Оля, ты колдунья?

Олечка, погруженная в чтение, сидела в холле на подоконнике. Вокруг бурлила обычная университетская перемена: вот процокали каблучками хихикающие студентки; пробежал парень в огромных наушниках, подергивая в такт музыке хвостиком-«чиполинкой»; размахивая шваброй, с важным видом проплыла уборщица; седой старичок-преподаватель демонстративно поглядывал на часы, в надежде отвязаться от назойливого отличника; староста какой-то группы у расписания громко делал объявление для своих. Это – жизнь, и она приглашает: наблюдай, примечай, участвуй.

Но для Оли мир сейчас сосредоточился на черненьких буковках, приветливо манящих куда-то в глубины монитора. Она улыбается, слегка по-детски шевелит губами, время от времени смахивая указательным пальчиком падающую на лицо непослушную рыжую прядку.

Костик подкрался словно тень (хотя даже если бы он топал как слон, читательница все равно бы его не заметила), встал у правого плеча и бесцеремонно вслух начал читать:

– «Нет! Ты не должна выходить за этого сморчка! Я люблю тебя! Всегда любил! Мы должны быть вместе!» Оль, я не понял, это что? Любовный роман?!

Белый свет монитора мгновенно сменился на черную пустоту. Олечка рассерженно вскинула брови.

– «Я не люблю, когда чужой мои читает письма, заглядывая мне через плечо», – с упреком процитировала она классика.

– Ну, это же не письмо, – неумело оправдался Костя, запрыгивая рядом на подоконник, – а это любовный роман… Лю-бов-ный ро-ман, – растянул он слова, – ты читаешь бабские, пардон, женские романы?!

– Я что же, по-твоему, мужик? – усмехнулась девушка.

– Нет, конечно, нет. Но, Оля, лучшая аспирантка на кафедре, краса и гордость универа, как простая баб… женщина читает, обратите внимание ни Канта, ни Гегеля, – Костик поднял вверх указательный палец, – ни даже Шопенгауэра. Это же деградация молодого ученого. Как этот бред вообще читать можно?

– Глазами, очень простой способ.

– Я серьезно, того, что там написано, – Костик слегка постучал по печально пустому экрану, – в жизни не бывает.

– Чего не бывает? – Олечка наивно захлопала ресницами.

– Как чего? Рыцарей там всяких с белыми конями и …

– Значит ты не рыцарь? – перебила его девушка.

Костик от неожиданности вздрогнул.

– Ну, я, допустим, рыцарь, – замялся он, – но как можно читать такой примитив?

– «Кир или Гор, или Дин, ну или какой-то там Хрин выпрыгнул из звездолета, достал свой мега-супер-лазер и направил на притаившуюся за скалой мерзкую зеленую слизь…», – зловеще прошептала Оля и звонко рассмеялась. – Это лучше?

– Там хоть сюжет есть, экшен. А вот это – бред! – Костик опять попытался постучать по экрану, но Олечка поспешила прикрыть любимый гаджет ладонью.

– Как можно ругать книгу, если даже не читал? – девушка тряхнула медной гривой. – А может тебе бы понравилось?

– Мне ЭТО точно бы не понравилось, – Костик категорично скрестил руки на груди.

– Спорим, что эта книга тебе понравится, и завтра ты будешь ее хвалить, – в Олечкиных зеленых глазках запрыгал хитрый огонек.

– Серьезно? Хочешь заставить меня читать эти «розовые сопли»?

– Хочу.

– И поверишь мне на слово? – теперь хитро улыбался уже Костя.

– Так ведь ты сам сказал, что рыцарь. Ведь рыцарь? – сузила кошачьи глазки рыженькая спорщица.

– Да, рыцарь, рыцарь.

– А рыцари врать не станут, так?

– Так. На что спорить будем? – в предвкушении веселья Костик потер руки.

– Интим, обнаженку не предлагать, рыцарь, – предупредила Оля.

– И не думал… А, и свидетель нужен, а то знаю я вас, юных дев, –проспорите, потом пятками назад, мол, и не было ничего. – Костик покрутил головой: – Оу, то, что надо, и в одном флаконе! – взгляд у Костика стал не просто хитрым, а прямо-таки коварным.

У соседнего окна с толстой книжкой в руках (настоящей, бумажной, а не с каким-то там планшетиком или телефончиком) стоял Вадик Гончук и делал вид, что читает, а на самом деле исподтишка давно уже наблюдал за соседней парой. Худой как кощей, сутулый, прыщавый Вадик с вечным запахом плохо чищеных зубов, был просто создан для того, чтобы проучить зазнавшуюся самоуверенную девчонку.

– Эй, Гончук, – довольно громко крикнул Костя, – пойди сюда!

Вадик испуганно вздрогнул, потом гордо вскинул подбородок и еще ниже склонился над пожелтевшими страницами, явно игнорируя Костика.

– Вадим, – ласково попросила Олечка, – не могли бы вы подойти к нам.

Вадик тут же сорвался с места и с видом преданного пса подбежал к девушке.

– Вадим, не могли бы вы выступить свидетелем в нашем с Константином споре, – так же нежно пропела Оля.

– Конечно, – глупо заулыбался Вадик.

– Мы спорим о том, что одна книжечка может понравиться и парню, если ее правильно читать. Ну, что же вы, Константин, молчите? – продолжила Олечка играть роль выпускницы института благородных девиц. – Выдвигайте свое условие. Свидетель вас внимательно слушает.

Костик игриво перевел взгляд с Вадика на Олю и выдал:

– Если ты проиграешь, то поцелуешь Гончука.

Гневный взгляд Оли и пылающие щеки ясно давали Костику понять, что он «придурок», а не «рыцарь». «Сама виновата, заставить меня эту хрень читать», – про себя отбивался от совести провокатор. Однако девушка быстро взяла себя в руки и равнодушным тоном спросила:

– Нужно Вадима спросить, может, он против.

– Гончук, ты против? – подмигнул Костя.

