Ожившие страницы

Москва плакала за запотевшими окнами «Бинго», пока мой пуэр в глинянике остывал, превращаясь в терпкую бурду. Впрочем, даже так, напиток все еще не позволял мне уронив голову на собственную грудь, задремать прямо тут. Буквы на страницах сливались, мысли в голове путались, а рабочая рутина по предстоящему докладу – ради которого я сюда и приехал, никак не хотела покидать голову.

Сняв очки, я потер переносицу. Взятый с полки за спиной роман «Анна Каренина» – был закрыт и отложен в сторону, где-то после десятой страницы. Увы, но в такую погоду, труды мэтров классической литературы работали на меня исключительно как снотворное. Глоток уже почти остывшего чая несколько привел в порядок стремившиеся слипнуться в один комок мысли, выдирая меня из лап уже подкравшегося Морфея.

Именно тогда, движение в другом конце зала, привлекло мой еще рассеянный взгляд. Не резкое, а плавное, как взмах крыла большой птицы. Из-за спинки кресла, за дальним столиком у противоположной стены, поднялась и опала невероятная масса волос. Длинных. Сказочно длинных волос цвета спелой пшеницы. Собранные в толстую, тяжелую косу, лежавшей сейчас на спинке кресла, подобно змее, они отливали теплым золотом под мягким светом, лившимся из-под абажура.

Хозяйка косы, частично скрытая от меня высоким креслом и полумраком угла, явно что-то увлеченно делала. Я видел только макушку головы да кончик стилуса, который периодически возникал над дальним краем ее столика. Похоже она что-то рисовала, используя электронный планшет, совершая быстрые и точные движения.

Вспыхнувшее любопытство не было мимолетным, и причина была не только в необычайно длинных волосах, или том, что она рисовала. В столице хватало оригиналов. Но что-то в этой девушке, пока еще скрытой от моего взора, цепляло... Мозг лихорадочно защелкал, словно старый диапроектор, пытаясь найти в памяти соответствие. Кадр за кадром промелькнули обложки, иллюстрации, описания…

Эта коса… ее текстура, оттенок… Щелк. На секунду я замер. Сердце пропустило удар.

Эль.

Ведьма Эль. Рапунцель, из популярного цикла, написанного Ари Видерчи.

Книжка Толстого, остывший чай, дождь за окном и даже треклятая работа – все было забыто в один миг, а весь окружавший меня мир сузился до этого угла, до макушки незнакомки и ее стилуса, скользящего по невидимому мне экрану. Словно находясь под гипнозом я смотрел на таинственную девушку, не в силах отвести свой взгляд и жаждая увидеть ее лицо. Убедиться. Или развеять безумную догадку.

И словно почувствовав на себе мой пристальный взгляд, движения стилуса сперва замедлились, а вскоре прекратились вовсе. Макушка слегка повернулась в мою сторону, а за ней и целиком фигура той, что сидела в кресле.

Острые – четко очерченные скулы, аккуратный – вздернутый к верху носик, тонкие брови и большие изумрудно-зеленые глаза, поймавшие мой собственный взгляд. Чуть полноватые губы тронула легкая улыбка, а я, как дурак, инстинктивно рванул взгляд вниз, пряча собственное смущение за глотком остывшего чая, и чувствуя, как мои уши наливаются жаром.

«Идиот!» – мысленно выругался, понимая, что в свои почти сорок, краснею словно прыщавый юнец. Но все же, это была она – Эль, что сошла со страниц прочитанного мною цикла книг. Может не совсем так ее облик описывался автором, но мое воображение рисовало ее именно такой, с такими же – тяжелыми, живыми, цвета пшеничного поля на закате волосами. Это не могло быть совпадением. Не могло!

