Одиночество

Поблизости запищало – тонко и противно. Павлик вгляделся и уловил быстрые движения. Еще и еще. Мелкие существа, явно интересуясь лежащим на камнях беспомощным человеком, перебегали с места на место.

Крысы-мутанты!

«А, какая разница?! – подумал Павлик. – Все равно подыхать, пусть хоть животные полакомятся».

Он понимал, что обречен – никто ему не поможет. Видимо, крысы тоже понимали, потому что совсем осмелели: высовывали острые мордочки из-за камней и принюхивались. У Павлика не хватало сил прогнать их, поэтому приходилось лежать на голых камнях и корчится от боли. Крысы-мутанты постепенно сужали окружность, в центре которой находится он сам – страдающий человек.

Послышался новый звук: кто-то перебирал по камням жесткими лапками.

Павлик нашел в себе силы обернуться.

Это был Крысолов. Стуча шестью лапками по камням – а где надо, перепрыгивая, – охотник спускался на нижний уровень. На лежащего человека не обратил внимания: не его компетенция, – но движением в темных углах, особенно выглядывающими оттуда хищными мордочками, живо заинтересовался.

Видимо, крысы-мутанты оказались неопытными, поэтому не стали разбегаться сразу – а может, Крысолов излучал особые приманивающие их ферменты. Во всяком случае, крысы не испугались. Это их сгубило.

Крысолов, не мешкая, обвел подвал инфракрасным глазом, вытянул передние лапы параллельно земле и принялся стрелять. С каждым выстрелом из серебристого подбрюшья вылетала небольшая скрепка. Следом тянулась металлизированная нить – настолько прочная, что ее не могли перекусить даже зубастые грызуны.

Всего было произведено восемь или десять выстрелов. Ужасный крысиный писк засвидетельствовал, что все выстрелы – или большинство из них – оказались точны.

Крысолов укрепился на почве задними ногами и принялся подтягивать визжащих и мечущихся крыс-мутантов к себе – приблизительно так, как паук подтягивает запутавшихся в паутине мух. Отличие состояло в том, что крысы не запутались в паутине, а были поражены скрепками. То есть оружие действовало по принципу степлера и одновременно рыболовной удочки.

Павлик внезапно сообразил: «А это шанс, пожалуй», – и сейчас же предпринял необходимые действия, а именно – пополз в сторону выхода, чтобы перекрыть Крысолову пути отступления.

К тому времени, как он добрался до места, Крысолов закончил. Крысы-мутанты были подтянуты ближе и определены в качестве хищных грызунов. Только после этого – не раньше! – Крысолов пустил по нитям электрический разряд. Хищники предсмертно взвизгнули и навеки замолкли, в воздухе запахло жареным мясом.

Совершив казнь, охотник развернулся, чтобы удалиться, но обнаружил, что вход перекрыт распростертым на земле телом.

– Не бойся! Иди ко мне! – прошептал Павлик.

Крысолов услышал, задумался и предпринял попытку оползти неожиданное препятствие. При этом продолжал тянуть за собой тушки мертвых крыс. Дабы не провоцировать эпидемиологические вспышки, охотники не оставляли крысиные трупы на местах зачистки, а уволакивали с собой. Утилизировали тела самостоятельно или сдавали в приемный пункт, Павлик не знал. А, какая разница?!

Павлик попробовал схватить Крысолова, но тот отпрянул. Однако, и рука Павлика не осталась без добычи, ухватив закрепленный на нити крысиный трупик. Между тем охотник уже спешил к выходу, маячившему вверху светлым пятном.

Оставался последний шанс. Осознавая это, Павлик перевернулся на живот и принялся подтягивать нить к себе. Крысолов артачился: упирался лапами в камень и сопротивлялся как мог, – но проиграл. Он не мог причинить человеку вреда, а на то, чтобы отщелкнуть металлическую нить и убежать, интеллекта не хватило.

Когда Крысолов оказался на расстоянии протянутой руки, Павлик ухватил бугристый металлический панцирь и перевернул на спину. Щелкнул расположенный на брюхе тумблер. Охотник отключился, смешно раскинув по сторонам шесть обездвиженных ног.

Павлик счастливо вздохнул. Однако, следовало поторопиться: боль в животе нарастала – пульсировала и вообще жила собственной жизнью. Кто знает, сколько осталось до потери сознания?!

По счастью, отвертка, пинцет и программатор – не фирменный, но вполне рабочий – имелись. Павлик вытащил припрятанные в карманах инструменты и принялся лихорадочно, вместе с тем максимально осторожно отворачивать болты на металлическом брюхе Крысолова. Отвернутые болтики он клал на плоский камень перед собой, чтобы – не дай Бог – не потерять.

Брюшная пластина отвалилась, Павлику открылось электронно-механическое устройство.

Первое, что он сделал, это освободил нити, на которых продолжали болтаться крысиные трупики. Теоретически, скрепки можно было разжать, а нити смотать снова, тем самым восстановив количество выстрелов, но Павлик предпочел просто освободить использованные нити и откинуть в сторону, чтобы под ногами не путались.

Теперь главное: перепрошивка.

Павлик стал разбираться в принципиальной схеме. Тут проблем не предвиделось. В благополучные времена ему приходилось работать настройщиком автоматики, и крысоловы не являлись сложнейшими механизмами, с которыми он имел дело, – попадались похлеще.

