Олдман. Украденный ботинок.

От русских воняло борщом. Я почуял это ещё в самолёте.

О путешествии в Россию я мечтал давно, но все меня отговаривали. Дикси сказала, что я замёрзну насмерть, Майк, что меня убьют бандиты, а Кевин, что меня разберут на органы.

— Да бросьте, ребята, — отмахнулся я, рассмеявшись в ответ на эти замечания, — ну что за глупости. Это огромная страна и в ней масса людей, почему им должны понадобиться именно мои органы?

— Ты здоров. А там радиация, — уверенно сообщил Джеймс.

— Я всё же рискну, — улыбнулся я.

И вот, я в России. Самолёт приземлился на кукурузном поле, но мне сказали, что это норма.

— Здесь ровнее, — сообщил командир, расправляя мешок, — чем на взлётно-посадочной полосе. А ещё можно кукурузы натырить.

Скатившись по надувному трапу, я зашагал с остальными пассажирами, которые изредка останавливались и воровито оглядевшись, срывали початок-другой, осторожно запихивая их себе за пазуху. Так мы дошли до трассы, где уже стояли четыре машины скорой помощи и столько же пожарных.

— Предъявляем документы! — потребовал мужчина в форме. От него воняло мацой.

Я протянул ему паспорт и он с недоумением уставился на него.

— Почему здесь не по русски? — спросил он.

— Я не из вашей страны, — улыбнулся я.

Его лицо вытянулось от удивления:

— Как это? А откуда?

— Вот здесь написано, — указал я на строку в паспорте.

Мужчина некоторое время разглядывал мой паспорт, губы его беззвучно шевелились, а голова иногда кивала, словно соглашаясь с мыслями. Наконец, он прижал печать прямо к моей фотографии, а затем вернул мне паспорт:

— Проходите. Следующий!

Я сунул паспорт в карман и пошёл к ржавому автобусу, куда уже набилось изрядно народу. Свободных мест оставалось два и я устроился на одном из них. Рядом сел парень, лет двадцати и тут же уснул.

Прежде чем двери закрылись, автобус накренился и в него вошла женщина, то ли полная, то ли беременная. Видя, что мест нет, я вежливо ей улыбнулся и поднялся:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

— Чё? — скривилась она в гримасе, — Я не инвалид, постою.

Постояв в нерешительности пару секунд, я снова сел.

Водитель с хрустом включил передачу и автобус, подпрыгивая на неровной трассе, двинулся вперёд.

* * *

Небоскрёбы терялись в низко плывущих тучах. Тяжёлые, серые, они так плотно застилали солнце, что на улицах горели фонари даже в полдень. Холодный ветер, казалось, пронизывал до костей, от чего у меня начали стучать зубы.

Узнав, что я лечу в Россию, Кейт подарила мне два очень толстых шерстяных свитера, а Маркус невероятно тёплую куртку. Но всё это лежало в чемодане, раскрывать который прямо на улице было глупо.

К тому моменту, как я вошёл в отель, у меня зуб на зуб не попадал. Сотрудница на ресепшене помогла мне оформить документы и едва войдя в номер, я тут же забрался в душ.

Из крана на меня полилась грязная, вонючая жижа, но главное, что она была тёплой! Через некоторое время жижа сменилась нормальной водой и настроение моё улучшилось.

Выбравшись из душа, я едва не разбил себе голову, поскользнувшись. Чертыхаясь, я бросил полотенце под ноги и принялся искать глазами второе. Второго не нашлось. Брезгливо поморщившись, я сошёл с полотенца и вытерся им.

В номере было тепло. Даже жарко и прежде чем лечь спать, я приоткрыл окно.

* * *

Меня разбудил вой сирен. Стоило только выбраться из под одеяла, как тело покрылось гусиной кожей. В номере стало невероятно холодно.

Закрыв окно и наспех одевшись, я решил отправиться позавтракать. Поискав немного, я вспомнил, что оставил вчера обувь за порогом, чтобы её почистили. Открыв дверь в выстуженный коридор, я обнаружил свой ботинок. Один.

С недоумением осмотрев коридор сначала в одну сторону, затем в другую, я не нашёл следов второго ботинка и вернулся в номер.

— Ресепшен, — отозвался голос, едва я поднял трубку старомодного дискового телефона.

— Это Олдман, из триста шестого...

— Мистер Олдман! — обрадовался голос, — Комфортно ли вам? Мы почистили ваши ботинки и...

— Я как раз по этому поводу. У меня пропал один ботинок.

— Простите? — переспросил голос.

— Ботинок, — терпеливо пояснил я, — он пропал.

— Не может быть! Вы смотрели за дверью?

Сделав глубокий вдох, я ответил:

— Да. Там только один. Не могли бы вы мне помочь найти второй?

— Конечно! Приношу свои глубочайшие извинения, мы сейчас же его найдём, — ответил голос, затем раздался стук, но, видимо, трубка не до конца легла на рычаг потому, что я услышал как голос крикнул кому-то:

— Вань, сходи в триста шестой, там старый мудак ботинок потерял.

* * *

Как они ни старались, а найти ботинок не удалось.

— Простите пожалуйста, — причитал юноша, — но его нигде нет.

