Огневка.

Я — Огневка. Лицо моё — летопись, испещрённая морщинами у глаз, где застыли и смех, и знание тысячи судеб. Взгляд — зелёный, как лесная глушь, с искрами золота, видящий не тела, а нити душ. Одеяние моё просто — льняная рубаха с солярными знаками да тёмный сарафон. На шее — клык волчий и янтари, вобравшие солнце. Я босыми стопами чувствую землю, а огонь очага — мой брат. Я — Пряха. Та, что держит равновесие.Мое имя шепчут осины на краю поляны, его поет вода в лесном ручье, его знает ветер, что треплет мои волосы. А волосы мои… они не просто рыжие. Это пламя, которое я ношу с собой. Когда я распускаю их, моя избушка озаряется, будто в ней поселилась Жар-Птица. Но чаще я убираю их под льняной повойник, оставляя на свободе лишь две пряди — два непослушных язычка живого огня.

Я живу там, где дорога кончается. Мой дом стоит на курьих ножках не для страха, а для мудрости — он сам знает, кого впускать. Срублен он из трех деревьев: дуб, что помнит начало времен, липа, что лечит душу, и яблоня, что росла на границе миров. Когда приходит тот, чье сердце чисто, изба поворачивается к нему дверью.

А внутри — мой мир. Воздух, густой от дыма очага и сушеных трав. Стены, испещренные рунами, что я вырезала долгими вечерами. И мое веретено — простое, из яблоневого дерева, но способное держать нити судеб.

Ко мне приходят. Не все, но те, чьи дороги запутались. Сегодня пришла девушка с глазами, в которых погас свет. Я взяла кудель — не простую, из паутины с росой и пуха зимородка, и вплела в нее свой волос. Всегда вплетаю. Чтобы нить была живой. Чтобы горела.

Я пряла, а в нити той уже виделась новая дорога для нее — не к богатству или замужеству, а к узору, к вышивке, где душа ее сможет выговорить свою тоску. И по мере того, как веретено крутилось, наматывая ровную, светлую пряжу, я видела, как возвращается жизнь в ее лицо. Отдала ей моток — трижды сложенный, заговоренный — и указала путь к вдове Маремьяне, вышивальщице.

Но не все нити такие. Бывают и другие — колючие, темные, из крапивы и репейника. Их я пряду для тех, кто сеет зло. Короткие, обрывистые нити воздаяния.

Когда все уходят и в избе остается лишь я да потрескивание полена, я подхожу к окну. Смотрю на иней на слюде и думаю: зачем? Не для власти — та груба и тяжела. Не из долга — та цепью сковывает.

Нет. Все проще и сложнее.

Мир — это огромное, живое полотно. Но иногда нити в нем спутываются, рвутся, образуя узлы горя и злобы. Кто-то должен их распутывать. Обрезать испорченное. Вплетать новое, крепкое. Я не творю судьбы — я возвращаю им их верную форму. Как садовник подвязывает ветвь, чтобы та могла тянуться к солнцу.

В моих видениях я вижу Древо Мира, и от него к каждому тянется светящаяся нить. Когда чья-то нить слабеет, мой рыжий волос в пряже становится тем солнечным огнем, что укрепляет, питает, дает продолжить путь.

Да, это тяжело. Брать на себя чужую боль. Знать, что не всякую нить можно спасти. Но это не жестокая воля — это суровая любовь. Любовь к Целому.

Я поворачиваюсь от окна к своей прялке. Огонь в очаге тлеет, веретено ждет. Пока они со мной, мое существование имеет смысл. Я — не правительница и не судья. Я — Пряха. Хранительница равновесия. И в этом — моя свобода и моя тайна.