Окна

Среда, 29 Января

Вступление

Итак, я поддалась повальному увлечению сетевыми дневниками, пополнила стройные ряды блогеров, и вот моя первая запись. Попробую хотя бы сама себе объяснить, зачем это нужно. Это не желание вывалить на всеобщее обозрение свою личную жизнь и свою подноготную. Скорее, попытка разобраться в себе и в том, что меня окружает, в тех странных событиях, которые недавно стали со мной происходить.

Как я поняла, просмотрев несколько блогов на этом портале, здесь к твоим излияниям читатели иногда оставляют комментарии. Может, кто-нибудь таким образом поможет мне объективно оценить все, что со мной творится, или даст совет.

Я пыталась вести обычный дневник, но это не совсем то, что мне нужно. Бумага стерпит все, но она ничего не сможет подсказать. Я могу беспредельно подробно все описывать и часами анализировать свои записи, но, боюсь, мне не справиться одной. И вот поэтому я пришла сюда. С надеждой и верой.

Четверг, 30 Января

Утром

Вот я снова здесь. Не знаю, как часто получится у меня заходить в блог, но дело даже не в этом. Мне очень хочется все подробно описать, но просто не поднимаются руки. Может быть, я слишком суеверная и боюсь, что изложенное на виртуальной бумаге мне уже не стереть ни из памяти, ни из жизни. А еще я просто не знаю, с чего лучше начать. Нужно ли описывать только настоящие события или заодно рассказать, что им предшествовало? Упоминать ли тех, с кем свела меня судьба в столь необычное время?

И стоит ли вообще вести этот дневник, не проще ли пустить все на самотек и предоставить провидению самому вершить начатое? Возможно, вчера я сгоряча завела блог, до конца не осознавая, смогу ли перевести все в буквы. Но я не привыкла сдаваться на полпути и попробую осуществить задуманное. Сейчас мне необходимо на время прерваться. За это время я обдумаю свои же вопросы и снова «возьмусь за перо».

Позже

Итак, пора приниматься за дело. Я решила, что по ходу повествования иногда буду возвращаться к пережитым событиям и описывать людей, с которыми свела меня жизнь. Реальных имен не будет, я заменю их на вымышленные.

Есть ли смысл выкладывать сюда всю подноготную? А если вкратце, то меня зовут Скво. Я смуглая и темноволосая. Мне нравится путешествовать дикарем, я люблю походы, палатки на берегу моря, пищу, приготовленную на костре. Люблю ходить босиком и одеваться в стиле кэжуал или бохо. Длинные пышные юбки, натуральные ткани, бахрома и деревянные браслеты – везде, где можно.

Уже полгода я живу одна: с тех пор, как мы расстались с Артом. Мне было очень тяжело, но я справилась и сейчас почти ожила. У меня есть подруги, друзья и просто знакомые, но если я и стану о них рассказывать, то позже. И об Арте тоже.

Мне почему-то сложно сосредоточиться, отвлекает каждый посторонний звук. Шаг вперед, два назад. Возможно, это даже читать будет неинтересно, но по-другому у меня не получается. Я решила, что буду писать каждый раз, как только найдутся силы и вдохновение. Сейчас их опять нет.

Пятница, 31 Января

Днем

Странные события начались приблизительно в то время, когда я впервые обратила внимание на этот дом. За несколько лет работы поблизости он вызвал интерес только теперь. На это унылое желтое здание выходят окна дальней курилки на втором этаже, рядом с соседней организацией – мы там прячемся от руководства. Сколько раз я стояла там с сигаретой, одна или с подругами, смотрела в окно и не замечала его. И вот не так давно я курила в одиночестве, и глаза мои блуждали по неприветливым стенам. Это старый девятиэтажный дом, без балконов, с одинаковыми узкими окошками. По бокам он зажат вплотную двумя кирпичными новостройками, наверное, из экономии площади. Он ниже их и выглядит, как уродливый карлик рядом со стройными молодцами. Фасад неприятного грязно-желтого цвета, давно не реставрированный, со ржавыми потеками возле подоконников и мутными разводами под крышей. На тусклых окнах – серые двустворчатые рамы с маленькими форточками, затянутыми грязной сеткой.

Даже не представляю, сколько лет может быть этому дому, но выглядит он старым, убогим и неуютным. Мне бы не хотелось в таком поселиться, и не важно, насколько удобный он внутри. Когда я наконец заметила его, у меня в груди появилось тяжелое, щемящее чувство, и камень лег на сердце. Я забыла, что в пальцах дымится сигарета, облокотилась на широкий подоконник и вперила взгляд в чужие стены и бельма окон. Пепел падал на белый пластик. Мне почему-то захотелось узнать, как живется людям в этом доме, кто там вообще обитает и что с ними происходит. Дом выглядел отталкивающе и одновременно манил меня. Я не помню, сколько так простояла. За спиной раздались голоса: в курилку входили другие люди. Я механически затушила почти дотлевшую сигарету и ушла.

С тех пор я чаще стала подниматься на второй этаж, чтобы покурить. Если обычно я заходила туда только по пути с обеда, то теперь это стало моим постоянным местом. Я выжидала, когда останусь одна, облокачивалась на подоконник и наблюдала за домом, вернее, за своими ощущениями. Дом казался нежилым. Не похоже было, что там были обитатели: я никогда не видела лиц, выглядывающих из окон, никто не вытряхивал пыльные тряпки, мамы не звали детей, гуляющих во дворе, на подоконниках под лучами солнца не грелись кошки. Да и само солнце редко заглядывало в гости.

Но все же дом жил. Иногда некоторые окна оказывались открытыми, а шторы в них то задернутыми, то наоборот. Странно, что это никогда не происходило на моих глазах. Я не знаю, почему я подолгу стояла там. Может быть, мне хотелось наконец узреть хоть какую-то частичку жизни в этом безжизненном здании. Я все чаще стала задумываться о том, чтобы как-нибудь сходить к этому дому и рассмотреть его поближе.

Вечером

Захотелось немного рассказать о месте, где я живу. Я очень люблю свою скромную однокомнатную квартирку. Здесь я всегда могу расслабиться, отдохнуть, забыть о проблемах. Я сама заполнила ее уютными мелочами, которые помогают мне найти успокоение. Это изящная аромалампа в виде фигурки котика, в которую я наливаю свои любимые масла иланг-иланг, сандал и бергамот. Несколько подставок для благовоний и разные ароматические палочки. Бамбуковые подвески, издающие легкий звон при любом движении воздуха, и символические фигурки. Приятнее всего мне проводить время в комнате. Она небольшая и очень уютная. Дверь находится посредине стены, оклеенной джутовыми обоями. В углу справа от входа стоит треугольный письменный стол с неизменным стареньким ноутбуком, который давно работает только от сети, а в левый угол встроен деревянный шкаф. На самом деле, это даже не шкаф, а просто висящие на стене полки-уголки, прикрытые створками. В левом дальнем углу – диван, застеленный клетчатым пледом с бахромой. Он жесткий: я не люблю спать на мягком. Когда-то мы спали на нем вместе с Артом, а теперь я его не раскладываю. У дивана стоит торшер с цветочным абажуром, а в правом дальнем углу – кресло-качалка, моя давнишняя мечта, которую я недавно обнаружила на какой-то барахолке. Мне нравится сидеть в этом кресле, укутавшись в плед, и читать. Еще с кресла можно смотреть телевизор, который я поставила на одну из угловых полок, есть только маленькое неудобство: для этого створки приходится открывать нараспашку. В правой стене – широкое окно, большую часть времени задернутое бежевыми клетчатыми занавесками, отчего в комнате царит полумрак, заполняемый теплым светом торшера, а на полу – мохнатый коричневый ковер, в длинном ворсе которого приятно утопают босые ноги. Здесь всегда царит едва заметный аромат благовоний, и все беды и невзгоды я оставляю за дверью своей квартиры.

Воскресенье, 02 Февраля

Днем

Опять тот же странный сон. Словно выхожу я в солнечный день из подъезда, а с козырька свисают длинные голубые сосульки, и снизу с крыльца навстречу им поднимаются такие же ледяные наросты, похожие на сталагмиты. Такое ощущение, словно вылезаешь на свет божий из чьей-то гигантской зубастой пасти. Что происходит сразу после этого, я не помню, но затем я возвращаюсь обратно и хочу войти в подъезд, а ледяные сверкающие зубы стали длиннее и почти сомкнулись. Весь дом ослепительно белый от покрывающего его льда. Прямо ледяной дворец, очень красивый. На самом деле мой дом довольно неказист, но под этой переливающейся на солнце глазурью он преобразился так, что можно залюбоваться. Только как войти в подъезд, если путь мне преграждает сверкающий ледяной оскал?

Я стою в раздумьях перед покрытым инеем подъездом и начинаю замерзать. Мне во что бы то ни стало надо попасть домой, скорее вернуться туда, иначе может случиться что-то непоправимое. Но толстые ледяные зубы меня не пускают. В маленькие щербины между ними я вижу вход: он тоже покрыт льдом, и убегающая вверх лестница белеет и искрится от слабо проникающего в подъезд света.

Вдруг солнце резко скрывается за черными тучами, и вокруг мгновенно сгущаются неприятные и даже жуткие сумерки. Ледяная пасть больше не блестит, она угрожающе темнеет. Дом перестает быть похожим на дворец. Теперь он напоминает громадное чудовище, бесформенной горой высящееся надо мной. Мне нужно домой! Я судорожно оглядываюсь по сторонам, блуждаю глазами по земле, покрытой толстым слоем снега. Хватаю первую попавшуюся в руки палку и начинаю изо всех сил колотить по ледяным клыкам. Огромные сталактиты звенят и плачут, во все стороны разлетаются осколки. Наконец одна из сосулек откалывается и падает вниз, и из разлома хлещет густая красная кровь. Мне очень страшно, страшно до безумия, но я знаю, что еще хуже будет, если остаться снаружи, и я продолжаю разбивать лед. Он окрашивается кровью, и кровью же окрашиваются мои руки, алая густая жидкость брызжет в лицо. Скоро места становится достаточно, чтобы пройти, и я устремляюсь в проем. Сосульки задевают меня острыми краями, рвут на мне одежду, режут до крови, до боли, но я преодолеваю препятствие и бросаюсь в дом. Начинаю подниматься по белым скользким ступеням, но они вдруг содрогаются под ногами, словно начинается землетрясение. Стены ходят ходуном, и лестница сбрасывает меня вниз, а сверху с неимоверной скоростью движется снежная лавина. Снег почти сразу настигает меня, накрывает с головой, забивает нос и рот, я не могу дышать… И просыпаюсь.

Постель вся скомкана, подушка на полу. Почему мне приснился этот сон? Что он означает? Нечто подобное снилось и раньше, еще до того, как я стала вести дневник. Мне скоро станет страшно засыпать.

Среда, 05 Февраля

Вечером

Однажды в обеденный перерыв я наконец решилась сходить к дому и посмотреть, как же он выглядит вблизи. Я подозревала, что первый этаж может быть занят магазинами или офисами, что обычно для зданий, расположенных в центре города, да еще и на оживленной улице.