— Ладно, — махнул я рукой, — куплю новые. Все равно эти ботинки уже изрядно потрёпаны.

Коридорный покраснел:

— Простите, но у нас не продают такой обуви. Её привозят под заказ, окольными путями.

— Как это? — удивился я, — в чём же вы ходите?

— В лаптях, — указал юноша себе на ноги.

Я с недоумением уставился на его обувь, похожую на плетёные корзинки. Не поняв, шутка ли это, я на всякий случай улыбнулся и ответил:

— Значит буду вливаться в массы. Вот, возьмите на чай, пожалуйста.

Парень с недоумением уставился на протянутую ему купюру:

— Это мне?

— Да, конечно. Берите. На чай.

— Спасибо, — ответил он, пряча купюру в карман. Его глаза сияли от счастья.

Мы попрощались и я вернулся в номер.

* * *

Облачившись в тёплую куртку и сетчатые беговые кроссовки, которые стали единственной моей обувью, я спустился позавтракать.

Тучная повариха дала мне что-то под названием «манная каша» и «кисель».

Первое оказалось невероятно вкусным пудингом с комочками, а второе чем-то вроде горячего желе, от чего я обварил язык.

После завтрака, я отправился на ресепшен, чтобы выяснить, где ближайший обувной магазин. Едва меня заметив, управляющий кинулся навстречу:

— Мистер Олдман! Позвольте поприветствовать вас в нашей гостинице. Мы рады иностранным гостям! — улыбался он. Подойдя вплотную, он шёпотом продолжил:

— Мне очень жаль ваш ботинок. Уверяю вас, что это досадное недоразумение. Позвольте в качестве извинений, — он оглянулся по сторонам и повысив голос, продолжил, — подарить вам этот скромный подарок.

Я с недоумением принял из его рук балалайку.

— Вам нравится? — с надеждой спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Очень, — ответил я, уже представляя как замечательно она будет смотреться на полке с сувенирами и как обзавидуются все знакомые.

— Вот и славно! — хлопнул он меня по плечу, чуть не выбив сустав. — Могу ли я вам чем-то помочь?

— Да, — кивнул я, потирая плечо, — не могли бы вы сказать, где находится ближайший магазин обуви?

— Обуви? — переспросил он и задумался, — кажется в конце улицы Сталина. Рядом с переулком Расстрельной бригады. Погодите минутку, я сейчас уточню.

Обернувшись, он крикнул:

— Вась, где у нас обувку продают?

Из дверного проёма выглянул коридорный:

— Вроде ближайший у ракетного завода. И чуть подальше есть, возле плутониевого склада.

Управляющий повернулся ко мне и изобразив самую дружелюбную улыбку, сообщил:

— Всё верно, ближайший магазин в конце улицы Сталина. А следующий на пересечении проспекта Коммунизма и улицы Войны. Это рядом со сквером Хрущёвской туфли.

— Кого? — переспросил я ошарашенно.

— Хрущёвской туфли. — уверенно кивнул управляющий, и, видимо, заметив моё замешательство, предложил, — хотите я вызову вам такси?

— Да, будьте так любезны, пожалуйста, — согласился я.

* * *

Второй час я ходил по магазину обуви. В жизни бы не подумал, что это можно носить. Лапти, всех мыслимых цветов и размеров, затейливо украшенные, стояли на полках и на полу, а немногочисленные покупатели присматривались к ним и примеряли изредка.

Не найдя привычной обуви, я подошёл к одному из сотрудников и спросил:

— Простите, вы не могли бы подсказать, здесь есть другая обувь, кроме этой?

Мужчина обернулся и с недоумением посмотрел в направлении, куда я указывал, затем он видимо понял, что я не местный и на его лице появилась дружелюбная улыбка:

— О да, конечно. Просто для валенок ещё не сезон, поэтому в торговом зале они не представлены.

— Валенок? — переспросил я.

— Да. Это зимняя обувь, — пояснил он.

— Зимняя?! — подскочил я, — разве может быть холоднее?

— О да, — мечтательно протянул он, — ещё как может. Сейчас же сентябрь, ещё лето.

Похолодев от ужаса, несмотря на тёплую куртку, я заикаясь попросил:

— М-можно м-мне зимнюю об-бувь, пож-жалуйста?

— Да, конечно, — улыбнулся мужчина и направился к двери с надписью «Склад».

* * *

Пока я примерял невероятно высокие сапоги из спресованной шерсти, вокруг собралось человек двадцать. Поначалу я думал, что людей заинтересовал я сам и мои попытки пройтись в неудобной обуви, но затем понял, что все смотрят на мои старые кроссовки.

— Пропустите! — послышался чей-то голос, — Да пропустите же. Это ваше?

Я поднял взгляд. Передо мной стоял полноватый лысеющий мужчина, лет сорока. На его бейдже красовалась надпись «Директор. Иван».

Заметив, что он указывает на кроссовки, я кивнул.

— Сколько вы за них хотите? — спросил он, вынув из кармана платок и промакивая покрывшийся испариной лоб.

— Они не продаются, — улыбнулся я, — это ведь моя единственная обувь.

— Подумайте. Я предложу отличную цену. Как насчёт двух пар валенок, семи лаптей и отличной балалайки?