– Н-нет, – выдохнул счастливый Вадик, – я не против, – с чувством собственного достоинства произнес он.

– Ну, а если я выиграю, то… – у Олечки в руках опять засветился монитор, она начала набирать текст, слегка прикрывая его ручкой от вытягивающего шею Вадика.

– Кукарекать под кафедрой не стану, – предупредил Костик, увидев недобрый блеск в ее кошачьих глазках.

«Дзинь», – звякнуло у него в кармане, это пришло Олино сообщение. Быстро пробежав глазами написанное, Костик не удержался и громко выдохнул:

– Что-о-о?! Ты серьезно?

– Вполне, – Оля отвернулась и посмотрела в окно на засыпанный снегом двор.

Костик еще два раза прочел сообщение, состоящее всего из четырех слов: «Ты на мне женишься». Так же прикрывая экран от любопытного Вадика, он быстро написал: «Ты готова выйти замуж за бедного лаборанта?» «Дзинь», – у Оли в руках тоже звякнуло. «Дзинь, – ответ. – Я готова выйти за будущего профессора». «Дзинь»: «Так это брак по расчету?» «Дзинь»: «Струсил?»

– Не забудь завтра накрасить губы, – вслух сказал Костик, – Вадик будет ходить потом по универу – хвастать.

– Не забудь купить розы, штук 15 подойдет, – парировала Олечка, – а кольцо не покупай, с размером не угадаешь, вместе потом выберем.

– Заметано, – подмигнул Костик, – скидывай свое «мыло».

– Кидаю. Только, – кошачьи глазки снова сузились, – не читай ночью и при свечах.

– А то что? – рассмеялся парень. – Затянет в потусторонние миры?

– Как знать, – неопределенно пожала плечами девушка, снова тряхнув густой копной.

«Интересно, это ее натуральный цвет волос или крашенные?» – почему-то пришло Косте на ум.

Уже двадцать минут Константин замерзал на остановке в ожидании трамвая, в животе урчало от голода, пальцы ног начинали неприятно покалывать. «Где эта чертова тарахтелка?! – ругался Костик на провалившийся куда-то трамвай. – С чего это я должен жениться? Да я вообще еще молодой. На двух работах лямку тяну, а отдельную квартиру снять все равно деньжат не хватает, приходится на пару с Серегой ютиться. А она – давай жениться. Вот еще! Да и как жениться, если мы даже ни разу не целовались, да я до сегодняшнего дня вообще не думал, что ей нравлюсь, хотя бы намекнула!» От холода Костик начал яростно шевелить пальцами в ботинках, но это помогало слабо. «А ведь Оля еще на прошлой неделе спросила, почему я, как «неумный человек», в январе в осенней обуви хожу. Была бы женой, так, наверное, купила бы мне что-нибудь потеплее. И фигурка у нее очень даже ничего, очень даже, и сама она – у-ух! Замутить бы с ней, это да, но, блин, не в ЗАГС же бежать. Ничего, поучу ее уму разуму, поцелуется с этим чучелом, подуется на меня немного, потом поостынет, и можно подкатывать – цветочки там, кафе, кино – последний ряд…»

К остановке подъехал набитый до отказа автобус, измученный ожиданием и ледяным ветром народ бросился на штурм, но Костик гордо остался ждать трамвая. Шевелить пальцами больше не срабатывало, и он начал подпрыгивать, исполняя какой-то замысловатый ирландский танец. «Хотя, если я заставлю ее целоваться с Гончуком, она, наверное, мне этого не простит. Потом хоть подкатывай, хоть не подкатывай… Да, нет, не может Олечка меня не простить, это ж просто шутка, она барышня не злопамятная… хотя…»

– Слышь, пацан, дай на опохмел двести рублей, – рядом с Костей нарисовался помятого вида субъект, – у меня для тебя важная информация есть. Не прогадаешь.

– Слышь, мужик, – в тон люмпену ответил Костик, – если бы у меня было двести рублей, я бы уже на такси домой ехал.

– Ну, хоть десять, – сразу же резко понизил тариф незнакомец.

Парень порылся в кармане и сунул мужику полтинник:

– На, не болей.

– Ну, спасибо, – обрадовался люмпен, криво улыбаясь, – а важная информация такая: зря ждешь, трамвая не будет.

– Почему? – опешил Костик.

– Вокруг посмотри, ни один фонарь не горит. Электричество отключили. Тока нету! Во как! Тама есть, – указал люмпен рукой назад, – а тама нету.

На противоположной стороне дороги действительно было темно.

Весело давясь хохотом, мужичок рванул «тама», где горел свет, то есть к соседней аптеке.

– Твою ж мать, – неинтеллигентно выругался младший научный сотрудник и тоже побежал, но не в аптеку, а «тама», где была непроглядная темнота, то есть в свой обесточенный район.

Пять остановок летом по хорошей погоде – красота, как говорится, вперед за здоровьем. Но зимой в худых ботиночках, если до этого уже простоял на пронизывающем ветру добрых полчаса – это «треш», «жесть» и плюсом еще пара-другая нецензурных словечек. «Божья кара за то, что Олечку обидел, – бубнил себе под нос Костик, рысцой пробегая третий квартал, – мерзкий слюнявый Вадик и она… Я – дебил… Но жениться все равно не стану!» – крикнул он кому-то в темноту.

Подъезд встретил его непроглядным мраком, хорошо хотя бы четвертый этаж, а не девятый или одиннадцатый. Злой и голодный Костик наконец попал ключом в замочную скважину и завалился в квартиру.

Серега со своей подругой Юлькой сидели на кухне и безмятежно пили чай при свечах.

– Долго ты с дверью возился! – весело крикнул сосед. – Мы вот все гадаем, почему ты телефоном себе не подсветил.

– Зарядку берегу, мне еще читать… весь вечер. Чем гадать, лучше бы помогли да открыли, а они сидят – ухмыляются, голубки, – накинулся Константин на парочку. – Ужин у них романтичный! Сразу предупреждаю, никуда гулять не пойду, даже не мечтайте. Нагулялся уже!