Прошла минута – может две, когда я рискнул снова поднять глаза. Она снова рисовала, но теперь… теперь уже я поймал ее взгляд, мельком брошенный в мою сторону, вместе с намеком на улыбку. Сердце застучало быстрее, а я, снова покраснев, опустил глаза. Однако, игра в гляделки на этом вовсе не закончилась и через какое-то время наши взгляды снова встретились, а затем еще раз и еще… в какой-то момент на ее губах снова расцвела улыбка, которая сейчас мне казалось более искренней и доброй, чем это было пять минут назад. Кажется, эта ситуация ее вовсе не раздражала, возможно даже наоборот, или как минимум забавляла.

Наша игра продолжалась, наверное, с полчаса. Все это время сердце бешено стучало в груди, пока я пытался убедить себя, что не сошел с ума. Но вот стилус был отложен в сторону. Кожаный чехол накрыл экран планшета. Девушка поднялась с кресла, а мое сердце тотчас ушло в пятки, чтобы секунду спустя рвануться к горлу, перекрывая дыхание.

Она была прекрасна.

Высокая. Стройная. Тонка блузка с расстегнутым воротом и темная юбка карандаш – подчеркивали ее высокую грудь, осиную талию и длинные ноги. Зеленые глаза вовсе не были «бесстыжими» как описывал их герой прочитанных книг, а теплая улыбка казалось излучала свет. Сомнений не оставалось – это была она. Эль. Не «похожа». Не «напоминает». А именно она. Живая. Дышащая. Стоящая в десяти шагах от меня в московской кофейне.

В следующий миг реальность поплыла перед глазами, а нервы стали ощущаться натянутыми словно струны. Сошедшая с книжных страниц мечта направлялась прямо ко мне. Спокойно, с достоинством, словно королева, обходившая собственные владения. Впрочем, в оригинальной сказке она вроде как была принцессой. И все же, даже в столице, такую грацию и изящность движений, редко где можно было встретить.

Я сидел словно парализованный, не в силах отвести взгляд и чувствуя себя полным кретином, пока моя богиня продолжала приближаться.

– Привет, – ее голос оказался чуть ниже, чем я себе представлял, но все же достаточно звонким. – Не сильно помешаю? – ее губы снова растянулись в теплой улыбке. – Просто не могла не заметить… твой пристальный взгляд. – В мелодичном голосе не чувствовалось упрека, а прекрасные глаза, казалось, улыбались вместе с ее губами. – Я кого-то напоминаю тебе? Бывшую? Надоедливого коллектора? Или ты просто изучаешь анатомию художественного беспорядка? – Она кивнула на свою косу, лежащую теперь на плече.

Я открыл рот. Закрыл. Сглотнул. Лицо снова запылало. Мозг выдавал только белый шум – «Лгать? Но как можно лгать ей?»

– Я… извините, – выдавил я, чувствуя дрожь в собственном голосе. – Я действительно… пялился. Это ужасно невежливо. Просто… – Я вдохнул полной грудью, глядя прямо в эти бездонные зеленые глаза, и наконец рискнул сказать правду: – Ваши волосы… Вы… вы невероятно похожи. Один в один. На героиню книги. Которая… многое для меня значит.

Ее брови поползли вверх, а улыбка во взгляде сменилась неподдельным любопытством.

– Ого, – протянула она, легко опускаясь на свободный стул у моего столика. – Книжной героине? Это очень интересно... И кто же моя литературная двойник-мучительница?

– Эль, – выпалил я, после секундной паузы. – Из цикла «Кофе, Меня?» Ари Видерчи. Ведьма Эль. Она же Рапунцель.

В глазах девушки, на миг промелькнуло что-то – не удивление, нет... Что-то другое… согласие? Однако улыбка снова вернулась в ее взгляд.

– Ари Видерчи, – произнесла она имя автора, словно пробуя его на вкус. – Знакомо. Легкое чтиво, с юмором. А «Кофе, Меня?»… – Она сделала паузу, ее взгляд стал изучающим. – Надо полагать ты фанат? А я значит, похожа на ту самую Эль? Чем же она тебя так зацепила? – Она откинулась на спинку стула. – Судя по книге, хэппи-энда с главным героем у них не случилось.

