Одно слово

Лишь одно слово, чтобы зацепившись пальцами за выступ звезды, просвистеть ей колыбельную перед расстрелом. Мне просто не хотелось спать и постоянно поднимаясь с упором на подушке, заглядывать за угол слишком распущенного до фонарного безделья окна. Луна составит мне компанию в схватке с кошмаром, который касаясь ступней свяжет мне ноги перед застланным падением с вершин горизонта. Не находя секунд в супе из лучей, которые отваливались от заката и вновь возвращались к горячей плитке с солнечной спиралью, когда та не могла истлеть до верхушки и поэтому безнадёжно искрилась на тоненькой ниточке с изгибом где-то на полпути к рассвету. Я вновь жмусь у края и долго выбирая себе место в раскрученном ряду, почти уже падаю в объятия пары ангелов, которые высматривают себе неплательщика за столкновением молитв и достают крылья из бумажника, чтобы оттенит перья баллончиком с денежной вязью. Дополнить предложения оттенками и поворотами на песке, который ещё до утра сохранит след велосипедного обода и затрещит с падением брата на колено, когда звёздочка собьёт со звеньев цепь и оцарапает лодыжку, чтобы оставить неглубокий след. Мама совьёт наряд и луна спрячет за дверцей гардероба вылизанные пуговицы с хаотичными узорами, которые подойдут ей под цвет прыщей или проколов после неудачного столкновения с трубой встречного завода. Головная боль и желудок ищет себе первопричину, чтобы достать недостающий фонтан к льющейся точке с узлом для скрепления чувств. Я выбираюсь к холодной мелодичности из пустого набора клавиш, которые ищут воссоединения и содрогаются от клейкого дуновения нот во тьме кабинета поэзии. Луна за финишной дырой из зажигалок и фитилей, вытащит к подоконнику ящик с букетом рецептов для разрыва бессонницы, которую долго готовили к схватке с роженицей звёзд.

Я попадаю в переделку, и приятель несёт меня на плече, когда моя рука свисает над его сердцем, которое не стучит и не обливается. Майские сумерки и тюльпаны в круге перекрёстка возбуждённо поднимают штыки к встрече с клокочущими ветрами. Одноклассник оставляет меня у порога с родителями, чтобы не видеть реакции зрителей, которые следят за снисхождением стрельца из-за дверей или створок лётного лабиринта. Я помню глаза брата, которые далеко уходя в себя, остаются на месте и тонут в кадре проектора. Мама отмывает мой разбитый нос и даёт мне выкричаться ночью, когда вся спальня ходит по струнке и стрелке с часами. Утром я пытаюсь размять ломтик ветчины, но ломтик соскальзывает с губ и чай сочится вдоль перелома.

