Оконница

Пролог

Мария Александровна посмотрела в окно. Сквер был прозрачен и пуст. Сквер был усыпан осенними листьями. Возле прохода какая-то девчушка возилась со своим самокатом, рядом в нетерпении ее ждал папа, готовый в ту же секунду утащить дочку вместе с самокатом домой.

Конечно стоило еще раз бросить взгляд на сквер и смотреть, смотреть, до боли в глазах. Она знала, кто по нему возвращался из института домой. Возвращался. Но сегодня не вернется, не вернется и завтра, не вернется никогда.

Его вещи, книги, компьютер, зарядка от телефона, что торчит из розетки, бейсболка, и то, что передали, когда закрыли дело.

Сколько раз она просмотрела его последнюю запись.

Очередной маршрут путешествий. Уверенный жизнерадостный голос, который почти не изменился после школы. Дисциплинированное описание всего, что встречается на пути. Попытка понять то, что увидел и почувствовал. И стремление быть открытым этому миру, в котором таится всякое. Видно же, что ему ничто не угрожает, он ничего плохого не предчувствует.

Она прижалась лбом к стеклу, почувствовала холодок, закрыла глаза. Так ей было немного легче.

Часть 1.

…Судьба-злодейка занесла меня как-то в глухую деревеньку под Торшаево. Снимать собирался другое место, но дороги развезло после ливня. Нижегородская область, край, где время будто споткнулось об пенек или покосившуюся избу, где дороги заросли и трава по пояс. Люди все побросали и ушли.

Смотрю на окошки домов – грустят они о своей заброшенности. Не помоет с мылом хозяйка, не постучит припозднившийся путник.

Край славился деревянными ставнями. Простая конструкция: горизонтальные планки из сосны, соединённые между собой перемычками, да резные декоративные элементы из мягкой липы. И остались ставенки, и пытаются удержать былую красоту.

Начало сентября, жара спала, но воздух густой, как кисель. Снимаю заброшки для документального фильма. Хожу, присматриваюсь, – хотел дать описание домов и брошенной утвари, щёлкаю мутные окна, да потихоньку замечаю, шевеление в них какое-то.

Я человек не суеверный, а по имени Андрей выходит, что даже мужественный. Разве не найдётся объяснение этим странным явлениям в окнах заброшенных домов? — сквозняки, сломанная мебель, прогнивший потолок, мусор, пыль, тень, игра света. Но тут... В окнах… То силуэт промелькнёт, то лицо выглядывает. Вроде хозяйка там копошится. Правда, занавеску не сдвигает. Подойдёшь ближе — тебя ждет пустота и тишина.

Ладно бы один раз, но повторилось же с другим домом.

"Глаза устали, вот и мерещится».

Часть 2.

На другом конце улицы заметил мужика. Кривой, сутулый, хромой.

Я навстречу. Одет он просто — куртка не по размеру и почти до колен, сапоги в грязи, и мешок за спиной. Видно, с грибами.

Идет – отвернулся – не здоровается. Будто я его сосед и ему уже порядком надоел.

Лицо темное такое, как у шахтера. Да еще в глубоких морщинах, прямо кора дуба вместо лица.

Я сразу к расспросам.

– А что деревня, жилая?

– Нет.

И идет дальше. Я, дурак неугомонный, тут и ляпнул про свои подозрения:

— Вот в той избе с белыми, то есть серыми занавесками, кажись хозяйку видел в окне...

Мужик на меня пристально глянул, губы поджал. А потом бросил на землю мешок, повернул голову в сторону знакомой избы, прикурил сигарету, и проговорил:

– Скоре Оконницу видел.

Я переспросил, — вдруг ослышался?

– Оконница, — повторил он. – Дамно поселилась в деремне.

–А говорите, нет никого.

– Мать сына не дождалася… На мотике разбился. Вот и чудется, што у окошка сидит.

–А чего ее Оконницей зовут? Прозвище что ли?

– Не человек она, а... хрен знат што. Вроде живая, а вроде и нету. Надо быстре убегать. Коли ночью к избёнке подкрадешься, в окошко глянешь — она тебя заприметит.

– Впервые слышу. Шутки такие? – спрашиваю, а сам голос чужим кажется.

– А ты подойди – узнаешь.

– Я с такими не якшаюсь. Мое дело съемка.

– Коли к одному окошку часто хаживать — она тебя в лицо знать станет. Потом в зеркалах чудиться начнёт, лучше у себя в избе сиди. А уж коли в её образину вглядеться... глядь — и твой дом такой же пустотой стоит. И сам уж по ту сторону стёклышка.

— Прямо в сказку попал. Ты, мужик, как Андерсен. Я не прикалываюсь, наоборот, уважаю.

– Старик был, так он дом спалил — сказал, Оконница к нему пришла.

Я слушал, а в груди холодный ком. Мужик спокойно рассказывает свою историю будто эта Оконница, не тварь какая-то эфемерная, а дачница. Сняла дачу на лето и живет, – в ус не дует. Хотя вроде в начале у него губа нижняя затряслась, или мне показалось.

В любом случае, чем угодно клянусь, тень за окном была. Зря в окна заглядывал, покойники бы мне этого не разрешили.

Распрощался, пожелал мужику удачи с грибами. Он пробурчал, что не грибы у него, да все равно. Я предложил подвести его, он отмахнулся.

А потом заглянул мне в глаза:

– Глянь-ка, шоб Оконница в кабине у тебя не засела.

Я пошел к машине, – засветло надо убраться отсюда.

Завел. Осторожно поехал по заросшей травой грунтовке. И хоть любопытно было — не обернулся. И в зеркало заднего вида глянул один раз, как трогался, и до трассы специально глядеть не буду. Конец записи».

Эпилог

Эту видеозапись нашли в телефоне парня, который разбился на трассе под Торшаево. Других участников дорожно-транспортного происшествия замечено не было. Говорили, уснул за рулем, вот и вылетел в кювет. Но на машине он проехал столько дорог, и никогда ничего подобного не случалось.

Этот случай поражал тем, как в погожий день, на пустой ровной трассе, без видимых причин, машина оказалась перевернутой в кювете. На ровном месте нас может подкараулить смертельная опасность, с нами могут произойти странные события. И нет им объяснения.