— Нет, спасибо, — улыбнулся я, оценив шутку.

— Пять пар валенок, — предложил он и расценив как-то по-своему моё молчание, выпалил:

— Десять! Десять пар валенок! И отличная балалайка! А ещё... ещё наши лучшие лапти!

Толпа взволнованно зашушукалась.

— Простите сэр, — ответил я, уже начав раздражаться затянувшейся шуткой, — но они не продаются.

— Хорошо, — кивнул тот, — чёрт с ним. Двенадцать пар валенок. И восемь балалаек. Это моё последнее слово!

— Нет, — встал я, сняв валенки и принялся надевать кроссовки. Заметив это, мужчина охнул и странным образом перекрестившись, выпалил:

— Двадцать! Я даю вам двадцать пар валенок! И матрёшку!

— Матрёшку? — заинтересовался я.

— Да. Да! Матрёшку! — закивал он радостно.

Взглянув на кроссовки, у которых от возраста уже начали лопаться швы, я перевёл взгляд на мужчину, затем снова себе на ноги и задумчиво произнёс:

— На матрёшку, пожалуй, можно...

* * *

Директор магазина обуви подарил мне изумительно красивую матрёшку, которая разбиралась на ещё одну, а та ещё и ещё... всего их оказалось семьдесят пять штук!

Вполуха слушая, что он говорит, я представлял как расставлю все куклы на полке для сувениров. Да что там! Мне понадобится целый новый стеллаж для этого! И чёрт меня дери, если я его не куплю!

В отель я вернулся в красивых лаптях, которые были надеты на обёрнутую вокруг моих ног ткань. Сотрудники обувного магазина любезно научили меня как наматывать про... поро... дьявол! Полотянки, кажется. Да не важно. Главное, что мои ноги перестали мёрзнуть.

Помимо этого, мне подарили две пары валенков... или валенок. Одни были украшены изображением оленей, а другие какими-то домиками.

Ещё мне вручили отличную балалайку. Она была немного больше той, что подарил управляющий отеля и я решил оставить её себе. А предыдущую презентовать Джерри, когда вернусь.

— Мистер Олдман! — обрадовался управляющий, увидев что я вошёл в холл.

Он лично помог мне донести балалайку, но матрёшку я ему не дал.

Пока мы поднимались на лифте, он попробовал струны и стал наигрывать что-то задорное, от чего я непроизвольно стал притоптывать в такт.

— Отличная балалайка! — заключил он, когда мы подошли к номеру. Попрощавшись, он вернул мне инструмент и предложил обращаться к нему лично, если мне что-то понадобится. Я вежливо поблагодарил и скрылся в номере.

* * *

Я взял тур в Челябинск, чтобы посмотреть на место падения метеорита. Потрёпанный автобус, порыкивая двигателем пробирался через разбитую лесную дорогу. Из динамиков лилась музыка, перемежающаяся хоровым пением. Я с трудом разбирал слова из-за шума. Кажется, там было что-то вроде «...широка страна моя родная...», прежде чем я задремал. А когда я проснулся, уже играло «Союз нерушимых...».

Через некоторое время автобус остановился в лесной чаще и водитель объявил:

— Челябинск. Конечная.

Я с удивлением взглянул за окно, но поддавшись стадному инстинкту, подхватил вещи и двинулся к выходу, вслед за другими пассажирами.

Мы прошли через лес несколько километров и наконец оказались на улицах города с покосившимися деревянными домами. Большинство из них были покрыты соломой, но некоторые, те, что выглядели получше, асбестом.

Иногда открывались ставни и из них выглядывали беззубые старушки в чепчиках. Одна такая предложила рассказать мне сказку, но я торопился и вежливо поблагодарив, сунул ей горсть монет, которую выудил из кармана.

— Шпашибо тебе, милок, — прошамкала она, — дай бох тебе ждоровья.

Я улыбнулся и пошёл дальше, едва не провалившись в открытый люк.

Свернув на улицу пошире, я увидел, что на противоположной стороне идёт мужчина с медведем на поводке.

— Простите, пожалуйста! — крикнул я ему, — Можно с вами сфотографироваться?

— Со мной? — удивился он.

— Я имел в виду вашего медведя, — пояснил я.

— А, иностранец, — расплылся он в улыбке, — конечно можно. Только близко не подходите.

К тому моменту, как я перешёл улицу, мужчина невесть откуда добыл уницикл и усадил на него питомца. Тот принялся кататься вокруг, жонглируя несколькими мячами.

Я сделал несколько снимков, опасливо отступив, когда медведь направился ко мне.

— Не бойтесь, — улыбнулся мой новый знакомый, — он добрый. Правда, Миша?

Медведь слез с уницикла и довольно заурчал, тычась носом в руку хозяина, который другой рукой трепал его по загривку.

— Потрясающе, — выдохнул я, — настоящий медведь. Где вы его нашли?

— Соседи дали, — пожал он плечами, — у них медведица родила.

— Так у ваших соседей тоже медведь? — поражённо спросил я.

— Конечно, — кивнул мой собеседник, — у нас у всех медведи. А у вас разве нет?

— Нет, — ответил я, пряча камеру в поясную сумку.

— Эх, — вздохнул он, — что это за жизнь, без медведя. Да, Миша?