– Никто тебя не гонит, – засмеялась Юлька, – иди с нами есть романтичные макароны с романтичной яичницей.

– Опять макароны, – скривился Костик, – блин, Юля, ты же женщина, могла бы и блинов напечь или суп там какой сварганить.

– Я вам не стряпуха, – отрезала девушка с обидой.

– Вот именно, – вступился за любимую Серега. – Свою невесту заведи, ей меню и заказывай.

Костик не стал дальше пререкаться, он с наслаждением скинул ненавистные ботинки, прошел в ванную, подставил руки под струю холодной воды, та показалась обжигающе горячей.

– Ну, чего ты там копаешься? Иди быстрей, и так уже все остыло, – крикнул ему из кухни Серега.

Ковыряя холодные макароны, Костик печально заметил:

– А Оля пирожки умеет печь, она меня угощала.

– Так и женись на Оле, будет тебя баловать, – похлопал его по спине Серега.

Костя уже было открыл рот, чтобы сказать, мол, вы что все сегодня, сговорились, но его опередила Юлька:

– Нет, Олечка уже занята, опоздали.

– Как занята? – выдохнули одновременно парни.

– Ее уже Вадик Гончук «застолбил».

– Специалист по тарелочкам? – усмехнулся Серега. – Да разве этот уфолог Всея Руси нашему Костику соперник? Скажешь тоже – «застолбил».

– Как знать, – отыгрывалась за макароны Юлька, – у Вадика отчим – проректор.

– Да, ну? – Серега присвистнул.

– Вот тебе и ну? Думаешь, как этого блажного в аспирантуру запихнули, за толстые книжки в портфеле? И квартиру ему, говорят, трешку уже купили. Жених с приданым.

– Оля не такая, – почему-то разозлился Костик.

– Пока не такая, – спокойно ответила Юлька. – Ладно, Ромео, мы в кино, а ты не скучай.

– В кино, это «тама», где электричество есть?

– Что? – не поняла Юля.

– Да ничего, идите уже…

То, что Сергей с Юлькой использовали в качестве подсветки, оказалось сувенирными свечами – фигурки Деда Мороза и Снегурочки, оставшиеся с недавних новогодних праздников. Дедушка заметно подтаял, умывшись парафиновой водой, а вот внучка еще бодренько улыбалась Костику, у нее лишь слегка оплавился край кокошника. «Вот тебя, озорница, и возьмем». Костя подхватил свечу и пошел в комнату.

«Так… Как там она сказала? «Не читай у зеркала и при свечах». Тоже мне, напугала. Да рыцари вообще ничего не боятся. Хотя, интересно, откуда она знала, что электричество отключат?» Костя поставил Снегурку на комод, в мутном зеркале заплясал второй огонек. Читатель поневоле пододвинул канцелярское кресло, проверил зарядку: «Часа на три хватит. Ну, Олька, держись», – подмигнул он парафиновой девчонке.

– Стояло непривычно жаркое лето, – вслух прочел Костик первую строчку. – Лето – это хорошо. Сюжет мне уже нравится. «Сэр Ричард Дин и сэр Джеймс Говард сидели у бивачного костра и разговаривали о жизни». Жара, а они костры палят. Куда пожарная инспекция смотрит? Нет, Олька, не обижайся, а с Вадиком тебе все же целоваться».

Костик бросил взгляд на парафиновую красавицу, по щеке Снегурки побежала горячая слеза.

– Ой, вот только этого не надо, на совесть мне давить! Спор есть спор.

Костик отвернул фигурку к комоду, но теперь другая зеркальная девчонка с укоризной смотрела на него, роняя обжигающие слезы. Костя рассерженно крутнулся в кресле и полетел куда-то в пустоту…

В глаза ударил яркий солнечный свет.

– Сэр Дин, с вами все в порядке?!

– Дик, дружище, что случилось? – кто-то сильно тряс Костика за плечи.

– Что? – мутным взглядом обводил тот склонившихся над ним мужчин.

Бородач в сверкающей кирасе показался Косте знакомым.

– Серега, тебе с бородой прикольно, а прикид где такой взял? В клубе реконструкций?

– Сэр, он бредит! Наверное, солнечный удар, – суетился второй – толстый лысоватый старичок.

– Ректор? Александр Петрович?! – Константин попытался подняться, но четыре руки опять уложили его на траву.

– Сэр, вы не узнаете меня? – запричитал «Александр Петрович». – Это же я, ваш преданный слуга Хью, а это ваш друг, – указал толстяк на бородатого Серегу, – сэр Джеймс Говард. Вам стало дурно от жары, и вы упали. Помните?

– Нет, – растерянно произнес Костик.

«Я что, в книге?! Оля, мы так не договаривались! – мысли никак не хотели собираться в кучу. – Но ректор-слуга – это прикольно! За это вот спасибо! А одежда на мне какая занятная, как в романах Вальтера Скотта. Ну, вот я, Олечка, и настоящий рыцарь». Костик с удовольствием нащупал у левого бедра приятный холод эфеса. «И шпага есть!»

Попаданец медленно поднялся, опираясь на руку Хью-ректора, и огляделся. Рядом паслись два прекрасных тонконогих жеребца и коренастый мул.

– Ехать надо, а то чего доброго опоздаем, – поторапливал Серега-Джеймс.

– А куда мы едем? – Костя почесал затылок, показывая, что ему и правда напекло.

– Как куда, дружище? На свадьбу, конечно!

– На мою свадьбу? – сорвалось у «сэра Ричарда» с языка.

– Да причем здесь ты?! – раздраженно крикнул Серега. – Женится этот слизняк Бенедикт на леди Мод.

– Сэру Дину нужен лекарь, – озадаченно запрыгал вокруг Костика Александр Петрович, – он не может дальше ехать.

