Ожидание

Каждый раз, просыпаясь, она чувствовала, что что-то не так, что-то неправильно. Вырываясь из липкого объятия сна, содрогалась реальности и начинала мелко-мелко дрожать. Ужас охватывал всё её существо, и каждый вдох-выдох отзывался резкой болью в груди.

Что-то не так, что-то неправильно. Так не должно быть.

Она начинала метаться в постели, сминая простыни, сбрасывала на пол одеяло. Кричала. И черты её красивого лица искажались.

В комнату вбегал человек, но из-за полумрака нельзя было разглядеть его лицо.

— Ничего-ничего… скоро станет легче… потерпи…

Скоро… В этом слове слишком много неправильного, много неоправданного ожидания. С губ её срывался стон разочарования и обиды.

В её предплечье вонзалась игла, и спустя секунды лекарство действовало. Разум окутывал туман.

— Прости, но так нужно… — слышала она и проваливалась в болезненную дрёму.

Человек устало опускался на стул и с нежностью быстро проводил рукой по её волосам, лицу, груди, задерживался на животе. Тяжело вздыхал и вновь скрывался в другой комнате. Уходил, чтобы через некоторое время зайти и посмотреть, как она. Ему было не всё равно. Он переживал, проклиная себя на импульсивное решение, принятое им на горячую голову. Но ничего не мог поделать. Сейчас он не мог остановиться. Слишком поздно. Если он остановится сейчас, то будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь. Проклинать за то, что упустил шанс спасти себя от одиночества.

— Нужно подождать, — обнадёживал он то ли её, лежавшую в беспамятстве, то ли себя.

Дни и ночи сливались воедино. В комнате всегда был полумрак, и она, в краткие мгновения, когда разум прояснялся, приподнимала голову от подушки и пыталась понять, что происходит. Сил хватало только, чтобы сесть в постели и тут же рухнуть обратно. Тело болело и плохо подчинялось ей. Мышцы сводило судорогой. Даже шевелить пальцами порой было сложно.

Она понимала только то, что что-то не так. Что-то неправильно. Эти мысли не оставляли её.

— Всё будет хорошо, — говорил человек, лица которого она не могла разглядеть. Он никогда не называл её по имени. Она сама не помнила, как её зовут. Наверно, там, где она побывала, расплачиваются именем.

Хорошо уже не будет.

— Так… не … должно быть… — однажды с трудом прошептала она.

Он вскочил со стула, удивлённый тем, что она заговорила.

— Скоро всё будет хорошо…— голос его дрожал от волнения.

Она хотела сказать, что всё происходящие вокруг неправильно, но от сильных толчков внутри живота, скривилась от боли и закатила глаза.

— Эй-эй… слышишь… скоро… совсем скоро… всё будет хорошо…

Он похлопал её по щекам, пытаясь привести в чувство. Она стенала, мечась в приступе боли.

Он задрал её ночную сорочку, погладил округлившийся живот, пытаясь успокоить того, кто сидел внутри. Ребёнок отозвался пинком. Слишком сильным для такого маленького существа.

Ждать осталось совсем недолго.

Он сделал ей укол. Когда она заснула, вышел из комнаты, из дома. В нос ударила свежесть моря. Человек стоял и глубоко дышал, пытаясь привести в порядок мысли и чувства. Ещё не так давно жизнь была другой. Его, её и их нерождённого ребёнка. Он — успешный врач, она — умница и красавица, их сын — был бы идеален. Судьба была более чем милосердна к ним. Но всё изменилось. Быстро, в мгновение ока...

…Небо окрасилось алым, как кровь, что окропила мир… Но в этом крошечном месте, спрятанном от посторонних глаз всегда безмятежно и тихо. Это место замерло в ожидании…

Тот день, несколько месяцев назад, выдался славным, как и предыдущие. Они всё ещё были счастливы в своём крошечном, случайно найденном, уютном мирке, и все ужасы большого мира казались далёкими и чужими. Они были, как Адам и Ева, первые мужчина и женщина в собственном новом раю. Они завтракали, обедали и ужинали. Смеялись и дурачились. Подолгу гуляли по берегу моря. Её живот ещё оставался плоским. Но всё равно он осматривал её, чтобы всё было хорошо. Всё и было хорошо. До того рокового момента.

Он остался в доме, прилёг отдохнуть. Она вышла прогуляться. Кажется, он задремал. Ему снился сладкий, безмятежный сон. Они втроём гуляли на берегу моря. Их малыш уже неуклюже шлёпал по мокрому песку и был очень похож на неё. Светило солнце. И волны ласково омывали ступни их ног...

Вдруг он подскочил и едва не свалился с диванчика. Распахнул глаза. Сумрак вокруг.

Он тихонько позвал её. Но в доме, кроме него, никого не было.

Тело прошиб холодный пот. К горлу подкатил ком дурного предчувствия. Как пьяный он вывалился из дома, и пошатываясь побрёл по берегу.

Он звал её по имени. Она молчала.

Паника нарастала внутри него, а сердце казалось, что вот-вот выпрыгнет из груди.

Вскоре он нашёл её. И ему показалось, что она просто спит… вот только вместо подушки выбрала камень. Из маленькой ранки на виске текла тоненькая струйка крови…

Теперь же она по ночам заходилась криком. Пронзительным, полным страдания. Чем ближе была дата родов, тем беспокойнее были ночи. Он спал урывками, а то и вовсе не мог сомкнуть глаз до самого утра. Он замер в ожидании. Всё вокруг замерло в ожидании. Домик, больше похожий на хижину. Трейлер, на котором они приехали в это место казалось, что вечность назад. Море. Небо. Пляж. Всё…

Часами он смотрел на её измученное лицо. Проклинал самого себя… что послушал голос, взявшийся из ниоткуда… что обрёк её на страдания.

Или же это был его собственный голос, его второе я, более решительное и дерзкое? Или это был сам дьявол?

***

…Той ночью человек обманул смерть…

***

Она пришла в себя. По крыше барабанил дождь. Шла гроза, возвещая пришествие в этот мир ещё одного.

От схваток перед глазами потемнело. Она закричала. Человек, лица которого она не могла разглядеть ворвался в комнату с лампой в руках. Теперь она видела его лицо. Бледное, без кровиночки. Знакомое.

— Зачем?! — выкрикнула она.

Зачем? Зачем он вообразил себя Франкенштейном? Или самим богом?

Он разрыдался, закрыл лицо ладонями.

— Что ты наделал…— прошептала она несколькими минутами позже.

Её спина выгнулась дугой. Из чрева хлынула кровь.

Он крепко сжал её руку. Она посмотрела на него. На мгновение её глаза прояснились, и он увидел её прежнюю. А потом она вдохнула-выдохнула и замерла. Глаза начали стекленеть.

И крик новорожденного заглушил раскаты грома. Человек дрожащими руками взял маленьким копошащийся в её ногах комочек и поднёс, чтобы рассмотреть. И едва сдержал крик, увидев огромные, чёрные, как бездна, глаза младенца. Они смотрели прямо в душу и, казалось, читали все его мысли. В них горел лукавый огонёк. Младенец улыбнулся, торжествуя победой.

Где-то в ночи расхохотался дьявол…

Конец.