Октябрьск. 61-я параллель.

Что космос есть? То миллиарды звезд,

Разбросанных рукой по небосводу,

Пульсары, карлики, кометы длинный хвост,

А между ними - световые годы.

Планет и лун великий хоровод

Заворожит и мальчика, и старца,

Когда спираль созвездий позовёт

Соприкоснуться с ней в безмолвном танце.

Нас пронимает первобытный страх,

От осознания той безграничной мощи

Далеких огненных светил на небесах,

Что освещают путь нам среди ночи.

Мы смотрим ввысь - и хочется в полёт...

Но человека род ещё так молод,

Он обязательно когда-нибудь поймёт,

Что космос – это только смерть и холод.

В подвальной стрелковой комнате на установленных позициях перед нанесённой на полу белой линией в шеренгу по стойке «смирно» выстроились восемь офицеров комитета государственной безопасности СССР. Все – в безукоризненно отглаженных кителях защитного цвета поверх таких же по цвету рубашек, застёгнутых на все пуговицы. Все – с отполированными позолоченными пряжками кожаных ремней, затянутых так сильно, что под них и два пальца было не просунуть, и с табельным оружием, покоящимся в кобурах на поясе под правую руку. Все – с недавно начищенными гуталином туфлями, что блестели даже при относительно тусклом освещении этой секции стрелковой комнаты. И все – женщины. После Катаклизма число представительниц прекрасного пола в рядах государственных органов охраны правопорядка заметно выросло, и КГБ в этом плане исключением не был.

Дверь отворилась, и в помещение вошёл, чеканя шаг, солидный мужчина с чёрными лихими усами и с тремя увесистыми звёздочками на погонах – полковник Соловец. Он встал перед строем, оглядел девушек тяжёлым взглядом и громко, по-полковничьи, поздоровался. «Здравствуйте, товарищи!» – Зазвенел между бетонных стен хрипловатый голос старшего офицера. «Здравия желаем, товарищ полковник!» – Хором ответили офицеры помладше. Полковник хмыкнул, кивнул и медленно зашагал перед строем.

«Цель нашего занятия – отработка и оттачивание навыков стрельбы при ведении огня из пистолета. – Начал монотонно объяснять Соловец, при этом пристально осматривая внешний вид офицеров. – Время занятия – один час. Раздатчик, выдать смене боепатроны!»

Стоявший позади строя старший прапорщик Никитин коротко ответил: «Есть!», взял заранее взятые из сейфа две картонные коробочки и подошёл к первому офицеру. Он отсчитал ровно четыре штуки, вложил патроны в руку, перешёл к следующей девушке, повторил операцию – и так, пока последний сотрудник в шеренге не оказался обеспечен своим мизерным боекомплектом. Тут же последовала команда: «Магазины… снарядить!», и стрелковая комната наполнилась характерными, безошибочно узнаваемыми любым офицером щелчками, словно где-то за плинтусами или под стульями застрекотали металлические сверчки. Снаряжённые магазины отправились в кобуры. Соловец вновь зашагал перед строем. «Мишень номер один. – Обозначил он первой девушке, указав, словно для уточнения, левой рукой на первый щит, а правой – на самого младшего лейтенанта. – Мишень номер два… Мишень номер три…» Офицеры коротко отвечали полковнику: «Цель вижу!», всё так же стоя по стойке «смирно», с высоко поднятым подбородком, руками по швам и грудью колесом. Дойдя до конца шеренги и обозначив все цели для тренировочной стрельбы, полковник скомандовал выход на рубеж ведения огня. Офицеры КГБ сделали несколько шагов вперёд, остановившись перед следующей белой линией. Теперь их друг от друга отделяли фанерные щиты в человеческий рост. Последовало короткое: «Заряжай!», и магазины с боевыми патронами покинули кобуры и оказались там, где им и положено быть. Офицеры встали вполоборота, выставив правое плечо вперёд. Восемь раз лязгнули затворы и щёлкнули предохранители, восемь раз раздалось громкое и чёткое: «К стрельбе готова!» Соловец кивнул и скомандовал открыть огонь.

