Одиннадцатый

Илья Вельский ждал июня тысяча девятьсот восемьдесят второго года со страхом и волнением. Так он не трепетал ни перед одной сессией в своём пединституте. А всё потому, что именно в июне ему предстояло проходить практику в должности вожатого в пионерском лагере. Илюха в детстве никогда не ездил в них, зато регулярно бывал на спортивных сборах по всей стране. Членство в юниорской сборной по гимнастике съедало всё время. А когда в пятнадцать лет начался бешеный рост костей и мышц, ему пришлось уйти из гимнастики. В последний раз он стоял на третьей ступени пьедестала, но всё равно был ростом выше победителя. Два последних школьных года провёл в бесконечных занятиях с репетиторами, навёрстывая упущенное, чтобы поступить в пединститут по специальности «Физическая культура».

Мама подыскала ему место в очень хорошем, образцово-показательном лагере, принадлежавшем нефтеперерабатывающему комбинату. Туда на работу кого попало не брали, а для педагогической практики проводили отбор студентов. Всё это не понравилось Илюхе с самого начала, кроме того, он должен был побывать на собеседовании. Вроде бы что тут такого — прийти в профком предприятия и рассказать о себе?

А дело оказалось совсем не простым. Сначала перед группой будущих жертв советской пионерии выступил председатель профкома комбината. Как только представительный мужчина открыл рот со словами: «Вам выпала серьёзная обязанность испытать себя в роли воспитателей подрастающего поколения…» — Илюху потянуло в сон. Дело в том, что накануне он ходил в трёхдневный поход с друзьями. И он было сладко задремал… Но его разбудила девица, которая сидела рядом и тоже собиралась стать пионервожатой — ткнула в бок ручкой. И всё бы ничего, но ткнуть соседа ей пришлось пять раз. Илюха скосил на неё глаза и поразился: девица успевала не только его будить, но и конспектировать речь!

Потом в кабинет влетела пожилая женщина с словно прилипшей на лицо улыбкой. В руках она держала палочку с картонным солнышком. Ей захотелось, чтобы будущие вожатые, передавая друг другу солнышко, рассказали о том, чему они хотят научить своих будущих воспитанников. И первые из пятнадцати претендентов на должность чуть наизнанку не вывернулись, докладывая о своих воспитательных планах! Дольше всех трещала его соседка. Она в шестой раз ткнула Илюху, когда закончила, потому что его снова угораздило задремать. И Вельский сказал о заветном: он хочет научить ребят держать планку десять минут. К его удивлению, женщина спросила: «А какую планку и зачем её держать»? Все головы участников собеседования повернулись к нему. Понятно, они тоже не знали, что это такое. Илюха всегда больше любил двигаться, чем говорить, поэтому вышел в проход между стульями и лёг на пол с опорой на локти и пальцы ног. Потом всё же сказал: «Это хорошая тренировка всех групп мышц».

— Ой, да чему тут учить-то! — сказала девушка в джинсах, тоже поднялась из-за стула и попробовала встать в планку.

Конечно, у неё не получилось. Нашлись и другие желающие, в том числе и двое парней. Короче, Илюха нечаянно сорвал опрос. И как ни призывала женщина передавать дальше солнышко, никому этого уже не хотелось делать. А второй парень, толстяк-брюнет с белым клоком волос, вообще плюнул в душу всем, заявив: «Научу шпану курить и не попадаться!» Наверное, захотел насмешить. Но никто даже не улыбнулся. Илюха с соседкой вообще перекинулись возмущёнными взглядами.

А после вошла стильно одетая женщина в очках и объявила: она психолог и хочет лично с каждым побеседовать на предмет конфликтных ситуаций. Илюха сразу её зауважал: столичная штучка, в их институте такой специальности ещё не было. Первой ринулась к психологу Илюхина соседка, но вышла в слезах. Да и никому собеседование не понравилось, все покидали кабинет унылыми.

Илюха вошёл последним. Сначала он просто заполнил словами «да» и «нет» какой-то бланк. А потом психолог спросила: «Что вы будете делать, если дети откажутся подчиняться и даже слушать вас?» Илюха вспомнил байку своей школьной учительницы математики: мол, у неё коллега успокаивает самый буйный класс, рисуя на доске абсолютно правильный, без единой погрешности круг одним движением руки и предлагает ученикам нарисовать такой же. Кто не сможет, молчит до конца урока. Кто даже не попытается — тоже. И он сказал:

— Да просто сделаю стойку на одной руке и скажу: кто повторит, продолжает базар. Кто не сможет — слушается меня.

