Офисная дорама, чтоб её...

Господи, ну за что мне это?!

Господь, разумеется, не ответил, предоставив мне право самому догадываться, где ж я так жизни - в буквальном смысле слова прошлой! - нагрешил.

Вроде бы, особым бабником я не был, так, в пределах среднестатистической мужской нормы, женщин и девушек не обижал, а если и обижал, то старался загладить свою вину, замужних дам и невинных дев не соблазнял, так что с этой стороны за мной грехов быть вроде бы не должно.

В Корее никогда не был, ничем корейским не увлекался, богомерзкий кей-поп не слушал. Даже дорамы не смотрел.... хотя, ладно, вот тут грешен..... С другой стороны - можно ли "Милый дом" считать дорамой?

Казалось бы какая связь между моими неустановленными грехами, женщинами и Кореей? А очень простая: после моей безвременной кончины в возрасте сорока четырех лет (что, как бы, объясняет мою корейскую невтемность) я, вместо того, чтобы играть на арфе или шкворчать в котле - оказался в, чтоб ее, Корее! В теле доблестного молодца Хан Джун У, и, уже вместе с этим телом - в институте атомной энергии, и ладно бы, если б в роли подопытной крысы!

А то ж знаете где?

В бухгалтерии!

И из мужчин здесь только один единственный догадайтесь кто. А остальной отдел укомплектован исключительно девушками в возрасте от двадцати до двадцати пяти. Казалось бы - тебе самому сейчас чуть больше двадцати, молодой, красивый, героический, попал в такой цветник - действуй!

Кстати, о героическом - не шутка, я, вернее, доблестный Хан Джун У оказался в бухгалтерии, в этом, чтоб его, клубке цветов, после того, как, будучи солдатом, стал участником очередной приграничной стычки с неугомонными соседями тире собратьями. В этой стычке Джун У получил пару пуль, ранение в голову, пролежал несколько дней в коме, а потом, как я понимаю - умер.

Потому что после этого его глаза открыл уже я.

Награду мне пообещали, но пока не дали и, видимо, в плане реабилитации, запихнули в институт, что в городе Вонсане на берегу океана. Или моря, я в географии, тем более - дальневосточной, не силен. Наверное, тот, кто меня сюда определил, вспомнил себя в молодости, и решил, что для солдата нет лучшей награды, чем оказаться среди девушек. Нет, так-то мысль верная...

Но не на постоянку же!

В отделе, кроме меня, их всего четыре - Юн Со, Чан Ми и сестренки-близняшка Джин Ын и Джин Хе. И они все - не замолкают!

Нет, так-то работа не прекращается, бумагами они шуршат, только шум стоит. Попробуй поленись, отвлекись на народное бухгалтерское времяпровождение - чаепитие.

Во-первых, здесь такое не приветствуется, корейцы - трудоголики не хуже японцев, здесь и обеденное время - это не право на отдых, а так, общее пожелание. Нет, если ты так уж сильно проголодался - можешь съесть свою кимчхи прямо за столом. Кстати, реально вкусная штука, видимо, вкусовые пристрастия у меня от прежнего Джун У вместе с телом остались.

Во-вторых же - всегда может заглянуть грозная начальница Нам Джин Соль. Которая, несмотря на свою внешность доброй тетушки, может рявкнуть так, что сам не заметишь, как построишься в две колонны в три ряда.

Что, кстати, не мешает нашей красотке Чан Ми все-таки иногда гонять балду. Вот и сейчас ее нет - опять ускакала покурить тайком. Курение для девушки здесь считается жутко неприличным, и я подозреваю, что в ее случае курение - что-то вроде скрытого протеста. Она вообще такая.... такая... в общем, будь внутри меня не сорокалетний циник, а действительно молодой парнишка - она б его засмущала до смерти.

За моей спиной одна из близняшек, Джи Ын и лентяйка Юн Со, снова завели типично женский разговор. О тряпках, конечно. Ах, видела ли ты последний номер «Choseon Ryusung"? A насколько последний номер ты видела? А понравилось ли тебе...? А вот то...? А вот так...? А как ты думаешь...?

И такая дребедень - целый день.

Уже даже мысли появляются по вечерам напиваться, чтобы вытряхнуть из ушей этот щебет. Да только здешняя соджу меня не вставляет - в этом мои вкусы не изменились - единственное, что спасает, это крохотная пивнушка дядюшки Джуна, которую я как-то обнаружил на задворках. Пиво он для нее варит сам, да такое - куда там хваленому столичному «Тэдонгану». Вот там я иногда и расслабляюсь в мужской - мужской! - компании.

По коридору зацокали каблуки - возвращается бунтарка и красотка Чан Ми. Каблуки здесь носят такой длины, что еще немного - и даже профессиональная стриптизерша поломала бы себе все ноги. А местные девчонки ничего ходят, и даже, при случае, бегают за автобусом. Сам видел!

Вот оно, наше солнышко ясное, в дверях показалось. Мои коллеги выглядят не так, как в корейских дорамах - не такие худые и остролицые, с огромными анимешными глазами. Наоборот - девочки плотные, можно даже сказать сбитые, с минимумом косметики, единственное, в чем они единодушно гонятся за модой - это в белизне кожи. И всё это - проблема...

Мне именно такой типаж всегда и нравился!

Стрельнув в меня своими ведьминскими глазами, Чан Ми подошла к столу близняшки Джи Хе и принялась обсуждать с ней какую-то бухгалтерскую закавыку. И, разумеется, обсуждать ее лучше всего - облокотившись о стол. Так, что строгая юбка настолько плотно облегает всё, что находится прямо у меня перед глазами, только руку протяни, что..

Да она издевается!

У меня уже знаки хангыля на квадратном экране компьютера расплываются перед глазами! И уже не просто расплываются, а танцуют что-то соблазнительное!

Я встал и, полусогнувшись, подошел к окну, немного остыть, посмотреть на океан, виднеющийся из нашего окна за плоскими крышами многоэтажек.

Никогда, никогда не мечтал оказаться в Корее. Тем более..

Я обернулся и посмотрел на висящий на стене кабинета портрет, с которого ослепительно улыбался Ким Ир Син.

Тем более - в Северной.