Первый выстрел в замкнутом помещении прозвучал хлёстко, словно удар кнутом. За ним раздался второй, потом третий… Отстрелянные гильзы со звоном покатились по бетонному полу. Тут же запахло порохом, комната наполнилась сизым дымом. Полковник шёл позади строя и внимательно осматривал из-за плеч девушек результаты стрельбы. Они были вполне удовлетворительны. «Четвёртая стрельбу закончила!» – Громко, чтобы пересилить грохот выстрелов, доложила одна из сотрудниц в звании старшего лейтенанта. Соловец подошёл к девушке. Та продемонстрировала полковнику пустой магазин, отвела затвор, чтобы старший офицер убедился, что нет патрона в патроннике, по команде убрала табельное оружие в кобуру и вытянулась струной. Соловец сосредоточился на мишени.

- Так-с… – Начал он. – Недурно, недурно. На дистанции двадцать пять метров, без пристрелочных выстрелов, одна семёрка, две восьмёрки и девятка. Кучно бьёте, товарищ старший лейтенант. Не дрожит рука. Так держать.

- Служу Советскому Союзу! – Не без гордости в голосе ответила девушка, и полковник пошёл к следующему офицеру, объявившему о завершении стрельбы.

В дверь постучали, и в стрелковую комнату вошёл молодой мужчина в звании лейтенанта. Затворив дверь, он встал по стойке «смирно», приложил руку к фуражке в воинском приветствии.

- Товарищ полковник, разрешите обратиться, лейтенант Ожигов! – Соловец ответил на приветствие кивком, так как был без головного убора, и молодой человек продолжил. – Товарищ генерал-майор Бобков вызывает старшего лейтенанта Синицыну к себе в кабинет.

В комнате повисла тишина. Даже те, кто ещё не закончил тренировочную стрельбу, замерли, не решаясь вновь нажать пальцем на спусковой крючок пистолета. Не абы кто, а сам Филипп Денисович, начальник Пятого управления КГБ, вызывает одну из них! Соловец задумчиво хмыкнул, вновь кивнул головой и повернулся к огневому рубежу. Девушки на позициях выглядели растерянными, переглядывались из-за ростовых щитов, словно выискивая Синицыну. Тут ничего странного не было: они все были из разных управлений, не знали друг друга лично. Однако среди участвовавших в стрельбах офицеров старших лейтенантов было всего трое. Полковник повернулся к той сотруднице, что первой завершила стрельбу, и чутьё не подвело его. Старший лейтенант Синицына – а это была именно она – коротко спросила, может ли она идти, и, получив разрешение, почти выбежала из стрелковой комнаты. Вслед за ней за дверью скрылся и посыльный. Озадаченный Соловец лишь почесал затылок и вернулся к изучению поражённых мишеней. Выстрелы зазвучали вновь.

Елена Синицына едва сдерживала себя, чтобы не перейти на бег. Её короткие каблучки невыносимо громко стучали по бетонному полу, а звук торопливых шагов столь сильно резонировал с окружающей тишиной, что старший лейтенант крайне обрадовалась, когда, поднявшись из подвального этажа наверх, она смогла, наконец, идти по ковровой дорожке. Следовавший за ней Ожигов старался не отставать, и, хотя он и понимал, что Синицына, судя по уверенной походке и темпу, и сама прекрасно знает, где кабинет начальника управления, тем не менее шёл рядом. Приказ есть приказ – привести к Бобкову, а это значит – до самого кабинета. Дальше уже можно будет с чистой совестью и с чувством выполненного долга вернуться на пост дежурного. Оставлять его, даже ненадолго и по прямой необходимости, Ожигову было как-то неуютно. Миновали лестничный пролёт, старший лейтенант повернула в нужную сторону и направилась к заветной двери. Дежурный чуть притормозил, проводил девушку взглядом. Синицына была высокой, молодой, стройной, светло-русой – словно комсомолка с агитплаката. Такой можно было бы любоваться часами, как картинкой или статуей. Вот только Ожигов сам не понаслышке знал, что скрывается за внешностью миловидных девушек из КГБ. Офицерские погоны такие, как Синицына, получают неспроста. Большая Лубянка, дом 2 – не то место, где звания растут ни за что и просто так. У нужной двери старший лейтенант притормозила, поправила китель, юбку и ремень, убрала под фуражку выбившуюся из-под головного убора прядь волос, перевела дыхание и постучала. Удовлетворённый Ожигов развернулся и пошёл на первый этаж. Его дело было сделано.