И для наглядности сделал такую стойку перед психологом. К сожалению, он зацепился каблуком туфли о ковровую дорожку. К двойному сожалению, в кабинет вошла женщина, ранее предлагавшая солнышко. Илюха опустил вторую руку на пол, вышел из стойки по привычке — махом ног назад. Туфля свалилась и вылетела в коридор, едва не зацепив вошедшую. Ну что тут оставалось делать претенденту на должность вожатого? Он извинился и вышел. Сначала хотел сразу отправиться восвояси, но потом раздумал. Пусть откажутся от него официально.

Вот же был сюрприз, когда взяли всех! Но две девушки почему-то решили не работать в этом лагере.

Начались суматошные деньки по подготовке корпусов к новому сезону. Сначала всех воспитателей и вожатых собрали в полупустом кинозале со сценой. Начальник «Юбилейного», Борис Борисович, представил старшего воспитателя, Лидию Афанасьевну, сухонькую старушку с громогласным голосом. А старшей пионервожатой оказалась… да-да, та самая женщина с солнышком, Наталья Юрьевна. Сразу стало заметно, что она невзлюбила Илюху. Да и кто бы мог вспомнить добром человека, чья туфля просвистела мимо носа?

Илюха рассматривал руководство и думал, что оно лучше бы подошло для какого-нибудь дома престарелых, чем для пионерского лагеря. Ну какая вожатая из толстой тётки лет сорока с хвостиком? Борис Борисович долго зачитывал всякие инструкции и до того устал, что, закончив, вздохнул с облегчением. Между тем в зале возрастало напряжение. Илюха это понял и по лицам будущих коллег, и по осторожным шепоткам. Чего же так все ждали? Наконец слово взяла Лидия Афанасьевна

и провозгласила: «Распределение кадров по отрядам!» В зале стало тихо-тихо, только студенты-практиканты дышали ровно. Илюха заметил, что Наталья Юрьевна смотрит на него с нехорошим торжеством. А сидевшая за ним женщина шепнула: «Всё, что угодно, но только не одиннадцатый!» Конечно же, Илюхе достался одиннадцатый. Зал сочувственно охнул. Это оказался сборный отряд городского интерната. Илюха не понял волнения коллег: ну, интернатские. Не по две же у них головы и хвосты не растут, так ведь? Однако в конце совещания Лидия Афанасьевна сказала ему: «Обращайтесь в любую минуту! Всем коллективом поможем!»

Однако коллектив, разбившись на пары — воспитатель-вожатый — стал таскать одеяла и постельное бельё. Своего напарника-воспитателя Илюха увидел только вечером, поэтому занимался всем в одиночку.

Вот это была работёнка! Если честно, вечно занятый тренировками спортсмен никогда не заправлял свою постель. В спортивном лагере на такую малость даже не обращали внимания: ну, отправился человек в зал для работы на снаряде, потом вернулся, отдохнул и вновь ушёл на другой снаряд. А дома наводила порядок мама. Короче, к шести часам Илюха все силы и нервы вложил в простыни, наволочки и одеяла, но сделал всё, как в десятом отряде, который делил корпус с одиннадцатым. Он специально ходил смотреть и консультироваться.

Илюха лежал без чувств в своей комнате, когда первый этаж буквально сотряс вопль:

— А клеёнки где? Спрашиваю, где клеёнки?

Вожатый подскочил и побежал смотреть, кто так надрывается: может, человек спутал корпус со столовой? Орала женщина, толстая, как бочка, с красным лицом и маленьким пучком волос белёсых волос.

— Ты вожатый? — снова рявкнула она. — Где клеёнки?

Илюха развёл руками и беспомощно захлопал глазами. Он никак не мог понять, чего это женщину так разбирает из-за каких-то клеёнок. Наверное, она всё же сообразила, что требуется кое-что пояснить.

— Воспитатель одиннадцатого отряда Клычкова Вера Ивановна. Клеёнки нужны в две палаты, потому что у восьми детей энурез. Слышали про такое заболевание?

Конечно же, Илюха слышал. На лекциях по физиологии, которую успешно сдал в начале июня. Но одно дело слышать, а другое — догадаться, что детям могу понадобиться эти чёртовы клеёнки. И самое главное — где их взять?

— Вожатый одиннадцатого отряда Вельский Илья Валерьевич, — представился добродушно он. — Если вы подскажете, где взять клеёнки, то я их принесу и перестелю кровати.

Вера Ивановна задумалась. Наверное, вспоминала, где она слышала его фамилию. Потом сменила тон и спросила:

— Вельская Ирина Владимировна… Это…

— Моя мама, — закончил за неё Илюха.