– Нет-нет, со мной все в порядке, почти, – поспешил отмахнуться Костя. – Так, немного мысли путаются, но это пройдет! А кто такой, этот слизняк Бенедикт?

Серега-Джеймс презрительно скривился и уже открыл рот, чтобы сказать явно нечто гадкое, но его поспешил опередить Хью - Александр Петрович:

– Лорд Бенедикт Бэкенсейл – весьма уважаемый господин, – с придыханием выдал он, – и очень богатый джентльмен.

– Слизняк, он и есть слизняк, – Серега сплюнул на землю и припечатал ногой, словно уже давил беднягу Бенедикта.

«Странно, мы этого лорда, как, бишь, его там, терпеть не можем, а на свадьбу к нему едем», – про себя подумал Костик. Неприятное предчувствие холодной змеей стало заползать в еще не прояснившееся до конца сознание.

– А нас на его свадьбу пригласили? – робко спросил он.

– Не совсем, – хмыкнул Серега, – поэтому нужно спешить. По коням!

И сэр Говард лихо вскочил на одного из жеребцов. «Значит, второй – мой, – догадался Костик, – но я же на лошади никогда не ездил, только на верблюде в детстве один раз, в цирке… в антракте по арене катали. Оля, что делать?»

Костик с опаской подошел к своей «коняге», неловко засунул левую ногу в стремя, и вдруг (О чудо!) не хуже Сереги мастерски запрыгнул в седло. Руки сами, как будто они были отдельно от хозяина, начали править поводом. Лошадка рванула с места к полному восторгу всадника. Вслед за «сэрами», сильно раскачиваясь и охая, потрусил на муле Александр Петрович.

Большой средневековый город встретил их шумом и суетой, как будто ожили картинки из школьного учебника. Узкие улочки, состоящие из жмущихся друг к дружке каменных двух и трехэтажных зданий. Более солидные дома – под черепицей, те, что победнее, крыты соломой. Ремесленники, торговцы, монахи, заезжие крестьяне (как и Костик с любопытством глазевшие по сторонам), поберушки с назойливо протянутыми руками – увидеть все это в кино – это одно, а в жизни – совсем другое!

Городская площадь бурлила от зевак, желающих взглянуть на венчание знатных особ. На колокольне огромного готического собора радостно трезвонил колокол. Аристократы в роскошных нарядах степенно проходили в церковь, народ, одетый попроще толпился у входа. Ждали появления жениха и невесты.

– Успели, – с облегчением выдохнул Джеймс, быстро спешиваясь, и передавая повод ректору.

Костик тоже передал коня (или кобылу, кто же его разберет) на попечение Александра Петровича. «Интересно, Хью – это мой оруженосец или Серегин?» – подумал он, а вслух сказал:

– Я так понимаю, мы здесь тоже социальная элита, тогда, дружище Джеймс, давай пробираться внутрь.

Друзья вошли в собор, Костик перекрестился, как учила бабушка, по православному, потом вспомнив, что он, наверное, в англиканском или католическом храме, тревожно оглянулся по сторонам, но никому до него не было дела. Самозванные гости заняли свободные места на одной из задних скамеек. Колокол стал бить чаще, с улицы послышались восторженные крики. Это подъехали молодые. Все взгляды оборотились к входу. «Идут, идут!» – пронеслось по рядам.

Костик привстал, ладони противно вспотели, стало нестерпимо душно. Он начал отдирать от шеи щедро накрахмаленное белоснежное жабо. «Зуб даю, это будет Вадик! Кто же еще?»

И это действительно оказался он, Вадик Гончук, собственной персоной. Лорд Бенедикт Бэкенсейл, как его здесь именовали, мало чем отличался от оригинала. Такой же тощий, сгорбленный, с дурацкой ухмылкой на прыщавом лице, только без очков, и над верхней губой красовались жиденькие усики. В его неуклюже растопыренной ладони лежала тоненькая женская ручка в кружевной перчатке. Костик жадным взглядом уставился на невесту. Невысокая девичья фигурка была покрыта почти до пят тонкой кружевной вуалью. Эта тряпка не давала разглядеть лица брачующейся, но очертания показались сэру Дину знакомыми. «Оля! Я так и знал, это Оля!»

– Жалко невесту, такая красавица и за такого урода замуж выходит, – сказал сидящий впереди старичок с козлиной бородкой.

– Говорят, она была влюблена в другого, но родители настояли, уж больно выгодная партия, – прошептала ему дородная матрона, – ничего, при таких богатствах и этот за красавца пройдет!

И старичок с матроной противно рассмеялись.

– Ну, уж нет! – закричал Костик, бросаясь вслед новобрачным.

Под изумленные взгляды гостей он в три прыжка догнал пару и рванул руку невесты из лапы жениха.

– Сэр, что вы делаете?! Оттащите его, это сумасшедший! – раздались крики.

– Оля! Оля, не делай этого! Прости меня! – заорал Костик, отбиваясь от подоспевшей охраны. В отчаянье он дернул вуаль и ахнул, сразу перестав сопротивляться.

Перед ним, гневно сверкая глазами, стояла совсем не Оля, а Юлька, да-да, Серегина Юлька!

– Сэр, кто вы, и что вам угодно? – возмущенно раздувала она ноздри.

– Ничего, – счастливо улыбнулся Костик, – от вас, сударыня, точно ничего. Простите, я обознался.

– Ненормальный, – шептались кругом.

И тут с задних рядов раздался душераздирающий крик Сереги-Джеймса:

– Нет! Ты не должна выходить за этого сморчка! Я люблю тебя! Всегда любил! Мы должны быть вместе!

«Где-то я это уже слышал», – успел подумать Костя.

– Да выведите уже этих идиотов вон! – завизжал Вадик.

Крепкие руки подхватили Костика и понесли к выходу. «Я вызываю тебя на дуэль! Если ты рыцарь, то обязан принять вызов! Мерзавец!» – где-то возле правого уха, продолжал бушевать Серега.