Его питомец встал на задние лапы и захлопал в ладоши, вырычав слово «Няня».

— Няня? — переспросил я.

— Ваня, — улыбнулся мужчина, — так меня зовут.

— А-а-а, — понял я, — он зовёт папу.

— Точно.

* * *

Местная гостиница имела семь звёзд. Я в жизни не встречал настолько экологичной и безопасной для здоровья гостиницы!

Всё было изготовлено из натурального дерева. Как мне пояснили, из сосны. Даже туалет, который находился на улице, был изготовлен из неё же!

И что самое приятное, не нужно было его чистить и даже смывать! Всё отправлялось в отверстие в полу. Очень удобно!

Кровать была сделана из таких же досок, а матрас был набит натуральными растениями. Кажется, здесь их называют соломой.

В качестве подушки был валенок, а одеяло было сшито из множества обрезков ткани. Потрясающее применение отслужившим своё вещам! Такой гениальной переработки я в жизни не встречал.

Удивили меня только щели между створками и рамами окон, в которые со свистом задувал ветер. Но эту проблему быстро решили, заткнув их чем-то под названием вата и заклеив поверх обрезками газет. Невероятная экологичность! Мы бы просто выбросили такие окна, заменив их на новые, создав этим огромное количество мусора.

На ужин давали что-то под названием "рассольник". Кажется, рис был недоварен, но вкус просто потрясающий! А ещё дали какой-то соус, под названием «хренодёр» и следуя примеру остальных, я намазал его на хлеб. Кстати, хлеб местные ели с корочкой и чтобы не выделяться, я делал так же. Вкус оказался очень необычным. Кисловатый, с пикантной остротой и запахом чеснока, кажется. Мне так понравилось, что я взял ещё, прежде чем отправиться на прогулку перед сном.

* * *

За время прогулки я сфотографировался с одиннадцатью медведями и одним ложечником. Парень так задорно выстукивал весёлый мотивчик, что я просто не мог устоять и пустился в пляс. Тут же из тёмного переулка выскочили несколько местных и стали танцевать вприсядку, выбрасывая ноги вперёд и подпрыгивая высоко в воздух, где растопыривали ноги в стороны. А под конец они так разошлись, что покидали шапки в воздух, одна из которых повисла на берёзе и снимать её отправили медведя.

Поначалу я думал, что это какие-то актёры, но быстро выяснилось, что они даже не знакомы друг с другом. Ребята угостили меня водкой, которую закусывали чёрным хлебом с потрясающе вкусной свежайшей икрой.

- Эх-х, хорошо! - воскликнул один из них и поставил маленький стакан на стол.

- Ещё по маленькой, - тут же наполнил стаканы другой.

- Ребята, я больше не буду, - со смехом сказал я.

- Ты что... не уважаешь нас? - нахмурились они.

- Что вы, что вы! - замахал я руками и тут же взял стакан, - конечно уважаю.

- Смотри, - погрозил пальцем третий, - не вздумай отказываться.

Через полчаса мы допили вторую бутылку, а затем и третью, после чего попрощались и я, пошатываясь, двинулся обратно. По пути я заблудился в кривых улицах, где все домики казались одинаковыми. Наконец, я вышел на проспект Великой революции и пошёл по нему, в надежде выйти на улицу имени Убийцы Кеннеди.

Со мной поравнялась скрипучая телега, запряжённая усталой кобылой.

- Здоров будь, добрый человече, - крикнул мне мужчина в ушанке, сидевший на козлах.

- Здравствуйте, - улыбнулся я.

- Подвезти?

- Конечно, - улыбнулся я и забрался на телегу, нагруженную репой.

- Н-но! - приказал мужчина лошади и та послушно зашагала вперёд.

Помолчав немного, мой новый знакомый протянул руку.

- Иван.

- Олдман, - улыбнулся я, пожимая мозолистую ладонь. Тот в ответ едва не раздавил мою руку.

- Знатные у тебя лапти, - кивнул он на мои ноги.

- Это подарок, - улыбнулся я.

- Эх, - вздохнул он, - а мои совсем прохудились.

Он мне так понравился, что я предложил:

- Давайте я вам их подарю!

- Не-ет, - рассмеялся он, махнув рукой, - надо мной вся деревня потешаться будет, если я в парадных лаптях работать стану. Лучше давайте я вам гусли подарю.

- Что такое гусли?

- А вот, - потянулся он назад и вытащил из кучи репы полукруглый струнный инструмент без грифа.

- Ого, - удивился я, - на нём можно играть?

- Ещё как! - воскликнул он и положив себе на колени, принялся перебирать струны. Полилась невероятная музыка, от чего мои лапти, кажется, задвигались сами собой.

Через некоторое время он протянул инструмент мне и снова взял вожжи.

Я попытался сыграть, но у меня ничего не вышло.

- Тут сноровка нужна, - усмехнулся он, почёсывая бороду, - через неделю-другую научишься.

- О, вот мой отель! - обрадовался я, приметив знакомое здание.

Мы с Иваном попрощались, я поблагодарил его за гусли и отправился в отель.