— Клеёнки в медпункте. Их забирают в межсезонье на дезинфекцию. Но каждое утро мы их сами… с хлорамином. Сейчас принесу, — сказала воспитательница, которую Илюха в мыслях сразу же стал называть Клыком.

— Не стоит, я сбегаю. Подскажите только, где медпункт, — вызвался Илюха.

— Да сразу за административкой…

— А где административка?

В заплывших глазках Клыка появилась обречённость: мало того, что вожатый бестолков и ему нужно всё объяснять, так у него ещё и мать начальник городского отдела образования. И как такого поставили на интернатский отряд? Это же чревато последствиями.

Илюха, увы, привык к такому отношению в школе и научился обходить скользкие моменты, связанные с работой матери. Ностальгически вздохнул: то ли дело спортзал, где царь и бог — тренер, и «включил» парня-обаяшку:

— Вы мне только направление укажите, я всё быстро принесу.

Клык подошла к окну и ткнула пальцем в красивое одноэтажное здание у самых лагерных ворот:

— Вон там…

— Один момент! — весело крикнул Илюха и понёсся к медпункту, перепрыгивая препятствия в виде скамеек.

Клык не только показала, как правильно стелить клеёнки, но и в режиме спринта переделала всю Илюхину работу. Кровати в самом деле стали выглядеть аккуратнее. Потом она, обтирая лицо, стала рассказывать вожатому о детях:

— Ты слышал, Илья, такие слова: не верь, не бойся, не проси?

Илюха пожал плечами: он книжки читал реже редкого и только в последних выпускных классах. Преимущественно на историческую тематику.

— Вот и с нашими так же нужно, только приказывать и требовать исполнения. Шаг в сторону — сядут на голову и не слезут. Честно скажу, я много лет езжу с нашими в лагерь, и ни один вожатый до конца сезона не продержался. И моя защита не помогла. Что поделаешь? Сироты, они с младенчества приучены бороться за выживание. Так-то если правильно себя поставишь, то слушаться будут, — продолжила Клык. — Но за ними глаз да глаз нужен. Запомни правило: дети должны быть постоянно чем-то заняты. В плане работы лагеря есть мероприятия каждый день. А у тебя должны быть ещё свои.

— Какие именно? — спросил Илюха.

— Да любые: хоть песни пой, хоть пляши, хоть канат перетягивай.

Вожатый обрадовался:

— А я как раз с собой гитару и магнитофон взял!

Клык чуть ли не зашипела:

— Спрячь и не показывай! И в первый же выходной домой увези! Для наших это — великий соблазн. Упрут, и не заметишь. Считай, что в цыганский табор попал. Дверь комнаты и окно постоянно закрывай.

И тут Илюху потянуло на бунт, хотя он внимательно слушал Клыка и мотал, как говорится, на ус:

— С окном и дверью согласен, это обычный порядок. А вот петь под гитару и танцульки устраивать буду, даже не отговаривайте! Я с детьми приехал работать, а не над своим имуществом трястись.

Клык недоверчиво посмотрела на него и протянула:

— Ну-ну…

Вечером вожатых созвали на планёрку, раздали дневники, куда они должны записывать мероприятия и наблюдения, выдали размноженный на аппарате «РЭМ» план работы лагеря, дали указания насчёт праздника открытия второго сезона. Илюха отправился в корпус вместе с той Ритой, которая на собеседовании тыкала его в бок. Она оказалась студенткой института иностранных языков. Ей нужна была отличная оценка за практику, потому что после четвёртого курса лучших отправляли на Кубу. Всего по три человека в год. Там они работали переводчиками, получали зарплату в каких-то сертификатах, по которым можно было покупать вещи в магазине «Берёзка»: американские джинсы, «Полароиды», французскую косметику. Эта Ритка из лингвистического Илюхе не понравилась. У него и без того были джинсы, и не одна пара, потому что мама часто ездила за границу. Но сделать целью учёбы вещи с тряпками — это такая себе добродетель. А ещё комсомолка…

Утром все воспитатели и вожатые поехали к громадному стадиону принимать ребят. Раньше Илюха не раз видел «Икарусы», которые развозили ребят по лагерям. А их у нефтехимиков было аж три. Он и сам было собрался поехать, но его остановила Клык:

— Наших отдельно сейчас привезут. Ну, Илья, держись!

И она, набычившись, походкой генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, зашагала к воротам. Илюха пошёл следом. У него не было цели «держаться». Ему было просто интересно.