«Вот это экшен, так экшен!» – потер ушибленный бок Костик после того, как его бесцеремонно вышвырнули из церкви. Рядом на земле под насмешливое улюлюканье черни, продолжал кипеть праведным гневом сэр Джеймс, изрекая проклятья на голову лорда Вадика.

К неудачливым гостям подковылял на костылях какой-то нищий, противным заискивающим голосом он начал клянчить у Костика монетку:

– О, достопочтенный сэр, да благословят вас Небеса, помогите на жизнь несчастному калеке, оставившего здоровье на благо своего королевства… у меня важные сведения есть. Уважьте, не прогадаете.

– Важные сведения – это хорошо! – достопочтенный сэр начал хлопать себя по бокам в поисках карманов. – Послушайте, Хью, – обратился он к подбежавшему ректору, – дружище, вы не могли бы мне одолжить мелочь для милостыни?

С видом глубоких страданий на лице (не меньших чем у нищего) Александр Петрович все же протянул мелкую монетку. Оборванец ловко выдернул ее и громко, указывая на собор, прокричал на ухо Костику:

– Тама твоей невесты нету!

– Это я уже знаю, – разочарованно протянул парень. – Это все?

– Все, – развел руками нищий.

– В том мире информация как-то поважнее была, – пробурчал Костик.

– Времена тяжелые, – засмеялся нищий и пустился наутек, подхватив костыли под мышку.

Троица ехала по лесной тропинке. Пение птиц и шелест листвы еще больше поднимали настроение Костику, и без того уже бессовестно счастливому. Он сочувственно кивал и поддакивал раздавленному предательством любимой Сереге, но в душе ликовал, что это оказалась не Оля. От того мир наполнялся веселыми красками и звуками.

– Мерзавец, слизняк, сморчок! Даже не захотел сразиться со мной, как благородный рыцарь! Прятался как трус за спинами своих псов! А она, она даже не взглянула на меня, даже слезинки не пролила! Все девы – коварные обманщицы! Они, вообще, не ценят любовь!

Серега еще бубнил что-то про деньги и титулы, и о разбитом сердце, а Костик думал, что сэру Говарду несказанно повезло вот так легко отделаться от Юльки, а жалеть следует беднягу Бенедикта. Вот он-то еще хлебнет «холодных макарон».

– Не хочу вас отвлекать, сэры, от ваших мрачных раздумий, – подал голос до этого ехавший тихо Хью, – но за нами, кажется, погоня.

– Что?! – одновременно воскликнули рыцари.

Позади явственно слышались звуки, приближающихся всадников, а в отдалении за деревьями мелькали какие-то силуэты.

– Я сражусь с ними и погибну! – закричал сэр Говард, поднимаясь в седле и обнажая шпагу. – Мне больше незачем жить.

– Зато мне есть зачем, – Костик перехватил повод Серегиного коня, – «Не хотелось бы погибнуть в книге, которую читаешь или смотришь… ну, это неважно».

– С дороги, в лес! – скомандовал он, и дернул свою и Серегину лошадь.

– Но…, – начал было возражать Джеймс.

– Дружище, вы же хотите вызвать слизняка на дуэль? Так как же вы это сделаете, если вас сейчас укокошат?

Аргумент подействовал, и троица ломанулась куда глаза глядят, не оглядываясь. Перед глазами замелькали ветки и стволы. Костику все казалось, что сейчас в спину ему вонзится вражеская стрела, но этого не произошло. Звуки погони затихли где-то далеко позади.

– Оторвались! – возликовал Хью, стряхивая с себя паутину и листья. – Глядите, сэр Дин, это же наше поместье! Вот мы и дома, какое прекрасное совпадение!

«Ага, наше, значит Петрович все-таки мой слуга, а не Серегин, – догадался Костик, бросив слегка высокомерный взгляд на друга. – Посмотрим, что за хоромы у меня в этой книжечке».

На опушке леса, вгрызаясь серыми стенами в гранитную скалу, стоял угрюмый неприступный замок, надменно поднимая к небу смотровые башни.

– Вот это да! – вырвалось у Костика.

– Эй! – закричал Александр Петрович часовым. – Открывайте, хозяин приехал!

Заскрипел подъемный механизм, и тяжеловесные ворота медленно распахнулись, приглашая всадников внутрь. Дозорные приветливо кланялись, обнажая головы.

– И я всему этому хозяин? – не удержался и спросил Костик у Хью.

– Ну, не совсем, – замялся слуга. – Пока что это все принадлежит вашей матушке, леди Беатрис, но вы, – поспешил добавить он, – единственный наследник.

– А Лизка? – вспомнил Костик про сестру.

– Леди Элизабет замужем, сэр, уже третий год. Вам все же следует обратиться к лекарю.

– Сын мой! Слава Богу, вы вернулись! – раздался знакомый голос.

– Мама? – поразился Костя, узнав родные черты.

«Жалко, нечем снять, – попаданец опять похлопал по несуществующим карманам в поисках телефона. – Матушку в реале, наверное, сильно позабавил бы ее нынешний вид». Леди Беатрис, действительно, соответствовала образу хозяйки роскошного замка. Объемные драгоценности блестели на пышной груди, тяжелое бархатное платье множеством струящихся складок ниспадало до самой земли, заканчиваясь небольшим шлейфом.

Кроме того, что мама здесь именовала Костю «сын мой», а не привычным «сынок» или «Костенок», никакой разницы в ее поведении не обнаруживалось. Круг вопросов один и тот же: допросить с пристрастием о здоровье, чем питался (не ел ли всухомятку), и не собрался ли жениться (здесь это звучало как – «не присмотрел ли себе подходящую партию для достойного супружества»). Ну и, конечно, сын получил нагоняй, что не взял с собой вооруженный отряд, а разъезжает по опасным лесным тропам в одиночестве. Серегу в расчет она, очевидно, не принимала.