* * *

Утром мы поехали к какому-то озеру, куда по легенде и упал метеорит. Несколько часов гид рассказывал нам о том, какого размера был метеорит при вхождении в атмосферу, с какой скоростью он двигался, из чего состоял и многое, многое другое. Вскользь он упомянул и о взрывной волне от падения.

- Так вот почему все дома в городе так покосились! - радостно воскликнул я, восхищаясь тому, что люди до сих пор живут в кривых, ради аутентичности. Мы, туристы, обязаны быть им благодарны за такую жертву!

- Да, - переглядываясь с несколькими местными, ответил гид, - они косые поэтому, всё верно.

Сфотографировав то, что осталось от метеорита, мы отправились из музея в магазин сувениров, где я купил несколько магнитов на рефрижератор и маленький осколок метеорита, с сертификатом на него. Хозяин магазина, узнав откуда я приехал, так обрадовался, что рассказал мне массу всего о городе, метеорите и других туристах. Под конец он подарил мне балалайку и ещё один магнит, за что я его тепло поблагодарил и обещал рассказать всем друзьям и знакомым, когда вернусь, о его замечательной лавке.

* * *

Из Челябинска я вернулся в Москву на самолёте. Оказалось, что для внутренних рейсов используются старые винтовые бомбардировщики, что позволило мне сделать ещё несколько десятков отличных снимков. Сиденья, закрепленные к бомболюку, были не слишком удобны, но перелёт длился всего пару часов, поэтому я не особо расстроился.

Кормили борщом, а пить давали русскую водку. Оказалось, что борщ довольно вкусный, несмотря на капусту.

Мне, как иностранцу, командир подарил балалайку и свой фирменный самогон, сделав селфи на память и прикрепив снимок на доске напротив входа.

Мы приземлились на ухабистой посадочной полосе и нас на военном грузовике отвезли к зданию аэропорта.

Пока я проходил досмотр, пошёл снег. Волшебное для меня явление, кажется, совершенно не интересовало местных. А у некоторых даже вызывало недовольство и я быстро понял почему. Снег здесь шёл непрестанно всю зиму, образуя огромные дюны и барханы, от чего местным приходилось непросто.

Таксист оказался очень общительным и рассказал, что водит машину для души, а вообще у него успешная сувенирная лавка как раз для таких как я.

Отпустив руль, он нагнулся и принялся шарить под своим сиденьем. Я с ужасом ожидал, что мы сейчас слетим с дороги, которую из-за кружащегося снега не было видно, но всё обошлось.

- Это вам, - протянул он мне что-то.

Переведя взгляд с лобового стекла на водителя, я увидел, что он протягивает мне балалайку.

- Спасибо, - не слишком радостно принял я её, - мне очень приянто.

- Ерунда, - махнул он рукой, - я знаю, иностранцы любят их. Всегда вожу с собой на такой случай.

* * *

В отель я попал не сразу. У входа почему-то дежурили несколько милиционеров и они сначала проверили мой багаж, потом одежду, затем заставили пройти через рамку, а после и через рентген.

- Что происходит? - спросил я грустного управляющего. Тот, похоже, не сразу меня узнал.

- Мистер Олдман! - обрадовался он, - Вы вернулись. У нас тут небольшой инцидент...

- Не положено! - рявкнул один из милицонеров.

- Простите, - стал оправдываться мой собеседник, - нельзя рассказывать. Теперь такие правила, всех проверяют.

- Но если я буду ходить через рентген каждый раз, - ответил я, - это ведь вредно.

- Ну что вы, - расплылся в улыбке управляющий, - не более вредно чем камеры на улицах.

- Камеры? - переспросил я.

- Да, - кивнул тот, - они тоже с рентгеном. Вы разве не знали?

- Так они что, просвечивают меня, когда я иду по улице? - поражённо спросил я.

- Не только вас. Всех, - буднично ответил второй милиционер и добавил, - проходите. Не задерживайте очередь.

Сзади уже собралась изрядная толпа.

* * *

Утром я поехал на Красную площадь. Отстояв огромную очередь, я заплатил за вход и увидел живого Ленина! Ну то есть он был не живой, но выглядел как настоящий. В смысле как живой. Только лежал в стеклянной штуке... даже не знаю как её назвать, напрашивается только сравнение с хрустальным гробом. Только он был замаринован в какой-то жидкости.

Местные вообще любят всё мариновать, особенно огурцы.

К слову об огурцах, на завтрак был русский салат с такими огурцами. Потрясающе вкусный! В жизни ничего вкуснее не пробовал! Их кухня вообще великолепна. Ну за исключением, разве что, самогона.

При попытке сделать фотографию Ленина, меня предупредили, что нельзя и едва не отняли камеру. Спешно покинув Мавзолей, я прогулялся вокруг Кремля, сфотографировался в нескольких местах и получил в подарок странный чупа-чупс в виде курицы. Эти русские удивительно любят экологию и заботятся о ней! Палочка была из натурального дерева!

Восхищаясь дальновидностью этих людей, я задумчиво отправил холодную конфету в рот. Прохожие, замечая меня, начинали улыбаться, на что я тоже отвечал улыбкой.

Через некоторое время у меня стали замерзать уши, даже не смотря на шапку и я зашёл в один из множества магазинов, где купил настоящую шапку-ушанку, как у местных!