Проснуться слишком подавленным малышом, который вновь не желает идти в группу и сидеть над блюдцем каши, когда в каше тает кусочек мёда. Я усядусь за стульчик и, покачиваясь у стенки, едва не соскользну на линолеум вместе с напарницей, которая глотает компот. Солнце в половинке комнатки станет ласково редеть и отрывать свои скользящие взгляды от серебристой окантовки на моей выглаженной тарелке. Девочка отойдёт от стола в сторону игрового коврика, чтобы безучастно шатать куклу и тянуть на себя нижнюю дверцу шкафа, который затрясётся под потолком вместе со свёртком мелкокалиберного конструктора. Воспитательница возьмёт девочку за пояс со спины, чтобы привести в чувства и услышать проницательный взрыв плача, которым девочка попробует себя обезопасить. Всё это зрелище растревожит меня и вовсе отобьёт аппетит, чтобы я мог отвернуться к окну и наблюдать за пустой дорожкой или дворником, который несёт пакет с листьями к мусорному баку. Вонь вокруг баков распространяется у детской площадки и кошки карабкаются по металлической стенке, чтобы задерживаться на краю и виснуть коготками в мёрзлом целлофане. Воспитательница ведёт малышей к беседке и, следя за отстающими парами, голосом приостанавливает поток, чтобы сосчитать клубнички в ручье с шарфиками. Поджать подушку под щекой и не дать себе соскочить с кровати, чтобы кружить вокруг мамы и сбегать на балкон, когда ужасно захочется услышать мягкий голос наставницы и разбить новую таблетку о телефон. Я совсем не хочу спать в белоснежной норке с пузырями, которые до полдника разлетаются в спальне с уложенными на бок ромашками. Я лишь жду вечера и, наблюдая за шторами, как к бордюрам пристраивается квадратик воспоминаний, вижу позывные фары санитарки, которая захлопывает дверь цирка и расставляет со звоном тарелки. Отмучавшись с утра, ребёнок ползёт к девочке, которая перед завтраком утешала мальчика в трауре и совала ему в рот с песка растрескавшийся леденец. Мама осталась в раздевалке, и воспитательница закроет межкомнатную дверь, чтобы мне вовсе позабыть о своём рождении. Границы детсадовской комнатки к вечеру уютно засветятся и по углам забегают отражённые от вилок огоньки, которые скрещиваясь, засядут у плинтуса, чтобы карабкаться к стеклу на учительском столе и падать на пол с порезами лапок. Близнецы берут одну игрушку и одновременно смотрят на свою пришедшую к вечеру маму, которая красиво возвышается над всей площадью садика и уже берёт впереди идущую за плечико, чтобы отвадить от юбки. Игровые площадки зияют без деревьев, и дети прячутся под навес из кирпичей, которые пестрят персонажами из пластинок для крохотного проигрывателя. Облегчённо идти за матерью по лестнице, и оставив за крылом сад, уставиться в телевизор до завтра, чтобы в перерыве гонять мяч от фанерной стенки до проёма в спальню.

Бессонная на загляденье ночь на холодном балконе, куда годом ранее вынесли кресло, которое истёрлось в зале и стало невыгодно выдавать обстановку во время посиделок или праздников. Я облюбовал этот мягкий предмет мебели, чтобы тупо смотреть на звёзды с отчаянием и попыткой забыться на спинке, которую укрыли вечно съезжающим к шее ковриком. Возможно, стоило бы вернуться к кровати, которая ввалилась от долгой лёжки родителей или поз с наклоном вглубь материнского матраса. Прекрасное состояние, чтобы завершиться стоя в падении с девятого этажа. Вовсе не могу погрузиться в сон, и вновь растревожено взявшись за подоконник руками, смотрю вниз и не могу рассмотреть доведённого дна. Я иду по коридору и не включаю свет на кухне, когда на ощупь касаюсь кувшина с водой у плиты, чтобы поднести его к губам и оторваться. Брат спит у стенки на диване и перед сном теребит заусенцы, которые пытается соскоблить с пальцев. В детстве я засыпал быстро и даже намеренно не мог сопротивляться воле усыпляющего ангела, который с плеером сидел у ног и щелчком останавливал мелодию на полпути к обратной стороне. Я вздрагиваю перед засыпанием и ловлю катящуюся за угол луну, которая на самом деле не сдвинется с места, а только иллюзорно поддастся толчку подушки, когда та съедет на пол и шлёпнется где-то рядышком. Стыдно пообещать брату недельку каникул и поставить родителей в неловкое положение, когда придётся отговаривать двоюродного сверстника, наобещав ему перед этим слёзное местечко с нами на диване, который и так трещит и разъезжается между мной и повзрослевшим по правую руку молодым человеком. Порой я хочу злостно толкнуть старшего брата за его издёвки и мусор, который он специально бросает на мою полку с учебниками, чтобы хохотать на кухне, когда я жалуюсь на его выходки матери и отвлекаю от мокрой тарелки в руке над мойкой. Замереть после бессонницы за кухонным столом и нехотя жуя холодный кусочек курицы, опускать лоб и вновь поднимать так, чтобы липкий уголок клеёнки цеплялся за висок и хлёстко падал рядом с чашкой. После лечебницы я стал помешан на себе и, наевшись от бессонницы, отравился литературой, которая пошла горлом и в горле же остановилась. Ночью я читал чужие книжки, которые бодрили меня и заставляли сидеть у кровати с вожделение к пустоте, когда та пряталась за простынёй и ныла между строк.