Вблизи дом оказался еще более неприветливым и угрюмым. Он нависал надо мной желтой каменной глыбой и подслеповато смотрел сверху узкими окошками. Как я и предполагала, на первом этаже здания со стороны, выходящей на широкий проспект, располагались какие-то организации и магазины. Со стороны, видной из курилки, находились два подъезда для жильцов и двор. Из окна этот двор открывался мне не полностью, его загораживало какое-то двухэтажное здание, и теперь я решила осмотреть его. Тут тоже не было заметно признаков жизни. Возле дома никого не было. За пятнадцать минут, что я прогуливалась от подъезда к подъезду, ни одна живая душа так и не появилась на дороге, не вышла из дома. Мне стало жалко, что наступившее недавно потепление растопило почти весь снег и я не могла увидеть, есть ли во дворе человеческие следы или там действительно никто не ходит. Правда, был разгар рабочего дня, и, возможно, в это время местные жители находились на работах или учебах, а к вечеру сюда нахлынет целый поток возвращающихся домой людей.

Решив для себя прийти сюда как-нибудь еще раз, только после работы, я отправилась осматривать дом с противоположной стороны. Первая дверь была железная, запертая и без вывески. Я проследовала мимо. Дальше находилась застекленная витрина магазина одежды. За стеклом в непринужденных позах стояли манекены в модных костюмах и платьях. Проходя мимо, я поежилась под взглядом их неживых глаз – с детства неприязненно отношусь к манекенам – и остановилась перед прозрачной дверью, но в магазине оказался перерыв, и я отправилась вдоль дома. За входом в бутик следовала вторая такая же неприятная витрина, а за ней – еще один магазинчик, к моей великой радости, с эзотерической продукцией. Он оказался открытым, и я, разумеется, туда зашла.

Домой я вернулась с новой подставкой для благовоний и с деревянной фигуркой, изображающей кошку с котенком, обвивающих друг друга хвостами. На будущее присмотрела набор для суши, в подарок подруге на день рождения.

Четверг, 13 Февраля

Утром

Не записала сразу, теперь воспоминания слегка затерлись, но, думаю, стоит рассказать. В прошлый раз по дороге домой меня не покидало ощущение тревоги. Кажется, оно появилось, когда я шла обратно мимо витрины с манекенами, и нарастало по приближению к дому. Я надеялась, что в моем любимом пристанище я приду в себя и успокоюсь, но тревожное чувство только усилилось. Окоченели пальцы рук, и я почувствовала озноб. Сердце забилось как бешеное, заныл левый висок, и появилась легкая тошнота. Не понимая, в чем тут дело, я накапала себе пустырника и зажгла сандаловое масло в лампе. По комнате быстро распространился его аромат, но сейчас он не успокоил меня, как обычно, а наоборот, взбудоражил. Закутавшись в клетчатый плед, я свернулась клубочком на диване и взяла книгу, которую перечитывала уже не в первый раз. Знакомые слова читались по-новому, и скоро я заметила, что взгляд несколько раз пробегает по каждой строчке, прежде чем смысл прочитанного наконец проникает в мое сознание.

Спать не хотелось. Точнее, приближение сна меня пугало: я ожидала, что опять приснится что-то очень неприятное. Тогда я отложила книгу и стала размышлять, что могло вызвать мою тревогу. Сначала кроме манекенов мне больше ничего не вспоминалось. Затем мысли вернулись еще немного назад, к эзотерическому магазину. Уставившись в одну точку, я представляла себе, как хожу там и прицениваюсь. Глаза я при этом не закрывала: почему-то с открытыми глазами мне легче вообразить какую-то картинку.

Женщина. Да, женщина из лавочки. Не та, что продавала мне товар. Их там было две. Вторая, которая смотрела на меня из-за ширмы. Мне показался очень странным ее взгляд. За прилавком стояла девушка несколько неопрятного вида. Ее запястья украшали плетеные браслеты из бисера, кожи и каких-то шнурков со множеством узлов, волосы у висков были заплетены в две тонюсенькие косички. На лице – ни следа косметики, в мочках ушей – по несколько сережек. Доброжелательная, приветливая, и глаза чайного цвета смотрели очень тепло. А женщина – черноволосая, глаза как угольки. Еще молодая, на вид едва за тридцать, а на лице печать, что пережито очень много. Складка у губ, и взгляд тяжелый, изучающий. Одета она была в черное пончо, сидела, ссутулившись, и все смотрела, смотрела своими черными глазищами. Я так обрадовалась, найдя поблизости этот магазинчик, что сначала не отметила увиденное как нечто важное, а теперь догадалась: эта женщина и есть причина моих тревог. Но что в ней меня так напугало, я понять не могла. А противные манекены – это уже как дополнение, резонанс в мыслях. Я решила в ближайшее время сходить туда еще раз.

Позже

Что-то мысли мои перепрыгивают с одного на другое, никак не могу решить, что описывать в первую очередь. Начинаю рассказывать об одном, потом совершенно о другом, теряется хронологический порядок. Может, писать как получится, а потом все собрать воедино?

В магазинчик я отправилась на следующий же день. У меня не было денег на подарок подруге, но я шла туда, чтобы еще раз увидеть черноглазую женщину и попробовать разобраться, что же в ней меня так заинтриговало и встревожило. Чуть ли не треть рабочего времени я, бессовестная, провела в курилке на втором этаже, наблюдая за заинтересовавшим меня домом. Никаких изменений и никаких признаков жизни. Едва дождавшись окончания рабочего дня, я выскочила из офиса и минут через семь была уже у входа в эзотерическую лавочку. Если до этого я просто волновалась, то теперь меня буквально колотила нервная дрожь. Ледяными кончиками пальцев я поправила волосы и, набрав побольше воздуха в легкие, шагнула в магазин. Взгляд сразу устремился за ширму, где накануне сидела женщина. В этот раз место пустовало. Я встала посреди лавочки, не зная, что предпринять. По всей видимости, надо было сделать вид, что меня что-то интересует, побродить немного по магазину и уйти.

– Себе присматриваете что-то или в подарок? – услышала я вдруг тихий и низкий женский голос, глухой, словно доносился из подземелья. Я вздрогнула и обернулась на звук. На месте вчерашней продавщицы стояла та женщина, ради которой я и пришла. От неожиданности все слова выветрились из головы, и я просто молча смотрела на нее, силилась что-то выговорить и не могла. Почему эта женщина вызывает у меня такие эмоции? Вчера такого еще не было, но вечерние размышления дали свои плоды, сны были один другого жутче, и к утру я о черноглазой думала чуть ли не с ужасом.

– Ведь вы что-то хотели? – повторила женщина. – Вы не просто так пришли сюда.

Мне наконец удалось взять себя в руки. Я пожала плечами.

– Почему же? Зашла просто поглядеть, что здесь есть интересного. Мне нравятся такие магазины.

– Вы вчера здесь были и видели, что есть интересного, – усмехнулась женщина. – Даже, кажется, что-то купили. Сегодня вы пришли не за этим. Так за чем?

Я не знала, что ответить. Пробормотала что-то про подарок для подруги, мол, приценяюсь. Женщина снова усмехнулась, вперила в меня свои угольные глаза.

– Вы же пришли ко мне. Вы хотели увидеть меня.

Так как это была правда, я еще сильнее смутилась и молча ждала. Женщина прошла к выходу, заперла дверь и повесила табличку «Закрыто». Затем обернулась и, поманив меня рукой, удалилась за ширму. Я в недоумении последовала за ней.

Вечером

Может, здесь уже пора описать одну из странностей, которые стали появляться после того, как я стала наблюдать за желтым домом. Впрочем, не исключаю, что это было и раньше, но я не замечала. На моих ладонях каждый день стало меняться расположение линий. Я ложилась спать с одними, а просыпалась с новыми. Обычно я редко рассматриваю ладони, ну, наверное, как и все. Однажды пыталась по ним определить судьбу и предназначение, сверяясь с какой-то сомнительной схемой, найденной в интернете, но ничего не сошлось. Я сравнила свои линии с подругами и сделала вывод, что они у меня какие-то нестандартные. Наверное, все, что должно быть на ладони, есть, но существует в странных хитросплетениях. Мне даже кажется, что я видела лишние, потому что нигде больше не нашла похожих.

Забивать голову этой ерундой я не стала и гадать по своей руке больше не пыталась. Ну, линии и линии. Лишь после того, как я заинтересовалась домом, они снова привлекли мое внимание. Что-то в них было не то. Что-то незнакомое, не мое. Я сидела дома на диване, в комнате, где витал дым благовоний и играла по радио какая-то старая итальянская музыка, и с изумлением пялилась на свои ладони, испещренные новыми линиями. Все черточки были не то чтобы чужими или нестандартными. Они даже не напоминали линии на ладонях!

Успокоив себя тем, что просто сильно хочу спать и утомленные глаза все воспринимают искаженно, я поскорее отправилась в постель. Но с утра первым делом поднесла к глазам ладони и чуть не потеряла дар речи. Они изменились. Они стали совершенно другими и тоже абсолютно ни на что не похожими.

С тех пор у меня вошло в привычку каждое утро, проснувшись, смотреть на свои руки. Постепенно я перестала удивляться и приняла это как факт. Пусть невероятный, но факт. Я читала, что в течение жизни линии на ладонях могут стать другими, потому что кто-то или что-то вдруг меняет нашу судьбу, но не каждый же день.

Четверг, 20 Февраля

Днем

Опять всю неделю не притрагивалась к блогу, так и не дописав ту историю. Исправляюсь!

За ширмой располагалось небольшое подсобное помещение. В дальнем уголке стояли два стула и стол с микроволновкой, там продавцам можно было попить чай-кофе и перекусить, а остальное пространство было отведено под склад товаров. В воздухе витал густой аромат благовоний и травяного чая, под потолком позвякивали, колыхаясь, ловушки для снов. Прямо напротив ширмы находилась запертая дверь, почти целиком занавешенная прямоугольником из грубой мешковины, расшитым непонятными знаками – красными и зелеными.

Черноглазая пригласила меня сесть. Мы расположились в углу, и она насыпала в маленький чайничек чай из расписной металлической коробочки. Запахло фруктами и еще чем-то незнакомым и необычайно приятным.

– Что же привело вас ко мне? – поинтересовалась женщина через некоторое время, разливая по крошечным чашкам горячий ароматный напиток.

– А откуда вы узнали, что я пришла именно к вам? – все еще в недоумении ответила я вопросом на вопрос.

– Я вижу интерес в ваших глазах, и этот интерес относится ко мне. – Она улыбнулась. – Как вас зовут?

Я представилась.

– А меня Магда, – ответила женщина, задумчиво водя ложечкой в чае. – Сахар, если хотите, возьмите здесь.

