Она просто сказала "спасибо"...

Лет семьдесят назад я постеснялся бы отвечать на ваш вопрос. Как представил бы, что ответ не только на вашем канале может набрать миллион просмотров… А вдруг однокашники на смех поднимут. А вдруг начальство колледжа заволнуется и начнет менять устав в сторону еще больших ограничений. От них кадетам и так уже тоска одна! А вдруг неведомыми путями долетит и до расы олимми… Но теперь уже можно. То прошлое, как в старину говорили, быльем поросло. Однако надо начать издалека.

Нашу практику перед последним учебным годом в кадетском астронавигационном колледже можно было считать инициацией, как в древних племенах, когда мальчика уводили в темный лес на ночь и оставляли в одиночестве, после чего объявляли мужчиной. Главное было – побороть свои страхи… Так и говорили у нас: официально – «практика», между собой – «посвящение», наставники использовали именно термин «инициация». Эту практику начали полтора века назад, а прекратили через десять лет вскоре после моего выпуска еще из-за пары инцидентов и перевели локации на территорию самого колледжа – в автономные боксы. Романтика закончилась… Те, кто ее успели вкусить, потом смотрели на последующие поколения выпускников как на сосунков, а «сосунки» завистливо вздыхали, слушая рассказы «стариков». Но что ушло, то ушло. А я напомню о правилах того, что считалось «настоящим посвящением».

Кадета отправляли по ноль-каналу на «маяк», на одну из планет, удаленных минимум на пять парсек от Земли и сходных с Землей по основным параметрам – тяготению, большой доли кислорода в атмосфере. То есть – на маленькие базы, входившие в сеть «сигнатурных точек» ориентации кораблей, выходящих из подпространственного перехода. «Точка», как вы знаете, работает в полном автономном режиме и прекрасно обходится без «смотрителя маяка». Весь смысл практики: провести месяц в полном одиночестве, но при этом и не лениться – снимать каждый день ряд показаний, научиться досконально в них разбираться и к концу – уже прогнозировать динамику ряда параметров, отсылая прогнозы на Землю по тому же ноль-каналу.

Конечно, состояние кадета тоже постоянно мониторили с базы. Визуально подсматривать за ним запрещалось, камер на «точке» не было. Аудиомониторинг тоже был запрещен. Мониторили «физиологию» - частоту и саму динамику сердцебиений, дыхания, кожно-гальванической реакции и много еще чего. Короче, испытывали на стрессоустойчивость. Унитаз, извиняюсь, тоже был полон датчиков – для анализа наших выделений. И если вдруг что-то случалось с кадетом угрожающее, ему сразу приказывали вернуться – зайти в кабину перехода. На одного человека небольшого веса энергии тратилось немного. А в случае срыва, психоза, который фиксировался чипом мозговой активности (его, кстати, вживляли только на время практики), за кадетом сразу прилетали двое врачей с крепкой мускулатурой. Таких случаев за весь век и больше практики, помнится, было всего три.

Короче, месяц в меру вольной жизни в одиночестве на полном довольствии и в экзотических условиях. Ведь для каждого кадета это была первая отправка на далекую дистанцию… Да, напомню, что «точки» располагают на планетах в местах, где в радиусе минимум триста километров нет никакой биологической активности. Так что пейзаж за окнами такого одноместного хостела с жилой и рабочей площадью от ста до ста пятидесяти метров – достаточно быстро приедается, даже если наблюдаешь полярные сияния и всякие погодные феномены.

Так вот. Меня, как отличника, направили на одну из дальних «точек». Триста световых лет. Планетная система класса Соро-16. Кстати, да – впервые осознавать, что ты оказался так далеко от дома – это тоже важная психологическая часть испытания. Планета – не буду грузить вас каталожными номерами – в три раза больше Земли, атмосфера сходная, но кислорода немного меньше. Условия схожие с условиями Полярного Урала. Иными словами, за окнами – безжизненно, холодно, снежно, пейзаж старых гор.

