Он

Он. …

Что время для нас?

Один вздох? Только стон?

Сердца удар? Вскрик в тишине?

Взгляд, что сжигает обратно мосты?

Или спокойная заводь реки?

Светлой улыбки ребенка сейчас

Взгляд, что не скрыть и за тысячу зим?

Время. Немое молчание в глазах.

Это все то, что нельзя повторить.

- Ты сегодня как?

- Как всегда…

- Понятно. Снова на работу? Не нашла?

- Ага. Снова. И снова не нашла.

- Держи. Утром Марго для тебя передала.

- Скажешь ей – «спасибо» от меня. Все не могу ее застать.

- Она позже приходит. Может задержишься?

- Знаешь же, что не могу.

- Тогда после работы заскакивай…

- А спать когда?

- Раньше тебя это не пугало…

- Раньше у меня его не было…

Треп тех, кто знает о другом гораздо больше, чем просто знакомый, кто пережил много и кому можно доверить самое сокровенное. Наверное даже больше чем маме.

Но не всё.

ОН остается для нее еще загадкой, которую я не готова раскрыть. Пока не готова…

Потому что сама не знаю, как к Нему относиться…

Я взяла чашечку зеленого чая и слегка дунула не светло-зеленую поверхность воды…

Пить чай у барной стойки ночного клуба в разгар тусовки – то еще приключение… Но кто бы посмел мне возразить?

Я откинулась на низенькую спинку барного стула, зацепившись каблуком за перекладину подножки.

Первый глоток. Волны аромата бьют в мозг, выжигая усталость прожитого дня, снимая напряжение в спине и руках, стирая ненужные моменты.

Запах веточки старой вишни в предрассветной росе… топленое молоко… и в уголке рта – ландыш…

Я полностью во власти вкуса и тишины стробоскопов внутри меня. Вспышки гаснут и рассыпаются покоем по натянутым нервам…

Один глоток – мне более не нужно. Ну может быть второй. Но не всегда…

Я ставлю пустую чашечку на стойку и она моментом исчезает с поверхности. Шум клуба понемногу возвращается в меня.

- Я пойду…

- Придешь потом?

- Не могу сказать, но скорее всего – «нет»…

- Пока. Люблю тебя…

- Не задерживайся до утра. Люблю…

- Не могу сказать, но скорее всего – «нет»…

- Заноза…

- Ага…

Мои кончики пальцев касаются ее щеки. Я вздрагиваю от накативших волн нежности к ней и чуть запнувшись в переплетении своих ног и барной мебели упираюсь в пузо на котором черным по белому написано – « #Пиванет». Точнее не по белому, по застиранному серому.

- Простите… Не хотела вас трогать. Споткнулась…

- Смотри куда прешь, дура…

Он мог бы сказать еще что то, но наверное не сможет говорит пару месяцев, пока трахея на встанет окончательно на место. Я почувствовала как кадык проминается под согнутыми пальцами, а левый кулачек сдирает кожу о висок. После грохота опрокинутого тела мой носок туфли находит его грудину и вырывающейся воздух приятно радует слух в наступившей наконец тишине.

- Ну что с вами не так то стало…?

- Ну не можешь ты по другому…

- Могу, но они не понимают моих слов. А вот так все предельно ясно.

Друг «майки» все еще держит бокал с пивом и удивленно смотрит на меня.

- Для него пива в этом баре больше нет. И пусть поскорее обратится к врачу. У Аринки есть телефон хорошего хирурга… Пока. Я ушла.

В темноте выхода мой подбородок выхватывает нежная рука Аринки.

- Снова буянишь?

- Неа. Просто не разошлись бортами…

- Как самочувствие. Адреналин не зашкаливает?

- А это х-то?...

- Ночью кошмары повторялись?

- Сплю не одна. Нет кошмаров.

- Мелкой пора отдельно спать. Не маленькая уже.

- Это ты про меня?

- Про кого же еще…

- Ты ниже меня на сантиметр…

- Ты каблуки сними…

- Не честно…

- Зато правда…

- Злые вы все, уйду я от вас…

- После завтра во второй половине дня загляни ко мне…

- Я к Карине на массаж записалась.

- Не ври, в это время у нее Эль будет…

- … Я буду с Ним…

Ее глаза прожигают в моих зрачках маленькие термоядерные воронки взрывов. Мир вокруг теряет краски и последние звуки. Только ее голубые глаза и крепкие пальчики на подбородке…

- Помаду поправь, смазалась.

- …

- Потом про него расскажешь. Беги. Опаздываешь уже…

- …!!!

- Как его хоть зовут то?

- … ТОТ, кого я могу полюбить…

Шлепок по попке придает мне театрального ускорения в сторону выхода…

Но я чувствую, что между моими лопатками сконцентрирован Аринкин взгляд, пока я не спряталась за дверью своего авто в двадцати метрах от входной двери в «Ночной клуб».

Вывеска. Просто и со вкусом - набор букв елочными гирляндами на торце какого то старого административного здания.

Стартер рыкнул и вздрогнув, машина завелась. До работы пяток светофоров и семь простых перекрестков. Двадцать четыре минуты… Я успеваю.

