Охота на демонов

— Мы — акудзины! Мы — Седьмой отдел! Мы стоим на страже порядка! Мы делаем так, чтобы людишки не узнали о нашем существовании, и караем тех, кто нарушает закон! Как мы их караем? Правильно: отправляем в Солянку, где на тысячи километров нет ни одной людишки, из которой наши собратья могут высасывать эмоции!

Олег Дмитриевич Константинов перевел дыхание и замер на сцене актового зала, пристально осмотрев своих подчинённых колючим взглядом серых глаз. Щетка седых усов над тонкой верхней губой подрагивала. Полсотни сотрудников Седьмого отдела, находящихся в помещении, знала, что это значит — начальник в ярости. То есть собрание обещает быть коротким, емким и громким.

— Мы — меньшинство, — продолжил Константинов чуть тише, но с более зловещими интонациями. — Но мы грозная сила. Вершина пищевой цепи. У нас есть сущность — второй желудок, которую мы наполняем эмоциями людей. Сущность дает нам небывалые возможности — телекинез, прыжки в пространстве, быстрая регенерация тканей, наши кости крепче, чем людские. Но если мы возьмем слишком много эмоций у человека, то выпьем его досуха. И он что сделает? Правильно: подохнет! Мы для людишек демоны! Главная задача Седьмого отдела — сохранение тайны нашего существования! Корпорация акудзин не просто так написала свод законов, по которому мы живем. Эти законы написаны нашей кровью! Потому что хоть мы и грозная сила, но, повторюсь, меньшинство. Воронов!

Сидящий в первом ряду Иван Иванович Воронов по кличке Ворон движением головы откинул со лба длинную челку и скривился в усмешке.

— Что ты лыбишься?! — взорвался Олег Дмитриевич. — Что ты лыбишься, демон недоделанный?! Воробей ощипанный! Смешно тебе?! А мне не смешно было, когда я перед Советом танцы с бубном выплясывал, твою шкуру спасая, между прочим!

— За это я вам премного благодарен! — Иван, не вставая со стула, картинно отвесил начальнику поклон.

— Да он издевается! — Константинов побагровел пуще прежнего и, глядя на подчиненных, указал на Ворона. Будто они могли подтвердить, что тот издевается. — Значит, так! Следователям и оперативникам запрещено ломать конечности преступникам, да еще и на глазах у их жертв! А потом еще и отпускать этих жертв, не поправив им память!

— Мы нашли жертву и поправили ей память, — сказал Калинин Кирилл Альбертович в возникшей внезапно тишине.

— Молодец, Ищейка! На тебя все надеются и бьют челом!

Кирилл нервно заерзал на стуле. Он давно не обращал внимания на характер начальства, но не любил всеобщего внимания.

— Демон, а ты чего спишь?!

Этот вопрос Константинов задал Марку Голицыну, который сидел между друзьями и клевал носом. Услышав, что к нему обращаются, он медленно поднял голову и посмотрел на начальника с видом акудзина, которому это собрание до лампочки.

— Считаю, что Ворон полномочий не превышал, — ровным голосом заговорил Марк, глядя Константинову в глаза. — На месте преступления он оказался случайно в свой выходной день, выпил лишнего…

— Это сколько надо было влить в себя, чтобы еле на ногах стоять, и сущность не справлялась с выводом этой дряни из организма?! — перебил Олег Дмитриевич.

— Неважно, — продолжал Марк как ни в чем не бывало. — Иван в свой законный выходной оказался на месте преступления в ночном клубе «Ибица» случайно и предотвратил убийство человека несовершеннолетним акудзином, который начал охотиться в одиночку. А поскольку счет шел на секунды, то действовал наверняка. Уже через неделю парень выйдет из Еленовки без гипса и намека на открытые переломы обоих рук.

— Да вы хоть знаете, кто его родня?! — снова взорвался Константинов.

— Бояре, — усмехнулся Ворон. — Демон, тоже боярин, но такой фигни не делал.

— Перед законом все равны, — отчеканил Калинин, пока начальник набирал воздуха в легкие для очередной гневной отповеди.

— Всех уволю, черти японские! Пошли вон отсюда, и чтобы больше никаких поломанных рук, ног и психики у акудзинских детишек я видел!

Сотрудников долго упрашивать не пришлось. Все тут же повскакивали с мест. Кто рысью бросился в коридор, кто испарился в воздухе прямо в зале, спеша по своим делам. Троица друзей вышла последней. Они отошли немного от двери и остановились.

— Ну и чего он завелся? Мне надо было позволить засранцу высосать девчонку досуха? Она уже начала терять сознание! — возмущенно спросил Иван, глядя на друзей по очереди.

