Огненный изгнанник

Дождь шёл третий день.
Он не умывал — он выжигал. Холодная вода стекала по лицу, по шее, смешиваясь с грязью и кровью, и всё равно казалось, что запах смерти въелся в кожу.

Артур Веландер стоял на опушке, глядя на то, что когда-то было деревней.
Теперь — чёрное месиво.
Крыши осели, дым полз по земле, словно стыдился подниматься выше. Скелеты домов стояли, как свидетели, которым не хватило сил упасть.
И посреди этого — костры, где догорали тела.

Война закончилась для него в тот момент, когда маркиз Оден отдал приказ.

«Сжечь всё. Не оставлять никого. Эти крысы снабжали врага».

— Господин капитан, — хрипло сказал сержант. — Там дети.

— Приказ, — ответил Оден. — Мы не спорим с приказом.

Артур тогда ещё стоял прямо. Пытался убедить себя, что всё правильно, что долг важнее жалости. Но когда первый факел коснулся соломы, когда женщины с детьми бросились к нему с криками, всё рухнуло.
Он видел, как солдаты, вчерашние крестьяне, сжигают своих же.
Видел, как мальчишка лет десяти упал в огонь, а кто-то из офицеров рассмеялся.

В груди что-то оборвалось.
Он выронил меч.
Обернулся — и пошёл прочь, не оглядываясь.

Через два часа его уже объявили дезертиром.
Через сутки — за ним выслали погоню.
Через трое суток — весь королевский тракт знал: капитан Артур Веландер, сын лорда Грега, продал честь.

Теперь он шёл один.
В сапогах — вода.
На спине — засохшая кровь.
В глазах — только пустота.

Иногда он слышал за спиной шаги, и сердце сжималось.
Он видел во сне лица тех, кого не успел спасти, и просыпался с ощущением, будто горит изнутри.

На четвёртый день он дошёл до леса. Старые дубы стояли, как молчаливые стражи, ветви их качались, будто обсуждая приговор.
Артур рухнул на колени у ручья.

— За что? — прошептал он. — За что я всё это сделал?

Ответа не было. Только плеск воды и свист ветра в ветвях.

Он достал меч — тот самый, с выгравированным гербом Веландеров. Грязный, с обломанным кончиком. Символ позора.
Хотел выбросить, но рука не поднялась.
Этот клинок был частью его самого, как клеймо.

Когда солнце клонилось к закату, из чащи вышли трое.
В плащах, с короткими мечами.
Наёмники.

— Эй, парень, — окликнул старший. — Не ты ли тот самый капитан Веландер? Двадцать золотых за твою голову.

Артур не ответил.
Он уже знал, чем закончится разговор.
Он просто поставил ногу на камень и облокотился на меч.

— Я не ищу смерти, — сказал он тихо. — Но если придёте — получите.

— Да ты глянь, — ухмыльнулся второй. — Дворянчик, а дерзости хоть отбавляй.

Они пошли на него.
Трое против одного. Уставшего, измученного.

Первый удар он едва успел парировать. Второй поймал на плечо — кровь брызнула на доспех.
Он отступил. Взгляд мутнел.
И тогда это случилось.

Жар. Сначала в груди, потом в руках. Как будто кто-то поднёс уголь под кожу.
Артур вскрикнул — не от боли, от ужаса.
Пальцы обожгло.
И вдруг вспыхнул свет.

Пламя вырвалось из ладони, как живое.
Оно обвило меч, словно змея, и воздух завыл.
Наёмники отпрянули.
Один успел закричать — коротко, глухо — и пламя проглотило его. Второй упал, пылая, третий бросился бежать.

Запах горелой плоти ударил в нос.
Артур стоял, дрожа, глядя на свои руки.
Пламя всё ещё тлело, не обжигая. Оно слушалось его.

Он опустился на колени.
Не было ни восторга, ни ужаса. Только гул в голове и странное ощущение — будто в нём открылось нечто древнее, первобытное.

«Я не убил их мечом. Я сжёг их. Я сам стал огнём…»

Он смотрел, как угасают угли. Дождь, наконец, хлынул сильнее, туша последние языки пламени.

Поздно ночью он нашёл приют в заброшенной часовне.
Старые камни пропитались сыростью, запах плесени бил в нос. Он зажёг факел и долго смотрел на разрушенный алтарь.

На полу валялся расколотый образ бога Света.
Когда-то Артур молился ему перед каждым походом.
Теперь бог молчал.

Он сел у стены, снял перчатку. Ладонь почернела, но не от ожога — от чего-то иного. Как будто пламя оставило след не на коже, а в крови.

Он поднял руку, сосредоточился.
Искра вспыхнула снова.
Маленькое, дрожащее пламя, танцующее между пальцев.

— Значит, это ты, — шепнул он. — То, что пряталось во мне все эти годы.

Он сжал кулак, и пламя исчезло.
Но жар остался.

Снаружи, где-то вдали, протрубил рог дозорных. Его ищут.
Артур усмехнулся.

— Пусть ищут. — Он поднялся, отряхнул плащ. — Пусть зовут предателем. Пусть ненавидят. Я докажу, что сила не принадлежит тем, кто приказывает сжигать детей.

Он вышел под дождь.
На востоке, за холмами, полыхала заря — не кровавая, а огненная.

Пламя в его душе отвечало ей, и он понял:
путь дезертира закончился.
Начинался путь мага.