Несмотря на долгие курсы психологической подготовки, старший лейтенант Синицына не сразу смогла унять внутреннюю дрожь, когда из-за тяжёлой двустворчатой двери донеслось короткое: «Входите!» Елена сделала ещё два глубоких вдоха и вошла в кабинет к начальнику Пятого управления КГБ. Генерал-майор Бобков пристально посмотрел на отрапортовавшую ему по всем правилам молодую девушку; вместе с ним на Синицыну столь же изучающе смотрели со стены Феликс Эдмундович и Леонид Ильич, и под взглядом этих трёх пар глаз старший лейтенант Синицына почувствовала себя препарируемой лягушкой, над которой склонились молодые студенты-медики – любознательные, ответственные, целеустремлённые, даже в какой-то степени добрые, но совершенно беспощадные к объекту своих исследований. Тем не менее, к Филиппу Денисовичу Елена испытывала хоть и трепетное, но неподдельное уважение. Офицер с большой буквы, фронтовик, ветеран Великой Отечественной войны. Такие, как он, понапрасну с плеча не рубят. Обычно.

- Синицына Елена Дмитриевна, – начал генерал-майор, лениво пролистав лежащую перед собой тоненькую папку. «Личное дело…» – догадалась девушка, – тысяча девятьсот сорок четвёртого года рождения, уроженец Московской области, Коломенский район, деревня Раменки. Окончила Высшую Краснознаменную школу КГБ СССР имени Дзержинского в шестьдесят седьмом с отличием. Пока всё верно?

- Так точно, товарищ генерал-майор! – Синицына крайне обрадовалась, что голос её не подвёл и не дрогнул.

- Прямо перед Катаклизмом, выходит? Хех, повезло Вам, Елена Дмитриевна. – Бобков усмехнулся и продолжил изучать личное дело. Точнее, зачитывать вслух, ибо наверняка он его досконально проштудировал ещё задолго до того, как вызвал старшего лейтенанта Синицыну на личную беседу. – Комсомолка, член КПСС, идейный коммунист, награждена грамотой за отличные показатели в стрельбе из пистолета и винтовки, а также за ежегодную успешную сдачу нормативов ГТО. Не замужем. Детей нет. – Филипп Денисович закрыл папку, скрестил пальцы и обратился не к пожелтевшим страничкам, а уже непосредственно к стоящей перед ним по стойке «смирно» девушке. – Напомните, Вы в каком отделе работаете, товарищ старший лейтенант?

- В пятом, товарищ генерал-майор! – Тут же, как из пушки, выпалила Синицына.

- И в чём же заключается его специфика?

- Розыск авторов анонимных антисоветских документов и листовок, проверка сигналов о фактах терроризма, помощь местным органам госбезопасности по предотвращению антиобщественных проявлений! – Вновь, ни на секунду не задумавшись, ответила девушка. – А также борьба с идеологическими диверсиями, антисоветскими элементами, профилактика и предотвращение массовых беспорядков.

- Я смотрю, Вы в последнее время активно работаете над… урегулированием сложных межнациональных проблем в грузинско-абхазских отношениях.

- Чуть меньше полугода. – Елена непроизвольно улыбнулась. Если её старания заметил не абы кто, а сам начальник Пятого управления КГБ, то это был определённо повод для гордости. А там и до рабочей командировки недалеко. Как же Синицыной хотелось в горы! Быть может, в Гагру, или Сухум… Разработки старшего лейтенанта позволяли работать из любого из этих городов. – Имеются определённые успехи. Дистанционно налажена агентурная сеть, была взята в активную работу ячейка грузинских националистов, работающих в…

- Отлично, отлично. Вы передадите все свои наработки капитану Дягилеву. У меня для Вас, товарищ Синицына, будет другое назначение. Вы знаете про Октябрьск?

Образ уютного маленького приморского городка, подпёртого с севера Кавказским хребтом, рассыпался в пыль. Тем не менее, Елена приложила все усилия, чтобы не показать лицом своего разочарования.

- Кажется, это в Самарской области. – Немного подумав, ответила девушка. В этот раз голос предательски надломился.

- Не этот. Другой Октябрьск. В Ленинградской. Подойдите.

