Огни

— Артём, ты меня слышишь? — голос пытался пробиться сквозь гул моря. Артём лежал на дне спасательной шлюпки, медленно покачиваясь на волнах.

— Друг, ты жив?.. — донеслось, почти у самого уха.

Тело ныло, мысли путались.
Он с усилием подтянулся к борту шлюпки и дрожащими руками уцепился за край.
Покачиваясь и кряхтя, перевернулся на бок, затем, собрав остатки сил, сел — и обессиленно прислонился к промозглой деревянной скамье.

Лунный свет пробивался сквозь рваные клочья облаков, вырывая из тьмы силуэт спасательной шлюпки, дрейфующей в чёрной пустоте бескрайнего моря.
В сознании Артёма всплывали отрывки недавних событий.
Крушение рыбацкого судна.
Огонь. Крики. Треск.
А потом — чьи-то руки тянули его в лодку, сквозь ад и тьму.

Холодную.

Непроглядную.

Скользкую.

Он пытался вспомнить кто этот был?

Сэм? Да... Сэм! Он вспомнил — это точно был Сэм.

Но где же он теперь? — Артём резко повернул голову и лихорадочно ощупал взглядом шлюпку.

Слева от него лежал — мёртвый Сэм.

Он сглотнул, откинул голову назад и закрыл глаза на несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями. Холод пробирал до костей, а в голове пульсировал вопрос: «Что же делать дальше?..»

Артём открыл глаза и заметил огонёк вдали. Но через мгновение он исчез.
И всё же надежда уже вцепилась в него мёртвой хваткой.

Артём перевёл взгляд на Сэма, подался вперёд, нерешительно протянул руку и сдавленно сказал:

— Прости, Сэм… — и начал обыскивать шлюпку, осторожно отодвигая тело.

На полу валялись: старые рыбацкие ящики, обрывки сети, пустая фляга…

Пальцы нащупали что-то металлическое. Он вытащил из-под брезента — подзорную трубу, сжал её в руках, словно это был последний шанс и снова посмотрел на горизонт.

— Давай… — прошептал он. — Покажи мне. Что ты такое?..

Вдалеке опять мелькнул огонёк.

Костёр? — на мгновение сердце остановилось, дыхание перехватило. Он замер, боясь даже шелохнуться. Свет исчез… и вновь вспыхнул, чётче и яснее прежнего.

— Да это же… маяк! — вырвалось у него, и от внезапного прилива радости он чуть не выронил подзорную трубу. Чертыхнувшись сквозь дрожащие губы, он крепче сжал её в руках и снова приник к окуляру.

Свет бил с короткими интервалами — это был не случайный огонь, не галлюцинация. Это был маяк.

Артём резко обернулся к телу Сэма, не в силах сдержать эмоций.

—Это же маяк, Сэм… Слышишь, черт тебя подери? Маяк… — голос дрогнул. Он улыбнулся сквозь слёзы, и на миг показалось, будто Сэм улыбается ему в ответ.

Артём зарядил сигнальную ракетницу и выстрелил в верх.
Красная полоса вспорола чёрное небо.
И лодка, будто услышав его мольбы, медленно поплыла в нужную сторону.
Каждый толчок волны казался преднамеренным — будто чья-то рука толкала их вперёд..

Он то и дело подносил подзорную трубу то к одному глазу, то к другому, в страхе, что маяк вот-вот исчезнет — как мираж, как обман его измученного сознания.

На миг ему даже показалось, что на верхней площадке маяка стоит человек.
А потом — шаг вперёд. И...

Он резко выдохнул.
Нет.
«Я устал. Обезвожен. Это просто галлюцинации», — убедил он себя, чувствуя, как дрожат руки.

Берег приблизился, и сквозь редкие полосы тумана уже можно было различить тёмную линию суши. Лодка ткнулась в мелководье, он с трудом выбрался наружу — и шатаясь, побрел к берегу.

Но вдруг… остановился.

Лодка осталась позади, медленно покачиваясь в прибое, а в ней — одиноко лежал его мёртвый друг.

Артём тяжело выдохнул, сжал кулаки и молча вернулся обратно.

— Не могу я тебя здесь бросить, — сказал он тихо.
Обнял мёртвое тело, прижал к себе и потащил его на берег

Наконец, добравшись до песка, тяжело дыша он рухнул рядом с телом.

— Мы добрались, брат… Добрались, — прошептал Артём, глядя в чёрное небо.

Он немного посидел рядом, молча, слушая прибой.
Затем положил ладонь на плечо Сэма.

— Подожди здесь... Я скоро вернусь. Обещаю.
Только посмотрю, что там, — он взглянул в сторону маяка.

Артём поднялся, бросил последний взгляд на Сэма, и направился к маяку.

Вокруг царила глухая, звенящая тишина.
Ни чаек, ни плеска воды.
Только собственные шаги и тяжёлое, вязкое дыхание.