— Надо было его скрутить сущностью, — сказал Кирилл, на что получил от Ивана усмешку.

— Эй, але! У нас с тобой сущности седьмой степени, а этот, как я уже сказал, из бояр — десятка. С ним бы только Демон справился, но Демон учит студентиков раскапывать кости древних бояр.

Марк посмотрел на часы и, улыбнувшись Ивану, сказал:

— Кстати, о студентиках. Я сегодня на замене, так что поеду.

— На машине? Совсем очеловечился? — фыркнул Иван.

— Я люблю водить, — не понял сарказма Голицын.

Иван на это только махнул рукой, а Кирилл серьезно посмотрел на Марка:

— Не хочешь вернуться в отдел на полную ставку?

— Меня пока устраивает текущее положение вещей. Отдел укомплектован хорошо, а бегать за пьяными малолетками удел Ворона. Как доведу свою группу, может и вернусь, но это не точно.

— Ты же только перваков взял, — скривился Иван.

— Ага, — подмигнул ему Марк и, кивнув Кириллу, двинулся к лестнице.

Друзья проводили его взглядами, и Иван повернулся к Калинину:

— Как отпуск?

— Было неплохо, пока меня из-за тебя не вызвали, — улыбнулся Кирилл. — Пошли ко мне в кабинет, я даже кофе выпить не успел.

Не сговариваясь, они потянулись к сущностям. Их глаза тут же загорелись красным демоническим огнём. Мир стал серым, монохромным, пространство коридора начало искажаться, меняя форму и размеры, и уже через мгновения они оказались в кабинете Кирилла на третьем этаже, где обитали все следователи Седьмого отдела.

— Что-то он после Машки какой-то пришибленный, — заметил Иван, усаживаясь на небольшой кожаный диванчик у окна.

Кирилл поставил первую кружку в кофемашину и обернулся.

— Это было полтора года назад. Ты о ней вспомнил, потому что с Лизой проблемы?

— С чего ты взял, что с Лизой проблемы? — насторожился Иван.

— Пять бутылок абсента в пятницу вечером и две студентки из Бенина, которые искали тебя по всему клубу… действительно, с чего я так решил? — Кирилл улыбнулся и протянул Ворону кружку с ароматной арабикой.

— Не понимаю я этих баб, хоть убейся! — внезапно выпалил Иван.

— У меня опыт в этом небольшой. Думаю, Марк может что-то подсказать, ведь он был в подобной ситуации.

— Угу, только он с Мари разошелся, а я бы не хотел расходиться с Лизой.

— Поэтому проводил вечер в обществе студенток?

— Ой, оставь свои морали для своих детишек. Как они, кстати?

— Как обычно. У Каролины каникулы, у Коли истерики.

— Когда она в школу-то пойдет? — спросил Иван, но видно было, что чисто из вежливости.

— В сентябре, — усмехнувшись ответил Кирилл и сел в кресло напротив.

— Надо же… уже в первый класс. Как быстро растут чужие дети!

— Да уж, очень быстро… Она пойдет в третий.

Иван смущенно кашлянул и сделал глоток кофе.

— Ленка как?

— Читает книгу о кризисе трех лет.

— Сочувствую. А знаешь, ты прав. Поговорю с Демоном. Может, тоже стоит расстаться с Лизой. Он вроде после Машки даже особо не бухал.

В этот момент у Ворона зазвонил телефон и он, взглянув на экран, продемонстрировал его Кириллу. На экране светилось «Демон».

— Легок на помине, — усмехнулся Иван, принял вызов и включил громкую связь. — Ты соскучился?

— Я в аварию попал и, кажется, у меня голова пробита, — сдавленным голосом объявил Марк.

— В смысле? Почему не переместился из машины?

— Не смог, потом. Я прямо на выезде из базы, здесь люди.

Друзья тут же бросились вон из кабинета. Спустились по лестнице бегом и бегом же преодолели внутренний двор Седьмого отдела. Отдел располагался в промзоне на территории производственной базы и для людей именовался частным охранным предприятием. Имел собственное КПП с охраной, состоящей из акудзин.

Большинство сотрудников обычно перемещались в отдел мгновенно благодаря сущностям, но иногда акудзины приезжали на собственных машинах, поэтому сначала должны были проехать КПП базы, а затем пройти проверку у своих.

Петляя по базе и мчась мимо высоких заборов, уворачиваясь от грузовиков и погрузчиков, друзья прибежали на первое КПП и увидели ужасающую картину. БМВ Марка превратился в груду металлолома от лобового столкновения с КАМАЗом. Вокруг собралась толпа зевак. Дежурный охранник стоял рядом со шлагбаумом и разговаривал по телефону. Услышав, что переговаривается он со скорой, Иван подскочил и, вырвав телефон из рук опешившего мужчины, нажал отбой.