Она оказалась довольно тёплой, но из-за ушей в ней было плоховато слышно. А через некоторое время я понял, что голова в шапке не дышит и из-за этого потеет. Но шапка мне очень нравилась. Повешу её рядом с полкой для сувениров.

Прежде чем я вернулся в отель, мне подарили ещё одну балалайку и угостили блинами. Они оказались вовсе не сладкими, а наоборот, солёными, а внутрь была завёрнута начинка из какого-то мяса. Потрясающе вкусно! Конечно, с клиновым сиропом их не поешь, но как перекус они великолепны.

В отеле меня снова обыскали и просветили рентгеном. Не выдержав, я потребовал:

- Да объясните уже наконец, что здесь происходит!

Переглянувшись, милиционеры неуверенно сказали:

- Нам нельзя это говорить, поэтому спросите у кого-нибудь другого.

- Кого?! - спросил я.

- Мистер Олдман, - подал голос коридорный, - у меня к вам разговор.

Забрав выложенные ключи, мелочь и балалайку, я пошёл к нему. Когда дверь лифта закрылась, он объяснил:

- Произошло ограбление банка. И пропало что-то очень ценное. Преступником оказался один из наших постояльцев, поэтому такие меры.

- Надеюсь, они не меня подозревают? - уточнил я.

Двери лифта раскрылись и мы пошли по коридору.

- Преступник уже задержан, но похищенное не найдено, поэтому под подозрением все. Даже вы. Мне очень жаль, - вздохнул юноша.

Мы остановились возле двери в мой номер и пошарив в кармане, я дал ему на чай.

- Спасибо. Спасибо вам большое! - обрадовался юноша.

Я улыбнулся ему, вошёл в номер и бросил балалайку в кучу к другим.

Я решил умыться и лечь спать пораньше. Но когда я открыл кран, тот выстрелил водой, которая брызнула мне на ширинку.

Чертыхаясь, я снял штаны и повесил их сушиться.

* * *

Меня разбудил стук в дверь. Сонно потирая глаза, я открыл. В номер вошли несколько людей в форме и бесцеремонно принялись его обыскивать.

- Ваши документы, - потребовал один из них.

- Они в штанах, - ответил я, машинально хлопнув себя по трусам.

- Иностранец? - удивился мой собеседник и не дожидаясь ответа, направился к штанам.

Пошарив в карманах, он вытащил паспорт, раскрыл его и с удивлением уставился на мою фотографию, затем посмотрел на меня, снова на фото, снова на меня...

- Это же не вы, - ткнул он в фото.

- Я. Просто изменил причёску.

- Но он в рубашке. А вы в трусах, - парировал мой собеседник.

Подумав, что это шутка, я взял со спинки кресла рубашку, надел её и принялся застёгивать.

- О! А теперь вы, - удивился он и протянул мне паспорт.

- Что вы ищете? - спросил я людей, которые разобрали мои балалайки и заглядывали внутрь, подсвечивая фонариками.

- Вам знать не положено, - отрезал самый старый.

- Но вдруг я это видел. Или увижу?

Он задумался ненадолго, затем ответил:

- Нет. Не положено.

- Намекните хотя бы. Оно большое или нет? Хрупкое?

- Маленькое, - донеслось из глубины шкафа, откуда торчали ноги одного из вошедших. Он стоял на четвереньках, что-то пытаясь найти.

- Молчать! - приказал старый.

- Так точно! - отозвался голос из шкафа.

Через некоторое время, перевернув весь номер, они ушли, даже не извинившись. Старый, выходил последним и на прощанье наиграл какой-то озорной мотивчик на самой маленькой из моих балалаек.

- Отличный инструмент, - заключил он и вышел, прикрыв дверь.

* * *

На часах было пять утра. Сон ушёл и как я ни старался, уснуть не вышло. Собрав разбросанные по полу и кровати вещи, я развесил их в шкафу и принялся собирать балалайки. Ту, что я хотел подарить Майку, поцарапали с обратной стороны. Чертыхнувшись, я плюнул на палец и потёр это место. Царапина стала менее заметной, но не исчезла.

Огорчённо вздохнув, решил умыться, совершенно забыв про стреляющий кран, который вновь меня напугал и намочил в этот раз трусы. Сменив их, я надел высохшие за ночь штаны и спустился вниз.

Ресторан ещё не работал. И судя по графику, до открытия было почти четыре часа. Я вернулся на свой этаж, но вместо того, чтобы войти в номер, решил прогуляться по коридору, в конце которого было окно, а под ним журнальный стол и два кресла, казавшихся уютными.

Когда я подошёл ближе, то увидел на столе журнал "Люди", семилетней давности и десяток газет.

Усевшись в кресло, я едва не утонул в нём, настолько оно было мягким и объёмным.

Решив со скуки полистать журнал, я раскрыл его и обнаружил, что из него вырвано несколько страниц. С недоумением перелистав его, я машинально почесал ногу через натёршую полотянку и тут меня осенило.

Вскочив, я принялся вглядываться в снежную пелену за окном.

* * *

- Ничего не понимаю. Что он там лопочет? - спросил один милиционер у другого.

- Какой-то ботинок, - пожал тот плечами и снова уставился в газету с кроссвордом.