Несладкие напитки мне всегда кажутся безвкусными травяными настоями, поэтому я бросила кубик рафинада в чай и стала помешивать. Мне хотелось задать Магде очень много вопросов: про дом, про линии на ладонях, про все, что интересовало меня в жизни. Почему-то казалось, что если кто и сможет на них ответить, так это загадочная черноглазая женщина. Может быть, это было заблуждением. И действительно, с чего я вдруг так решила? Но я чувствовала какое-то необычайное доверие к ней. И сама обстановка ее магазинчика действовала на меня умиротворяющее, несмотря на то, что еще недавно я так заволновалась под взглядом Магды.

– Да спрашивайте, не стесняйтесь! – усмехнулась вдруг Магда, словно прочитав мои мысли.

– О чем? – Я в упор взглянула на нее и встретилась с пристальным взором черных глаз. Магда спокойно и очень внимательно смотрела мне в лицо, и казалось, что она видит меня насквозь, со всеми моими страхами, вопросами и желаниями.

– Ну, хотя бы о линиях на ладонях.

Я вздрогнула. Мне вдруг стало страшно. Не оттого, что она так точно считала то, что вертелось в меня на языке. Но я вдруг осознала, что Магда действительно может объяснить, что творится со мной, а мне сейчас, оказывается, не хотелось этого знать. Я пока не была готова. Я замялась в ответ.

– Да нет, линии я воспринимаю как данность, изменяющуюся данность, – пробормотала я. – А на самом деле меня почему-то заинтриговал дом, в котором расположен ваш магазин. Он кажется мне необычным. Такое ощущение, что в нем нет жизни. И еще меня взволновал страшный магазин с манекенами. Может, это только я так реагирую на него?

– Что ж, это именно ты так реагируешь. – Магда вдруг перешла на ты. – Ты все видишь иначе, не так, как другие. Странные знаки на ладонях сейчас различаешь только ты. Отсутствие жизни в доме тоже очевидно лишь для тебя, и манекены пугают тебя одну.

– Я сумасшедшая?! – прошептала я. – Со мной не все в порядке?

– Да нет, ты не сумасшедшая. И с тобой все в порядке, только в порядке, непривычном для многих людей. Я вижу и чувствую то же, что и ты, хотя воспринимаю немного иначе.

Магда подлила нам еще чаю. Я во все глаза смотрела на нее, ожидая продолжения, хотя с каждым ее словом мне казалось, что я еще сильнее запутываюсь.

– Дом бездушен. Жизнь в нем есть, но нет душ. Я тебе попозже обо всем расскажу, может быть, потом станет понятнее. Я просто хотела тебя предупредить, чтобы ты не беспокоилась, что с тобой что-то не то. Бывают люди особенные, не такие как все. Ты из их числа.

Я уже начала жалеть, что отправилась рассматривать дом и что увидела оба магазина. До последнего времени я жила обычной жизнью, и меня не волновали странные вопросы, не манили бездушные дома, я и на ладони свои внимания не обращала. Но теперь я словно прошла точку невозврата, и передо мной приоткрылась некая таинственная дверь. И через нее сочится нечто одновременно очень интересное и столь же пугающее, и что-то мешает ее закрыть. Я будто бы переступила невидимую черту, отделяющую обычный мир от параллельного, который почти как две капли воды похож на наш. Но только он все же другой, и среди знакомых, привычных предметов вдруг неожиданно попадаются совершенно чуждые, несуразные и противоестественные. И это моя новая реальность, и мне как-то нужно приспособиться к ней, научиться обращаться с этими новыми предметами, мириться с новыми правилами и не вспоминать о том, что осталось за моей спиной. Ведь я прошла точку невозврата.

– Теперь еще больше не по себе, – пожаловалась я. – Мне не стоит бояться? Просто в этих манекенах есть что-то такое…

– Почему же не стоит? То, что тебе видно больше, чем остальным, не означает, что ты смотришь на все это через защитный экран. Скорее, наоборот. Что касается манекенов... Это частный магазин одежды. Им владеет одна женщина, которая практически все наряды создает сама, иногда в этом участвуют ее помощники. Манекены принадлежат ей, и помещение под магазин тоже. Я иногда вижу ее, но за все годы, что мы пересекаемся, мы так и не общались. Нас что-то отталкивает друг от друга, и если допустить, что моя энергия положительная, то ее, скорее всего, отрицательная.

– А как же закон, что плюс и минус притягиваются? – попыталась я возразить.

– Он здесь не действует, – мрачно махнула рукой Магда. – Это ж не физика. Ладно, на сегодня достаточно. Тебя и так нынче ожидают не очень веселые сны. Да и поздновато уже. Давай я тебя провожу. – С этими словами она встала и вышла из-за ширмы, а я отправилась следом.

Я уже стояла у выхода, прощаясь с Магдой, когда в голову полезли новые вопросы: где молодая девушка, которую я видела накануне? Кто она? Что за дверь скрывается под мешковиной? Я открыла было рот, чтобы все это спросить, но Магда нахмурилась и покачала головой.

– Давай в другой раз. Приходи на следующей неделе, если захочешь.

Через минуту я уже оказалась на улице. Было поздно и темно, меня освещали фары проносившихся мимо машин и приглушенный свет витрин магазина одежды. Я побрела в сторону метро, стараясь не смотреть на манекены, когда проходила мимо. От знакомства с Магдой остался странный осадок. Она вроде сама хотела мне все рассказать, но выдавала информацию такими крошечными порциями, что только сильнее уводила меня в дебри. И ее туманные ответы лишь породили новые вопросы. А еще она пообещала мне неприятные сны и не стала убеждать, что я напрасно тревожусь. Получается, если я вижу нечто опасное, которое не видят другие, значит, оно действительно существует. Сомнительная радость – отличаться от остальных в таких вещах.

Четверг, 27 Февраля

Днем

Немного отступив к недавнему прошлому, я наконец подошла к событиям сегодняшним. Сразу описать предысторию у меня не хватило сил, да и потом, думаю, всплывут еще какие-нибудь подробности и факты прошедших дней. Но теперь я постараюсь регулярно записывать то, что со мной происходит сейчас.

Каждый день на работе я выкраиваю несколько минут, чтобы сбегать в дальнюю курилку и посмотреть из окна на желтый дом. Он вызывает у меня противоречивые чувства. Дом манит меня. Хочется обойти его, заглянуть в каждую квартиру, посмотреть, кто там живет. И одновременно он меня пугает. Я ощущаю необъяснимый страх от того, кого там могу увидеть и что могу узнать.

Однако кое-что о двух жильцах мне уже известно, и с одним я даже знакома. Магда, как выяснилось, живет в этом же доме. Только вчера я наконец отважилась второй раз сходить к ней, при этом что-то заставило меня обойти дом с другой стороны, чтобы не проходить мимо витрины с манекенами. Оказывается, дверь, завешенная холстиной, ведет прямиком в квартиру Магды. Она никогда не пользуется входом для жильцов и попадает в свою квартиру через лавку. Она не стала вдаваться в подробности, каким образом у нее появился этот магазинчик, а я не расспрашивала. Мне кажется, если Магда посчитает нужным, она сама мне постепенно все объяснит. Пока она молчит по этому поводу, и мне не хочется своими, наверное, неуместными вопросами разрушать возникший между нами духовный контакт. Хотя меня немного расстраивает ее манера изъясняться недомолвками.

Так вот, одна из жительниц дома – Магда, а вторая – хозяйка модного магазина. О ней Магда что-то знает, но, как всегда, обещает рассказать в другой раз.

Мы сидели за ширмой и опять пили душистый чай, и я снова вспомнила про изменяющиеся линии на ладонях. В прошлый раз я побоялась услышать ответ.

– Что происходит с линиями на моих ладонях? Ты можешь мне объяснить? – спросила я. – Ведь ты про них знаешь.

– Я знаю, что это происходит, но, увы, не знаю, почему, – ответила моя новая приятельница, задумчиво наклонив голову. – Я вот что тебе скажу. Попробуй фиксировать все изменения. Ты умеешь рисовать?

– Ну так, не особо, – удивилась я. – Но линии изобразить смогу.

– Тогда зарисовывай их каждый раз и записывай, когда заметила изменения. Потом посмотрим.

Вечером, вернувшись домой, я изобразила в тетрадке черточки, что были в тот момент у меня на ладонях. Проснувшись сегодня и уже ничуть не удивившись, что линии совершенно иные, я сделала еще один набросок. К счастью, у меня почему-то одинаково ровно получается писать и рисовать как правой, так и левой рукой. И только потом до меня дошло, что намного проще их фотографировать. Странно, что Магда не догадалась, да и я совсем почему-то забыла. А вообще идея сохранять все изменения очень интересная.

Вторник, 04 Марта

Утром

Квартирка Магды, оказывается, еще милее, чем моя! Я вчера наконец побывала у нее дома, за той самой занавешенной дверью. Решила зайти и показать ей свои фотографии с линиями. Конец рабочего дня просто еле досидела на месте, так тянуло меня скорее забежать в магазинчик Магды.

У нее тоже одна комната, и отделана она приблизительно в том же стиле, что у меня, только словно пронизана волшебством. Может быть, потому что Магда давно живет этим и вся ее жизнь связана с эзотерикой и тайнами. В квартире постоянно что-то позвякивает от любого колыхания воздуха, наполненного ароматом благовоний. Этот аромат, кажется, присутствует там постоянно, хотя при мне Магда ничего не зажигала.

Она сидела на вязаной подушке в глубоком плетеном кресле, закутавшись в вышитую красными иероглифами черную шаль, и рассматривала картинки с линиями. Хорошо, я догадалась сделать распечатки, чтобы можно было сравнивать изображения, хотя Магда вначале немного удивилась. Она ожидала, что я буду зарисовывать изменения от руки.

Просмотрев несколько страниц, она задумчиво покачала головой и поджала губы.

– Не могу пока ничего сказать по этому поводу, – проговорила она. – Но ты обратила внимание, что пару раз рисунки у тебя повторяются?

– Нет, – удивилась я. – Я просто сохраняла все изменения, не разглядывая.

– А надо бы. – Магда еще раз внимательно вгляделась в распечатки, раскрыв их веером. – Посравнивай их, понаблюдай. Разве они ничего тебе не напоминают?

Я посмотрела через ее плечо на фотографии.

– Как будто буквы, – нерешительно сказала я.

– Вот и мне они тоже кажутся похожими на буквы. Просматривай картинки каждый раз, как их будет становиться больше. Может быть, что-то сможешь прочесть.

Я пробыла в гостях недолго, но когда уходила, уже сгустились сумерки. Магда рассказала мне, что ее маленький магазин – часть квартиры. В каждом подъезде этого дома есть такая квартира, с двумя входами. Одна из входных дверей ведет в общий коридор и подъезд, а через другую можно выйти с противоположной стороны дома прямо на шоссе. Улицу и квартиру разделяет небольшой предбанник. Когда заходишь в магазин, на него не обращаешь внимания, потому что в рабочие часы дверь в квартиру всегда распахнута и этот коридорчик становится как бы ее частью.