Маяк возвышался над берегом, словно чёрный обелиск.

Он подошёл ближе и постучал в дверь.

Тишина.

Прижался к ней ухом в надежде кого-нибудь услышать. Вдруг — дверь медленно отворилась, и Артём шагнул внутрь. Полумрак встретил его густым, вязким дыханием.
Запах соли, пропитавший всё до камня.
И гарь — старая, въевшаяся, будто что-то когда-то сгорело.

Вдоль стены вверх уходила узкая винтовая лестница.
Ржавые железные ступени уходили в темноту, исчезая из виду. Артём поднял голову.
Слабый свет маяка едва пробивался сверху, вспыхивая и исчезая с равными интервалами, оживляя тени.

Если внизу никого нет — значит, кто-то должен быть наверху… подумал он.

А затем начал медленно подниматься, ступень за ступенью, держась за холодные перила. Лестница скрипела под его весом, и этот звук разносился по всему маяку.

Добравшись до верхней площадки…

он остановился и затаил дыхание.

Пусто.

Только в центре стоял и горел маленький ровный огонёк керосиновой лампы, заливая пространство мягким, жёлтым светом.

Артём медленно сделал шаг вперёд. Ощущение чужого присутствия не покидало его ни на секунду. Словно кто-то только что вышел.

Внимательно осмотрев помещение и не обнаружив никаких признаков жизни, он присел, чтобы перевести дух, и в этот момент его взгляд упал на металлическую канистру у стены. Он осторожно отвинтил крышку и почувствовав чистый запах воды, приложил горлышко к губам и начал жадно пить, пока не закашлялся. Напившись вдоволь, плеснул себе на лицо и на секунду почувствовал себя живым…

Немного передохнув, он поднялся на ноги и прихватив с собой лампу спустился вниз. Нужно было вернуться за Сэмом.

Шлюпка всё ещё покачивалась на мелководье. Сэм лежал на том же месте. Артём медленно подошёл, проверил, всё ли с ним в порядке — насколько это вообще имело смысл, и полез в лодку чтобы осмотреть ее при свете лампы.

Под сиденьем он нашёл старый брезент, подзорную трубу, которую по глупости оставил, и, на дне, использованную сигнальную ракетницу. Всё это он аккуратно собрал, завернул в брезент и вытащил наружу.

Оставалось — самое тяжёлое. Артём склонился над Сэмом и, поддев его подмышки, начал тянуть. Шаг за шагом, по песку и камням, напрягая каждую мышцу, он дотащил тело друга до маяка. Но на пороге остановился.

— Извини, друг… — сказал он, тяжело дыша. — Не думаю, что хорошая идея заносить тебя внутрь. Но я разведу тебе костёр, и никто не посмеет тебя тронуть.

Потом принес ветки и щепки, сложил их и разжёг костёр. Пламя трепетало, отбрасывая тёплый свет на лицо Сэма. Артём присел рядом, ещё раз посмотрел на мертвого друга и лишь после этого вошёл внутрь.

В маяке он продолжил обыск. Полки были пусты, как и старые ящики. Но на одном из столов он нашёл жестяную банку с галетами. Открыл её, понюхал — съедобно. Не роскошь, но с голоду не помрёшь.

Он съел пару штук, прислонившись к холодной стене.
Жевал медленно, молча, чувствуя, как по телу расходится слабое тепло. Закрыл глаза и позволил себе вздремнуть.

Неизвестно, сколько прошло времени, пока он спал. По ощущениям — не меньше шести часов. Но проснулся он резко, как будто от толчка. Тело ломило, во рту пересохло, лампа потухла, а за окном всё ещё была ночь. И только лунный свет, струился сквозь пыльное стекло, отбрасывая бледные тени на стены.

Костёр, разведенный для Сэма, прогорел — и от него осталась лишь холодная зола, рассыпанная ветром по песку. Сэм лежал так же, как и прежде, ни на дюйм не сдвинувшись. Лишь ветерок чуть шевелил край брезента на его груди.

Что-то внутри начинало его беспокоить. Он вернулся внутрь, взял лампу и снова зажёг. Огонь вспыхнул с лёгким потрескиванием. Стало чуть уютнее. Артём вышел и обошёл маяк по кругу. Песок был сухой, несмотря на недавний шторм — как будто дождя и не было вовсе. Ни следов, ни звуков. Ни костров, ни лодок. Ни маячков, ни света на горизонте. Только луна.

Вернувшись в маяк, он снял куртку, бросил взгляд на стол — и замер.

На деревянной поверхности стояла жестяная банка. Та самая. Но запечатанная.

Он медленно подошёл ближе. В горле пересохло. Он точно помнил: как доел последние галеты перед сном и выкинул банку.

Артём протянул руку, открыл крышку. Внутри оказались ровные, целые галеты.