Мое сердце екнуло. Она читала книгу. И скорее всего, прекрасно помнила содержание.

– Не готов назвать себя фанатом, – покачав головой ответил я, и пытаясь набраться смелости для дальнейшей речи. Говорить о ней, пусть и книжной, было немного не ловко и в то же время захватывающе. – Я не поклонник такого жанра, но ее персонажи... они оставили во мне след, послевкусие. А Эль... Она прошла через ад, но не сломалась. Умная, искренняя и заслуживает куда большего чем было ей отведено в финале. И пусть она сама не сожалела о случившемся, но этот гавнюк... – я махнул рукой. – Он произносил такие громкие слова о любви, но при этом он сдулся после первой же трудности...

– Хм... – девушка поставила согнутую в локте руку на стол подпирая голову. В зеленые глаза снова вернулось любопытство. – Но ведь он спас ее, а в награду получил признание в том, что она его не любит. Разве ты бы поступил иначе?

– Спас, да, – не стал спорить я. – Но любовь не благодарность и уж точно не результат физической близости. Это долгая и кропотливая работа. Взаимное доверие, уважение. Если сравнивать ее с цветами, мало просто уронить семена в землю – нужно удобрить почву, не забывать поливать и конечно выпалывать сорняки. Только тогда, при регулярном ухаживании бутоны распутаться под лучами согревающего солнца, явив миру красоту лепестков, – увлеченный пересказом собственных эмоций от прочитанного романа я не заметил, как из голоса пропала дрожь, а сомнения испарились вместе с робостью. Я продолжал свой рассказ, а она слушала внимательно, не перебивая. Ее лицо при этом не было маской, а в глазах отчетливого читался анализ всех тех умозаключений что срывались с моего языка. – И ведь самое обидное что у них это было. Не в полной мере, но он сам не захотел продолжать... Даже не попытался по-настоящему добиться... Просто ушел. Как последний…

Я запнулся, пытаясь подобрать приличное слово, чем и поспешила воспользоваться прекрасная гостья за моим столом:

– Красивая метафора, – с улыбкой произнесла незнакомка. – Но разве его уход, в сложившийся ситуации, не выглядит как уважение к ее чувствам и выбору? И кстати, вы не ответили на мой вопрос – как бы вы поступили на его месте?

– Возможно, – пожав плечами ответил я. – Что же касается меня... Я был влюблен и тоже получил отказ... Но я шесть лет пытался добиться взаимности. Я боролся. И в какое-то время мы даже сошлись... Да, в итоге у нас не срослось – но я хотя бы знаю, что пытался. Мне не жалко потраченных сил и времени. А этот… – я с досадой выдохнул. – Свалил при первой же тени сомнения.

Я замолчал, а прекрасная незнакомка медленно покачала головой. В ее взгляде читалась странная смесь грусти и насмешки над прошлым.

– Шесть лет… – протянула она задумчиво. – Это серьезно. Упорство... Или упрямство. – Она посмотрела на меня, и в пристальном взгляде вдруг мелькнула теплота. – А тот книжный «герой»… Может, он просто испугался? Собственной слабости. Или неготовности к работе над отношениями, – она отхлебнула не увиденный мною ранее кофе. – Но ты… ты явно на ее стороне. Горячо защищаешь.

– Она явно заслуживала большего, – с грустью вырвалось у меня. – Искренности. Терпения. Понимания. Он ведь даже уволить ее хотел – помните? – спросил я, уже зная ответ.

– Естественно, – кивнула она, веселье во взгляде на миг сменилось задумчивостью. – Правда я читала достаточно давно. И… знаешь, мне всегда казалось, что история была несколько иной, если конечно предположить, что эти события вообще происходили... А Видерчи, скажем так, несколько приукрасила некоторые моменты ради ожиданий публики. Романтическая эротика для мужчин требует определенных сюжетов ходов, страстей… И хотя у нее действительно получилось глубоко прописать своих персонажей. Их многие черты скорее всего были бы изменены в угоду художественного вымысла. Так часто поступают, в особенности, когда речь идет о второстепенных персонажах.