Фары выхватывают отъезжающую от домика охранников фуру. Шлагбаум, начинающий опускаться, резво взлетает вверх. Пара правых поворотов и ставлю машину на ручник.

Дверь открывается и Он смотрит на меня с немым укором.

- Все еще не успокоилась?

- Не в этом дело. Я хотела…

- В очередной раз поговорить о нас с тобой.

- Но мы же…

- Так и не до чего и не договорились…

- Ты…

- Как всегда устал и готов с тобой разговаривать только после того, как приму душ и переоденусь. Самого тошнит от запаха спецовки.

Его протянутая рука помогает моим каблукам коснуться прожаренного за прошедший день бетона.

Я поправляю юбку и чуть одергиваю коротенькую блузку, что распашонкой вьется на сквозняке между ангарами.

- Я буду у себя…

Говорю это уже в отдаляющуюся спину…

- У меня для тебя будет подарок…

Его слова еле слышны в затихающих сумерках.

Десять вечера. Вечерняя смена разгрузив «централизацию» понемногу растворяется в наступившей ночи, а я все еще стою рядом с машиной, не в силах сделать первый шаг к очередному поеданию мозга друг друга…

- Я сварила кофе.

- Не ты, а кофеварка.

- Я налила тебе кофе, как ты любишь.

- Спасибо. А ты?

- Я не хочу.

Волосы еще влажные и пахнут цитрусовыми. Но это не перебивает его натурального запаха, когда он проходит мимо меня. По телу разбегаются мириады мурашек от сладковатого запаха хлеба, которым он пахнет.

- Я хотела сказать, что я не могу так больше. Нужно просто принять решение и следовать ему.

- …

Он делает глоток обжигающего напитка. Как будто в чашке не кипяток, а простая газировка…

- Я хотела только уточнить…

- Погоди… Погоди… Погоди…

Его рука чуть отстраняет меня, когда я пытаюсь заглянуть в его глаза. Это не трудно ему сделать, когда в тебе полтора метра с каблуками, а он смотрит снисходительно с высоты своих метр девяносто с чем то.

- Мы сотни раз говорили на эту тему. Я не перееду к тебе и ты не сможешь переехать ко мне. У нас все осталось так как есть. Ты со своей семьей и Хозяйкой. Я со своими принципами.

Его глаза делают меня еще меньше, он почти нависает надомной, сильный, волевой, красивый, знающий свою силу и мою слабость.

Но он не использует ее сейчас. Я сама стараюсь спрятаться в его тени, чтобы я смогла окунуться в его сжимающие меня руки, обернуться его дыханием и воспарить в его силе взгляда.

- Нам очень хорошо с тобой. Нам хорошо, когда между нами нет никого. Нет условностей и привязанностей…

- Дети – не привязанность…

- Я не о них говорю. Я говорю об образе твоих мыслей. О тех, кто окружает тебя почти постоянно. О твоем Борове. О твоей Госпоже. О том, чем ты живешь. Я не могу перешагнуть через себя. Ты это прекрасно понимаешь. Если я стану частью твоей жизни, то перестану быть собой. Понимаешь?

- Я понимаю это. Но и я не могу отказаться от своего мира. Это буду уже не я и ты сам знаешь ответ.

- Знаю…

Чашка падает очень медленно. Она кружиться как в замедленном воспроизведении, расплескивая вокруг аромат арабики…

Звон как выстрел бьет по ушам и срываюсь с места, повисая в его руках…

- Ты все так же импульсивна…

- А ты все так же нежен ко мне. Поехали в клуб…

- Не могу. Нужно домой. Завтра рано вставать в академию.

- Завтра суббота. Точнее уже сегодня…

- Тогда сестра из интерната приедет. Ты же знаешь.

- Давай я ее к себе возьму… Мои обрадуются…

- И Боров то же?

- А он то тут при чем?

- Не говори глупостей – при всем. И Алая при всем.

- Прости. Я не хотела…

- Ты же понимаешь, что наши миры не совместимы…

- Но…

Я сама понимала, что он не сможет быть среди тех, кто окружает меня, и я не смогу жить без них.

Два мира. Граничащих, но не пересекающихся. А тем более не перемешивающихся…

- Ты что то говорил о подарке…

Лучше немного сменить тему разговора, пока Он нежно гладит мой живот, забегая пальцами к соскам.

- Да. Совсем из головы вылетело. Вот.

Он наклоняется к брошенной на стул одежде и найдя что то внутри кармана ветровки достает коробочку, перевязанную кроваво-красной лентой.

- Что там?

- Открой.

- Я не могу выйти за тебя замуж…

- А я и не встал перед тобой на колено…

- Так что же там?

- Тебе понравится…

Снова я закидываю каблук за перекладину барного стула и откидываюсь на низенькую спинку. Снова у меня в руках мой чай в малюсенькой глиняной кружечке…

Только каждое движение руки сопровождается теперь тихим перезвоном кованного браслета из одиннадцати звеньев и полого шарика, внутри которого спрятан «дикий» голубой алмаз в пяток карат.

- Может ему просто нужно время, чтобы окончательно привыкнуть к тебе и к твоему образу жизни?

- Наверное нужно просто время… И ему и мне…