я рассказывала ему о строении нашей Солнечной системы, Галактики, сколько световых лет до Плеяд, и что есть вероятность, что там такая же разумная (а может и более разумная чем наша) жизнь!

Прошло еще полгода. И теперь мы каждый день проверяли – не открылось ли убежище. Но оно было плотно защищено… Видимо, электричество, которое вырабатывали его генераторы, израсходовалось, и на открытие дверей его уже не осталось. Если там кто и был, то… то уже нет.

Через какое-то время я поняла, что купол-заслон открылся и почувствовала, что свежий ветерок наполнил первый этаж моего Храма. Я осторожно вышла на лужайку. Мягкая молоденькая трава коснулась моих обнаженных стоп. Как же я соскучилась по этому ощущению! На аккуратном газоне даже появились какие-то новые ростки! Может, деревья или кустарник? А может, просто цветы? Все восстановилось. Все, кроме электроники. Как ни странно, что-то по-прежнему работало – фонари на площади перед Храмом, внутреннее освещение в башне – там тоже были лампы на солнечных батареях. Очень разумно! Запас батареек гарантировал нам выживание при свете на долгие годы вперед.

Мы решили сходить к главному входу – мне показалось, там какой-то шум…

200 лет назад

– Надо обязательно заложить страховку на случай, если вдруг все-таки что-то пойдет не так, – уверенно пророкотал старший научный сотрудник огромной технической корпорации Иван Янович.

– Что может пойти не так? Что? Мы все предусмотрели! Все совершенно точно будет работать несколько сотен лет! – ответил ему помощник по Глобальному Проекту Кир Андреевич.
– Да я не о технике, – вздохнул Иван Янович и горестно махнул рукой. – Я говорю о человеческом факторе. Люди склоны к праздности. Единицы двигают человечество вперед. И если все хорошо работает и не надо ни в чем участвовать, люди предпочтут ничего не делать

– Не согласен! – возразил его помощник. – У людей освободится время для творчества!

– Ох, Кирилл. Ну посмотрите, что делают сейчас нейронные сети! И рисуют, и музыку сочиняют, и даже книги писать начали!

– Но начиная этот Проект, мы же хотели дать свободу людям!

– Да намерения наши благородны и чисты. Но надо подстраховаться. Вдруг все будет слишком хорошо.

– Обязательно будет! – вдохновенно воскликнул Кир Андреевич.

– Ну вот этого-то я и опасаюсь, – снова вздохнул старый профессор. – Что может повлиять на сбой Системы?

– Ну мы все предусмотрели. Прежде, чем запускать наш Проект, мы все, абсолютно все предусмотрели: и цунами, и землетрясения, и метеориты, и солнечное излучение…

– Вот. Об излучении, Кирилл, подробнее.

– Ну от него мы тоже защищены – спутники, защитный купол «Заслон» на Материке установлен над каждым домом.

– Давайте все-таки оставим один шанс из ста, что вспышка на Солнце сможет сломать все.

– Спутники не допустят. Они не пропустят ни один протуберанец!

– Один из ста пропустят. Самый мощный, наверняка, пропустят. И это будет своеобразной встряской для цивилизации.

– Но зачем?

– Я думаю, что люди просто поплывут по течению и перестанут придумывать новое. Их участие ни в чем больше не будет нужно! Все будет работать само.

– Ну как так-то? – опустил плечи Кир Андреевич. – Вот так бьешься-бьешься за упрощение жизни – и бац! Из-за человеческого фактора понимаешь, что лучше бы и не облегчали всем жизнь… Но нет, это все правильно. Мы же технологическое высокоразвитое цифровое общество! Мы всем дадим бесплатную еду, свет, технологии!

– Значит, решено… оставим все-таки один процент вероятной невероятности, что все накроется!

– Ну хорошо, – согласился наконец Кирилл. – Один процент оставим. Да.

– Запускайте! – Иван Янович дал отмашку сотрудникам, стоящим за плотным звуконепроницаемым стеклом. Те с уважением и почтением указали Руководителю Объединенного Континента на сверкающую клавишу. И «Глобальный Континентальный Проект» был запущен.

200 лет спустя

…Мы решили сходить к главному входу – мне показалось там какой-то шум.

Ян взял посох, когда-то стоявший в углу библиотеки. Большой, увесистый с позолотой и надписями на незнакомом мне языке. Очень эффектный и внушительный.

– На всякий случай, – прокомментировал он мой недоуменный взгляд. – И… накинь что-нибудь, – улыбнулся он. – Вдруг там все-таки кто-то из выживших.

Ох. Я и правда как-то перестала думать об одежде – под куполом всегда было тепло, иногда даже жарко, и трусиков мне вполне хватало. Я стянула какую-то белую драпировку с рояля, обмотала ею свою талию и грудь. Все. Я готова идти навстречу опасности, какой бы она ни была.

Чем ближе мы подходили к спуску на площадь, тем понятнее становилось, что это шумит… толпа. Рокот их голосов разливался по пустому Храму, но какой был этот рокот – гневный или иной – непонятно.

Наконец, из глубины Храма, будучи еще не видимыми для этих людей, мы смогли рассмотреть нарушителей спокойствия. Оборванные, чумазые, лохматые мужчины и женщины стояли на площади, не заполняя ее и на четверть. Их было не больше сотни, но, если они рванут в Храм, преодолев благоговейный страх, они сметут и меня и Яна.

– Надо их напугать и впечатлить, – тихо сказала я.

– Согласен, – кивнул он и огляделся по сторонам.

На стене моего Храма висели украшения – старинные Золотые маски: голова какой-то птицы, волка и коровы.

В глазах Яна я прочитала намерение.

– Ладно, – кивнула я, – надену маску коровы.

И Мы вышли к людям. Два Бога. В белых одеждах и золотых масках.

И да. Мы спасли их. От невежества. Мы повели их к новым идеям, желаниям, знаниям. Благо, знаний, что были у нас двоих, оказалось достаточно для начала строительства новой цивилизации.

Позже к нам, Богине Знаний и Богу Искусства, присоединилось еще несколько Богов. Бог Картографии, Географических знаний и геодезии, а также Бог Языков и Бог Медицины, Ал-Химии и Биологии.

Я уверена, что есть еще подобные нам. Мы найдем их обязательно и наш Новый Мир, построенный на обломках пластикового прошлого, будет лучше прежнего. Мы учтем в этот раз все! В нашем Мире будет баланс технологий, знаний, спорта, культуры и искусства. Я верю в это. Нет. Не так. Я знаю, что мы сможем это осуществить!

Но. Купол-заслон мы все-таки будем использовать. Боги, несущие знания, просвещение и технологии все-таки должны жить на почтительном расстоянии от своего народа.