— Не стоит, он крепкий малый, — Иван хлопнул мужчину по плечу и поспешил к сидящему на бордюре Марку, возле которого уже суетился Кирилл.

— Что случилось? — спросил Ворон.

Марк держался за голову и между пальцев его сочилась кровь. Он поднял голову и сфокусировал взгляд на друге.

— Я выехал на свою полосу. Этот был далеко, а я притормозил, пропуская пешехода. Только тронулся, а этот выехал на встречку и прямо в меня.

— А этот где?

— А нет его, — Марк пожал плечами и задумался над собственными словами.

— Сдох что ли? — шепотом спросил Иван.

— В машине не было водителя, — сказал Марк, и друзья переглянулись.

— Значит так, — отойдя от замешательства заговорил Кирилл. — Доставь Марка в Еленовку, а я тут разберусь.

Они подняли Марка на ноги и подвели к домику охраны.

— Уважаемый, сортиром воспользуемся? — обратился Ворон к охраннику, наблюдавшему за ними.

— Может, все-таки скорую? — предложил мужчина, глядя на Марка с жалостью.

— Не надо скорую, там царапина, — весело отозвался Иван и, не дожидаясь разрешения, завел Марка в помещение.

Едва дверь за ними закрылась, как Иван потянулся к сущности и перенес их в больницу для акудзин имени Елены Крыловой, именуемой в народе Еленовкой.

По старой привычке друзья всегда перемещались не на сестринский пост, а в кабинет главного врача Жанны Игоревны Прохоровой. Ей на вид можно было дать не больше тридцати пяти, хотя уже давно перевалило за пятьдесят. Все благодаря сущности, которая делала акудзин долгожителями. Эффектная блондинка управляла больницей твердой рукой, и даже Константинов не смел ей перечить.

Акудзины-медики благодаря редкой мутации видели болезни и внутренние травмы и людей, и акудзин, но ускорять регенерацию тканей могли только у первых. Поэтому больница была разделена на два крыла. Акудзины, редко попадавшие сюда, могли питаться эмоциями людей. Боль и страх всегда были более доступны для питания. Акудзины брали и положительные эмоции, столь редкие в большом городе, но проще всего было забирать негатив. Никто ведь не виноват, что стоит сущности окрасить глаза носителя в кроваво-красный цвет, как люди начинали трястись от ужаса.

— Стучаться не учили? — строго спросила Прохорова, не отрывая взгляд от бумаг, с которыми работала.

— Жанна Игоревна, вы сначала Маркушу нам подлечите, а потом претензии высказывайте. Я готов их слушать днями и ночами, если вы сделаете так, что у Марка мозги не вытекут, — елейно проговорил Иван.

Прохорова подняла на них взгляд и, увидев кровь на лице и костюме Марка, тут же подбежала к нему.

Не говоря ни слова, она потащила Марка в пространство, и через мгновение он сам не понял, как оказался на кровати в палате. Прохорова снова исчезла и через пару минут появилась в обществе коллег и медсестер.

Марк даже не понимал, что с ним делают, кроме того, что его избавили от одежды самым кощунственным образом — при помощи ножниц. В голове был туман, хотелось спать, потом голову сдавила тугая повязка, а руку на сгибе локтя что-то кольнуло. Это что-то, видно, благотворно подействовало на него, и к тому моменту, когда в палате остался только он и Прохорова, мысли прояснились и даже перестало давить в груди.

— У тебя небольшое сотрясение, которое, вероятно, уже убрала сущность, трещина в черепе, перелом трех ребер и ноги.

— Ноги? — не понял Марк.

— Да, трещина большеберцовой кости, — Жанна Игоревна подвинула к кровати стул и присела, с интересом посмотрев на Марка. — Как так случилось?

— Авария.

— Редко сюда попадают акудзины после аварии. Ты мог переместиться, если понимал, что столкновения не избежать, — Прохорова сощурилась, ожидая ответа.

— КАМАЗ очень резко решил выехать на встречку, я не ожидал…

— Лобовуха с КАМАЗом? — вскинула брови Жанна. — Хорошо, что у нас кости крепче, чем у людей.

— Ага, и машина у меня хорошая… была.

Жанна положила руки на колени и, сцепив пальцы в замок, уставилась на них. В этот момент Марку показалось, что от главной стервы акудзинского общества не осталось и следа. Перед ним сидела растерянная маленькая девочка. Захотелось ее обнять и утешить. Как когда-то давно, когда они были близки, но сейчас прошлая жизнь казалась размытым приятным воспоминанием, сладким и терпким, но с капелькой горечи.