Я замер. Второстепенных?

– Эль там не второстепенная, – возразил я.

– По сюжету – нет, – согласилась она. – Но ее мотивы… ее внутренний мир… все это часто остается за кадром. Что удобно для сюжета. – Она посмотрела на мой мертвый чай. – Твой пуэр убит. Не хочешь свежего? Или… может, прогуляемся? Дождь стих. А наш разговор довольно занятный. – Она встала. – Меня, кстати, Лиза зовут.

– Алексей, – отозвался я, торопливо убирая очки в футляр и возвращая книгу на полку за спиной. Сердце снова заколотилось. Ей было со мной интересно, и она хотела продолжить.

– Алексей… – она улыбнулась, тепло, искренне. – Раз уж мы познакомились… – Она взяла свой планшет, быстро провела пальцем по экрану и повернула его ко мне. – Пока мы сидели порознь… один навязчивый взгляд вдохновил.

Я опустил взгляд. И обомлел.

На экране был рисунок. Стилизованный, эскизный, но невероятно живой и… узнаваемый. Угол кофейни. Запотевшее окно. Человек сидящий за столиком, подпирающий голову рукой и мечтательно смотрящий вдаль. Рядом с ним лежали снятые очки, толстая книга умиравший уже полчаса чай. Это был я. Моя поза. Мой угловой столик. Мой остывший пуэр. Не фотографичное сходство, но схвачена суть – мое созерцательное настроение, мое нездешнее состояние от того, что я увидел ее.

– Вы… вы меня рисовали? – прошептал я, пораженный.

– Перцепция – штука взаимная, Алексей, – ответила она легко, но в ее глазах светилось удовлетворение от моего потрясения. – Ты смотрел на мои волосы и искал книжный образ. А я… ловила выражение лица человека, который увидел что-то невероятное. И прошу, давай уже на ты, – она усмехнулась. – Пойдем?

Воздух снаружи был чистым, влажным, пахнущим мокрым камнем и немного озоном. Мы брели по тихим переулкам, разговаривая обо всем и ни о чем – о книгах, об участившихся в последнее время дождях, и конечно о самой Москве. Однако незримая нить неизменно тянула нас обратно к «Кофе, Меня?».

За теплыми беседами невидимая стена, что казалось должна быть толстой и прочной между двумя только что познакомившимися людьми стремительно таяла словно была выстроена из мягкого воска, а не прочного кирпича.

В какой-то момент мы остановилась под старым дубом. Лиза повернулась ко мне. Сейчас ее лицо в вечерних сумерках было серьезным.

– Ты удивительно проницателен для не фаната, Леш, – мягко сказала она. – Доверие – штука хрупкая. Особенно после для нее, после того, что она пережила. Его порыв… его «спасу и добьюсь» – это было ярко. Эффектно. Но этого было мало. Гораздо меньше, чем требовалось. – девушка выдержала паузу. Она взвешивала слова. – Книги, знаешь ли… они часто показывают одну сторону. Самую зрелищную. Удобную для сюжета. Особенно… такие книги.... Что если я скажу тебе что у них ничего не было?

– Это как? – искренне удивился я.

– Что если они просто дружили? – задала риторический вопрос моя спутница. – А часто были вместе, потому что постоянно обсуждали рабочие моменты и кончено поддерживали друг друга. Если помнишь, с Женей у героя книги до последнего ничего не получалось, и конечно переживал об этом... И к кому еще ему было идти за советом и поддержкой как не к мудрой Эль? И конечно из-за того, что их постоянно видели вместе в компании поползли слухи. Что если именно они стали сюжетной основой для их арки?

– Я... – язык запнулся на первом же слове. – Я даже не задумывался о таком варианте...

– На самом деле не удивительно, – ответила Лиза, кладя руку на мой локоть и увлекая меня дальше вдоль дороги. – Мало кто будет анализировать эротику, тем более предполагать, что в основу могла лечь реальная история.

