Они не видят

Мама говорит:

– Мишенька, детка, это отличный дом, тут всё такое красивое! И бояться совершенно нечего и некого.

Бабушка говорит:

– Мишулечка, ну что ж ты плачешь? Что там? Видишь, нет никого? Правда, нет? Нет! Бабуля же никого не видит! Ну, вытирай слёзки…

Папа говорит:

– Михеич, ну ты же у меня взрослый храбрый парень, тебе целых шесть лет. Ты ни собак не боишься, ни на американских горках кататься. А тут, дома, чего бояться? Ведь кроме нас с мамой и бабушкой тут нет никого. Что ж ты вздрагиваешь и ревёшь, чудак?

Я знаю, что мама с папой и бабушкой меня любят. И что им нравится наш дом. Потому что тут много хороших вещей, красивые полы в комнатах и разноцветные стёклышки в окнах. В нашей старой квартире всё было другое. Но там было не страшно. Потому что там жили только мы. А тут живут… ДРУГИЕ. А мы – мы словно бы в гости пришли.

В моей комнате живёт мальчик с красной шеей. Иногда она становится чёрной. Мальчик маленький, меньше меня. Но очень злой. Он будит меня по ночам, а с его шеи на меня падают страшные капли. Утром на простыни и одеяле их видит мама. И начинает осматривать меня, не порезался ли я. А папа говорит ей, что это комары кусаются. И поэтому постель в капельках крови.

В большой комнате на первом этаже, где камин и стол, за которым мы едим, живёт длинный дядя. У него жёлтое лицо, чёрный костюм и зашитые глаза. Он живёт в ящике, который стоит прямо рядом со столом. Он там спит. Но иногда просыпается, ворочается, садится. И смотрит своими зашитыми глазами прямо на меня.

В моей ванной живёт девочка. Взрослая девочка. Это стыдно, но девочка совсем голая. Когда я захожу, она обычно прячется за закрытой занавеской. А потом отодвигает её и тянется ко мне длинными руками, на которых огромные кровавые дырки – как будто рты, только без зубов. Зато девочка с зубами. Ими она улыбается. Но я знаю, что хочет покусать. Поэтому всегда очень быстро чищу зубы и делаю свои дела на унитазе. Хорошо, что купают меня мама или бабушка. Когда в ванной есть взрослые, девочка встает в угол за унитазом и смотрит оттуда.

В бабушкиной комнате живёт тётенька. У неё красивое лицо и красивое платье. Только совсем нет волос на голове. И она кашляет. И рот рукой не закрывает, как меня учили. А когда тётенька кашляет, у неё изо рта летят белые противные червяки. Когда бабушка лежит на кровати, тётенька стоит с ней рядом. И бабушка вся в белых червяках.

ДРУГИХ много. Они страшные. И опасные, не все, но многие. А взрослые их не видят. Только я вижу. И боюсь. Они ничего мне не делают, но я знаю, что это пока. Я всё время рассказываю о них маме, папе и бабушке. Потому что боюсь спать в своей комнате, есть в большой комнате и умываться в ванной комнате. Мама с папой хотели взять меня спать в свою спальню, но там еще хуже. Потому что в шкафу живёт старуха. Мама сердится, что дверца у шкафа слабая, всё время открывается. Папа её подкручивает, дверцу эту. Но только я вижу, что она не сама по себе открывается. Её открывает старуха. И выходит. И громко стучит палкой по полу. Но слышу это тоже только я. И сжимаюсь от ужаса, потому что иногда старуха замахивается палкой на меня. Но не бьет. Почему-то.

– Ольга Андреевна, ну что вы хотите? Вы переехали в старинный дом, в котором кто только ни жил за полтора века. Да, понимаю, наследство. Понимаю, что жалко продавать. Но в таких домах своя особая атмосфера. А мальчик у вас очень тревожный и чувствительный. Естественно, что ему не по себе. Тем более, и площадь большая, и звуки дом издает не такие, к каким Миша привык в квартире. Постепенно всё наладится, запаситесь терпением. Не игнорируйте жалобы сына, прислушивайтесь, но не позволяйте его фантазиям заразить и вас. Все его «видения» – фантазии и только. Ни в коем случае не галлюцинации, что вы. Мальчик здоров. Здоров, но очень впечатлителен. Он привыкнет к дому, и всё встанет на свои места.

Ну вот. Врач тоже ничего не видит. Мама вызвала, потому что я заболел. Ну, как заболел… Мальчик из моей комнаты снова обкапал меня кровью, испачкал футболку. А мама решила, что у меня из носа кровь текла. И вызвала врача. Я его знаю, он ко мне в старой квартире тоже приходил. Виктор Иванович его зовут. Он меня осмотрел, послушал, а потом вышел с мамой в коридор и стал ей про фантазии мои рассказывать. А когда он руки в ванной мыл, голая взрослая девочка прямо с ним рядом стояла – он и не заметил. Значит, тоже не видит. Никто не видит. Только я.

– Аааааа… Мама!!! Забери меня отсюда!!! Тут чудовища!!!

Так кричала моя сестра Катя. Она двоюродная. Потому что дочка папиного брата дяди Игоря. Ей тоже шесть лет, как и мне. И раньше мы с ней хорошо вместе играли. А сегодня они приехали к нам в гости в новый старый дом. Катя зашла в большую комнату и сразу увидела ящик с длинным дядей. Он сел и уставился зашитыми глазами на неё. А из кухни приполз малыш. У которого вместо лица – ожог, как будто он в кастрюлю с горячим супом лицо опустил. Он не очень страшный, просто ползает и мычит, я его не боюсь. А Катя, конечно, испугалась. И начала кричать. И пальцем тыкать и в дядю, и в малыша. Моя мама почему-то стала очень бледная, а потом глаза закрыла и упала.

– Ген, ты понимаешь! Мишка же нам рассказывал, а мы не верили! И доктор ещё – фантазии! А Катя ведь всё то же самое описала. Могут быть одинаковые фантазии у детей, а?!

Катя меня спасла. Она сначала кричала, потом плакала, потом начала рассказывать, кого видит. И моя мама не просто так упала, а в обморок. И потом, когда Катьку увезли, папе стала доказывать, что мои рассказы – это не выдумка. Бабушка тоже на мамину сторону встала. Может, она и сама что-то такое всё же видела? Во всяком случае ящик с дядей она всегда обходила. Шла прямо на него, а в последний момент сворачивала. Родители сквозь него проходили.

Мы снова живём в старой квартире. Папа всё ещё сердится, думает, что мы с Катей всё придумали, а женщины – мама с бабушкой – пошли на поводу у детских выдумок. Но я счастлив. Правда, в нашу квартиру из дома почему-то и малыш с обожжённым лицом попал. И ползает по полу везде. Я его обхожу или переступаю, а взрослые… Они не видят. Но малыш не страшный. И Кате я всё объясню, когда она снова придёт в гости. Она-то его увидит наверняка.