Ожившая пустота

Хвост пролетающей вдали кометы было видно сквозь стекло иллюминатора. Анжи снова зевнула. Скоро начнется её очередная полугодовая смена в кресле первого пилота межзвездного торгового крейсера М-718. Мерцание продолговатых силовых кристаллов, пролегающих под потолком коридора, ведущего на капитанский мостик, уже начинало бесить. Сколько дней уже длится это путешествие, она сказать не могла, сбилась со счета на сто пятьдесят втором, а потом ушла в анабиоз, оставив штурвал капитану Лайсу и второму пилоту. Вахта космического «дальнобойщика» меньше пяти лет не бывает, и землянка уже жалела, что взялась за эту работу, но три миллиона кредитов в договоре – слишком соблазнительная сумма. Обычно пилоты грузовых крейсеров получают вдвое меньше, но их с командой отправили якобы через потенциально опасный участок пути, где пока еще на самом деле за время, что они провели в рейде, ничего не случилось.

Автоматическая дверь с тихим жужжащим шорохом отодвинулась в сторону, в глаза хлынул желтоватый свет перемигивающихся огней приборной панели, до ушей донеслась приглушенная классическая музыка. Второй пилот, выходец с Атано, уютной планеты звездной системы Альфа-Центавра, на человека похож не был, но тем не менее, оценил скрипку Вивальди и забавно в такт музыке шевелил отростками на голове, будто аквариумная рыбка маленькими плавничками.

Анжи невольно улыбнулась и заняла кресло капитана.

– Доброе утро, Линр, – сказала она, включив модуль ретранслятора. Язык атанийцев был сложен для землян из-за обилия свистящих и скрипящих звуков.

Второй пилот повернул к ней плоское безносое лицо синеватого оттенка с большими желтыми глазами. Моргнул поперечным зрачком и изобразил что-то похожее на улыбку. Кажется, это было единственное заметное сходство землян с атанийцами.

– Доброе… что? Анжи? – ретранслятор проскрипел механическим голосом, в то время как Линр издал только протяжный свист в нескольких разных тональностях.

– Утро… – повторилась землянка, поздно вспомнив, что никакого понятия утра у атанийцев нет. Только восход их солнца, поэтому поспешила пояснить, что имела в виду.

– Но здесь солнце не заходило и не вставало, – возразил Линр.

– Забудь. Просто это наша земная вежливость.

Второй пилот ответил улыбкой.

– Что на карте?– поинтересовалась Анжи, преодолевая барьеры их с напарником мировоззрений.

Линр перевел боковой тумблер в положение вниз, активировал голограмму на сенсорном экране, коснувшись его перепончатой ладонью. Над проектором возникло объемное изображение.

– Подходим к поясу астероидов системы Луман-16. Я останусь здесь, пока мы не пройдем его. Опасное место. После отправлюсь отдыхать.

– Хорошо, – Анжи потерла лицо, уставившись на экран. График отмечал их путь сквозь межзвездное пространство желтой пунктирной линией, пронзающей сетку координат. Еще примерно половина пути. Предстояло преодолеть несколько необозначенных участков, за которыми гнетущая черная пустота космического пространства. Комета осталась где-то позади, и девушка жалела, что её больше не видно. Она будто напоминала, что этот вакуум вокруг на самом деле обитаем.

После долгого криогенного сна прийти в себя оказалось непросто, некоторое время девушка смотрела на приборку, вспоминая, как управлять крейсером, за какими системами нужно следить. Разум казался смятённым, Анжи на самом деле заволновалась, коснувшись экрана и увидев, что показатели систем жизнеобеспечения в норме. Помимо них с Линром на корабле были еще инженеры-механики, экспедитор груза и капитан, ныне все, кроме одного дежурного, пребывали в анабиозе.

– Астероид прямо по курсу, – просвистел Линр. – Будем возле него через двадцать пять земных минут.

– Бери отклонение от курса шесть градусов вправо, – Анжи сверилась по маршруту, снова подняв голову и уставившись в неизбывную пустоту. Пока не слишком верилось, что в ней вообще существуют какие-то объекты, хоть даже и неживые, но радио-сонар лгать не может. Этой технологии на самом деле уже больше трех сотен лет. То, что радиоволны распространяются в вакууме и не требуют материальной среды для передачи сигнала, выяснили еще люди, жившие в двадцатом веке.