Подъехал обычный автобус, и через открытую переднюю дверцу сыпанули интернатские. Они сами, под грозным взглядом Клыка, выстроились в шеренгу. Шофёр прошёл по салону, выглянул и сказал:

— Вроде всё на месте. Не напакостили.

— Я им напакощу! — сказала Клык, осматривая ребят.

А они все, как один, уставились на нового вожатого. Посмотреть было на что: на джинсы Wrangler, на английский батник скромного защитного цвета, на кроссовки тогда ещё не известной широко Puma, на кварцевые часы Seiko. Так тогда подумал сам Илюха, не догадываясь, что ребят поразил человек, который им искренне рад. Стоит и улыбается во все белейшие зубы, не знает, какие ему уготованы муки…

— А ну башмаки в линейку подровняли! Банные принадлежности никто не забыл? Вот наш новый вожатый Илья Валерьевич! — прорычала Клык, и ребятишки действительно встали по линеечке.

Двенадцать девчонок в ситцевых одинаковых платьях и восемнадцать мальчишек в рубашках, хотя дети носили теперь в основном футболки с рисунком. Сироты… А двое из них ещё и, кажется, калеки: один сухонький, сморщенный и крохотный, другой косоглазый и беспрестанно дёргающий головой.

Илюха ещё очень мало понимал в жизни и вообще ничего не соображал в воспитании. Ему показались возмутительными грубость и рычание Клыка, и он решился на самостоятельный педагогический поступок: взял да и сделал сальто с места, потом вытянул руку вперёд и вверх, как памятник Ильичу на центральной площади города, и крикнул:

— Добро пожаловать в пионерский лагерь «Юбилейный»!

В горле у Клыка заклокотал гнев. А самый старший парнишка, уже усатый, сказал издевательски:

— Дядя, ты из цирка? Давай ещё!

Клык заорала:

— Какой он тебе дядя?! Вожатый Илья Валерьевич! А цирк я тебе устрою: будешь неделю у Коврова и Боброва в палате дежурить!

Ребята шумно вздохнули: видимо, это дежурство действительно было страшным наказанием.

— А ну парами построились и марш к корпусу шесть следом за мной! — взревела Клык.

Илюху вовсе не смутила реакция парнишки. По сути, этот усатый пионер был прав: представления лучше устраивать в положенном месте и в нужное время. Но уж слишком он обозлился на воспитательницу.

Пока строились в пары, Илюха хотел взять допотопный, видимо, служивший многим поколениям интернатских чемодан из рук мальчика с ДЦП.

Но и тут вмешалась несносная воспитательница:

— Нет! Ковров сам донесёт свои вещи. Он может!

Она продолжила орать и в корпусе:

— В палату двое старших, двое младших! Старшие отвечают за всё!

— Вещи на вешалки! Чтобы не тухли в чемоданах!

— Через полчаса устрою шмон! Поймаю кого с куревом или ножом — звоню директору интерната!

— Где твой стакан для зубной щётки и пасты?! Ах, забыл. Так и запишу: Сверкунов у нас забывчивый.

Дальше день покатился своим чередом: завтрак, обед, сончас, ужин. Дети обращали на вожатого столько же внимания, сколько на стены. И только спустя долгое время Илюха понял: они просто исподтишка наблюдали за ним, прикидывали, как ему повыгоднее напакостить. И напакостили бы, если бы после ужина не прилетела воспитательница десятого отряда с обвинениями:

— Вера Ивановна, ну сколько это может продолжаться? У нашей Риточки пропали деньги и косметичка!

Клык наградила её ненавидящим взглядом. Илюха тоже понял, что в голосе воспитательницы десятого отряда, повелительницы растерянных, угнетённых, оторванных от дома семилеток, звучало настоящее удовольствие. Ей нравилось обвинять и унижать Клыка и её воспитанников.

— Я вызываю всю администрацию, пусть проводят обыск и принимают меры! — сказала вредная тётка.

Клык было взорвалась негодованием, но Илюха положил руку на её плечо и сказал обвинительнице:

— Это, безусловно, ЧП. Но мы сейчас немного поговорим с Ритой, а потом с вашими детьми. Он специально выделил голосом «вашими», чтобы тётка знала, что есть и те, для кого интернатские — свои. И заступники у них имеются. Втроём они молча поднялись на второй этаж, в комнату зарёванной Ритки.

Илюха мобилизовал все свои душевные и умственные силы, чтобы разобраться в этом деле.

Он сказал:

— Рита, я вам сочувствую. Но скажите, какую сумму и куда вы положили два дня назад, собираясь в лагерь?

Ритка дёрнулась и заявила:

— Не знаю точно, сорок или пятьдесят рублей.

