Огонь времен

По красному от палящего солнца песку ступал воин в изношенных латах. Голову ему прикрывал изломанный, заляпанный кровью шлем. Ноги волочили его в город, что виднелся на горизонте. В руках, разрывая песок, он тащил огромный меч. Оружие было затупленным, поблекший от грязи, такой клинок мог вызвать уважение одним своим размером. Кожа воина была бледна, но все еще сохранила красный оттенок. Из шлема торчали два обломанных рога, а в глазах не было не единой искры жизни.

Когда солнце начало касаться горизонта, нога воина ступила в просторы города. От ворот остались лишь жалкие обломки, свисающие с петель. В самом же городе начала разгораться паника, по улочкам тут и там проносились толпы существ, что не знали пощады. Аморфные, они лишь отдаленно напоминали некогда живых существ. В сторону ворот бежали выжившие, пытавшиеся спастись от чудовищ. Мышцы воина напряглись. Он взялся за свой искореженный меч второй рукой. В глазах бегущих блеснула надежда. Но тут же померкла. Клинок рассек бегущего впереди юношу напополам.

На груди воина весел кулон. Некогда он служил ему символом его веры, сейчас же безделушка что болтается без дела. Но хоть огонь жизни в теле воина и погас, его душа была не упокоена. Те терзания и муки что он испытывал на протяжении долгих лет, наблюдаю бесчестия и кровожадность вершившеюся его руками, не смогли сломить его дух. Но он был не в силах что-либо изменить. Своей волей он мог только на долю мгновения замедлить летящий в мужа в летах меч. Но, как и юношу, его ждала также участь.

Женщина, державшая девочку лет пяти, стояла, не смела сделать шага, ужас застыл в её глазах, а в отражении виднелась фигура, медленно приближающаяся к ней. Она лишь крепче прижала дитя к груди.

Когда меч был занесён над дрожащей женщиной, на мгновение он, дрогнув, застыл. В тот же час, грудь воина проткнул меч. За его спиной стояла девушка-рыцарь в светлых доспехах. Она крепко сжимала меч. Лицо воительницы прикрывал низкий капюшон. Её глаза были полны гнева, на груди весела похожая подвеска. Воин, изменяя траекторию взмаха, взревел, пытаясь разрубить деву. Та, быстро вытащив свой клинок из его груди, отпрыгнула на пару метров. Девушка, приземлившись на обе ноги, сразу встала в стойку полной боеготовности. Когда Воин развернулся к ней, приготовил меч для выпада, воительница заметила висевший на цепочке символ. Это сначала удивило, а потом наполнило её глаза печалью,

-Не стой столбом, беги! - крикнула она.

Женщина за спиной воина вздрогнула от крика. Опомнившись, она устремилась к воротам, в которых уже были видны друге спасавшиеся, коим удалось добраться до них. За аркой виднелись другие рыцари и даже маги, которые старались держать круг. Когда же женщина с ребёнком на руках, убежала достаточно далеко от этой суматохи, воительница бросила на них быстрый взгляд,

- Наш мир и правда погибает, если даже столь светлых личностей коснулась сила культа, - с печалью в голосе произнесла воительница.

В её руке начало разгораться белое пламя. Быстрым движением, будто смазывая лезвия меча, она провела огнем по кромке. Клинок, впитывая в себя благодатный огонь, начал белеть и испускать мерное сияние.

Быстрым рывком девушка сократила дистанцию и резким выпадом растворилась во вспышке света, извергнутого мечем.

…

Разламывая стену дома, воин вылетел на широкую площадь. Из раскуроченной дыры, хлестала вода. По мраморным обломкам было понятно, что раньше тут был красивый фонтан. Из пролома дома вышла рыцарь, свет, льющийся из меча, начал слабеть. За время сражения, от большого меча воина успел отломиться внушительный кусок метала. Теперь оружие стал больше походить на широкий кинжал. Это произошло, когда в одной из улочек воительнице удалось подгадать место, и, вовремя уйдя из-под удара, меч опустился на наковальню. Силы хватило чтобы расколоть кусок грубой стали надвое, но и по лезвию пошла большая трещина.