Обед в большом готическом зале был поистине королевским: жаркое на вертеле, какие-то замысловатые пироги, многочисленные разноцветные соусы, и приятное глазу рубинового цвета вино, игриво подмигивающее из бокалов. «Напитки не в серебряных кубках, а уже в стеклянной таре, никак не могу определить, в каком я веке… Шпаги и легкие кирасы, и это дурацкое кружевное жабо, удавившее шею… Век шестнадцатый, пожалуй, а, может, уже и семнадцатый (привет мушкетерам). Вообще, «зарубежка» – не мой конек, вот если бы Древняя Русь!»

Костик меланхолично жевал кусок «шашлыка», так он мысленно обозвал запеченное на углях мясо. Рядом изливал душу матушке порядком охмелевший Серега-Джеймс, подбадриваемый ее многочисленными: «ну да, ну да» и «совершенно с вами согласна».

Вдруг раздался оглушительный грохот, усиливаемый отличной акустикой. Это молоденькая служанка уронила поднос с фруктами. Яблоки, сливы, персики, виноград – раскатились в разные стороны. Тяжелое яблоко врезалось Костику в сапог, он наклонился и поднял его.

– Боже, Сью, какая ты неловкая, право! – разразилась возмущением матушка.

Бедная белокурая девочка испуганно таращилась на хозяйку.

– Да подбирай же ты уже все это! Чего стоишь?! – сурово крикнула леди Беатрис. «Вот так же она и на меня шумела, когда я в школу уходил, постель не заправив», – Костик вскочил из-за стола и стал помогать служанке.

– Сын мой! Прислуга сама справится, сядь немедленно за стол! Что за манеры?!

Костик послушно вернулся.

– Простите, это я не доглядела! – в залу вбежала еще одна девица, из-под чепчика выбивались смешные рыжие прядки.

«Да, это же Оля!» – Костик привстал, подавшись вперед. Но девушка не бросила на него ни единого взгляда. Она спешно начала помогать подруге.

– Мы сейчас все исправим, не извольте беспокоиться, – промурлыкала Олечка таким знакомым мягким тоном.

– Если Сью еще плохо обучена, не надо было выпускать ее к гостям! – продолжала возмущаться леди Беатрис. – Могла бы и сама все сделать!

– Простите, – Оля уже собрала все фрукты и сделала реверанс с подносом в руках. – Я принесу новые.

И она скрылась за дверь.

– Беда с этой прислугой, – пожаловалась мать Сереге.

Тот в знак согласия прикрыл хмельные глаза, но раскрыть их уже не смог.

– Набрали новых девиц из деревни, а они коровы коровами. А я говорила Айрис – следи, воспитывай, – продолжала тираду матушка, не заметив, что потеряла благодарного слушателя. – Хорошо, что здесь свои, а если бы мы принимали самого короля! Ужас, скандал!

– Да, ладно тебе, мам, ничего такого ведь не случилось, с кем не бывает! – попытался утихомирить ее Костик.

– С Айрис не бывает, она всегда все делает так, как надо, но где набраться таких Айрис? – уже мягче вздохнула мать. – Почему она не может научить этих деревенщин тому же?!

«Значит Оля – прислуга в моем замке. Вот это приятный сюрприз! Я хозяин, а она – служанка. Я повелитель, а она…» В голове завертелись пошлые сериалы и, чего уж скрывать, похабные мысли.

В это время грациозно, с видом герцогини, а не служанки, вошла Олечка с новым подносом, так же изящно сделала книксен и водрузила фрукты в центр стола. Белая блузочка прислуги имела бессовестный вырез, показывая все в самом лучшем виде. «Ни то, что все эти бесформенные свитера и водолазки по самое горло, в которых ты ходила на пары», – проворчал про себя Костик, не отрывая завороженный взгляд.

– Ступай, – махнула кружевным платочком матушка, и девушка тихо вышла, к огромному разочарованию Константина.

Видя, что Серега мирно спит, леди Беатрис попыталась сделать собеседником сына, но Костик решительно встал, заявив:

– Мам, не обижайся, но я смертельно устал и хочу отдохнуть. Вели, чтобы мне приготовили постель, но не эти неумехи, а лучше Айрис, а я пока пойду, подышу перед сном свежим воздухом. И Се.. Джеймса вели, чтобы уложили.

– Конечно-конечно, сыночек. Ступай, проветрись, – закивала головой мать.

«Ну, наконец-то «сыночек», а не «сын мой»». И Костик направился реализовывать свой, как ему казалось, хитроумный план. Выйдя из залы, он не пошел на двор, а затаился в темном углу. Вот матушка вызвала Олю-Айрис. Вот девушка прошуршала юбкой по слабо освещенному трепещущими свечами коридору. Костик, стараясь не шуметь, заскользил вдоль стены за ней. Вот она впорхнула в какую-то крохотную дверцу и вскоре вышла с постельным бельем и тремя сложенными пирамидкой огромными подушками. «И это все мне?!» – поразился Костик. Легкой походкой девушка доплыла до массивной резной двери, толкнула ее бедром и скрылась, очевидно, в спальне хозяина. Мерзкое волнение охватила парня, он нерешительно остановился у порога. «Надо было больше выпить для храбрости. Если упущу такой шанс, буду последним идиотом!» – подбодрил он себя и вломился в комнату.

Оля уже застелила простынь и любовно раскладывала подушки. Она вскинула испуганные глаза, даже в свете свечей было видно, что Айрис покраснела.

– Привет! – улыбнулся Костик, подмигивая девушке, стараясь вести себя развязно. – Знаешь, кто я?

– Господин, сэр, – слегка поклонилась Олечка, инстинктивно прикрывая ручкой глубокий вырез.

– Вот именно – господин! А воля господина – закон! Так? – он сделал шаг вперед.

– Так, – тихо пролепетала девушка.

– А сейчас моя воля – поцеловать тебя, – Костик попытался обнять Айрис и тут же получил звонкую оплеуху. Щека сразу загорелась нисколько от боли, сколько от обиды.

