Однажды в сумерках...

Когда багряный диск солнца коснулся своим краем темных вод притихшей Найки, подул холодный, пронизывающий ветер. Озябшие щупальца тумана потянулись из сизых болот, стелясь и припадая к земле как живое существо.

Ночь неотвратимо приближалась, падали густые тени, скрывая тропинки и просеки, а Сумеречный лес, днём пугающий смурной давящей тишиной, в наступающей тьме вдруг заискрил в кронах деревьев отголосками темного колдовства.

- Даринка! И где эта девчонка?

Крик разнёсся по опушке леса, ударился о деревья и вернулся в выселки многоголосым эхом. Но девушка, бегущая по тропинке, даже не повернула голову в сторону криков. Босые ноги, уже израненные жгучей крапивой и мелкими острыми камнями, при каждом шаге причиняли боль, но она только сжала побелевшие губы и ускорилась.

Страшно. Ух, как страшно в сумерках в лесу. Этот лес и днём старались обходить стороной, не прельщали ни грибы, ни ягоды, ни дичь, в изобилии водившаяся в этих местах, ничего. А уж ночью...

Да мужик, здоровый и сильный, в лес ночью ни ногой, а девка то, и подавно. Сумеречный лес не место для людей, ой не место. Туда только старая Горошиха ходила, да и то утром ранним, за особыми травами. Ну, на то она и знахарка, ведьма. Одна на несколько сел и выселок. К ней тайком девки за приворотом бегали, бабы, чтоб мужика гулящего домой вернуть, иль плод нежеланный вытравить. Ещё Горошиха лечила. Да только леченые ею, после травок ее да шепотков, как мешком пыльным прибитые ходили, потерянные.

Даринка тряхнула головой и остановилась, совсем задохнувшись. Вот, Улька! Подружка называется! Ведь обещала в лес вместе с Даринкой сбегать. Но, только стемнело, как та в избу. А ей, Даринке, что делать? Гаюн-трава только в лесу осталась, в полях да на лужайках давно уж оборвали, а она позарез нужна, от злой лихорадки Ваську вылечить надо, даром, что все домашние рукой на него махнули. Но только не Даринка. Как его погибать бросишь? Девушка вдохнула, глядя на темную громаду леса, набралась храбрости, и шагнула под сень деревьев, зажмурившись, как в воду с головой окунаясь. Ух, страшно ночью в лесу, но днём никак нельзя, Гаюн-траву по светлому не найти, прячется. Только вечером, как стемнеет, светиться тихонько начинает, золотистым теплым огоньком из под мха да травы выглядывает.

Даринка несмело шагнула, и открыла глаза, оглядываясь.

В лесу было тепло. Темнота сгущалась, прячась под разлапистыми ветвями вековых деревьев, стелясь по усыпанной листьями едва угадывающейся тропинкой, уходящей в самую чащу. Тропинка? Даринка остановилась в изумлении. Хм... Кто же ее протоптал? Думать об этом не хотелось. О Сумеречном лесу много ходило и были и небылиц. Волки водились, и зверьё, говорят, невиданное, а ещё, нянюшка Лукерья сказывала, ворожба тут творилась непотребная, колдовство темное. И лес этот силой черной напитан. Перевёртыши, вроде, водились, да люди, глупые, в лес забредшие по незнанию, пропадали.

Ой как уйти хотелось! Да только Васькины глаза, полные боли вспомнила, сразу осмелела, вдоль опушки двинулась, под ноги внимательно поглядывая. Никак нельзя ей возвращаться без Гаюн-травы, ну никак. Батюшкины розги уже подрагивали, ее, Даринкину спину, ожидая, но для друга верного, Васьки, брата почти, спины вовсе не жалко было, справится.

- Так-так, и что же ты тут, мелкая, забыла?

Даринка, тихо охнув, осела на пружинистый мох, прижавшись спиной к стволу дерева, вскинула в ужасе глаза и тут же зажмурилась, сжавшись в комочек.

- Да ты не бойся, я тебя не трону. Коль не побоялась в мой лес в сумерках зайти, значит, духом сильна. Иль нужда заставила?

- Я...

Даринка неуклюже поднялась с земли, с опаской, но уже и с интересом, разглядывая незнакомку.

Светлое платье, длинные рыжие волосы ниже пояса, босые ноги.

- Ну?

Незнакомка улыбнулась, склонилась к Даринке и темные, глубокие как омуты, глаза, сверкнули на белом, странно прекрасном при свете восходящей луны, лице.

- А... Кто вы?

От незнакомки веяло холодом, и Даринка с трудом заставила себя стоять на месте, хоть хотелось бежать без оглядки, будто рядом стояла сама тьма.

- Я Мавка. Мавка лесная. Слыхала про такую?

Незнакомка усмехнулась, а Даринка почувствовала озноб, который пробирался просто ей в самое сердце.

- М...мавка? Так вы... Лесная царевна?

- Хм. Люди так меня и зовут. Ну, и зачем ты, пигалица, в мой лес пришла?

- За Гаюн-травой, - пошептала Даринка и тут же как на духу, рассказала лесной деве о Ваське, и о лихорадке злой, и о том, что из дома без спроса ушла, и об Ульке - предательнице.

- Вот как, - Мавка смотрела на Даринку чуть склонив голову, - Траву я тебе дам. Вот же смотри...

Она повела рукой и Даринка, не веря своим глазам, увидела, как то тут, то там на тропинке, вспыхнули теплым светом искры Гаюн-травы.

- Ты в лес не ходи, Даринка. Больше не надо. Только сегодня у тебя получилось, повезло тебе, мелкая.

- Спасибо, - Даринка растерянно посмотрела на лесную деву, - но вы же сейчас...

- Вот именно. Сейчас. Запомни это слово, дурочка. Вчера бы ты отсюда живой не ушла. И завтра тоже. Но сегодня... Духи лесные одним днём живут. Нет прошлого. И будущего у нас тоже нет. Уходи, мелкая. Бери траву. Иди, не оглядывайся.

Даринка потянулась вмиг ослабевшей рукой к земле, сорвала тоненький, сверкающий во тьме кустик и бросилась прочь, не разбирая тропинки.

У самой опушки перехватило дыхание, остановилась, важное вспомнив. Оглянулась, не подумав, но иначе не могла.

- Спасибо!

Крикнула и голову не опустила, даже когда настоящее лицо Мавки увидела, смотрела прямо, не испуганно.

- Спасибо, Царевна Лесная!

Мелькнуло платье, и бегом. А вслед Даринке смех понёсся, колдовской, серебряный, как будто ветер в кронах деревьев завыл, стеная.

- Беги... Беги, мелкая.

_____

- Ну, как ты, Васька?

Даринка расчесывала гриву верному другу, отмечая с радостью, что идёт он на поправку, зелье из Гаюн-травы помогло. Скоро Васька снова поскачет в чисто поле, снова прокатит Даринку на рассвете, правда, когда и ее, Даринкина, спина, заживёт.