Он не шелохнулся. Только тихо произнёс:

— Что за…

Вдруг показалось, что наверху кто-то есть. Подхватив лампу, он начал подниматься по винтовой лестнице.

Стоп...

Озарение пронзило, как молния: «Я же не поднимался в саму ламповую!»

Артём ускорился, ступени заскрипели под ногами. Дошёл до закрытой двери с круглым окошком, чуть приоткрыл её, пропуская внутрь свет — и замер на пороге.

Пусто.

Комната под куполом — была пуста. Огромная линза маяка стояла неподвижно, отражая тусклый свет луны. Но на пыльном подоконнике лежал лист бумаги, аккуратно прижатый гайкой.

Он подошёл ближе. Почерк был неровным, будто писали дрожащей рукой:

Этот маяк оказался моим спасением и проклятием.

Я не знаю, сколько времени провёл здесь. Наш корабль утонул в паре миль отсюда. Я — единственный выживший. Мы прибыли ночью: я и мой друг — Сэм – точнее его тело.

Сэм... — на этом слове рука Артёма дрогнула, лицо побледнело, а грудь сдавило холодом. Но он продолжил читать.

Через некоторое время я понял: здесь не наступает утро.

Сэм начал вонять, и я перетащил его за сопку, что слева от маяка. О боже… Увиденное повергло меня в шок. За сопкой я наткнулся на… кучу трупов, а при их осмотре понял, что все эти мёртвые люди, это один и тот же человек. Это был Сэм.

Мне кажется, я схожу с ума.

Отсюда нет выхода. Остров полностью окружён водой. Иногда я вижу вдалеке сигнальную ракету… Думаю, если добраться до тех, кто ее запускает — можно отсюда уплыть.

Артём медленно опустил письмо.
Его мутило. Мир начал медленно крениться, как палуба во время шторма.
Он осел на деревянный пол, привалившись к сырой стене.
Руки дрожали. Лампа глухо потрескивала рядом.

На губах застыла лишь одна фраза:
— Множество мёртвых Сэмов?..
Как это?..
Сейчас он надеялся, что не услышит, как кто-то поднимается по лестнице.

Страх уже поселился в его сердце, как холодная змея свернувшись кольцами где-то под рёбрами.
Если он останется здесь и просто будет ждать — точно сойдёт с ума.

Сопка.
Нужно проверить сопку.

Он взял лампу и вышел наружу.
Ночь так-же висела над землёй тяжёлым покрывалом, и всё казалось тише, чем должно быть.

Сопка была неподалёку — невысокий холм, будто вылепленный ветром из песка.

Перед тем как сделать шаг, он остановился.
Вгляделся.

— Там ничего нет, — прошептал он, пытаясь убедить самого себя.

Артём глубоко вдохнул, сжал лампу обеими руками — и обогнул сопку.

То, что он увидел, не поддавалось никакому разумному объяснению.

На земле в беспорядке лежали мёртвые тела.

Их состояние различалось: одни были почти свежие, другие — высохшие, как мумии.
Но на всех — одинаковая одежда.

Это были Сэмы, множество мёртвых Сэмов.

Артём попятился, не в силах отвести взгляда. Шаг. Шаг. Ещё шаг — и, споткнувшись, он упал. Повернул голову — рядом из земли торчала нога.

Вскочив, он закричал и на пределе сил побежал. Спотыкаясь, захлёбываясь в панике, он мчался к маяку.

Перепрыгнув Сэма, он забежал внутрь, захлопнул за собой дверь и привалился к ней спиной, тяжело дыша. Внутри было всё так же тихо.

Письмо… Он судорожно перебирал в голове строчки.

Сигнальная ракета… лодка… если добраться до неё, можно уплыть.

Артём поднялся на верх, подошёл к смотровой площадке и машинально схватил подзорную трубу, направив её в темноту. Глаза щурились, сердце стучало всё громче. И вдруг — в небе над горизонтом взметнулась яркая вспышка. Ракета.

Он замер.

Поднял трубу повыше, наводя резкость, цепляясь за каждую деталь, каждый силуэт.

Лодка.

Он различил её — одинокая шлюпка, качающаяся на волнах, а в ней – мертвое тело, накрытое брезентом и втора фигура, сидящая, — с подзорной трубой в руках.

Это… же мы, –– прошептал Артём.

Дыхание перехватило. Он задрожал.

В этот миг за спиной раздался хлопок — короткий, будто рванула перегретая пружина. Он даже не успел повернуться.

Почувствовал, как пол исчезает из-под ног, как мир на мгновение завис в невесомости — и тут же сорвался. Он летел вниз, сквозь темноту, сквозь холодный воздух, и потом —

Удар.

Боль вспыхнула, как удар молнии. Всё стало белым, потом чёрным, потом стало — холодно и мокро.

— Эй, Артём, ты меня слышишь? — голос пытался пробиться сквозь гул моря и пульсирующую боль в голове.