Через полчаса картина вроде бы прояснилась. Павлик подключил программатор и начал ковырялся в ассемблере. Настройка портов вводы-вывода, обработка прерываний, видеоадаптер… Он настолько углубился в работу, что почти забыл о боли. Изредка та все равно накатывала, сбивая с мыслей и настраивая на заупокойный лад. Но терять Павлику было нечего, и он мужественно – даже в некоторой степени увлеченно, ведь речь шла о сохранении жизни, – продолжал.

Через пару часов его усилия увенчались успехом. Павлику даже удалось вкачать в память Крысолова учебный файл с коммуникатора. Сам коммуникатор не функционировал ввиду неоплаты пользовательского тарифа, но загодя – еще вчера вечером, словно предчувствуя счастливое появление Крысолова, – Павлик сохранил нужный файл в памяти.

Дрожащими от волнения пальцами Павлик приложил металлическое брюхо на положенное место и принялся приворачивать болтики. Когда все оказались привернуты, поставил Крысолова на ноги и щелкнул тумблером включения.

Крысолов ожил и сейчас же, оглядев окружающую обстановку инфракрасным глазом, продолжил прерванный путь – направился к выходу.

– Стой! – скомандовал Павлик.

Крысолов немедленно замер, словно у него отключили питание.

– Возвратись!

Крысолов послушно возвратился на прежнее место.

Проверять пользование степлером Павлик побоялся. Будет обидно, если на этой – самой важной, ради которой все и затевалось, – команде аппарат сломается. К тому же следовало экономить скрепы: их количество было достаточным, но все-таки ограниченным.

Пора приступать.

Павлик отполз с прохода поближе к стенке. Укрепил в расщелине между кирпичами треснутое зеркальце. Задрал рубашку и улегся таким образом, чтобы в зеркальце был виден живот, а именно его правая часть. Легкое прикосновение к больному месту вызвало новую вспышку боли.

«А, все равно уже».

Достал перочинный ножик, раскрыл, примерился и – в этот момент испугался того, что собирается совершить. Но тут же образумился. Сколько он протянет без операции? Несколько часов, после которых наступит неотвратимая и мучительная смерть. И чего бояться? Проще использовать имеющийся шанс: погибнуть в борьбе, чем малодушно опустить руки. Шанс крохотный, но тем не менее.

Пора.

Нет, еще рано: нужно пересмотреть сохраненный в коммуникаторе ролик.

Во время просмотра Павлик старался запомнить каждое движение хирурга, который осуществлял разрезы и делал профессиональные пассы руками. Рассечение апоневроза наружной косой мышцы. Разделение мышцы. Разрез брюшины. Мобилизация купола слепой кишки. Выведение купола слепой кишки в рану. Скелетизация червеобразного отростка. Раздавливание основания отростка. Перевязка и удаление. Погружение культи отростка. Важно добраться до этого момента, не потеряв сознание, а потом…

Чувствуя, что теряет решимость, а вместе с ней заветный шанс, Павлик сделал разрез на правой стороне живота – так, как демонстрировалось в ролике. Тело пронзила новая – совершенно непереносимая – боль.

Дальнейшее происходило словно в тумане. Кажется – все то время, что копался в собственном животе, – он действовал на автомате, потому что вряд ли был способен мыслить сознательно. К дергающей боли добавилось ощущение вскрытой плоти. Зеркальце показывало льющуюся кровь и выступившие на обозрение кишки. Мозг ужасался происходящему. Все это стало настолько ужасным, что перед глазами пошли красные круги. Павлик начал отдаляться от своего тела, но к тому времени почти закончил намеченное и крикнул – а может, только шепнул – Крысолову:

– Зашивай!

После чего потерял сознание.

Когда Павлик очнулся и с трудом приподнял голову, то увидел из его живота – к замершему поодаль Крысолову – протягиваются нити. Удалось приподняться на локтях и убедиться в том, что шрам на животе прошит скобками. Крысолов сделал свое дело. Неизвестно, проживет ли Павлик хотя бы минут двадцать, – он вполне может загнуться от послеоперационного сепсиса – но единственный представившийся шанс использован полностью.

В углу запищали – видимо, оправившиеся от потерь крысы-мутанты. Крысолов не всех переловил, а сейчас уже не переловит, потому что у него отключена охотничья функция. Но Павлик не опасался за себя, даже находящегося в беспомощном состоянии, потому что крысы-мутанты не являлись каннибалами и не нападали на живых людей. С этой приятной мыслью он отключился.

Когда прооперированный очнулся в следующий раз, то почувствовал себя настолько сносно, что смог скомандовать Крысолову отщелкнуть нити. Тот исполнил команду, оборвав установившуюся между ними механическую связь.

– Ступай домой.

Возможно, следовало возвратить Крысолову в настройки по умолчанию, ведь по его возвращении быстро выяснится, в чем дело. Техники мигом вычислят, тем более что перенастройка муниципального механизма – государственное преступление, караемое немалым сроком. Но Павлик, чудом избежавший смерти от перитонита, перестал бояться тюремного заключения, поэтому отпустил Крысолова не перенастроенным. Тот радостно застучал шестью лапками по гулким подвальным ступеням.

Наверху гомонила улица. Раздавались гудки застрявших в пробке флаеров, голоса прогуливающихся по тротуарам прохожих, в подворотне завывал порывистый ветер.

Павлик заправил под рубашку торчащие из живота нити и посетовал на то, как тяжело выжить без медицинской страховки в современном мегаполисе. Но ничего: даст Бог, все образуется.