Сколько бы Анжи ни всматривалась в черноту, она не могла разглядеть астероида, даже по прошествии отмеренных двадцати пяти минут. Возможно, они удачно его миновали, даже не заметив.

Внезапно в обшивку крейсера что-то ударило. Девушка вздрогнула, атаниец изменил окраску на зеленоватую, что свидетельствовало о страхе. Отростки-плавнички испуганно прижались к голове, почти как у земной кошки.

– Что это было? – проскрипел Линр. – На радио-сонаре не отобразилось никакого объекта.

– Может, мелкий обломок астероида? – предположила Анжи.

– Но ты знаешь, что М-718 оснащен лучшим локационным оборудованием, позволяющим улавливать даже самые мелкие объекты в открытом космосе. А я перенастроил его, как только мы скорректировали курс! – щелчки и свист второго пилота переводились механическим голосом, начавшим слегка раздражать.

– Надо вызвать Танаку, пусть проверит. Мало ли что… – Анжи включила связь. – Прием. На связи первый пилот, Анжелина Мессер. Удар о корпус корабля. Танака, проверь, все ли в порядке.

– Прием, Танака Сабуро слушает, – ответил землянин на общем, но с различимым акцентом. – У меня на сенсорах всё спокойно.

– Но мы слышали удар! – настояла девушка.

– Хорошо, я проверю двигатель сам. Только порошковый суп доем. Конец связи.

– Отбой, – Анжи отключила связь и при упоминании космической еды тут же ощутила её крахмалистый привкус во рту. Она уже позавтракала, если можно так назвать прием подобной пищи в этом черном безвременье. Заодно обсудила с капитаном передачу штурвала, перед тем как он отправился в анабиоз.

Девушка убеждала себя, что ничего особенного не произошло, но в сердце засела смутная тревога. В её семье говорили так: есть два варианта развития событий – наихудший и маловероятный.

Маловероятно, что всё в порядке. Но если Танака подтвердит это, то она в самом деле успокоится. Этот прозорливый японец знает устройство этого корабля до последнего винтика. Скоро он выйдет на связь и успокоит её.

– Группа астероидов слева по курсу, – спустя некоторое время сообщил Линр. – Скоро придется лавировать.

Анжи заметила пролетевший мимо крейсера камень. Сверила корректировки курса второго пилота, проверила систему жизнеобеспечения, температуру двигателя, окружающей среды.

Что-то было не так. Обычно в космосе всегда абсолютный ноль по шкале Кельвина или – 273,15 по Цельсию. Иногда температура слегка колебалась на десять-двадцать градусов. Девушка привыкла видеть эти цифры, но в этот раз датчик внешней температуры показывал какую-то ерунду.

– Минус шестьдесят пять? Что? – нахмурилась она, уставившись в монитор. – У нас сбой в работе температурного датчика.

– Астероид повредил его? – предположил Линр.

– Не знаю, – землянка включила связь. – Танака, приём! Где ты там? У нас…

Рация крейсера вместо ответа механика выдала жуткую визжащую какофонию, внезапно сменившуюся треском и обрывом связи.

Линр позеленел ещё сильнее.

Сердце Анжи начало отбивать неистовую дробь от накатившего на нее ужаса. От этого звука у нее похолодели ноги, в ушах загремела кровь.

Девушка снова включила связь, но ответа не дождалась. Может, это были просто помехи? Все-таки кругом летают астероиды… Или Танака решил подшутить, уловив в её голосе реальную тревогу?

– Чёрт, – процедила сквозь зубы Анжи. Хотелось высказаться грязнее, но помимо кодекса межпланетных взаимоотношений, её останавливал также договор о найме, в котором культура общения между членами команды была прописана отдельным пунктом и предусматривала штрафы за нарушение.

– Группа астероидов справа. Один довольно крупный, три километра в диаметре, – сообщил Линр, плоское лицо которого всё ещё выглядело зеленым.

– Надо проверить, где Танака, – сказала Анжи, тревожась всё сильнее.

– Это противоречит уставу действий в опасных ситуациях, – напомнил второй пилот. – Прохождение пояса астероидов, как раз такая ситуация. Сейчас пилотам нельзя покидать мостик.

– Знаю, – резковато ответила Анжи. – Я просто волнуюсь.