Вторая подобная квартира принадлежит хозяйке модного магазина, но она больше по размерам и количеству комнат, так как находится в середине дома, а не с краю, как у Магды. Никогда не встречала такой странной планировки. И еще меня очень удивили витрины с манекенами. Откуда витрины в квартире? Магда на это усмехнулась:

– Это же просто панорамные окна. И у меня одно такое есть, только оно наглухо заделано. Возможно, поэтому ты не обратила на него внимания.

И действительно, уходя, я посмотрела: справа от входа в магазинчик Магды тускло поблескивало высокое окно, забитое изнутри деревянными досками. Я даже не глядела раньше в эту сторону.

Среда, 5 Марта

Днем

Ну надо же, какой неприятный сон опять посетил меня этой ночью. Боюсь, что получится коряво: никогда не умела гладко описывать сны, а фантазировать или додумывать мне бы не хотелось. Надо посоветоваться с Магдой, может ли это что-то значить.

После наших с ней разговоров про буквы мне приснилось, что, в очередной раз разглядывая дома свои линии, я зачем-то взяла нож и провела острием по ладони вдоль пальцев. Провела вроде слегка, но появился глубокий порез, отчего по всем линиям и складкам засочилась кровь. Тонкие алые струйки бежали по причудливо изогнутым впадинкам моей ладони сначала хаотично, а затем стали складываться в буквы. Точнее, во множество букв, которые постоянно менялись. Как только я пыталась прочесть что-то, буквы стекали с ладони, а новые струйки уже иначе заполняли линии, и я никак не успевала разглядеть, что же там пишется.

Это копошение букв никак не прекращалось, а я не ничего предпринимала, только тщетно силилась разглядеть слова и хоть что-то прочитать. В тот момент казалось, что там очень важное послание для меня и если я его не узнаю, со мной случится беда. От отчаяния я до боли сжала изрезанную ладонь в кулак и снова разжала: буквы размазались и потрескались, но льющаяся из раны кровь смывала прежнюю и все пыталась что-то сообщить мне. Я закричала от бессилия, слезы стали застилать глаза, и теперь вместо ладони я видела только одно сплошное красное пятно.

Я выскочила из квартиры и побежала вниз. Но на улице вместо привычного спокойного дворика, засаженного старыми ветвистыми деревьями, оказалось шоссе, по которому безостановочно мчались машины.

В панике я оглянулась на дверь своего подъезда, но не увидела ее. На этом месте был вход в модный магазин, по бокам от которого сквозь высокие оконные стекла недобро щурились манекены. Все они, как один, смотрели на меня и стояли, прижав ладони к стеклу так, чтобы я видела яркие кровавые буквы, вырезанные на их мертвых ладонях.

Манекенов было пять: два в левом окне и три в правом. Я сделала несколько шагов влево и, вглядываясь в буквы на прилипших к стеклам руках, медленно пошла вдоль витрины. На ладонях первого манекена были буквы «Д» и «Е». Как только я прочла их, он опустил руки и отвел глаза. Второй показал мне «Т» и «И» и тоже отвернулся.

– Дети, – прошептала я и направилась к следующей витрине.

Знаки на руках третьего гласили «М» и «Е». Чтобы удержать ускользающие во сне из памяти буквы, я твердила то, что уже удалось прочесть. Стараясь не глядеть на манекены, пока те не покажут свои руки и не перестанут на меня смотреть неживым стеклянным взглядом, я прочла у четвертого «Р» и «Т».

– Дети мерт… дети мерт. – Мне не хотелось читать последние буквы у последнего манекена. И я уже знала, что там увижу.

«В» и «Ы».

Дети мертвы. Дети мертвы! Какие дети, боже мой? Какие дети?! Эта фраза почему-то напугала меня до полусмерти, хотя я не поняла ее значения. Я мельком взглянула на последний манекен, ожидая, что он, как и предыдущие, опустит руки и отвернется. Увидев его, я беззвучно закричала. Крик буквально душил меня: он не мог вырваться, застряв в горле, и не давал дышать. С витрины, сверкая пустыми глазами, на меня в упор смотрел Арт, странно улыбаясь, и в его улыбке не было ничего доброго. Он продолжал упираться руками в стекло, и получилось, что из надписи осталось только сочетание «ВЫ». Словно в подтверждение моих слов Арт несколько раз ударил ладонями по стеклянной поверхности.

Вы! Вы! Вы!

Стекло в местах прикосновения манекена покрылось трещинами, его пластиковые руки тоже потрескались, а он все ударял, словно мне в лицо:

– Дети мертвы. Вы!

Я стала задыхаться по-настоящему, и сновидение наконец сжалилось и выпустило меня. Я лежала, уткнувшись лицом в подушку и обхватив ее обеими руками, и от этого мне нечем было дышать. Несмотря на то, что мне удалось вырваться из кошмара, до сих пор еще было очень страшно. Быстро включив верхний свет, я распахнула шкаф и взялась за пульт телевизора. Часы показывали около половины пятого, но было ясно, что в эту ночь мне уже не уснуть. Ведь можно и не проснуться.

Пятница, 14 Марта

Днем

Вот уже дней десять не могу заставить себя снова сесть за дневник. Меня так потряс сон про манекены и буквы на ладонях, что я до сих пор со страхом ложусь спать, боясь опять оказаться в лапах подобного сновидения. Я недосыпаю и не так внимательна на работе, как следовало бы. Чувствую, что начальство мной недовольно. Но я не могу думать ни о чем другом, кроме как о творящихся со мной непонятных вещах.

Восьмого марта я без предупреждения отправилась в магазин к Магде. До сих пор почему-то так и не взяла у нее номер телефона. Я немного волновалась по поводу своего неожиданного визита: будет ли это ей приятно, а может, я вообще не застану ее дома или в магазине. Но мое беспокойство оказалось напрасным, потому что Магда, насколько я поняла, была женщиной одинокой и моему вторжению даже обрадовалась. По случаю праздника я купила ей подарок: небольшую икебану вместо стандартного букета. Магда сходила в квартиру и принесла початую бутылку кагора и две изящные рюмочки.

– Даже по праздникам работаешь? – спросила я, когда мы расположились за прилавком, используя его как барную стойку.

– А почему бы и нет? – облизнув темные от кагора губы, ответила Магда. – Если были бы дела или встреча, я б не открылась, но сегодня я совершенно свободна, так что можно и поработать. Тем более в моем магазине полно уютных и милых вещичек, которые подойдут для подарка девушке или женщине.

После ужасного сна я была у Магды впервые. Я все тянула, раздумывая, поделиться с ней своим кошмаром или не стоит. Мне было страшно услышать ее трактовку сна. К тому же такие сны лучше забывать, а не рассказывать, чтобы они не впечатались в память и не просочились в жизнь. Хотя, что уж там. Я свой кошмар даже в блоге описала.

Магда, видимо, заметила, что меня что-то тяготит, и слово за слово выведала потихонечку мое сновидение.

– Мне кажется, ты не особо-то хочешь знать, что я думаю по поводу твоего сна? – спросила Магда, изучающе глядя мне в глаза, когда я закончила рассказывать.

– Я и правда не хотела, – замялась я. – Но раз уж поделилась, то теперь не выдержу, если не услышу твоих предположений.

– Выдержишь, – успокоила Магда. – Не стану я ничего говорить. Ведь это только мои домыслы, и они могут не совпадать с действительностью, зачем же волноваться зря? Живи дальше, наблюдай. Пока еще ничего не произошло. Но все же не забывай этот сон, а лучше – запиши.

Надо же, она как в воду глядела.

– Уже записала, – усмехнулась я. – Я дневник веду.

Она удивленно вскинула черные брови.

– Вот как? Давно? И насколько подробно? – посыпались на меня вопросы.

– Не очень давно. С тех пор, как обратила внимание на дом, где ты живешь. Стала записывать иногда свои ощущения, некоторые сны.

Магда идею дневника очень поддержала. Сказала, что это полезно и для сохранения фактов, и для их анализа и осмысления. В общем, она выразила мою же мысль. Я не стала уточнять, что веду блог в интернете и что прочесть его может любой желающий. Побоялась, что ее неожиданная реакция собьет мой писательский настрой. Может быть, попозже расскажу.

Мы еще какое-то время пообщались, и я засобиралась домой, пока не стемнело. Я специально отправилась к ней в выходной день, чтобы возвратиться засветло. Да и праздник этот двум одиноким женщинам провести вместе – самое то. С остальными подругами я в последнее время вижусь все реже. Может быть, чувствую, что все мои странности отдаляют меня от старых друзей. Мне интересно говорить с Магдой, от нее я всегда слышу что-то новое и познавательное, и именно о тех вещах, которые меня волнуют в данный момент моей жизни. А если я начну рассказывать подругам или коллегам про свои страшные сны, линии на ладонях или нездоровый интерес к желтому дому, ничего хорошего точно не выйдет.

Среда, 19 Марта

Днем

Дни, последовавшие за моей последней записью, почему-то текли совершенно обыденно: без происшествий, без странных снов. Мне даже не хотелось браться за дневник. Линии, правда, все равно меняются каждый день, но я уже не воспринимаю это как нечто невероятное. Я приняла происходящее как данность, продолжаю делать снимки и пытаюсь найти совпадения или хоть какой-то смысл, но никаких открытий мне пока совершить не удалось.

Я заметила, что мой открытый дневник никто не читает, хотя я ожидала иного. Сначала было немного неприятно, ведь я шла сюда за помощью, но потом я поняла, что, наверное, это и к лучшему. Ведь никто не сможет дать мне совет вернее, чем Магда. Эта женщина нравится мне все больше и больше. Правда, меня удивляет, что ее настолько заботит и интересует моя судьба и что она принимает в моей жизни такое участие. С другой стороны, может быть, у нее есть какие-то скрытые мотивы общения со мной. Она знает и понимает больше меня, но вдруг ей не дано что-то из того, что дано мне? Иногда даже кажется, что вместе мы образуем некую силу, и если вокруг творится что-то неладное (а я уверена, что творится!), то вдвоем с Магдой мы хоть как-то сможем этому противостоять.

Сейчас я пишу и не знаю, права или нет. Все это наполовину мои фантазии, наполовину домыслы. Я просто пытаюсь разобраться, почему все происходит именно так. Когда я только завела дневник, надеясь на помощь и подсказку или хотя бы понимание, я не догадывалась, что потом произойдет. Я даже не верила в подобные вещи. А теперь в моей жизни все больше и больше мистификаций, и с какой-то стороны мне даже это нравится, однако разумом я этого страшусь.

Перед сегодняшней записью я ходила наблюдать за домом и впервые увидела во дворе людей! Я не поверила своим глазам, настолько привыкла к пустынности этого места. Но когда по традиции я пришла в курилку и выглянула из окна, то в тот момент в подъезд входили двое. Мне показалось, что это дети: они были невысокого роста, насколько я смогла различить издалека.

Сегодня обязательно надо будет заскочить к Магде, пусть даже придется возвращаться домой по темноте. Я обогну дом со стороны, где нет манекенов, заодно пройду через двор, в котором сегодня заметила детей. Магда в прошлый раз обмолвилась о каких-то стеклышках, которые хочет мне отдать, если найдет, правда, я не знаю, зачем. Что ж, не буду торопить события, она сама все потом расскажет.