Хвалиться нехорошо, но должен отметить, что три недели я провел в нормальном тонусе, не нарушая полезного графика. Работа, если это можно назвать работой, тренировки в маленьком спортзале, со сладким не перебарщивал, хотя ничто в рационе не возбранялось, поскольку выбор тоже свидетельствовал о состоянии испытуемого.

И вот однажды…

Это произошло, я точно запомнил, на двадцать первый день практики.

«Сигнатурная точка» - не порт. Плановые посадки и взлеты не предусмотрены. Но в полутора километрах от «точки» располагают портал потенциального канала, который может использовать корабль, которому вдруг потребовалась срочная аварийная «присадка на твердь», если использовать жаргон навигаторов. Причем – внимание! – не только земных кораблей. Сеть «точек» доступна всем расам, вошедшим в «Навигационную декларацию».

Так вот… Сижу себе, спокойно завтракаю. Помню, взял пару креветочных котлет, я любил плотные завтраки. Уже беру в руку бокал с апельсинным соком, как вдруг замечаю, что овал портала вдали начинает окутываться по окоему дымкой, точнее паром… Верный признак «присадки на твердь» - об этом признаке в инструкции написано. Уже интересно! Не каждому кадету везет увидеть нештатную ситуацию!

Но тут напрягаюсь: вижу, что идены… ну да, идентификаторы не фиксируют прибытия, спят. Еще интереснее становится! Хотя реально тревожнее. Проходит еще секунд тридцать – и в портал влетает непонятный малый транспорт, такая коричневая фасолина размером с экскурсионный земной автобус… Производит эта «фасолина» горизонтальный параболический вираж и врезается в скальник! Бум! Ее разрывает, во все стороны летят фрагменты обшивки, искры…

Сердце у меня уже из груди выпрыгивает… а идены молчат. Что за мистика! Я хватаю со стола обычный бинокль мой… да, любил разглядывать горы – вдруг какая-нибудь живность таки появится… Смотрю – и меня жаром окатывает! С почти развалившейся с застрявшей на скальнике «фасолины» свисает человек в ярко-алом летном комбинезоне и в шлеме. На привязных ремнях пилотных, таких характерных для снаряжения разведывательного или патрульного одноместного бота.

У меня в микронаушнике уже крик стоит: «Что с тобой?! Почему пульс зашкаливает? И гальваника? Почему дышишь рвано? Срочно ответ!» Я спохватываюсь и докладываю… вру, короче: «У меня усиленная тренировка по акробатике». Мне на это: «Предупреждать надо! Минус шесть баллов!» В общем, мы всей «точкой» врем нагло: идены и я делаем вид, что ничего не происходит.

Вы уже догадались, что мне погеройствовать захотелось! Испугался, что упущу крутое приключение, если доложусь. Через три минуты я уже летел в глайдере к месту «присадки», а по сути – катастрофы. С собой инструмент прихватил нужный. Пока летел, а это тоже минутное дело, заметил предупреждающее мерцание в покореженном двигательном отсеке бота – вот-вот должно было рвануть. Рисковал я, конечно, жутко! Зато есть, что вспомнить. Так и тогда подумал. Подлетел, аккуратно обрезал ремни, подхватил потерпевшего крушение… жизни, кстати, как будто не подававшего… положил на задние сидения и дунул на «точку». Уже перед шлюзом позади полыхнуло на все небо, и глайдер хороший пендель получил.

В общем, только внутри, когда шлем снял, я глянул на автономный портативный иден, который с собой прихватил. Тут и встал столбом! Бот был не земной! «Вспомогательный патрульный бот олимми». Такого еще не было! Я просто обалдел: кадет спас инопланетянина, олимми! Не слышали?.. Да, об этой расе далеко не все знают. Они на противоположном рукаве галактике. По развитию и истории цивилизации настолько сходны с нами, что мы особо друг другу и не интересны. Существенное отличие только одно! И вот я его увидел – и что со мной было в тот момент, даже описать не могу.

- Мне можно выйти? – услышал я позади… не поверите, девичий голос.

Да, немного механический такой – олимми первой включила «переводчика».

Горжусь тем, что смог-таки четко собраться и включиться.

- Здравствуйте! – говорю. – Ответ отрицательный. Сначала – медицинский блок и обследование на повреждения и общую безопасность.