– Я тоже, – Линр вяло улыбнулся. Атанийцы все же хорошие ребята. И классическую музыку полюбили…

Вивальди как раз сменился увертюрой Чайковского «Ромео и Джульетта», вступление которой только нагоняло на землянку излишней тревоги за то, что происходит. Повторная проверка показателей ухудшила ситуацию. Минус сорок по Цельсию. Почти зима на земле.

– Мы нагреваемся, – сказала девушка. – Либо что-то нас нагревает, либо датчик в самом деле накрылся.

Линр благоразумно промолчал.

– Корректировка курса семь градусов и тридцать минут вправо и вверх. Внизу астероид в поперечнике пятьдесят километров, – сухо выдал он спустя время.

Анжи снова попыталась связаться с Танакой, но внезапно дверь капитанского мостика приоткрылась, на пороге возник механик собственной персоной и возопил:

– Что происходит с кораблем?! – он бросился к Анжи, а она только недоуменно повернулась к нему в кресле.

– Нарушение устава! Опасный участок! – пронзительно засвистел Линр.

– Да, заткнись ты, лягушка! – Танака утратил сдержанность, нарушив кодекс с непринужденной легкостью. – Что, не видишь? Мы… не в вакууме! Вы чем тут заняты вообще?!

– Что? А где же?

– Здесь есть атмосфера!

– Но рядом нет звезд, которые могли бы согревать астероиды… – пробормотала Анжи, уставившись в монитор.

– Он прав, – проскрипел снова зеленый Линр. – Радио-сонар регистрирует… нечто. Не могу идентифицировать объект. Диаметр объекта приблизительно двенадцать тысяч километров…

– Это планета? – вскинулся Танака.

– Но как тогда мы движемся? – Анжи ничего не понимала. Следом за её вопросом пришла тьма, в которой остался только Чайковский с его бессмертными «Временами года». Запахло паленым, словно провода начали тлеть.

– Отказало рулевое управление! – скрип второго пилота прозвучал просто невыносимо.

Анжи чувствовала, что корабль всё ещё движется. Танака вцепился в спинку её кресла.

– Нас куда-то притягивает! – воскликнул он, вытаращив глаза.

Девушка подергала тумблеры, попыталась подключить резервное питание удалённо, но приборная панель не слушалась. Осознание происходящего парализовало – все, кто находится в анабиозе, в криокамерах спального отсека могут погибнуть через сутки. Как же вовремя она проснулась! Или счастливы те, кто погибнут во сне, не переживая этот ужас перед неизвестностью?

Анжи едва смогла удержать себя в руках. Вспомнила инструкцию о действиях в чрезвычайных ситуациях, увесистую книгу, которую студентов в Академии заставляли выучить наизусть.

– Мы должны… эвакуироваться на челноке до ближайшей обитаемой планеты, – сказала она.

– Ты что, думаешь, корабль выпустит капсулу для полета в неисследованной атмосфере? – крикнул Танака. – Ты видела анализ газового состава?

– Нет, я смотрела только на температуру, – Анжи потрясла головой. Анабиоз делает людей глуповатыми и рассеянными в течение суток после пробуждения, поэтому первая смена обязательно проходит вместе с напарником.

– У нас есть другой выход? – спросил Линр. – Я не хочу погибать так! – его свист звучал прерывисто, а огромные желтые глаза блестели будто от слез.

– Пока мы дрейфуем посреди пояса астероидов по неизвестному маршруту, каковы у нас шансы? Сколько выдержит обшивка? – спросила девушка, пытаясь мысленно подсчитать, сколько они проживут, но пугающие знания заставляли паниковать ещё больше. Кислорода им хватит на пару суток при самом благополучном исходе. Даже если они каким-то чудом никуда не врежутся, то попросту задохнутся.

Тонака не ответил. Он тоже это понял и счел нужным промолчать. Механик выглядел гораздо бледнее обычного, Анжи заметила, как сильно он дрожит, но пытается сохранить спокойствие. Зеленый Линр совершал странные раскачивающиеся движения, словно молился своим атанийским богам.

Землянка устремила взгляд в пустоту, в которой что-то мерцало бледным теплым светом. Багровый ореол распространялся в черноте космоса, притягивая их.

– А может это быть другой корабль? – с надеждой Танака подбежал к стеклу.