— Жан, ты чего? — спросил Марк. Кажется, он уже несколько лет не называл ее просто по имени — старался держать официальный тон.

— Ты давно говорил с Машей? — неожиданно спросила она.

— Почему ты спросила? — опешил Марк, но она промолчала, поэтому пришлось отвечать. — Не говорили с тех пор как вручил ей диплом, и она отправилась в новую жизнь. Знаю, что переехала в Новосибирск, устроилась там, замуж собирается… Это мне Лиза рассказывала.

— А Лизу давно видел?

— Жан, что происходит? Давно. Я весь в работе. Мне дипломники мозг выносят. Илька на ушах стоит в связи с реформами образования.

— Мне кажется, я нарушила закон, — ответила Жанна и, посмотрев на Марка, горько усмехнулась.

— Тебя арестовать что ли? — не понял Марк.

Ему не нравилось тянуть информацию, но с Жанной приходилось терпеть, иначе закроется, и он от нее ничего не добьется.

— Может потом поговорим? Тебе надо бы отдыхать…

— Ну уж нет! — Марк схватил Жанну, собиравшуюся встать, за руку. — Ну-ка договаривай. Почему ты резко вспомнила о той, кого я уже полтора года не видел?

Жанна аккуратно освободила руку, но осталась сидеть на стуле.

— Ты ведь расстался с Машей, потому что она не смогла принять сущность, — Жанна не спрашивала — она констатировала. — Когда мы обнаружили, что отвар из кофуку, может забирать сущность у акудзин, мы не могли представить, что будет с человеком, который эту сущность или ее часть примет в себя. Люди не такие как мы. Сущность могла убить Марию, или исказить саму ее природу. Но с ней до сих пор все хорошо. А ведь прошло уже три года.

— Мари справилась и стала акудзином со всеми нашими способностями, — подтвердил Марк, по-прежнему не понимая, к чему клонит Жанна.

Вспомнилось дело почти трехлетней давности, когда акудзин, эмоциями которых не могут питаться собратья, вдруг начали убивать, словно людей, высасывая досуха. Акудзины всегда должны были контролировать процесс. Если возьмешь больше, чем надо, то сущность затронет процессы в организме человека и убьет его. Тела после этого выглядели странно для людской криминалистики — серая, потрескавшаяся словно бетон кожа, красные бельма вместо глаз.

— Она держалась и училась быть акудзином, потому что была влюблена в тебя, — тихо произнесла Жанна. — Но ее природе противоречило то, что мы должны питать сущность, чтобы дольше жить, регенерировать, перемещаться. Если сущность не питать, то мы будем сродни обычным людям. Для родившегося акудзином — это пытка. Для Марии все стало наоборот, поэтому она перестала питать сущность, но она до сих пор была с ней, и она, Марк, невероятно сильная. Вы вдвоем были самыми сильными акудзинами в мире.

— Были? — нахмурился он, но Жанна промолчала. — Мне казалось, что мы об этом не распространяемся? Особенно о том, что нашим сущностям можно смело давать одиннадцатую степень, хотя у всех предел — это десять.

— Нет, но я, как медик, начала изучать этот феномен, и мне стало интересно, можно ли убрать из Марии сущность полностью без вреда для ее здоровья. Она ведь как бы не акудзин, не рождена им…

— Ты ее убила? — охрипшим голосом спросил Марк.

— Ты конченый, Голицын? — строго посмотрела на него Жанна.

— Да вроде нет… И что дальше? К какому выводу пришли твои ученые мозги?

— Что риск слишком велик, чтобы пробовать, но можно удалить сущность почти полностью, сделав Марию тем, кого мы называем потенциальным акудзином.

— То есть тем, у кого и медики сущность толком не различают? Тем, у кого степень меньше единицы?

Марк даже приподнялся. Ему этот разговор очень не нравился. Нет, к Маше он уже остыл и переболел после их расставания, и даже пару раз вляпался в новые отношения, а уж сколько он выслушал от своей матери… Марк зажмурился, отгоняя воспоминания о Софье Эдуардовне. Вот о ком думать сейчас не хотелось, так это о ней.

— Именно, но процесс должен быть таким: медик-акудзин забирает сущность себе, потому что видит ее и может сам контролировать процесс, а потом передает ее человеку, выпившему отвар кофуку. Конечно, это рискованно, потому что человек может не остановиться, когда ему скажешь, но ведь есть люди… хорошие… которым официально разрешено не стирать память о встрече с акудзинами…

— Человеку? Почему именно человеку? Силу сущности можно передать и акудзину… Жанна… — протянул Марк, взяв ее руку в свою. — Что ты сделала?