- Приказ принят, - был ответ.

Я вылез из глайдера, не глядя на гостью, отправил глайдер прямиком в медблок.

Подумал, раз мы схожи, то она сама поймет, как там что, и не потеряется. «Она!» Ну, представьте себе: пацан, который провел на безжизненной планете далеко от дома уже три недели в одиночестве, вдруг спасает инопланетянку. Представляете, что я чувствовал?.. Дух захватывает, да? Она! Какая она?!

Медблок выдал заключение, что повреждений организма нет, бактериологический фон безопасен для землянина, и можно принимать гостя уже по-человечески. У меня поджилки тряслись, когда я подошел к двери медблока. Пытался успокоить себя мантрой: «Ты – герой! Ты – спаситель! Нечего трястись!» Проблема была и в том, что я еще своей девчонкой не обзавелся, был на курсе ботаником-отличником, да и в колледже они все такие, наши девочки – крутые больно!

И вот она вышла… Олимми очень схожи с людьми, но… На одноименной с цивилизацией планете – Олимми – вся растительная жизнь развивалась на фиолетовом пигменте ретинали. На Земле так тоже начиналось, но ретиналь три миллиарда лет назад заменил хлорофилл, а ретиналь остался у нас только в глазной сетчатке.

Раса олимми гораздо ближе к растениям по пигментам, чем мы. Вот такая она и вышла: девушка с фиолетовой кожей, ярко-синими и круглыми, как у совушки, глазами, пурпурными бровями и волосами, очень короткими и мелко курчавыми. Она была чуть ниже меня ростом, а по возрасту, показалось, примерно на год старше меня. У нее была очень изящная фигурка, и все ее движения были удивительно изящны… А еще острый носик, тонкие губы оттенка баклажана и идеально ровные зубы оттенка лазури. Чего греха таить, невероятная инопланетная девочка-красотка!

- Я зафиксировала, что ты спас меня, подвергая летальной опасности жизнь человека планеты Земля, - первое, что она изрекла, когда мы встретились уже лицом к лицу. – Это не имеет прецедентов.

- Так получилось… - скромно я так потупился.

В течение следующих пяти минут она повторила эти фразы еще дважды, но я не придал значения такой странности.

Я, честное слово, не представлял, что делать дальше. Поэтому не нашел ничего лучшего, как предложить ей завтрак. Она сказала, что олимми могут долго обходиться без пищи, это их пигмент позволяет, и что скоро ее заберут, так что я могу не беспокоиться.

- Я могу просто постоять у стены, в углу, - добавила она, и я тоже особо не удивился – мало ли, может, так у них проявляют вежливость.

Но то, что ее скоро заберут свои, меня вдруг расстроило… Догадайтесь почему. Я спросил, когда, а она ответила, что в течение одного земного часа. И тогда у меня возникла гениальная идея…

Мы устроились там, где я прервал завтрак на стакане сока, показал на сок и предложил рассказать о природе Олимми. И не просто рассказать. Я спросил, есть ли у них поэты, которые пишут про природу. Вот у нас есть. Трудно поверить, что кадет-навигатор любит поэзию, и я это скрывал от своих. А тут представился прекрасный повод, лучше некуда. Я читал ей Тютчева, Фета… Оказалось, что она тоже знает тонну стихов. Поэзия олимми на слух и перевод похожа на китайскую поэзию эпохи Тан.

В общем, все обстоятельства стремительно вели к тому, чтобы я в нее по уши влюбился меньше, чем за полчаса. У меня даже мысль стрельнула, а не сбежать ли мне после выпуска на Олимми, к ней… Навигатор везде пригодится… Тут я спохватился, что даже не спросил, как ее зовут, и она сказала, что у них язык на ступенчатом вдохе, и я не услышу ее имени, а оно никак не переводится.

Вот и ответ на ваш вопрос, какой была первая любовь у навигатора первого ранга… Дальше лучше не рассказывать… ох… но по логике сюжета надо, ибо впереди главная тайна.