– Не могу определить, сонар сломан, – напомнил Линр слабым голосом. Ретранслятор на его шее барахлил, слова звучали всё тише, и всё чаще их прерывал треск помех.

– Это не конец! – Анжи подскочила с места. – Мы должны попробовать вручную перезапустить энергоблок, сменить курс на сто восемьдесят градусов и лететь обратно.

– Там радиация, – напомнил механик.

– У нас есть костюмы… И даже если так, то это лучше, чем ждать… сама не знаю чего! Смерти от того, что разобьюсь в лепешку в космосе, или от того, что задохнусь! Идем! – она позвала Танаку за собой.

– Теоретически, может сработать, – оживился мужчина, в его глазах вспыхнула надежда. – Линр, следи за пультом. Как-только генератор запустится – резко меняй курс!

Атаниец помолчал – ретранслятор тормозил и не перевел все слова сразу. После этого второй пилот резко решительно кивнул и сжал перепончатую руку в кулак, жестом желая людям удачи.

Анжи и Танака устремились по коридору корабля, к отсеку с генератором. Там же находились и защитные противорадиационные костюмы, и препараты, чтобы минимизировать дозу облучения. Здесь горела только аварийная подсветка, тревожно красными линиями отмечая пилоту и механику путь. Между отсеками светилось пиксельное древнее табло со словами «СРОЧНАЯ ЭВАКУАЦИЯ!»

– Ага, не дождешься, – процедила сквозь зубы Анжи и мысленно послала инструкцию, куда подальше.

Они с Танакой миновали отсек приема пищи и спустились на склад, заставленный белыми металлическими контейнерами, отмеченными двумя черными стрелками вверх и бокалом, как в старину. Маркировка тары ни разу не менялась с двадцатого века.

Всю дорогу механик что-то бормотал по-японски. По тону как будто бы ругался. А в корабле и впрямь становилось всё жарче. То ли от волнения, то ли от повысившейся температуры Анжи почувствовала, как вспотела.

Генератор находился в герметично закрытом отсеке. Здесь метровые свинцовые стены оберегали всю команду от медленной и мучительной смерти под воздействием гамма-лучей. В шкафу за застекленной дверью находилось несколько костюмов и красные аптечки. Анжи сразу достала себе один, но Танака её остановил.

– Подожди! Ты вообще знаешь, что делать?

– В инструкции сказано – нажать большую красную кнопку. Как всегда, – нервно усмехнулась она.

– Да, но есть еще ряд нюансов, поэтому, пожалуйста, не спеши, давай сначала посмотрим руководство, – Танака достал из ящика инструкцию, но, открыв её, выругался.

– Что там? – Анжи замерла с костюмом в руках, вцепившись в застежку-молнию внутреннего слоя. Механик показал ей развернутый документ, в котором ручкой поверх старого печатного текста были подписаны замечания.

– Это что за палимпсест?! – нервно усмехнулась девушка.

– Здесь сказано, – Танака вчитался в заметки. – Опечатка на странице восемь, правки к странице девятнадцать, ведущий технолог… Зачем он перечеркнул последние строки?

– Кто же его теперь поймет? Надевай костюм, у нас не так много времени, чтобы изучать древние тексты! – поторопила его Анжи.

– А с каких пор ты капитан? – недовольный механик всё же взял костюм, но девушка решила оставить его придирку без замечаний. Понимала, что он нервничает не меньше, чем она. Но по уставу в чрезвычайных ситуациях вроде этой, командование кораблем в отсутствие капитана принимает на себя первый пилот.

Анжи решила не паниковать, сделать хоть что-то, лишь бы не сидеть без дела и не ждать собственной участи.

Она застегнула резиновые перчатки и надела на голову шлем, убедилась, что все герметично, а Танака буквально запрыгнул в защитный костюм и пошел к наглухо заблокированной двери. Открывать её нужно было вдвоем, что минимизировало вероятность диверсий.

С двух сторон от изолированной полукруглой комнаты находились активирующие рычаги, за которые нужно было потянуть одновременно, чтобы механизм замка можно было запустить.

– На счет три! – крикнула Анжи, ухватившись обеими руками за желтый рычаг с красными полосками.

– Три! – рявкнул Танака, рычаги синхронно опустились вниз.