- Да нет же! - воскликнул я, - тот, кто обчистил банк, взял мой ботинок!

- Слышал, да? - спросил милиционер своего коллегу, - Совсем у мужика крыша поехала. Кому нужен один ботинок?

- Кто у вас главный? Я хочу с ним поговорить! - потребовал я.

- Зачем? - насторожились они.

- Мне нужно поговорить с главным, - уверенно потребовал я.

Ребята всполошились не на шутку. Через некоторое время к отелю подъехал чёрный тарахтящий внедорожник с эмблемой в виде галочки в круге и меня усадили в него. Тарахтящий двигатель надрывался, продвигая нас через снежные наносы. Водитель, устав стоять в пробке на очередном перекрёстке, включил сирену и помчался по встречной полосе. Несколько раз мы проскочили на красный, но другие водители послушно останавливались, увидев нас, а я удивлялся, как они вообще что-то видят в белой пелене.

Мы подъехали к неприметному серому зданию и спустились в подвал. Меня усадили за стол в допросной и зачем-то пристегнули наручниками.

- Эй, постойте! - возмутился я, но сопровождавшие меня молча вышли из комнаты.

Через несколько томительных минут в комнату вошёл пожилой мужчина в форме, деловито положил папку на стол и включил настольную лампу.

- Мистер Олдман, - начал он, - вы гость в нашей стране.

- Здравствуйте. Да, всё верно.

- И попали в неприятности. Нехорошо, мистер Олдман.

- Какие неприятности? - изумился я, - Я сам хотел с вами встретиться.

- Все так говорят, - улыбнулся он. Но улыбка почему-то не показалась мне доброй.

- Но это правда! Спросите тех двоих, что дежурят в отеле "Диверсант".

- Я их тоже допрошу, - ещё шире улыбнулся мой собеседник, - но сначала...

Он повернул лампу, направив свет мне в глаза.

- Говорите, вы ограбили банк?!

- Нет, что вы! - замотал я головой.

- Тогда что вы делали в гостинице "Диверсант"?

- Я там живу. Я же турист.

- Очень удобно, - хмыкнул он, - прикинуться туристом.

- Но я правда турист. Проверьте мой паспорт!

- Уже проверили. Могу сказать, что вы мне не нравитесь, мистер Олдман. Лучше признайтесь по хорошему, и вас просто расстреляют, а иначе вы сгниёте в тюрьме.

- Простите, я не знаю вашего имени, - спросил я.

- Иван.

- Мистер Иван... - начал я, но он тут же меня перебил.

- Какой я вам мистер?! Я товарищ Иван!

- Простите, - промямлил я, - товарищ Иван, дело в том, что я догадался каким образом грабитель избавился от награбленного, именно поэтому я и хотел с вами поговорить.

Лампа погасла, но в глазах у меня ещё сверкали блики.

- Как? Говорите скорее! - потребовал он.

- Видите ли, когда я выставил ботинки за дверь, чтобы их почистили, у меня украли один из них...

- Да хрен с ними с ботинками! - закричал он от нетерпения, - мы выдадим вам лапти или валенки. Где похищенное?

- Я как раз веду к этому, - пояснил я, - выслушайте, пожалуйста.

Он выжидательно молчал.

- У меня пропал ботинок. В конце коридора на моём этаже, есть окно. Одно единственное на весь коридор. Под окном стоит стол, а на столе лежат журналы и газеты. В одном журнале нет нескольких страниц и, я думаю, что грабитель, услышав вой сирен, схватил мой ботинок, спрятал в нём награбленное, чтобы оно не выпало, заткнул его скомканными страницами, вырванными из журнала, а после швырнул его в окно.

Насколько я понял, банк он грабил в одиночку, а значит вряд ли мог бросить ботинок кому-то из подельников.

- Ну! А дальше! - потребовал мой собеседник, вскочив от нетерпения.

- За окном закрытый двор отеля, туда, наверное, посторонним не попасть. Ближайшие здания на приличном расстоянии и вряд ли до них удастся добросить ботинок. Единственное место, куда я на месте преступника бросил бы его, это большой мусорный контейнер, стоящий у ворот во дворе. До них ярдов тридцать, но если как следует замахнуться, думаю, добросить удастся.

Мужчина пулей вылетел из помещения, едва я договорил.

* * *

Пока я его ждал, меня сморил сон. Положив руку на стол, я устроил голову на ней и уснул.

Проснулся я от того, что меня кто-то тормошил за плечо.

- Вставайте! Проснитесь!

- Что случилось? - спросил я, открыв глаза и подняв голову.

- Вы были правы! Мы нашли ваш ботинок! - радостно сообщил пожилой, поставив на стол мой ботинок. Тот был грязный и чем-то отвратительно вонял. Машинально, я потянулся к нему, но наручники остановили движение, звякнув при этом.

- Нет, это улика! - схватил он ботинок и прижал к груди так, словно он был самым ценным что у него есть на свете.

- Где он был? - спросил я.

- На свалке. Мы потратили два часа, но нашли его! И вы были правы! - он продемонстрировал какой-то чёрный мешочек.

- Что это? - спросил я.

Он развязал мешочек и вытряхнул на стол с десяток голубоватых камней.