Пятница, 21 Марта

Вечером

Я познакомилась с ними! С теми детьми, которых видела из окна. Это девочка постарше и мальчик помладше. Когда я отправилась после работы к Магде через двор желтого дома, они внезапно появились у первого подъезда. От неожиданности я встала как вкопанная и уставилась на них, переводя взгляд с одного ребенка на другого и не думая о том, что выгляжу по меньшей мере странно. Они тоже молча исподлобья смотрели на меня и не двигались. Наконец ко мне вернулась способность соображать, и я подошла ближе. Девочка лет примерно восьми, наклонив головенку с прямыми светлыми волосами до плеч, продолжала на меня пялиться, а шустрый белобрысый мальчик с отросшими кудряшками стал вертеть головой – то ко мне, то к сестре (мне почему-то сразу подумалось, что это его сестра). Мальчишке было на вид около пяти лет, но серьезный взгляд его серых глаз казался недетским, впрочем, как и у его сестры. Дети смотрели на меня проницательно, почти не мигая, отчего мне стало неуютно.

Надо было как-то нарушить затянувшуюся паузу: мне уже становилось стыдно стоять перед детишками и робеть. Но я совершенно растерялась, впервые увидев жителей этого дома. Магду я к ним не причисляю, она ассоциируется у меня не с домом, а с магазином. Я заходила к ней только со стороны шоссе и никогда не встречала во дворе.

Дети опередили меня. Кокетливо наклонив головку вбок, девочка вдруг сказала:

– Привет! Поиграй с нами!

С этими словами оба ребенка тут же скрылись за дверью подъезда, а я не придумала ничего иного, как последовать за ними. Удивляясь сама себе, я включилась в игру. Но мне просто необходимо было удержать эту хрупкую связь с новыми знакомыми – первыми людьми, которых я увидела в вечно пустующем дворе.

Мы бегали по лестницам и играли в догонялки, и по подъезду разносился тоненький детский смех. В какой-то момент, когда я почти догнала их – а они убегали, держась за руки – девочка толкнула дверь слева на третьем этаже, и дети скрылись за ней. Я нерешительно остановилась возле квартиры. Пока я думала, удобно ли войти туда или стоит подождать их тут, детский смех раздался за моей спиной. Вздрогнув, я обернулась: дети уже опрометью неслись вниз по лестнице.

– Постойте! Как же вы выбрались? – Я побежала за ними. Ребята наконец остановились, все так же не выпуская руки друг друга.

– А мы вышли через противоположную дверь, – немного шепелявя, ответил мальчик.

– Там все квартиры смежные, – спокойно пояснила девочка в ответ на мои вытаращенные глаза. – Мы можем пройти везде.

– А как же люди, которые там живут? – продолжала удивляться я. – Они вам разрешают?

– Нам-то… – Мальчик хотел что-то ответить, но девочка быстро выступила вперед:

– Вообще-то нам пора домой, уже поздно. Пошли. – Она потянула мальчика за руку, и дети стали подниматься по лестнице. – До свидания.

– До свидания, – машинально ответила я и пошла вниз, периодически оглядываясь и сама не зная, что ожидаю там увидеть.

Магде про новое знакомство я рассказывать пока не стала. Что-то меня остановило. Может быть, ответ Магды на мой вопрос о смежных квартирах.

– С чего ты взяла? – удивилась она. – Ты разве где-то такое встречала? Дом не настолько уж старый, это же не бывший особняк, его никогда не перестраивали. Здесь стандартные отдельные квартиры.

– Да просто пришло в голову! – неискренне отмахнулась я. Магда, прищурившись, посверлила меня черными глазищами и ничего не сказала, но кажется, не поверила.

Обещанные стеклышки она еще не нашла, но сказала, что обязательно отыщет и отдаст мне. Что они значат, объяснять не стала.

Вторник, 25 Марта

Днем

Новость следующая: выходные я провела у Магды. С ночевкой! Я отправилась к ней в субботу, мы заранее договорились о встрече. Но в разговорах время так быстро приблизилось к вечеру, что Магда не захотела меня отпускать и предложила остаться у нее. Сама она спит на большом мягком матрасе, который лежит в углу, застеленный вязаным покрывалом и закиданный маленькими подушками в клетчатых шерстяных чехольчиках. Для меня она достала из подсобки раскладушку и выволокла с антресоли пуховую перину.

Спалось мне отменно, и сны снились все сплошь сказочные, с полетами и странными небесными явлениями. Ко мне иногда во сне приходят необычные видения, пронизанные волшебством. Такие грезы – большая редкость, и я помню почти каждую. Я называю их «снами про колесницу», так как в самый первый раз я видела, как по ночному небу катилась золотая светящаяся колесница, а пространство вокруг наполняла тихая божественная музыка. Звучал хор, прекрасное многоголосье: звенящее, протяжное и немного печальное. Когда я слышала эту музыку во сне, все сомнения в существовании высших сил отметались разом. В моих грезах я знала, что по небу едет Бог.

Потом как-то приснилась огромная луна, которая медленно приближалась по небу к моему окну. Когда она оказалась рядом, то я увидела, что она плоская, толщиной в ладонь. На серебряном, слегка светящемся диске луны была изображена пентаграмма и множество непонятных знаков. Во сне я чувствовала, что все эти символы заключают в себе добро. Тогда тоже звенела музыка. Она доносилась словно издалека и при этом была всеобъемлющей, как будто источник этих нежных мелодичных звуков – я сама. Каждый раз, когда я просыпалась после такой ночи, меня весь день не покидало печально-мечтательное настроение, и я чувствовала себя отрешенной от окружающего мира, но счастливой.

Сон, который я видела, заснув у Магды дома, тоже близок к видениям про колесницу. Я постараюсь чуть позже описать его здесь, хотя помню только в общих чертах. Так бывает всегда после этих грез. О чем именно сон, вспомнить невозможно, но перед глазами потом долго стоят яркие золотые всполохи, а уши словно продолжают слышать отголоски небесной музыки. Я поделилась переживаниями с Магдой, и она грустно сказала, что у нее таких никогда не было и она мне немного завидует. Больше мы к этому разговору не возвращались, как-то быстро его свернув.

Мы с Магдой решили отправиться за город, как только потеплеет и растает снег. У ее сводного младшего брата есть палатка и спальные мешки. Она сказала, что он с радостью одолжит нам это снаряжение на время. Уедем куда-нибудь подальше, чтобы не встретить ни единой души. Проведем ночь у костра, будем греться возле него и готовить на нем пищу. Я уже жду не дождусь потепления. Зима так затянулась, а я очень уж соскучилась по весеннему теплу.

Да, Магда отдала мне стеклышки, про которые говорила. Это просто два бесформенных осколка прозрачного материала, умещающиеся в ладони. Что с ними делать, она не объяснила, сказала, что, если они мне подойдут, я сама придумаю им применение. Я, разумеется, вначале ничего не поняла. Уже вернувшись домой, я вспомнила, что как-то раз в магазинчике Магды заинтересовалась выставленным в витрине хрустальным шаром для ясновидения и медитаций. Я засмотрелась на него и задумалась, и чем дольше так стояла, тем сильнее меня к нему тянуло. Я подошла почти вплотную к витрине, не отрывая взгляда от центра шара, и вдруг увидела внутри него глаза. Сначала видение было расплывчатым, затем все четче и четче стал проявляться контур, и я узнала глаза Арта: светло-серые, почти прозрачные, с темно-синим ободком и крошечным зрачком. Они почти всегда находились в таком состоянии, сколько я его знала. Маленьким зрачок оставался даже на свету, словно Арт являлся образцом каменного спокойствия. Серые глаза лишь изредка меняли свой тон, если он надевал что-то зеленое или синее. Тогда радужная оболочка приобретала едва заметный изумрудный или голубой оттенок. Я продолжала смотреть, и в шаре стало проявляться лицо Арта, но я отскочила, закрыв глаза руками. Я не поверила, что увидела это в шаре. Я решила, что пережитое вновь возвращается ко мне и бередит мои едва зажившие раны таким странным способом. Ведь я до сих пор даже взгляд его не забыла, такой след оставил он в моей душе, хотя мне казалось, что я о нем совсем уже не вспоминаю.

Магда в тот момент, оказывается, наблюдала за мной, но ничего по этому поводу не сказала. Но я уверена: она поняла, что мне привиделось что-то в толще стекла. Наверное, эти стеклышки нужны для того, чтобы увидеть недоступное обычному человеку, только я пока не знаю, что могу с ними сделать и почему их два. Обточить, чтобы получилось два маленьких прозрачных шара? Но ведь в них сложно будет что-либо увидеть. И если уж мне суждено заниматься при помощи шара ясновидением, почему она просто не предложила мне купить один у нее в магазине?

Еще я собиралась описать здесь свой сон. В сновидении я снова слышала ту прекрасную музыку, хотя не видела ее источника. Я поднялась на последний этаж какого-то высокого здания, в котором было очень много этажей – гораздо больше, чем в обычных городских домах. Выбежав на крышу, я взглянула на небо. Пение продолжалось, но оно стало громче, и в глубине ночного неба все ярче сияла звезда. Я поняла, что она не разгорается сильнее, а становится ближе. Звезда достигла размеров чуть больше солнца и покатилась влево по небу. Я следила глазами за ней и слушала чудную музыку, и вскоре проснулась. Это все, что я помню, хотя мне казалось, что сон длился очень долго.

Четверг, 10 Апреля

Днем

Почти двухнедельный перерыв в моем дневнике. Сколько теперь придется потратить времени и сил на описание прошедших за эти дни событий! Конечно, так подробно я уже не напишу: ранние детали потерялись за более поздними, и мелочи затерлись в памяти. Я думаю, что в этом есть и положительные, и отрицательные моменты. Отрицательные – это отсутствие подробностей, вероятность того, что можно пропустить и забыть что-то важное, а еще – изложение без вдохновения, что наполняет меня обычно сразу после какого-либо происшествия. Положительные же моменты состоят в том, что теперь можно опустить ненужные мелочи и незначительные детали. Изложение выходит обзорным, внимание заостряется на самом важном и охватывает только необходимое. И время экономится.

Попробую описать все по порядку. За город, конечно, мы с Магдой до сих пор не выбрались. Эта жутко затянувшаяся зима никак не желает оставлять город и каждый день борется с весной, засыпая новым и новым снегом отвоеванные редкими оттепелями проталинки. Но все-таки солнышко теперь садится позже, и у меня уже почти вошло в привычку заглядывать в эзотерический магазин после работы хотя бы на часок. Я заметила, что в последнее время окончательно растеряла контакты со всеми своими знакомыми, сократив их до общения с Магдой. Все, что я могу им сейчас о себе рассказать, скорее всего, вызовет у них непонимание и недоумение, не говоря о том, что мне просто не поверят. Магду же интересуют все странности и необычные факты моей жизни, мы подолгу с ней беседуем и находим все больше точек соприкосновения. На работе я исполняю обязанности почти механически, мои мысли движутся в ином направлении. Я долго искала применение стеклышкам, и наконец меня осенила мысль заказать из них очки. Я еще не знала, что из этого выйдет, возможно ли вообще из этого стекла сделать линзы, тем более что зрение у меня нормальное и очки должны быть без диоптрий. Но я не стала советоваться с Магдой, а сделала, как подсказывала мне интуиция.