Мы пошли дальше, а повисшее молчание теперь ощущалось, плотным, влажным туманом. Я чувствовал приближение чего-то важного. Развязки. И конечно, боялся спугнуть.

– Лиза… – начал я осторожно, когда мы свернули в переулок, к чугунным воротам. – Ты говоришь так, будто… знаешь больше. Чем было в книге.

Она остановилась у ворот. Повернулась. Фонарь освещал ее снизу, подчеркивая скулы, бросая глубокие тени. В ее взгляде была усталость, глубина и… решимость.

– Леш, – ее голос был тихим. – Ты сегодня сказал много верного. Про Эль. Про ее потребность. – Она сделала шаг ближе. Запах ее – древесина, дождь и что-то горьковато-нежное – ударил в нос. – Ари написала очень хорошую историю. Чувственную, захватывающую. Но это… художественная литература. Там много вымысла. Упрощений. Ради сюжета. Ради целевой аудитории.

Она посмотрела мне прямо в глаза. Золотые искры в зеленой глубине горели ярко, но теперь в них читалось нечто большее. Откровение? Доверие?

– Например, – ее голос дрогнул почти неуловимо, а губы тронула легкая, но безрадостная усмешка. – Как я уже говорила… все было куда прозаичнее. И куда менее значимо для нее. Они дружили… поддерживали друг друга, она помогла ему, снять то проклятье... но он, получил от нее только те самые волшебные «вкладыши». Ничего более. Но никакой страсти. Никакой глубины. Ничего того, что была описано в книге и в какой-то момент раздуто до размеров драмы, в угоду сюжету. – Она замолчала, изучая мое лицо. – Понимаешь?

Я стоял, не дыша. Мир качнулся. Это было признание. Не прямое, но… настоящее. Доверие к моему пониманию. Горечь, усталость, боль – все было в ее словах, в глазах. И это было куда сильнее любой из прочитанных мною книг. И она была права. Жизнь – она действительно сложнее, но при этом всегда куда более прозаична чем в сюжетах романов.

– Понимаю, – прошептал я. – Жизнь не сценарий, написанный кем-то.

Она смотрела на меня долгим, пронизывающим взглядом. Искала фальши, поверхностности, восхищения «роковой ведьмой» или «спасенной принцессой». Но находила только потрясение, понимание и… готовность видеть ее.

Уголки ее губ дрогнули. Она сделала последний шаг, сокращая дистанцию до нуля. Я чувствовал тепло ее тела, видя каждую ресничку.

Я не стал говорить. Слова были лишними. Я наклонился, медленно, давая ей время отступить. Но она не отстранилась. Ее глаза, широко открытые, смотрели, казалось, прямо в мою душу, прикрывшись, в момент, когда я коснулся ее губ.

Робкий вначале поцелуй не был огненной книжной страстью. Но был нежным. Исследующим. Трепетным прикосновением к хрупкому чуду – к началу чего-то настоящего, непредсказуемого. Знаком, что здесь, под моросящим небом Москвы, встретились не фанат и вымышленная героиня, а двое живых людей, чья история только началась.

Она ответила. Сначала осторожно, потом увереннее. Ее пальцы запутались в моих волосах, мои руки обняли ее талию. Мир сузился до точки соприкосновения, до смешения дыхания, до аромата дождя, кофе и ее кожи. До шепота падающих с неба капель.

Когда мы отстранились, дыхание сперло. Она смотрела на меня, ее глаза сияли влажным блеском, прочитать который я был не в силах… может это было удивление или надежда.

– «Кофе, меня?» – тихо и с улыбкой произнесла она, а взгляд чарующих глаз едва заметно указал на подъезд.

Я улыбнулся, чувствуя, как сердце снова забилось чаще. Настоящая история только начиналась. И она обещала быть куда интереснее любой книги.

– Лиза, я...

– Прошу, – девушка снова улыбнулась. – Для тебя, просто Эль.