Офисные игры, в которые играют люди

Утро началось с боли, с тупой боли во всем теле. Вчера снова пил. Водку. Уже просто водку. Не то, чтобы хотел, – начальник позвал «на разговор» – это означало, что надо написать «По-собственному».

Дубровский ненавидел свою работу с первого дня, даже с первого часа, не исключено с первой минуты, когда коллеги его не заметили, не замечали или замечали как новый предмет, появившийся в кресле; ненавидел начальника, которому всегда было мало; всей душой презирал свой коллектив, а точнее сборище карьеристов, жополизов, подхалимов и лизоблюдов.

Но больше всего он терпеть не мог начальника — потного ублюдка, вросшего в кресло директора, с хитрыми глазками, которые у него бегали по потолку, и регулярной ухмылкой. За начальником водилась дурная аномалия, – он обожал без спросу резать бонусы и штрафовать за опоздания.

Вчера начальник спросил про семью и сделал такую мину, будто Дубровский отправил свою семью в далекий космос и забыл посмотреть к какой планете.

«Конечно, разберемся» – рапортовал ему Дубровский.

Он давно научился подло улыбаться начальству, когда хотелось плюнуть, и отвечать: «конечно», вместо «пошел на х…».

Вчера он улыбался, потому что в этот момент представлял, что дома его ждет Лена с двумя вопросами «Когда ты начнешь зарабатывать?» и «Когда ты пойдешь к начальнику за повышением?» Вернее, жена не ждет, а сидит на кухне, курит и смотрит в потолок.

Хоть так. А вообще их брак был похож на ту крысу в подвале, что его встречает каждый раз, когда он спускается порыться в барахле. Это дом тестя с тещей, и они знают, что крыса там есть, но не хотят её убивать. Странно, никто не хочет охотиться в подвале.

Вчера, после разговора с начальником о том, что он, Дубровский, работает неправильно, он молча ушел, направляясь сразу в пивнушку.

«Ты опять напился», — сказала Лена без эмоций.

«Деловые переговоры», — буркнул Дубровский, наливая себе кофе.

«В восемь вечера в четверг?»

«Да, чёрт возьми!» — он водрузил чашку на стол, кофе расплескалось, голова раскололась, а Лена затянулась, выпустила дым и сказала: «Ты слабак».

Дубровский промолчал. Такие слова, как козырные карты, нечем крыть.

И тогда он закурил, запил и полистал свой любимый роман Маркеса «Сто лет одиночества», где Хосе Аркадио Буэндиа подстраивался под обстоятельства, но в итоге стал бунтовать против судьбы, попытался вырваться из плена предопределённости.

«А я?» – подумал Дубровский.

Работа была дерьмом. Офис, пахнущий дезинфекцией и страхом, компьютеры, которые тихо зудели, как умирающие насекомые, и коллеги — ходячие тени. Но Дубровский держался. Каждый день он приходил, улыбался, кивал и делал вид, что ему не всё равно.

Вчера начальник вызвал его в кабинет.

«Дубровский, ты хороший парень, — сказал он, развалившись в кресле. — Но нам нужно сократить штат».

«Вы с меня сняли уже все бонусы. Сижу на голом окладе».

«Да, ты вошел в наше положение. Ты молодец.»

«Написать по собственному желанию?»

«Нет, что ты! Ты ценный кадр. Я сумел сохранить тебе полставки».

Дубровский почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. Кредиты за машину, холодильник и посудомойку. Ленка просила на стоматолога. А еще на еду, а еще отложить на летний отпуск . Эти пол оклада?

«Я… я понимаю. Но…».

«Никаких «но», – ты остаёшься».

Дубровский выдохнул.

«Спасибо».

«А знаешь, почему? Ты не создаёшь проблем».

Еще раз сказать «спасибо»?

«Ты не кричишь, не споришь, не лезешь с дурацкими идеями. Ты удобный».

Теперь точно надо сказать «спасибо».

Вечером он зашёл в дешёвый бар, где его никто не знал, и напился в хлам. Потом подрался с каким-то мужиком из-за пустяка, получил по зубам и вывалился на улицу, истекая кровью, как гладиатор.

С уличными собаками он сидел на тротуаре и принимал их сочувствие. Смотрел на грязный асфальт и думал о том, как жить дальше.

Ведь он никому не мешал. Никогда не спорил. Никогда не говорил «нет». Да, его компромисс с душком.

Вчера на тротуаре Дубровский засмеялся. Потом заплакал. Потом снова засмеялся. А сегодня снова пошёл на работу. И снова его вызвал начальник.

«Что еще?» Начальник ерзал к кресле, будто под его одежду залез муравей. «Тут такой форс-мажор, – у учредителей есть человечек, – его надо пристроить, а куда?»

«Написать по-собственному?»

«Нет, то есть, да. Но я подпишу с тобой контракт на оказание услуг, твоих. Вывожу тебя за штат».

«Выводит он меня, как кобеля на прогулку».

«Будем работать не по трудовому, а по гражданско-правовому договору. Это даже еще лучше. Сделал – получил, и не надо целый день парить жопу в офисе».

«А ты знаешь, гнида, что я вчера тебя чуть не придушил?»

«Что-о?»

«Сидеть» – и Дубровский нажал на плечи, поднимающегося тела начальника. Тот предпринял еще одну попытку, и стал склоняться на пол, чтобы видимо атаковать оттуда. Дубровский все предусмотрел. С двух сторон ударил босса по ушам и стал рассказывать ему о своих пристрастиях в литературе.

Первое. «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». Автор Хантер С. Томпсон.

Журналюга-неудачник Ральф прикидывается конформистом, но приходит к ясному выводу: мир — дерьмо, и единственный способ не сгнить — не играть по его правилам.

Второе. «Революция обыденности». Автор Уоррен Эллис.

Такой же «офисник», как я, Майк решает, что хватит. Сливает компромат, поджигает офис (метафорически, разумеется) и уходит в анархию.

Но я выбрал третий вариант.

Итак, третье. «Американский психопат». Автор Брет Истон Эллис.

Там Патрик Бэйтмен – нью-йоркский инвестиционный банкир, он часть системы, Капитализм убил в нем душу. Вот примерно, как это делаешь ты. Всё поверхностно, всё – показуха. Он просто убивает людей, а потом спокойно обсуждает виниловые пластинки Huey Lewis and the News.

Ну как?

Алексей Федорович трусливо посмотрел Дубровскому в глаза и обмяк. В них несложно было заметить двух безумных чертиков, по одному на глаз. Он взял медную статуэтку жабы – подарок коллектива, символизирующий большое богатство и стал выгонять строптивого Дубровского. Дубровский схватил его за руку, но Алексей Федорович статуэтку не отдал.

Они повалились на пол.

Борьба перешла в партер, где удача улыбнулась Дубровскому, он перевернул соперника и сделал туше: прижал лопатками к ковру (туше) , как это называется в вольной борьбе. После этого встал, поправил одежду, и пошел к двери кабинета.

Алексей Федорович на цыпочках подбежал сзади, и когда Дубровский взялся за ручку двери , изловчился и огрел победителя схватки статуэткой, за которую они боролись.

Дубровский лежал в луже крови, а Алексей Федорович промакивал запасной рубашкой пролитую Дубровским кровь, чтобы все выглядело не так устрашающе.

В карете «Скорой помощи» Дубровский вспомнил о своей маленькой мечте, о служебном "мерседесе", на котором шофер его возит на работу и с работы, на работу и с работы, на..., и вот, наконец, повезли. Еще он улыбнулся, он впервые покидал работу с улыбкой.