Вчера мне выдали готовый заказ, и я стала обладательницей стильных очков в тонкой роговой оправе. Не знаю, чем эти очки могут мне помочь, но, по крайней мере, они мне идут. Собираюсь надеть их на работу, а потом показаться в таком виде Магде: интересно, что она скажет по этому поводу? Возможно, я уже кое-что заметила, но боюсь повторить эксперимент и узнать, что ошиблась. А еще больше боюсь убедиться, что мне не показалось.

В общем-то, ничего серьезного, но когда я надела очки впервые, то взглянула на свои ладони. Там вообще не было линий. Мне стало до того не по себе, что я сразу же очки сняла и принялась их внимательно изучать, но ничего особенного не увидела. Однако еще раз смотреть на ладони через них мне пока больше не хочется. Узнаю мнение Магды, угадала ли я ее идею, а потом расскажу про линии.

Еще я вспомнила, как в самом начале дневника объявила, что не буду использовать реальные имена, и тут же сама себе изменила, назвав Арта и Магду. Арт – это сокращенно от Артур, как-то сразу повелось, что я стала так его называть, и он не возражал. Теперь поздно вносить исправления, пусть будет как есть, от этого ничего не меняется. Арт ко мне не вернется, и я к нему тоже. Это прошлое, а машину времени еще не изобрели. Только я мечтаю, чтобы своенравная память избавилась от его образа, а то ведь в самые неподходящие моменты она преподносит мне сюрпризы в виде снов или видений. И ладно сны, но почему в хрустальном шаре я увидела его лицо? С ним что-то случилось, и я должна об этом знать? Или он так глубоко проник в мою душу, что я вижу галлюцинации?

На днях я снова видела детей, с которыми играла в прошлый раз. Они водили меня к своей бабушке. Они живут с ней, без мамы и папы, но я не знаю, что с их родителями. Бабушка странная, молчаливая, только поздоровалась со мной и принялась за свое вязание. Вязала что-то длинное, аж бесконечное. А мы с ее внуками пошли смотреть детскую комнату и игрушки. Только странно – все игрушки выглядели очень старыми, почти все – поломаны или треснуты. Жалко ребят, сейчас такое разнообразие современных и интересных товаров для детского досуга, а им приходится довольствоваться какими-то старинными, словно оставшимися с бабушкиного детства.

Я узнала наконец их имена: Лиля и Ромка. Когда я их спрашиваю о чем-то серьезном, они каждый раз быстро переключают меня на игры или просят рассказать сказку, но не отвечают ни на один вопрос. Мне пока удалось выведать только имена, но разве это о чем-нибудь говорит?

Потом у Магды в магазине я наконец встретила ту молодую девушку, всю в кожаных браслетах, которую видела в самый первый раз. Мне как-то и в голову не приходило, что продавала товар мне тогда она, а потом куда-то делась. Все мое внимание было сосредоточено на Магде, и я совершенно упустила факт существования в этом магазине кого-то еще. Как теперь выяснилось, эта девушка – дальняя родственница Магды, которая иногда гостит у нее и помогает по настроению. Она довольно милая и много знает обо всех вещичках, что продаются в этом магазине: что они означают, для чего используются, кому следует покупать, а кому они ничего не принесут. Зовут девушку Ира, ей лет двадцать, и вроде она из другого города. Общались мы не так уж долго, а на следующий день она снова уехала.

Вот, собственно, и все, что произошло за последние две недели. Были еще какие-то сны, которых я уже не помню, забавные мелочи, которые лень описывать. Теперь постараюсь не запускать свой дневник. Скоро мой рабочий день закончится, и я, как всегда, отправлюсь к Магде. Как назло, я только сейчас поняла, что забыла взять с собой очки.

Вторник, 15 Апреля

Днем

Весна не пришла, она обрушилась на город долгожданными звуками, запахами и красками! Она ударила по всем органам чувств! Голова кружится от весеннего воздуха, щебет птиц звенит словно у меня в душе. Под ногами журчат ручьи, и я не удержалась, чтобы не сложить, как в далеком полузабытом детстве, бумажный кораблик и не пустить его по волнам крошечной речки. Он поплыл и сразу же застрял на камешке, а я шла и поддевала его тоненькой палочкой, отправляя навстречу дальнейшим приключениям. Яркое апрельское солнце слепит и не дает раскрыть глаз, но мне не хочется надевать черные очки, не хочется прятаться от золотых лучей, ведь их так давно не было! И пахнет, пахнет чем-то свежим, новым. То ли запах пришел вместе с теплым ветром, то ли это аромат прошлогодней травы и листьев, что освободились от грязного снега. Так пахнет весна. Тот, кто испытывает такое же блаженство, когда она вступает в свои владения, меня поймет.

И вот внутри весны мне так хочется освободиться от событий, происходящих в последнее время, так хочется забыть о них. Спрятать в дальний уголок памяти все странности и мистификации, окружающие меня, и просто наслаждаться весной. Купаться в ней, отдаться ей до последнего вздоха. Я так люблю это время! Особенно тот момент, когда сошел почти весь снег, но еще не распустилась листва, когда природа еще до конца не уверена в капитуляции зимы и нерешительно начинает приводить в движение свои силы. Только-только ползут из земли первые зеленые стебельки, набухают на деревьях почки, и все громче начинают петь птицы.

Мне тоже хочется петь и не думать о том, что со мной творится. Забыть, что я не такая как все. Забыть, что тот, кого я принимала за главное счастье в своей жизни, уже не со мной.

Мне хочется снова влюбиться, еще сильнее, чем раньше, до безумия, до боли. Возможно, это просто наплыв весенних чувств и буйство гормонов, но у меня не получается подавить это желание. Мне надоело рассматривать и фотографировать свои ладони, я устала размышлять, что можно разглядеть сквозь таинственные стекла очков, и не желаю больше видеть страшные сны. Меня теперь даже не так сильно тянет в магазин Магды, хотя все дело, наверное, в закрытом помещении, где мне утомительно находиться, когда вокруг бушует весна. Надо будет напомнить моей новой подруге о том, что мы собирались, как потеплеет, отправиться за город с палаткой. Интересно, ее младший брат, у которого она хочет взять снаряжение, похож на Магду? Такой же темноволосый и черноглазый? Такой же красивый?

Среда, 16 Апреля

Вечером

Магда помнит о предложении сходить в поход. Она, оказывается, уже поговорила с братом по поводу палатки и спальных мешков. Если в ближайшие дни будет так же тепло, мы сможем осуществить эту затею уже на выходных! И самое главное, она спросила, не против ли я, если брат отправится с нами. Он ссылается на то, что не хотелось бы женщин отпускать одних в лес с ночевкой, но мне все равно, что им движет. Я буду только рада, если нашу тесную компанию разбавит новый человек, тем более мужчина, тем более брат Магды. Теперь я вся уже изнываю от нетерпения и ожидания. Нашла свой список, где перечислены все необходимые причиндалы для такой вылазки. Давненько я не была в походе, хотя когда-то ходила часто. В основном мы выбирались за город с друзьями, с компанией, с которой теперь я давненько уже не поддерживаю связь. Однажды ходили с Артом. Это были два незабываемых дня, и особенно ночь между ними. Мы уехали куда-то очень далеко, я не даже помню, куда, потому что руководителем нашей «группы» был Арт. Он нашел очень милое место на берегу маленькой тихой речки. Было лето, и стояла сильная жара, даже ночью. Недалеко от палатки потрескивал костер, а мы купались обнаженными в теплой воде, а потом ели печеную картошку и шашлык. Как же Арт готовил шашлык!.. Но не стоит о нем вспоминать. Наверное, это весна все чаще и чаще будоражит во мне воспоминания о бывшем. С тех пор, как мы расстались, мне не хотелось ни на кого смотреть. Но только до недавних пор, потому что сейчас я вовсю предвкушаю встречу с братом Магды. Кстати, я узнала, что зовут его Михаил и ему тридцать лет. Магда с улыбкой пообещала, что я сразу же замечу внешнее сходство между ней и братом. Я возлагаю большие надежды на это знакомство, особенно на то, что удастся выкинуть Арта из головы.

Воскресенье, 20 Апреля

Вечером

Ох, как же я устала! Только что вернулась из похода с Магдой и ее братом. Просто нет сил, и безумно хочется спать, ведь мы там так мало спали, но если я сейчас по горячим следам все не опишу, то в другой раз выйдет уже не то.

Сначала сразу о нем. О Михаиле. Магда не слукавила: они действительно похожи, хотя у них разные матери. Наверное, отцовские гены более сильные, и он передал детям черные глаза, темные густые волосы и смуглую кожу, но Михаил как мужчина интереснее, чем Магда как женщина. Когда мы встретились на вокзале и Магда нас познакомила, я сначала так растерялась, что не могла сказать ничего вразумительного. Я стояла и тонула в его глазах, а он явно видел мое состояние и наслаждался произведенным впечатлением. Я уже потом поняла, что тоже ему приглянулась, и Магда намекнула, что, если я не против, то наша первая встреча будет не последней.

Он так же, как и Магда, интересуется запредельным и, похоже, разбирается в сверхъестественных явлениях даже лучше, чем она. Правда, мы говорили об этом совсем немного, но то, что я от него слышала, звучало настолько веско и обоснованно, что не было ни единого повода сомневаться в его правоте. Магда рассказала ему про знаки на моих ладонях, и он надолго задумался, но ничего определенного сказать не смог. Видно, эта загадка слишком сложная даже для такого знатока как Михаил.

А теперь немного моих наблюдений. Общение между братом и сестрой часто строится не из слов, а из взглядов, которыми они периодически обмениваются. Как я поняла, этими взглядами они говорят друг другу очень многое, и у них очень хорошо налажена такая связь. Иногда мне тоже бывает достаточно полуслова, чтобы понять человека, с которым я близко общаюсь, но не настолько, чтобы говорить молча. Мне запомнилось это еще потому, что был момент, когда мы заговорили про желтый дом, и в словах Михаила проскользнуло что-то по поводу пожара, но Магда кинула на него резкий взгляд, и больше Михаил эту тему не затрагивал.

Да, нечто необычное было в общении с ними, но насколько я знаю странность Магды, настолько же не удивилась некоторой непохожести Михаила на других людей. Наоборот, это только притягивает меня к нему. Я словно в воду глядела, когда мечтала об этом знакомстве. Не знаю, что меня ждет, но солнечная весна, которая царит сейчас повсюду, в том числе и в моем сердце, внушает мне добрые мысли и надежды.