Воительница, сделав резкий взмах рукой, выпустила огненную каплю в небо, которая, поднявшись на приличную высоту, взорвалась снопом искр. По периметру площади появились фигуры, укрытые в белые балахоны. Они синхронно начали молитвенным напевом, формировать своей силой белые линии, бравшие начала у их ног. Когда одна из линий, сформировав заковыристый символ, прошла рядом с девушкой, она, с силой вонзила свой меч в неё.

Когда же общий орнамент пентаграммы был начертан, рыцарь впустила часть своей магической силы в меч, и он стал светиться ещё ярче. Пентаграмма, засветившись ярким светом, начала создавать по своей окружности мерные полосы света. Они пульсировали в пространстве. Вдруг они начали налипать на воина, обволакивая и окутывая его. Ему не удавалось высвободиться, как бы он не сопротивлялся и не пытался рвать эти световые жгуты. Когда кокон почти закрыл его голову он издал рев, сродни дикому зверю. Этот нечеловеческий крик заглушил полностью оплетший его свет. Пентаграмма рассеялась, на площади осталось лишь фигура, облепленная белым светом. Люди в балахонах скрылись в проулках,

-Мы упокоим твою душу, а тело разве и прахов. Мы помним и чтим наших предшественников, - с облегчением выдохнула воительница.

Прочитав молитву, она хотела дать сигнал своим людям. Как только её рука была занесена над головой, а в её ладони начала формироваться зелёная капля огня, из белого кокона начала сочится черная энергия.

Льющееся тьма становилась все гуще, прорехи все шире. В один из моментов, прорываясь через жгуты света, вырвалась рука. С дерганьем, она начала рвать кокон, освобождая закутанного.

Когда последняя полоса света, развеялась по ветру, рыцарь увидела сгорбившегося воина. Он смотрел в землю, по всему его телу проходила дрожь, а исходящая от него энергия заставила воительницу замереть от страха.

Простояв так пару секунд, воин резким движением поднял взор на девушку и, сделав тяжелый шаг, опять замер. Тело его затрясло, схватившись за голову, он издал нечеловеческий вопль. Воин изогнулся назад, запрокидывая голову к небу. Из-за это движения, искорёженный шлем слетел с головы, обнажая изувеченное, лицо. На бледной коже, по краям широкого лба, из ороговевших ореолов выходили черно-красные обрубки рогов. Глаза запеленала тьма и слепая ярость. Они метались, воин испытывал невероятную боль.

Извиваясь в конвульсиях, издавая вопли агонии, он простоял так еще некоторое время. Хоть страх и прошёл, воительница, отойдя на почтительное расстояние, пока наблюдала. Когда воина согнуло к земле, он успокоился, выпрямляясь и смотря на свои руки. Его глаза начала покидать красная дымка.

Быстрым движением подбирая обломок меча мужчина занес его над своей грудью,

- Спасибо, славная воительница! – сказал он, посмотрев на девушку. - Прости, что нет возможности отблагодарить тебя. Мои грехи слишком непростительны, и искупить их, я смогу только своей кровью.

После он поднял свой взор к небу, и направил свою силу и волю в обломок меча,

- О, Богиня Афина, что покровительствовала нашему ордену испокон времен, я, Ромал, что был взращён поборниками твоей воли, непростительно был сломлен тьмой. Мой клинок разил невинных и не жалел обездоленных, мои руки в крови детей и матерей. Мне нет прощения. Посему под твоим взором я отдаю свою душу на твой праведный суд.

Резким движением он вонзил клинок, острая часть которого начала наполнятся белым свечением, себе в сердце. И Мир во круг него погас.

Девушка, держа свой святой знак, подошла к нему. Он остался стоять, держась за рукоять вонзённого в грудь меча. Она освятила его знаком, прошептав молитву. А после, разворачиваясь, вслух произнесла свои мысли.

- Значит, Ромал до сих пор был жив. Про него ли мне рассказывала матушка...