— А почему не знаете? Вы не пересчитывали?

— Да мама сунула мне во внутренний карман плаща, тот, который на молнии.

Илюха выразительно посмотрел на вешалку шкафа с перевёрнутым содержимым. Там на плечиках висела синяя ветровка.

Клык сразу всё поняла, сложила руки калачом и ехидно посмотрела на вторую воспитательницу.

— Рита, а где сейчас ваш плащ? — вкрадчиво спросил Илюха.

Ритка бросилась к шкафу, порылась в своей сумке и сказала:

— Дома, наверное, остался.

Илюха заметил:

— Итак, пропавшие деньги мы нашли. Они у Риты дома, в плаще. Гораздо труднее будет отыскать косметику. По крайней мере, сейчас.

Ритка стала рыдать и рассказывать, какие мазилки она купила у спекулянтов, выложив тройную стоимость, за какими отстояла громадную очередь. Илюха ей искренне посочувствовал, потому что сам давился в магазине среди злых и потных женщин, чтобы купить подарок маме на Восьмое марта. Он выяснил, что Рита закрывала дверь на ключ, только выходя из корпуса. А косметичка лежала там, где положено — в тумбочке. Илюха предложил:

— Рита, давайте пройдёмся по комнатам девочек. Я буду задавать вопросы, а вы — хитро им подмигивать и корчить за моей спиной рожицы.

— Зачем? — спросила Ритка, с неудовольствием разглядывая свой красный распухший нос.

— Просто, чтобы посмотреть, не накрасились ли некоторые девочки.

— Невиданное дело! — возмутилась воспитательница десятого отряда. — Да я сейчас их вещи перетрясу!

Илюха возразил:

— Вот это и будет невиданным делом — обыском у несовершеннолетних без родителей и представителей закона. Так мы идём, Рита?

В каждой комнате Илюха говорил одни и те же слова:

— Девчата, привет! Мы с вашей вожатой Ритой поспорили, какая тушь лучше — Луи Филипс или Ланком. А как вы думаете?

Почти все семи-восьмилетки только хлопали глазами и пожимали плечами. А вот в одной комнате собрались, видимо, единомышленницы. Самое горячее участие в споре приняли Лиза и Анжелика. К решению так и не пришли: Анжелика уверяла, что Луи Филипс оставляет комочки, а Лиза — что Ланком с первого раза плохо увеличивает ресницы и быстро кончается.

— Так ты поняла, в какой комнате находится похититель? — спросил Илюха.

— Да уж. Давай обыщем их!

— Нет. Мы чуть-чуть подождём, — ответил Илюха.

Вообще-то комбинация, которую он задумал, была ещё более противозаконной, чем обыск. И его мама точно бы добилась увольнения вожатого Вельского за недопустимые методы работы с детьми. Но Илюха хотел, чтобы косметику вернули, и в то же время похититель остался неизвестным. Нельзя, чтобы ребёнок, который совершил ошибку, получил клеймо воровки на весь сезон. Кроме того, нужно вбить в мозги урок: чужое брать нельзя.

Через некоторое время к Ритке постучалась девочка, которая не жила вместе с воровкой. Она спросила:

— А почему вы всех про тушь спрашивали?

Илья поманил её в комнату, прошептав:

— Погоди, у нас тут тайная беседа…

И сделал знак её воспитательнице выйти. А она была и без всяких тайн в красных пятнах: похоже, её отчитала Клык, которая вернулась к своему отряду.

Илюха стал рассказывать девочке, тараща глаза:

— Понимаешь, такое дело: в лагере объявилась Чёрная ведьма! Давным-давно к ней обратилась девушка, попросила её отыскать вещь, которую у неё украли. Но не дождалась возвращения, умерла. Но Чёрная ведьма всё равно заглядывает к людям, ищет краденое. И если найдёт, то может случиться всякое. А про тушь мы спрашивали просто так, ради спора...

Девочка еле дождалась последних слов вожатого, выбежала из комнаты. В коридоре раздался её голос: «Девчонки! Я такое сейчас узнала!..»

Илюха дал совет Ритке:

— Когда пойдёшь в душевую, не запирай комнату. Если косметичку не подкинут, придётся тебе побыть Чёрной ведьмой.

Ритка нахмурила брови и спросила:

— А есть какая-нибудь реальная основа в легенде о Чёрной ведьме?

Илюха подумал: «Боже мой, а много ли есть на свете реально нормальных людей?» Но прищурился и скорбно покачал головой. О, если бы он не сидел спиной к окну и видел чью-то макушку в нём, то многих печальных событий бы не случилось.