Я не поняла, что это было за место, где мы отдыхали. Меня привезли туда брат с сестрой, и самостоятельно мне нашу стоянку ни за что не отыскать. Михаил умело расставил палатку, развел огонь. Мы пытались ему помочь, но он старался все делать сам, не прибегая к помощи. Нам осталось только нарезать овощи и хлеб и накрыть импровизированный стол, которым служил широкий пень. Снег там уже полностью растаял, и земля успела просохнуть. Нам не пришлось мерзнуть, тем более что Михаил выставил на стол какую-то крепкую настойку с терпким вкусом и безумно приятным, согревающим опьянением.

Кажется, даже написать об этом больше нечего. Мне было просто очень хорошо, душевно и тепло. И рядом находился человек, который понравился мне с первого взгляда, а может быть, еще раньше.

Хочу только упомянуть о странном эпизоде – они, наверное, преследуют меня везде – случившемся, когда мы стали располагаться на месте. Я побежала за ветками для костра, чтобы хоть немножко поучаствовать в процессе, и наткнулась на двух пожилых мужчин. Они стояли на небольшом пустыре возле своей машины и пристально глядели в мою сторону. За спиной раздавались голоса моих спутников, их силуэты мелькали между деревьями, а в небо вился тонкий белый дымок от костерка, с которым возился Михаил, поэтому я не сильно испугалась встречи с незнакомцами и вопросительно посмотрела в ответ.

– Вам тут в лесу одной не страшно? Да еще в такое время? – покачав головой, спросил один из них.

Я в недоумении застыла на месте с охапкой хвороста в руках.

– Да уж, – поддакнул его товарищ. – Опасно же, мало ли что. Вы бы хоть поближе к дороге расположились, а не на этом пустыре.

– Вообще-то я не одна, вы что, не видите? – слишком резко ответила я, пораженная их неуместными замечаниями. Мужчины многозначительно переглянулись, и первый поднял и опустил брови, после чего они молча сели в машину и уехали. Не понимая их неожиданной реакции, я в растерянности побрела на место стоянки, собираясь поведать об этой встрече своим друзьям, но Михаил громко возвестил, что костер становится все ярче и жарче, а Магда попросила меня скорее принести воды. Я заметалась, сбросила ветки к костру и принялась помогать Магде, тут же позабыв о непонятном инциденте.

За выходные мы до головокружения надышались свежим лесным воздухом, наелись печеной картошки и шашлыка (а надо сказать, что Михаил готовит их еще лучше, чем Арт!), набродились по лесу и просто замечательно отдохнули. Михаил все это время наблюдал за мной, и я часто ловила на себе его теплый дружелюбный взгляд, но он не делал никаких шагов к более близкому контакту, чему я была только рада. Ведь я, по уши влюбленная, если что, совладать с собой не смогу. А так не хотелось бы все ускорять и опошлять…

Четверг, 24 Апреля

Вечером

Заметила одну вещь: в последнее время желтый дом, где живет Магда, вызывает во мне очень неприятные чувства. Не так, как раньше, когда он меня тревожил, отталкивал и одновременно манил. Сейчас он мне просто отвратителен, и я не знаю, с чем это связано. Сегодня смотрела, как обычно, со своего наблюдательного пункта в курительной комнате на блеклые облезлые стены. Я ведь так и продолжаю туда приходить, курить и разглядывать дом. Это уже своего рода традиция. Я все время жду, когда появится хоть кто-нибудь в его дворе, кроме детей, которые, кстати, больше на улице не показывались. Теперь я сомневаюсь, их ли я вообще видела. Так вот, я стояла, облокотившись на подоконник, настроение было далеко не из лучших. Весна уже стала привычной и не радует так, как поначалу. Я больше не пересчитываю пробившиеся из-под земли новые травинки и оставшиеся клочки грязно-серого снега. Меня все время что-то тяготит, сны вроде не страшные, но просто неприятные, и после них я просыпаюсь в подавленном состоянии. Ко всему прочему примешалось чувство, что за мной постоянно кто-то наблюдает. Это ощущение возникает дома, в моей любимой уютной квартире, которая всегда являлась для меня отдушиной, островком безопасности. В родных стенах, за которые раньше практически не было доступа тяжелым мыслям. Мне надоело фотографировать линии с ладоней. Все равно они каждый раз новые, и мне не удается различить в их множестве хоть какой-то намек на систему. При взгляде сквозь очки линий нет, гладкая кожа. Я уже привыкла, как привыкаю ко всему странному, только от этого легче на душе не делается.

Что-то я все отклоняюсь от темы, хотела же написать про дом. Я глазела на него, хотя с таким же успехом могла бы глазеть на любой другой, мысли пришли бы те же. И пока я смотрела, во мне рождалось ощущение брезгливости, тесноты, безнадежности, закабаленности – такие разные чувства, собранные вместе! Я думала о том, как странно устроены дома. Множество комнат, словно множество ячеек, и в них, в этой тесноте, находятся люди. И они не просто живут, заключенные в маленькой ячейке. Над ними тоже есть люди, и под ними, и со всех сторон! Дом на земле занимает не так уж много места, а внутри него – целая толпа! И все пространство, разделенное перегородками, занято телами. Это, наверное, совершенно нелепая мысль, ведь многоэтажные дома существуют очень давно, так удобнее и экономнее, но, как только я начинаю об этом думать, мне становится противно, и я начинаю задыхаться. Я понимаю, что живу в такой же ячейке, окруженная со всех сторон людьми. В доме, набитом этими людьми битком! Мне вдруг пришло в голову сравнение дома с тараканьей сумкой, где много-много крошечных комнаток и в каждой сидит по малюсенькому тараканчику: гаденькому, усатенькому тараканчику. И от того, что эти насекомые вызывают у меня омерзение, я перенесла его на многоэтажки в целом и в большей степени на этот желтый дом.

Но не только это наводит на меня невеселые мысли. От Михаила ни звука, Магда тоже молчит. Я даже не пытаюсь заводить разговор на эту тему, так как знаю, что ей просто нечего сказать. Она ясно видела, как он мне понравился, и если бы могла хоть что-то сообщить, давно бы это сделала. Ну что ж, опять не сложилось, опять пустота в душе, да еще этот примешивающийся к ней страх.

Я рассказала Магде, что придумала сделать со стеклышками. Она ответила, что это удачное решение, тем более, раз я не вижу сквозь них линий, то они явно не простые и, возможно, смогут помочь мне узнать нечто, недоступное другим. На радостях я на следующий день прибежала к ней прямо в этих очках. Магда в тот раз выглядела очень бледной. Ее кожа казалась иссиня-белой, а под потухшими глазами темнели круги. Мне показалось, она чем-то была недовольна, даже напугана. Магда резко и нетерпеливо махнула рукой и попросила, чтобы я сняла очки.

– Послушай, они дорогого стоят и очень тебе пригодятся, – сказала она, поморщившись, – но прошу тебя, не надевай их здесь. Считай это моей блажью, но они мне не нравятся.

Я послушно сняла очки и убрала в замшевый чехольчик с бахромой, который сама сшила под них, очень удивившись про себя неожиданному поведению подруги. Магда быстро успокоилась и извинилась за резкость. Оказывается, ее завели еще с утра, и она срывается по пустякам, а очки ей и правда не понравились. Она уже не казалась такой бледной, как вначале. Обычная смуглая кожа, легкий румянец, сверкающие глаза. Не понимаю, почему вначале она выглядела зачахшей, может быть, освещение как-то не так падало.

Вторник, 29 Апреля

Вечером

События продолжают развиваться с нарастающей скоростью. Мне уже становится не до подбора литературных фраз, из которых я вначале старалась составлять свое повествование. Явно происходит что-то необычное, только я не пойму, что или кто является ключевой фигурой происходящего. Странный дом, искажающие стекла очков, меняющиеся линии на ладонях, страшные сны… Да, после того, как я сравнила дом с тараканьей сумкой, мне в ту же ночь приснилось, что из окна курилки на работе я вижу огромную желтую сумку. Не веря своим глазам, я начинаю их тереть, а в это время ячейки сумки трескаются, она разрушается, и изо всех щелей начинают выползать огромные тараканы: жуткие и почему-то мохнатые. Все они устремляются в сторону здания, где находится мой офис. На этом месте я проснулась, и было не столько страшно, сколько до ужаса гадко и мерзко. Этот сон разбудил меня аж в четыре утра, но я так и не смогла больше заснуть и ютилась с книжкой в кресле под пледом. В дневник по горячим следам записывать это не хотелось, а больше поделиться было нечем.

Я снова рискнула посмотреть сквозь стекла очков на линии и опять ничего не увидела. Гладкая ладонь выглядит противоестественно и поэтому неприятно. Решилась пройти в очках по улице, недалеко от своего дома. Разглядывала через них людей – люди как люди, правда, очень многие мрачные и угрюмые. Так бы и не заметила ничего, да что-то попало в глаз, и я сняла очки. Мне показалось, что лица у всех повеселели. Прохожие общались между собой и дружелюбно улыбались. Я вновь надела очки и увидела, как эти же люди морщатся и кривятся, выдавливая улыбки. Не понимаю, что это за стекла? Что они показывают мне? Очки искажают реальность или, наоборот, приподымают завесу лжи и наваждения, открывая голую и не всегда приятную правду?

Последней каплей стала ситуация, когда вчера после посещения Магды я решила проведать моих новых знакомых – Ромку и Лилю. Неторопливо поднимаясь по лестнице их подъезда, я услышала знакомые голоса. Я весело позвала ребят по именам, тут же раздался топот спускающихся по лестнице ног и вдруг замер.

– Тетенька, снимите очки, пожалуйста! – вдруг послышался осторожный мальчишеский голос. Рома просил меня снять очки! Зачем? Это же дети! Чего им бояться, они же еще не умеют лицемерить! Да и откуда им знать о необычных свойствах линз?

– Зачем, Ром? – усмехнувшись, спросила я.

– Ну снимите, а то мы не придем, – ответил тихий голос. В подсознании закопошились дурные мысли, пока совершенно не оформленные, обрывочные, бессвязные.

– Мы просто не любим очкариков! – вдруг громко крикнула Лиля. – И мы не будем с вами играть!

Это было похоже на бестактную детскую правду. Я тоже в детстве дразнила кого-то «очкариком». Все объяснялось просто. Конечно, они не умеют притворяться и говорят что думают, пусть это даже может обидеть человека. Я успокоилась, сняла очки, и дети спустились.

А сейчас мне стало снова не по себе. Откуда они знали, что я в очках? Они же меня еще не видели! Если бы не все остальные странности, я не придала бы этому значения, но в свете последних событий любая мелочь кажется значимой. И тут явно творится что-то неладное. Сначала Магда, а потом дети попросили меня снять эти несчастные очки. И я решила: завтра снова прямо в них заявлюсь к Магде. И пусть они ей не нравятся, я должна это сделать. Я хочу наконец разобраться. Надену и, может быть, пойму, почему Магда была тогда такая бледная-бледная.