– Блин, Оля! – возмущенно крикнул он. – Разве можно простой служанке хозяина по морде бить?! Ты же одна со всего курса Средние века на пять сдала, должна про это знать!

– Моя книга, – огрызнулась Олечка, обиженно вздергивая носик, – что хочу, то и делаю, – и врезала второй рукой по другой щеке. Причем, левой она била ничуть не слабее правой.

– А это за что?! – капризно выпятил Костик губу.

– А это за слюнявого Вадика, давно руки чесались! – Олечка гордо отвернулась.

– Ну, хоть это за дело, – признал Костя. – Но, если это – твоя книга, почему ты не сделала себя баронессой, герцогиней, королевой, наконец. Приказала бы тогда мне, засранцу, голову отрубить.

– У них корсеты узкие, слишком экстремально для ребер, и брови надо совсем выщипывать, а мне моих бровок жалко… Хотя, насчет казни неплохая идея, – бросила она через плечо хитрый взгляд.

– Ну, будет уже. Осознал я все, видишь, раскаиваюсь.

Костик плюхнулся на кровать, Олечка присела рядом. Повисла тишина.

– А помнишь, на втором курсе первый раз на раскоп ездили? – спросила Оля.

– Как не помнить, первый раз тебя в шортах увидел, ноги у тебя красивые.

– А помнишь, всей группой играли в эту дурацкую игру, где, если на тебя пальцем укажут, надо целоваться? Не помню, как называется.

– «Арам-шим-шим», – подсказал Костик. – Там еще в круг становишься, закрываешь глаза и руку вперед вытягиваешь.

– Да-да. А все ходят по кругу и считают, а как считалочка закончится, водящий открывает глаза, и на кого он укажет, с тем становится спинами и по команде поворачивается. Если повернулись в одну сторону, то целуетесь, если в разные – то руку жмете.

– Я с тобой ни разу не попадал, это я точно помню.

– Зато этот Вадик мерзкий, когда водил, как-то узнавал, где я стою.

– Подглядывал, гад.

– Может быть, но ты меня всегда спасал. Помнишь, мы почему-то всегда вместе стояли. И когда он тыкал в меня своей противной ручонкой, ты слегка отталкивал меня и сам подставлялся.

– Слава Богу, мы с ним всегда в разные стороны поворачивались, – усмехнулся Костик, – у меня одна хитрость была, Серега научил.

– Так ты ничем не рисковал, – разочарованно протянула Оля.

«Блин, зачем я признался!»

– А мне тогда казалось, что ты герой, мой рыцарь. Я в тебя так влюбилась, – Олечка вздохнула.

– А сейчас? – упавшим голосом спросил Костя.

– Да и сейчас, – еле слышно прошептала Оля, но Костик услышал.

Он бережно обнял ее, и они начали страстно целоваться, заваливаясь на широкую аристократическую кровать. «Ах, Оля, как мне нравится эта книжка!»

Проснулся попаданец на своем стареньком диване. За окном уже занимался новый день. «Насмерть» разряженный телефон валялся на полу. Ночной читатель сладко потянулся, ладони, казалось, еще чувствовали теплое девичье тело. «Ну, теперь я, как честный человек, просто обязан жениться».

В комнату заглянул Серега:

– Я не понял, ты что, одетым спал?

– Наверно, – пробормотал Костик.

«Про Юльку рассказывать не буду, все равно не поверит, обидится только».

– Давай быстрей, опоздаем! – поторопил сосед. - У Серафимы юбилей, мы на первой паре собираемся поздравлять.

– Ты беги. Мне еще за цветами надо заскочить.

Костик шел по коридору, размахивая большим букетом кремовых роз. Впереди он увидел знакомую широкую спину ректора, тот вальяжно нес себя, раскланиваясь с коллегами и небрежно кивая студентам.

– Здравствуйте, Александр Петрович! – громко поздоровался с ним Константин.

– Здравствуйте - здравствуйте, – пробормотал ректор, уже взявшись за ручку своего кабинета.

– Александр Петрович, я вам долг хочу вернуть, как обещал.

Ректор обернулся и удивленно поверх очков начал разглядывать протянутую ему пятисотрублевую купюру. Некоторое время он молчал, недовольно морща нос, а потом хитро подмигнул Костику:

– Взрослые люди, а все как школьники. Что, дружкам проспорил? А я вот возьму, да и спасибо скажу, чтобы вам, шутникам, впредь неповадно было, – и он, выхватив деньги из рук аспиранта, скрылся за массивной дверью.

– Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Костик и побежал дальше.

В аудитории было многолюдно как никогда. Одинокие любители философии тонули в шумном море желающие сдать уже этот (будь он неладен) кандидатский минимум. Все знали, что именно Серафима Федоровна «рулит» на экзамене, и хотели запомниться старушке, тем более в ее день рождения. На передних рядах было не протолкнуться. Костик, остановившись в дверях, несколько раз пробежал глазами аудиторию – Оли не было.

– Мы здесь! – закричал Серега с галерки.

Они с Юлькой заняли последний ряд. Чуть поодаль, в углу за толстым портфелем притаился Вадик.

– О, какие красивые цветы. Молодец, Матвеев! – активистка Леночка одобрительно похлопала Костика по спине. – Учись Соломкин, какой букет на юбилей нужно покупать, а то, что ты принес, на могилки ставят.

Саня Соломкин зажал в кулаке сильно потрепанные жизнью гвоздики:

– На что деньги дали, то и купил, что мне свои вкладывать?! – огрызнулся Саня.

– Да ладно, половину небось в карман себе положил, что я тебя не знаю! – пренебрежительно махнула головой Леночка.

– Вот сама бы и покупала, раз такая подозрительная, а то: «Саня купи, купи!», а теперь претензии!

Костик не стал выслушивать дальше, легонько отодвинул активистку с прохода и побежал наверх.

– Не думал, что ты такой преданный поклонник философии, – присвистнул Серега, рассматривая букет.