В тот момент, когда она сказала про имя, я почувствовал странную вибрацию и услышал тихий звук, похожий на жужжание мухи. Чувства, знаете ли, обостряются в тех условиях. Я невольно глянул вбок, на портал и увидел какое-то мерцание прямо в его центре. Так же невольно поднялся и встал лицом к окну, думая, что за ней прилетели. А вибрация нарастала.

Вдруг гостья прямо взлетела из-за стола и оттолкнула меня в сторону с нечеловеческой силой. Я грохнулся, и пока приходил в себя, все и произошло… Жуткий хруст, вспышка, меня жаром окатило, и тотчас накатил холод, стало трудно дышать.

Я вскочил, задохнулся от нехватки кислорода… и ужаснулся: в бронированном окне огромная дыра, снежинки вертятся, стола нет… Я тупо повел головой и оцепенел: олимми лежала у противоположной стены, вся пронзенная множеством черных стержней, на арматуру похожих… По ходу взгляда от окна к ней я еще заметил какой-то большой и темный инородный объект – будто огромный развалившийся пополам морской еж.

- Что это? – помню, практические бессознательно пробормотал я.

- Это гхот, - донесся ее голос. – Я уводила его. Неудача.

Я кинулся к ней… У олимми в груди зияла глубокая дыра, и в дыре светилось металлическое кольцо. А еще из пробитого в дюжине мест тела, рук и ног торчали обрывки проводов… и трубочек, из которых вытекала белесая непрозрачная жидкость. А кровь у олимми – фиолетовая! Она была андроидом!!

У нас человекоподобные андроиды запрещены двести лет назад после Кризиса Двойников. У олимми подобных кризисов не было, и они выпускают их для контактов с негуманоидными расами, которых немало в их районе… ну, так безопасней… И андроиды олимми оснащены блоками мимикрии, поэтому наш медблок ее не разоблачил.

А еще эти андроиды охотятся на гхотов. Может вы слышали – жутковатая такая форма вакуумной неорганической жизни. Сами гхоты питаются в открытом космосе железными метеоритами и астероидами и естественно очень опасны для кораблей… Она засекла гхота и уводила его с транспортной трассы. Ее бот мог по ходу блокировать идены, чтобы гхот, охотясь, не переключился на другую цель. Поэтому мои идены и молчали. И разбился бот из-за слишком хитроумного маневра при отключенных иденах посадки… Но в итоге гхот все-таки не дезориентировался и догнал ее в сигнатуре. В момент атаки гхота она включила разовый режим прямого уничтожения – встроенный в нее блок с антивеществом. А «арматура» - это были иглы гхота, его «антенны».

Все это я узнал потом… А тогда бросился к ней, не зная, что делать. А она и говорит спокойно так:

- Спасибо! Ты спас меня, чтобы я спасла тебя и уничтожила гхота!

Я судорожно глотал воздух, а холода в тот момент не чувствовал. Я был в шоковом состоянии. Чем еще объяснить, что из меня вырвалось:

- Я люблю тебя!

А она мне в ответ:

- Я бы ответила тебе то же самое, если бы знала значение этих слов…

- Ты знаешь! Знаешь! – выдохнул я.

И тут вдруг мои плечи накрыла теплая тяжесть, и кто-то сзади резко нахлобучил на меня шлем. Дальше воспоминания – как вспышки. Появился мой куратор и вместе с ним – два мужчины олимми. Меня подняли и понесли. Помню, спросил: «Вы ее почините?». Помню прямой, очень проницательный взгляд олимми, он сказал: «К сожалению, не подлежит восстановлению». Я, опять же от шока, чуть не плача, проканючил: «Она же сказала «спасибо». Она просто сказала «спасибо» и все»… и услышал хладнокровный ответ олимми: «Успокойтесь, кадет. Вам показалось. Опция проявления благодарности не заложена в программу андроидов для большего отличия от актуальной личности».

Занавес!.. И вот вам послесловие… В центре галактики – черная дыра. И я всю жизнь живу с такой «черной дырой» в сердце. В догадках. Что же это было? Уникальный случай обретения андроидом самосознания? Личности? Ради того, чтобы тотчас погибнуть, спасая человека? Нет ответа. Ведь «это не имеет прецедентов»...