Филипп Денисович взял со стола указку, поднялся и неспешно направился к большой настенной карте СССР, почти целиком красной, и лишь местами покрытой светло-бежевыми пятнами. Ещё лет десять назад сама идея подобных карт могла сойти за опасную антисоветскую деятельность; теперь же подобные ей топографические схемы разных масштабов, то региональные, то районные, а то и всесоюзные, висели чуть ли не в каждом кабинете каждой государственной службы. Карта ОЗТ и БЖЗ СССР – угрожающе алеющих охраняемых запретных территорий, и успокаивающе-белых, но до неприличного редких безопасных жилых зон. Елена подошла к генералу Бобкову, встала от него по левую руку.

- Вот здесь. – Филипп Денисович ткнул указкой в небольшой город на реке Свирь, соединяющей Ладожское и Онежское озеро. Населённый пункт располагался почти в самом центре относительно большого овального светлого пятна, вытянутого с северо-востока на юго-запад и подписанного, как «БЖЗ-18». – На самой границе Ленинградской области, отсюда до Карельской АССР рукой подать. Город совсем молодой, стоит на Верхне-Свирской ГЭС. Был организован в тысяча девятьсот шестидесятом году путём объединения города Подпорожья с близлежащими деревнями и посёлками, такими как Важины, Никольский, Кезоручей и прочие.

- Шестьдесят первая параллель… – Тихо прошептала Синицына. Рассыпавшийся в пыль образ приморского городка, подпёртого с севера Кавказским хребтом, разметало ветром, словно и не было ничего. В голове крамольно засела мысль: «А что же я сделала не так? Чем провинилась?»

- Понимаю Ваше смущение, Елена Дмитриевна. – Словно прочитав её мысли, сказал генерал Бобков. – Но я бы не вызвал Вас лично, если бы это не было крайне ответственным заданием. Товарищ старший лейтенант, Вам известно, что такое НИКС?

Всем было известно, что такое НИКС – зараза, поразившая их многострадальную Родину почти сразу после Катаклизма, и распространившаяся по территории СССР едва ли не быстрее, чем чума в средние века по Европе.

- Наркотик Искусственный Космологический Сильнодействующий. – Ответила Синицына. На деле же, полная аббревиатура, придуманная советскими учёными, была букв так на десять длиннее, и расшифровка включала ещё много заумных слов, состоящих в основном из химических терминов, но все, даже на высшем уровне аппаратного управления, говорили просто «НИКС» – так быстрее, созвучнее и понятнее.

Бобков кивнул и показал на БЖЗ ещё севернее. Административным центром её служил расположенный на берегу Сорокской губы город Беломорск. Лена подумала про себя, что её новое назначение могло быть куда хуже.

- Согласно оперативным разработкам Центрального информационно-аналитического аппарата, один из крупных путей доставки НИКСа вглубь страны стартует именно из Беломорска. Не известно, почему именно там. Мы полагаем, его туда доставляют по Белому морю из Архангельска.

- Архангельск? – Уточнила Синицына. – Товарищ генерал-майор, я думала, Архангельск и Северодвинск затопило после частичного таяния арктических льдов.

- Все так думали. – Согласился Бобков. – Учитывая, что из такого крупного города за все годы после Катаклизма не было никаких вестей.

Елена с грустью посмотрела на бескрайнее красное пятно, покрывшее всю северную часть Архангельской области, и медленно кивнула.

- Тем не менее, повторюсь, информация о том, что производство наркотиков сосредоточено именно в Архангельске, не подтверждена абсолютно ничем. У нас просто-напросто не было ресурсов, чтобы проверить, а зона там действительно очень опасная. А вот по поводу маршрута… Комитет собрал и проанализировал данные о местах, где наиболее часто обнаруживали НИКС. Согласно полученной информации, самый логичный вариант движения этой заразы выглядит примерно следующим образом. – Генерал вновь показал указкой на город. – Отсюда по Беломорско-Балтийскому каналу отрава попадает в Онежское озеро. Оттуда – в Петрозаводск. Из столицы Карельской АССР довольно много путей, ведущих вглубь страны, но автомобильные дороги по большей части контролируются. Это знаем мы, это знают контрабандисты. Так что, полагаю, дальнейшее движение партии НИКСа, ну или большей её части, также осуществляется по воде. Онежское озеро – это Ладожское озеро. – Указка Бобкова спустилась от Петрозаводска по западному берегу Онежского озера до посёлка Вознесенье и прочертила вдоль всей реки Свирь. – А Ладожское озеро – это Ленинград. Рукой подать. Не для того город-герой пережил и фашистскую блокаду, и метеоритный дождь, чтобы загнуться от этой гадости.