– Это не Серафиме…, – начал объяснять Констик, но тут в аудиторию впорхнула Олечка. «Наконец-то!» Она закрутила головой в поисках местечка.

– Сюда! – крикнула ей Юля.

Взъерошенная больше обычного, не накрашенная и от того очень милая, Оля пролетела мимо Костика с Серегой, лишь слегка кивнув им головой, и плюхнулась рядом с Юлькой.

– Представляешь, проспала! – запыхавшимся голосом сообщила она подруге.

Костик взял букет, бросил победный взгляд на унылого Вадика и, бесцеремонно отодвинув Юльку, уселся между девчонками, выложив розы на стол перед Олечкой.

– Вот… Мне понравилась твоя книга, – слегка робея, произнес он.

– А-а! – улыбнулась Олечка, зарываясь носиком в розовые лепестки. – Пахнут! Я же говорила, что тебе понравится, а ты не верил.

– После пары давай сходим, а то мне после обеда на работу, – прошептал Костик Оле на ушко.

– Куда сходим? – беспечно спросила девушка.

– В ЗАГС, лучше в Советский, он ближе.

– А зачем нам в ЗАГС? – непонимающе захлопала ресницами Олечка.

– Как зачем?! – начал раздражаться влюбленный. – Я же тебе проспорил?

– Проспорил, – согласилась Олечка. – Розы – прелесть.

– А к розам что?

– А что к розам?

– Жениться я на тебе обещал. Вот что! – выпалил Костик.

– Костя, ты выпил? – большие зеленые глаза округлились еще больше.

Рядом хихикнула давно прислушивавшаяся к разговору Юлька.

– Так и знал, что ты пятками назад пойдешь, только у меня доказательства есть, – Костик порылся в кармане и извлек телефон. – Вот, успел с утра слегка подзарядить… Сейчас мы твою эсэмэсочку прочтем, не отвертишься.

Он, пристально глядя на Олечку, небрежно сунул мобильник Юльке:

– На, читай.

Юлька громко с выражением и театральными паузами начала декламировать текст:

– «Если тебе моя книга понравится, то ты купишь мне букет роз». «И тебе не жаль бедного лаборанта?» «Спор есть спор». «Ок, розы так розы».

Костик вырвал телефон из цепких Юлькиных рук и беспокойно начал просматривать вчерашние сообщения.

– Ничего не понимаю, – бормотал он себе под нос.

Олечка, уже равнодушно отвернувшись, доставала из сумки тетрадь, ручки и штрих.

В аудиторию торжественно вплыла Серафима Федоровна – очаровательная старушечка в элегантном бардовом платье со старинной брошью под воротничком. Чинно поприветствовав собравшихся, она закатила к небу прозрачно-голубые глаза и повела слушателей по широким равнинам экзистенциализма. Но Костик в эти райские кущи идти не хотел. Он поближе пододвинулся к рыжеволосой лисичке с твердым намерением все выпытать.

– Оль, признайся, ты ведьма?

– Что?! – Оля сердито отодвинулась.

– Ну, не ведьма… колдунья там… фея.

Олечка презрительно фыркнула.

– Слушай, я не знаю, как это там у вас, в магических академиях, называется.

Рядом прыснула в ладошки Юлька.

– Ты, Оля, от него подальше держись, – предупредила она. – Запаха нет, значит наркота.

– Слушай, Пенкина, иди вон своего Гончука окручивай, а то трехкомнатная квартира мимо пробежит! – рявкнул на нее Костя.

– Костян, ты че?! – возмутился уже Серега.

– Молодые люди, – окликнула компанию Серафима, – как не стыдно?! Сами ведь уже лекции студентам читаете, а ведете себя как школьники.

– Простите нас, Серафима Федоровна, – быстро вскочила Олечка. – Это мы заспорили, кому вас поздравлять. Но я надеюсь, что мальчики – рыцари, и уступят мне любезно это право.

И с этими словами она схватила Костин букет и побежала вниз, поздравлять юбиляршу. Следом за ней поплелся и Саня с помятыми гвоздиками.

После лекции Серега с Юлькой с видом оскорбленного достоинства ушли пить кофе. Вадик по-прежнему терся рядом с Олечкой, пытаясь что-то рассказать ей. Она рассеянно кивала ему, из-под пушистых ресниц поглядывая на Константина.

Костик решительно встал и взял девушку за руку.

– Пойдем к окошку, поговорить нужно.

Олечка послушно встала.

– Как ты это сделала?

– Что это? – ласково улыбнулась она.

– Сама знаешь.

– Ладно уж, признаюсь, – Оля пригладила волосы. – Разозлил ты меня с этим Вадиком, проучить тебя решила. Вы в буфет вчера с Серегой побежали, а телефон твой на столе остался. Я старые сообщения стерла, а новые набила. Паролить надо.

– А свет? Откуда ты про то, что электричества не будет, узнала? – не унимался парень.

– Рассылка была, что в вашем районе авария.

– Допустим, - согласился Костик, - но сон, сон – это как?!

– Вот за сны я не отвечаю, – подмигнула Олечка.

– А жаль, – Костик легонько приобнял ее за плечи, – мы с тобой, знаешь, что там творили, ух!

– Дурак, – обижено сбросила его руку девушка.

– Оля, ну, может, хватит уже меня мучить? Я за этого Вадика уже перед тобой дважды повинился, и там, и здесь. Я люблю тебя, давай жениться.

– Ну, не знаю. Это же шутка была, – Оля немного покраснела, опуская глаза.

– Я хорошим мужем буду, обещаю, ты не пожалеешь.

Оля загадочно улыбнулась.

– Так ты согласна?

– Согласна. Только розы я красные больше люблю.

– Заметано, только больше никому не передаривай.

– Заметано.

За окном медленно падал снег, отражаясь в больших Олиных глазах. «Ничего, колдунья моя, все равно я все узнаю. У тебя во сне родинка на левой груди была, не отвертишься… А вы хотели бы иметь жену колдунью?»