Вот бы еще сквозь эти очки увидеть, кто же наблюдает за мной. Теперь меня почти ни на минуту не покидает ощущение, что я нахожусь «под прицелом». Я скоро стану нервной и дерганой, если уже не стала. Меня все чаще мучает бессонница, а теперь сюда еще примешалось чувство, что кто-то подглядывает. Полный параноидальный набор.

Воскресенье, 4 Мая

Вечером

Даже не знаю, как об этом написать. И стоит ли вообще? Ну, раз начала, значит, надо, ведь изначально я пришла сюда, чтобы разобраться в происходящем и понять какие-то необъяснимые вещи. Но я столкнулась с запредельным, и кто бы знал, как я жалею о том, что ввязалась во все это! И никаких советов здесь дать мне не смогут, кроме одного – выкинуть все из головы и больше никогда туда не ходить. Ну кто, кто тянул меня идти в этот дом?

Магда. Я пришла к ней с твердым намерением поговорить обо всем, что мне непонятно. Пусть даже она хотела о чем-то умолчать, я собиралась надавить на нее и расспросить. Перед тем, как войти в магазин, я нацепила на нос очки. В самой лавке Магды не было, но, заглянув за ширму, я тут же встретилась с ней глазами. Она смотрела недобро, с упреком и разочарованием. Я же дала себе обещание не снимать очки во что бы то ни стало, несмотря на ее просьбы. Магда снова была бледная, с глубокими темными кругами вокруг ввалившихся тусклых глаз. В этот раз я очень внимательно и пристально изучила ее облик и была уверена, что это не игра света и теней, а правда, которую демонстрировали мне стекла.

– Я же просила тебя, – устало и очень тоскливо проронила Магда, – просила не надевать очки.

– Но мне это нужно, – сказала я. – Они открывают мне глаза. Сквозь эти стекла я вижу то, что есть на самом деле!

– Но я же твоя подруга, – грустно сказала она. – Я надеялась, ты послушаешься и не пойдешь против меня.

– Но ты же сама отдала мне эти стекла! – возразила я и вдруг осеклась. – Что с тобой, Магда?

Она была в рубашке из тончайшей коричневой замши с длинными закатанными рукавами. Нервным жестом Магда принялась скатывать рукава обратно, но я с ужасом успела увидеть на запястьях глубокие кровавые порезы. Я безумно испугалась, что она хочет покончить с собой, бросилась к ней и закричала:

– Что ты наделала?!

В голове лихорадочно проносились мысли о том, что требуется делать в такой ситуации: жгуты, бинты, вызов скорой… Магда же протянула руки, приказывая мне остановиться.

– Я – ничего. Все было как обычно. А вот что наделала ты? Я же тебя просила.

Она печально опустила голову, и черные как смоль пряди обрисовали ее лицо, словно траурная рамка черно-белую фотографию. Мне стало так страшно, что отнялись ноги. Я не могла понять, что происходит. Магда пыталась убить себя? Но кровь с запястий не сочилась: она была запекшейся и темной. Тогда что вообще это значит, о чем она говорит?

– Что я сделала, Магда? – взмолилась я.

– Я просила тебя не смотреть на меня сквозь эти стекла, – глухо ответила Магда и медленно опустилась на один из стульев. Я дрожащей рукой потянулась к очкам, а Магда прошептала что-то вроде «Поздно, теперь поздно». Я сняла их и от неожиданности чуть не лишилась дара речи. Магда снова предстала передо мною во всей красе: смуглая, румяная, со жгуче-черными глазами, которые смотрели теперь не тепло и дружески, как обычно, а чуждо, с холодным укором. Порезов на запястьях не было. Невероятная догадка будто ударила меня изнутри.

– Ты покончила с собой? Ты уже покончила с собой? – спросила я дрожащим голосом, сделав ударение на слове «уже».

– Да, – бросила Магда. – А теперь уходи. Я тебе не пара… такая.

В полной растерянности я не нашла, что возразить, и попятилась к двери, изумленно глядя на ожившую Магду. Не рискнув больше смотреть на нее мертвую через очки, я, не стала их надевать, окинула прощальным взглядом магазин и вылетела на улицу. Как добралась домой, не помню. Все движения я проделывала механически, бездумно. Очнулась я, сидя в кресле в своей квартире, укутанная пледом и сжимающая до побеления пальцев чашку горячего крепкого чая. Наверное, меня знобило, раз я пыталась согреться в и без того теплой комнате. Отставив почти нетронутый чай на столик, я села за компьютер и стала все записывать.

В голове у меня полная каша, все перемешалось, и я не знаю, за что хвататься. Иногда мне кажется, что лучше все забыть. Но если сейчас не опишу произошедшее, то оно постепенно останется просто смутным воспоминанием, ведь до конца из памяти вытравить такое невозможно. И тогда мне будет казаться, что я сумасшедшая, раз нет ни подтверждений, ни доказательств, а остались лишь какие-то неясные образы, то ли виденные, то ли воображаемые. Я пишу и чувствую, как сумбурны мысли, что я пытаюсь здесь изложить, как запутаны предложения, которыми я заполняю пространство для печати.

И все-таки я уже слегка пришла в себя. Когда я выскочила из злосчастного магазина, то была уверена, что больше ни ногой к этому дому и что завтра же подам заявление об увольнении, чтобы не попадать даже в зону его видимости. Но теперь я более-менее восстановила равновесие и не могу отвязаться от желания снова сходить туда в очках и внимательно все изучить. Все, как оно есть на самом деле. Посмотреть на детей, на манекены. Снова зайти к Магде. Теперь я знаю, кто она на самом деле, и меня это очень пугает. Но я так долго с ней общалась, ни о чем не подозревая, и нас столько связывает, что я способна перебороть свой страх.

Вторник, 6 Мая

Вечером

Боже мой! Все еще ужаснее, чем я предполагала! Я отправилась в желтый дом и встретила Лилю с Ромкой. Они позвали меня поиграть, и меня пробирала дрожь от одной мысли, что я нахожусь в этом доме, а из-за того, что я задумала, на душе лежал камень. Мы бегали по лестнице, играя в салки, и когда остановились передохнуть, я неожиданно надела очки. Оба ребенка резко отшатнулись от меня, и я закричала от ужаса: их лица были совершенно черными, обугленными, и они прикрывали их обгоревшими руками. Дети тут же унеслись вверх по лестнице, наверное, навсегда от меня.

– Зачем? Зачем? – слышался их удаляющийся плач. – Нам было весело с тобой!

Я же кинулась вниз по ступеням. Слезы лились ручьем и застили дорогу, и я несколько раз споткнулась на лестнице, чуть не скатившись кубарем. «Дети мертвы!» – вспомнился мне мой кошмарный сон. Вылетев во двор, я никак не могла отдышаться и прекратить поток режущих глаза слез.

Стараясь не думать о безумстве происходящего, я поскорее перешла во двор соседнего здания, подпирающего с одной из сторон этот страшный дом мертвых. Я достала из сумки книжку, которую читала в дороге, и стала ею обмахиваться, чтобы высушить слезы. Когда всхлипывания стали реже и я уже немного могла владеть собой, я направилась к бабушке, сидящей на одной из скамеечек во дворе, судорожно размышляя, с чего начать разговор.

– Скажите, пожалуйста, – робко заговорила я, – вы не знаете, в соседнем доме кто-нибудь живет?

Старая женщина удивленно взглянула на меня, потом в сторону, куда я указывала дрожащей рукой, и снова уставила бесцветные слезящиеся глаза мне в лицо.

– А чего это ты спрашиваешь? – подозрительно уточнила она.

– Просто я никогда не замечала, чтобы оттуда кто-то выходил, – сказала я первое что пришло в голову. Старушка хмыкнула, пожевала губами и произнесла:

– Ну, разумеется, кто ж оттуда выйдет. Ты разве не видишь, что этот дом нежилой?

– Как нежилой? – удивилась я. Я же видела, как меняют положение занавески, кто-то переставляет цветы.

– Ну, так. Дом под снос, его уже никакой капремонт не спасет. Он насквозь прогорел.

– Прогорел? – еле выдавила я. – Этот дом горел?

– Ну, а что ж ты сама, что ли, не видишь? У него ж все стены обугленные. – Старуха пристально и недоверчиво изучала меня через прищуренные веки. – Не так давно это и случилось. Сгорел дом подчистую, хорошо, хоть людей там почти не было.

Я уселась рядышком на скамейку и слушала, затаив дыхание.

– Вы сказали «почти»? То есть кто-то все же был?

– В основном все на работе находились, это в разгар рабочего дня стряслось. Ну, а те, что в квартирах были, успели выбежать. Только вот несчастные детишки какие-то остались с бабушкой, их родители снаружи заперли. Может, еще кто-нибудь, я не знаю. Дом как-то мгновенно полыхнул. Говорят, огонь появился внезапно и сразу повсюду. Не успели ничего сделать. Пока пожарные приехали, уже тушить было нечего. И не снесут теперь никак, глаза только мозолит. – Женщина тяжело вздохнула. – Мне вот до сих пор мерещится, что гарью оттуда несет. Может, неладно что с домом-то этим. Через тот двор никто с той поры и не ходит. Да и тебе там делать нечего.

С этими словами старушка встала, подняла с лавки свою палочку и, прихрамывая, неторопливо направилась к подъезду.

«Дом под снос, – повторила я про себя. – Как же тогда там смогли устроить магазины? Господи, я же видела квартиру Магды! Там не было ничего сгоревшего!»

А была ли квартира Магды? Был ли сам ее магазин? Как-то не укладывалось все это в голове. Как не была понятна и роль «правдивых» стеклышек. Я же в этих очках видела погибшую Магду: бледную, со шрамами, но в ее обычном милом магазинчике, без каких-либо следов пожара. И бедные сгоревшие дети убегали от меня по нормальной, а не обугленной лестнице. Получается, я способна видеть то, чего не видят другие. А когда я надеваю очки, передо мной поднимается еще одна завеса, уже совсем иного рода. Все видят дом сгоревшим, а детей-призраков не замечают вообще. Для меня же дом выглядит обычным, целым, а дети – живыми. И через очки я вижу их, но уже погибшими. Почему же мне недоступен истинный облик дома после пожара, как другим людям, как этой пожилой женщине? Или эти странные мистические стекла открывают тайны только человеческих существ, а неодушевленные стены им неподвластны? Смогу ли я понять, как выглядит дом на самом деле?

Если все это не плод моего больного воображения, то выходит, что у меня на ладонях вообще нет линий. А разве такое возможно? Что со мной не так? И почему мне все время кажется, что за мной следят?

Чем больше подобных вопросов я себе задаю, тем сильнее запутываюсь. В голове пульсирует непрекращающаяся тупая боль. Мысли смешиваются, потому что у меня нет ни единого ответа и ни одного предположения.

Как-нибудь я наберусь мужества и зайду в магазин с манекенами. После разговора со старушкой я заглянула в лавочку к Магде. Дверь была открыта, но на месте ее не оказалось. Неужели она больше не появится? Если она призрак, разве можно ей покидать дом? Хотя, мы же даже ездили вместе отдыхать. Я ничего не понимаю…