В центральной двери реактора что-то стукнуло, огромный маховик тоже не под силу было сдвинуть одному. Обычно такие вещи регулировались различными автоматическими приводами, но экстренно попасть к генератору можно было лишь одним путем. Стоило ли говорить, что пользовались им нечасто.

Анжи и Танака ухватились за маховик и провернули его несколько раз против часовой стрелки, насилу сумев сдвинуть с места толстенную металлическую дверь.

Внутри было сумрачно и жутко. Красная подсветка очерчивала контуры пирамидальной конструкции, подойти к которой без защитного костюма было нельзя. Анжи сразу заметила огромную, кажущуюся черной кнопку аварийного запуска системы под стеклом и устремилась к ней. Лучше погибнуть быстро, чем долго думать над решением, когда они уже одной ногой в могиле.

Она стукнула кулаком по кнопке, разбив перчаткой стекло.

Генератор вмиг засветился ярко-зеленым, замерцал, вокруг вспыхнул свет, обозначая наличие и уровень заряда урановых стержней, энергия которых питала весь крейсер. Голос из динамиков четко объявил:

«ПОКИНЬТЕ ЗОНУ РЕАКТОРА! ВНИМАНИЕ! ПОКИНЬТЕ ЗОНУ РЕАКТОРА!»

– Сработало! – выкрикнул Танака.

– Надеюсь, мы теперь сможем убраться из этого пояса астероидов, – Анжи словно опьянела от радости. – Идем скорее, Линр, наверное, уже весь позеленел!

Танака коротко усмехнулся. Они вновь заблокировали дверь, сняли костюмы и ввели подкожно дозу препарата от радиации.

– Кстати, – заметил механик, следуя через склад. – Я не чувствую, что корабль ускорился или разворачивается.

Анжи знала, что искусственное гравитационное поле обычно притупляет ощущения отклонения от курса и поворотов корабля. А еще вспомнила, что оно должно отключаться при отсутствии энергии.

Девушка резко ускорила шаг.

Пусть кристаллы вокруг светились приятным желтым светом, она всё равно тревожилась. Её знания о космических полетах перепутались в голове.

Дверь капитанского мостика с тихим шорохом отодвинулась в сторону, и Анжи замерла от ужаса.

Впереди в пустоте космоса двигалось нечто… живое. Аморфная ужасающая масса, с миллионами мелких ресничек или щупалец напоминала гигантскую бактерию размером с целую планету. Внутри нее перетекала слизь, в красноватых соках плавали темные континенты-органоидов, вокруг нее летали эти астероиды. Эта чудовищная форма жизни размером была не меньше планеты и она – а именно её гравитационное поле затягивало маленький грузовой крейсер, свою добычу в один из тысяч отверстий-ртов. И чем ближе подходил к нему брошенный в пустоте крейсер, тем больше отвратительных подробностей становилось видно. Кажется, внутри нее, перевариваясь в вязких соках, плавал не один поглощенный корабль…

– Электромагнитное поле усиливается… – проскрипел Линр. – Оно исходит… оттуда… от этого… нечто… Атмосфера вокруг состоит из метана и примесей органических соединений, а впереди… сильнейшая экзотермическая реакция. Температура поверхности сорок градусов по Цельсию, внутри порядка ста градусов. Я не могу развернуть корабль, нас… затягивает внутрь… До столкновения восемь земных минут.

Становилось все жарче, до ушей Анжи донеслась начинающаяся композиция Иоганна Себастьяна Баха «Токката и фуга ре минор, BWV 565». Танака опустился на колени и ухватился за подлокотник кресла Анжи.

Пилоты и механик, замерев, смотрели в кишащую слизями и вскипающими массами, непрерывно шевелящуюся бездну, частью которой им предстояло вскоре стать и свариться заживо в космическом бульоне. Первобытный ужас, возрожденный осознанием неминуемой гибели и величием неизученной космической формы жизни, внезапно отступил перед молчаливым отупляющим принятием действительности.

Приборная панель напоследок мелькнула желтым, а плавная и слегка жутковатая игра органиста, исполняющего классику, стала тягучей и нечеткой, замедляясь с каждой секундой, словно зажеванная пленка в древнем кассетном плеере.

– Лажает, – вздохнула Анжи, цинично ухмыльнувшись напоследок. – Жаль, что не дослушаем. Как раз восемь минут.

Корабль постепенно погружался в безмолвную тьму.