Елена взглянула на сплошь покрытую красными овалами карту Ленинградской области, и отметила про себя, что «пережил» – слово, конечно, верное, но скорее подошло бы «едва дышит». Однако там до сих пор жили миллионы людей. Куда более компактно и стеснённо, чем раньше, голодно, бедно, но всё-таки жили, выживали, приспосабливались, продолжали бороться. Она кивнула, но на несколько секунд задержалась у карты, что-то высматривая в плане Октябрьска – места, куда ей, по всей видимости, предстояло в скором времени отправиться.

- Не совсем понимаю, товарищ генерал-майор. – Честно призналась девушка. – Действительно, указанный Вами маршрут выглядит как наиболее вероятный и относительно безопасный путь через ОЗТ… Но на одном только Беломорско-Балтийском канале под два десятка транспортных шлюзов. На той же Верхне-Свирской ГЭС есть такой. Это же тупик, просто так не проскочить, как по обычной реке. Каждый транспортный шлюз – это идеальное место для досмотра судна. Как лодка, гружёная НИКСом, может там пройти незамеченной? Это работа ОБН МВД, разве не так?

В ответ на закономерный вопрос Филипп Денисович одобрительно кивнул, мол, наконец-то ты, девочка, уловила суть да дело, сел на своё место и пригласил Синицыну устроиться в кресле напротив. Он взял со стола другую, уже куда более увесистую папку, открыл её.

- Магутдинов Али Артурович, тысяча девятьсот сорокового года рождения, уроженец Казахской ССР. Вам знаком этот человек, Елена Дмитриевна?

- Никак нет. – Ответила Синицына, хотя, как показалось, фамилия была ей смутно знакома.

- Заурядный негодяй, которых хватало на территории поствоенного Советского Союза. С малой родины переехал в Ленинградскую область в пятьдесят девятом. Промышлял грабежами, бандитизмом, разбоем. В последние два года плотно занялся контрабандой и продажей НИКСа и стабильного нуль-камня. Был задержан в том самом городе Октябрьске с крупной партией наркотиков. Но самое интересное случилось позже. Али Артурович совершил побег из следственного изолятора с оружием, изъятым у него при задержании.

Теперь Синицына начала припоминать. Действительно, дело было громким.

- Кажется, пистолет ему передал кто-то из следственной группы. – Сказала она.

- Верно, и было установлено, кто именно. – Генерал-майор Бобков, брякнув медалями, доверительно наклонился к своей собеседнице. – Дело это, между нами говоря, очень заинтересовало комитет госбезопасности. И страшно подкосило позицию товарища Щёлокова в глазах Леонида Ильича и всей партии. Думаю, Николай Анисимович тогда изрядно настрадался. Юрий Владимирович Андропов в ту пору лично назначил правительственную комиссию для расследования столь вопиющего прецедента. – Филипп Денисович вновь откинулся в кресле. – Прямой связи между НИКСом и организацией побега не нашли. Сошлись на том, что Али Артурович попросту обманул одного из следователей. Даже выдвигались версии о гипнозе, представляете?

Бобков захлопнул папку, взял в руки следующую.

- Данный персонаж вряд ли Вам известен, товарищ Синицына. Романцев Илья Дмитриевич, пятьдесят второго года рождения, юнец ещё. Был пойман в Октябрьске с крупной партией НИКСа. Но что самое интересное – спустя пару месяцев был отпущен из СИЗО, якобы, по причине недостатка улик. – Филипп Денисович с неким презрением отшвырнул от себя дело Романцева и посмотрел старшему лейтенанту Синицыной прямо в глаза. – И Ваш вопрос, вполне логичный, так сказать. Действительно, как гружёная НИКСом лодка может пройти через транспортные шлюзы без досмотра? Или он всё-таки был проведён, но некачественный? Случайность, или закономерность?

Елена Синицына понимающе кивнула. Генерал Бобков был удовлетворён сообразительностью своей подчинённой. Он вновь встал, подошёл к карте безопасных и опасных зон СССР, и подозвал старшего лейтенанта к себе.