- Это бриллианты? - удивился я.

- Не просто бриллианты, - восхищённо проговорил он, - а голубые. Самые ценные!

- И сколько они стоят?

- О-о-о, - протянул он, - очень много. Слишком много. На самый маленький из них можно купить все валенки мира. Наверное, ещё и на балалайки останется.

* * *

Меня отпустили и даже привезли обратно в отель. За мою помощь мне вручили какую-то бумагу, которая называлась грамотой и наградную балалайку.

Начальник КГБ лично подарил мне пулю, сказав, что вырезал её после расстрела из такого же шпиона как я. А ещё он подарил мне пакет каких-то шишек, почему-то назвав их орехами.

Ботинок мне так и не вернули, зато дали вместо него пару кирзовых сапог и полотянки.

Милиционеры, дежурившие в отеле, получили повышение. Узнав об этом, они потребовали чтобы я с ними выпил и повезли меня в сауну, которая, оказывается, называется Баня.

Поначалу я думал, что они шутят, но они всерьёз избили меня пучками прутьев и выгнали голым на улицу, заставив вываляться в снежной куче, а когда я это сделал, пустили обратно и снова избили прутьями.

После этого они устроились в плетёных креслах и принялись пить водку с пивом, заедая это чёрной икрой и репой. Из вежливости, я пропустил пару рюмок, но на большее меня не хватило.

Затем они стали петь гимн, но не зная слов, я просто подвывал им. Кажется потом приехали какие-то девушки-утки, но я смутно это помню потому, что выпив пива опьянел окончательно, а затем и вовсе отключился.

* * *

Я открыл глаза и первая мысль была о самоубийстве. Голова раскалывалась, всё тело болело, а во рту словно кошки ночевали.

В дверь снова постучали.

Встав, я обнаружил, что почему-то одет в форму милиционера, а нахожусь я у себя в номере.

Открыв дверь, я увидел коридорного, который хотел что-то сказать, но со стуком захлопнул рот, уставившись на погоны.

- Здравствуйте, - попытался я улыбнуться ему. В голове невыносимо гудело.

- Здравствуйте, товарищ, - отдал он мне честь свободной рукой.

- Что случилось, - спросил я, ещё не совсем осознавая происходящее.

- Вам просили передать, - протянул он мне корзину с фруктами, среди которых почему-то виднелась балалайка.

- Спасибо, - принял я подарок и машинально зашарил в карманах. Нащупав какую-то бумажку, я неглядя протянул её, - вот вам на чай.

- Не нужно, - снова отдал он честь, - служу отчизне! Разрешите идти?

- Идите, - вздохнул я, не в силах продолжать беседу и закрыл дверь.

За дверью послышались торопливо удаляющиеся шаги.

В прилагавшейся записке, ребята благодарили меня и приглашали в гости. Среди прочего было написано, что они дарят мне балалайку на память и желают успехов.

С тоской посмотрев на кучу балалаек, я вытащил новую из корзины, выронив апельсин при этом, и бросил её к остальным.

* * *

Дома! Я наконец-то дома! Как же я скучал по теплу! - радовался я, глядя из окна такси на проносившиеся мимо пальмы и людей в шортах.

Расплатившись с водителем, который помог мне донести балалайки, а затем чемодан и оставшиеся балалайки, я оставил ему щедрые чаевые и открыл дверь в дом.

- Сюрприз! - раздался дружный хор голосов.

От неожиданности я выронил чемодан и тот приземлился мне на лапоть.

- Ауч! - запрыгал я на другой ноге.

Ребята ринулись мне навстречу, радостно гомоня, обнимая и рассказывая как они по мне соскучились.

Сообразив, что это лучший способ избавиться, я вручил каждому по балалайке, а Майклу даже две, чтобы вторую он подарил сыну или жене.

После этого у меня осталось всего четырнадцать балалаек, поэтому я перешёл к дарению лаптей, а после шапок-ушанок.

Все были так рады меня видеть, что совсем позабыли про торт. Когда мы его разрезали, все стали нахваливать его, но мне он показался пресным. Я поставил блюдце на стол и сообщил:

- Я вам сейчас расскажу кое о чём намного вкуснее! О пудинге, который называется манная каша. И он не такой как наш! Самое вкусное в нём, это комочки! Это потрясающее блюдо! Но сначала, давайте искупаемся в бассейне, я так соскучился по теплу.

Все радостно загомонили, стали задавать вопросы и я пообещал всем ответить после того, как надену плавки.

Сходив в свою комнату, я переоделся и спустился. В доме уже никого не было. Из открытой двери на задний двор доносился плеск воды и людской смех.

Я вышел, довольно потянулся, ощутив приятное тепло солнечных лучей и разбежавшись, плюхнулся в воду, подняв уйму брызг.

Тряхнув головой, я выбрался из бассейна и принялся рассказывать:

- В России удивительно добрые, гостеприимные...

- Постой-ка! - перебила стоявшая сзади Кейт, - Что это у тебя?

- Где?

- Да вот же, на спине.

Я повернул голову, пытаясь заглянуть себе за спину, но ничего не увидел. Тогда я подошёл к окну и повернулся к нему спиной. В стекле отразилась татуировка: "ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!", а ниже красовались серп и молот...