- Вас ждёт очень непростое задание, товарищ старший лейтенант, двухэтапное, опасное, но по итогам его завершения и поощрение будет, само-собой, соответствующее. Первым делом Вам необходимо выяснить: а есть ли жизнь в Архангельске? – Прозвучало это так, словно Елене предстояло отправиться на Марс, чтобы лично обнаружить представителей инопланетной цивилизации. – Вы на бронепоезде отправитесь по маршруту Москва – Ярославль – Вологда – Няндома. Табельное оружие сдадите, новое получите на месте. От конечной точки пешком доберётесь до военного городка Каргополь-2. Вас там встретят, о прибытии агента КГБ будет заранее телеграфировано прямиком с Лубянки, кодовое слово для КПП – «Инфракрасный». На месте Вам выделят отряд вооружённых солдат, а также снаряжение, довольствие и транспорт для дальнейшего маршрута через Большую Архангельскую ОЗТ. Доберитесь до Архангельска, Елена Дмитриевна, и установите состояние города: затоплен ли он, если нет – каков фон радиационного излучения? Есть ли живые люди? Только наблюдение со стороны, в сам город я Вам лично заходить запрещаю. После выполнения данного этапа отправляйтесь в Вельск. Оттуда телеграфируйте обо всём увиденном, таблица кодов и адресат для телеграммы Вам будут доведены позднее. Запомните их наизусть, при вхождении в вагон бронепоезда физические носители данных должны быть уже уничтожены. Следующим этапом Вашей миссии является проверка структур МВД города Октябрьск. Поедете на бронепоезде из Вельска через Вологду в Волхов, там совершите пересадку – и до конечной точки. Особое внимание необходимо уделить руководству местного УВД, а также сотрудникам ОБН.

- Провести официальную проверку? У меня будут особые полномочия? Будут ли выделены в помощь региональные сотрудники КГБ?

- Нет, Елена Дмитриевна, никаких официальных проверок. Одну такую уже проводили, толку не было. Вы внедритесь в структуру МВД в качестве рядового сотрудника на не самую заметную должность. Действовать будете под поддельной личностью. Назначение на службу, документы, подробное досье и рекомендательное письмо Вам передаст местный оперативный сотрудник комитета государственной безопасности в городе Вельск.

- Спецсредства? – Уточнила Синицына.

- Всё будет доставлено в Октябрьск другим путём. То, как вам выйти на контакт со связным, также будет вложено в полученное в Вельске досье, как и новая таблица кодов и адресат для телеграфирования. После внедрения выходить на связь с полным докладом необходимо будет дважды в неделю: во вторник и субботу, не позднее двадцати двух часов. Проследите за местными сотрудниками, по возможности – установите прослушивающие устройства в кабинет руководства местного УВД. Ваше личное дело недвусмысленно намекает, что на Мичуринском проспекте, дом семьдесят, Вас достаточно хорошо обучили. Вопросы?

- Как долго вести наблюдение?

- Столько, сколько потребуется. В случае, если никаких противоправных действий со стороны местных стражей правопорядка не будет обнаружено, Вы получите приказ о возвращении в Москву. Но, думаю, месяца на четыре Октябрьск станет Вашим новым домом. Все необходимые для первого этапа задания документы получите у капитана Дягилева, как раз передадите ему свои наработки о грузинских националистах на территории ЗСФСР. В Сухуме, кажется, да? Учтите, Синицына, у Вас неделя на подготовку и сборы. Родина может на Вас положиться?

- Так точно, товарищ генерал-майор! – Ответила Елена, ибо другого ответа и быть не могло. Родина готовила её для этого, Родина нуждалась в ней.

- Тогда, не смею Вас задерживать. – В первый раз за их встречу улыбнулся Филипп Денисович, и старший лейтенант КГБ Синицына, встав по стойке «смирно» и отдав воинское приветствие, покинула кабинет начальника Пятого управления.

Лена молча шла по коридору, полностью погружённая в мысли. Задание ей предстояло, действительно, далеко не из лёгких, но по итогу его выполнения можно было и капитанские погоны примерить, и о более высокой должности задуматься. «С Гаграми не срослось. – Подумала она. – Ну и ничего страшного. Что же, значит, в Октябрьск. Далековато, конечно. И холодно, даже летом. Шестьдесят первая параллель… Зато, там и Карелия под боком. Страна тысячи озёр, так, вроде бы, про неё говорят?..»